7. Показания свидетеля Б. К. Штучкина
- Этот? - Следователь протянул через стол фотографию.
Штучкин привстал на стуле, вытянул шею:
- Он. Он самый. Только вот… того-этого… пиджачок тогда на нем другой был.
- Ну, о деталях не будем, гражданин Штучкин. Итак…
Следователь был молодой, нетерпеливый, и свидетель - маленький, безвольный человек - тушевался, плел бог весть что и этим еще больше выводил из себя строгого представителя правопорядка.
- Так вот, гражданин Штучкин, все, что вы мне здесь расскажете, будет передано в прокуратуру для дальнейшего расследования. Вам это понятно?
Свидетель покашлял в кулак и покосился на бланк допроса:
- Понятно… Как же…
- Отлично. Тогда покажите все, как было, - с того момента, как вы пришли в цех.
- Что было… - Штучкин сосредоточенно разглаживал лысину черными морщинистыми пальцами. - Значит, четвертого июля это было. Бригадир прицепился ко мне, будто я выпил, и отправил домой. И прогул записал. Ну, того-этого… забрел я в скверик, что на берегу реки, присел на скамейку. Проходил мимо вот этот, что на фотографии, подсел ко мне, а сам будто и не видит меня - все в одну точку глядит. А лицо такое - душу выворачивает!.. Ну, сидит и пять минут, и десять и все молчит. "Неприятности какие?" спрашиваю. Он тяжко так вздохнул и отвечает: "Нет, больше-несчастье!" "Что ж, милок, - говорю, - бывает Надо в руках себя держать". - "Вас, говорит, - в руках держать надо!" Людей то есть… В общем, гражданин начальник, того-этого… он мне признался, что сбежал от вас, из милиции. Ну, я ему: как же так, милок, мол, все одно поймают, хуже будет, далеко, мол, не уйдешь.
"Уйду", - говорит. "Как же?" - спрашиваю. "А вот так", - отвечает. Я тут малость отвлекся, а его и след простыл. Один туман за ветки кустов цепляется.
Щека милиционера слегка дернулась.
- Вы вот что, гражданин Штучкин, бросьте мне э… эти штучки! Где это видано, чтоб туман был жарким днем да еще на солнце? Что же, по-вашему, этот человек в туман превратился?
- Как есть, гражданин начальник… превратился.
Справка
4 июля 19… г. в 13 час. 30 мин. гражданин Штучкин Б. К. находился в состоянии легкого алкогольного опьянения.
Дата. Штамп. Подпись медицинской сестры здравпункта.
II. НАЧАЛО
…Белокурый медленно поднялся, руки его скользнули в карманы.
Участковый на всякий случай сказал:
- Гражданин Загранцев, следствие учтет, что при задержании вы не оказали сопротивления.
- Почему вы меня называете Загранцевым?
- А кто же вы?
Белокурый вяло пожал плечами. Участковый сдержанно усмехнулся:
- Значит, вы-гражданин Никто?
- Зовите так, если нравится.
- Мне больше нравится называть вас Загранцевым.
Белокурый задумчиво смотрел себе под ноги. Полуботинки его сильно износились, на правом стала отрываться подметка.
- Собственно, что вы хотите? - спросил он безучастно.
Сержант на мгновение опешил:
- То есть как - что?.. Я прошу вас пройти со мной!
- Опять туда же? - Белокурый устало покачал головой: - Не хочу. Да и бесполезно: как бы вы ни старались изолировать меня, я уйду. Уйду легким сквозняком, седым туманом, солнечным зайчиком или черной тенью ночи. Кем больше понравится… И не надо меня преследовать. Я делаю правое дело поймите это наконец! - и не от себя…
- Правое дело! - изумился сержант. - Да вы тут такого натворили, гражданин…
- В чем вы меня обвиняете? В том, что я совершил насилие над несколькими обиженными умом и чувствами людьми? В праве ли вы предъявлять обвинение мне, если те люди, в силу эгоизма и недоброй души, сами совершили насилие над сотнями сограждан? Заметьте: не над одним, не над двумя, а над сотнями! Где же тут логика? Есть ли у вас жесткие законы охраны спокойствия людей и живой природы?
Участковый шумно вздохнул.
- Заговорили вы тут меня! - сказал он, неуверенно шагнув к скамье. - Давайте-ка сядем и… разберемся.
- Нам с вами не разобраться, сержант, тем более что я пока чувствую себя не слишком уверенно. - Он медленно помассировал виски, исподлобья взглянул на участкового: - Думаю, двух-трех дней будет достаточно, чтобы я вошел в норму. И прошу вас это время не преследовать меня…
- Не преследовать! Да вы за час натворите такого!.. Нет уж, пройдемте со мной, гражданин… гм!
Белокурый опустил голову и с минуту размышлял.
- Не могу, - наконец сказал он. - В условиях изоляции мне трудно сосредоточиться, трудно думать. А ведь это теперь для всех нас самое главное.
Участковый занервничал. Ударил рукой по кобуре:
- Ну вот что, кончайте разводить демаюгию! Некогда мне тут с вами нянькаться! Пр-ройдемте!..
На мгновение сержанту показалось, что луна метнулась с неба и вдруг оказалась на том месте, где стоял задержанный. Постепенно свет ее мерк, угасал… Белокурый исчез.
- Эй, где вы, черт вас подери! Перестаньте валять дурака!
Возле самого уха зазвенел комар, и участковый совершенно явственно услышал:
- Теперь-то понимаете?
- Да, да, понимаю, черт подери! Понимаю!
- Ну вот и хорошо.
Конечно, он ничего не понимал. К горлу подкатила тошнота, в ногах почему-то почувствовалась слабость. В висках стучало. Он опустился на скамью.
- Вот и хорошо, - повторил рядом тот же знакомый голос.
Не поворачивая головы, сержант уже знал, что белокурый сидит рядом и спокойно, немного сонно смотрит на него.
- Чертовщина! - с усилием сказал участковый. Кто же вы?
- В любом случае не Загранцев. Ваш Загранцев вернется, видимо, лишь тогда, когда уйду я.
Справка
В результате освидетельствования выяснено, что сержант милиции Таратынов Б. А. психически здоров, отклонений от нормы не замечается.
Печать. Дата. Подпись врача.
1. Костя Груздин
Мягко заверещал телефонный аппарат. Прокурор прямо от двери шагнул к столу.
- Да, Васильев… О-о! Степан Михайлович! Салют, салют! Спасибо. Только вчера вернулся. Да ну юг! Не люблю юга, наши места куда лучше - одни леса чего стоят! А рыбалка какая! Вот встретимся-расскажу! Ну а как твои-то дела, что нового? - Слушая собеседника, Васильев закурил. Не снимая плаща, сел в кресло и стал методично постукивать указательным пальцем по столу. Похоже на обычное хулиганство или… Нет? Ладно, разберемся… А вот это дело… Семен Ипполитович кое-что сообщил мне еще вчера вечером. Странное дело! Но ничего, не такие распутывали! Да, да, Груздин сейчас должен зайти. Жду. Ну, до вечера. Салют!
Приоткрыв дверь, в кабинет заглянул Кoстя Груздин:
- Разрешите, Василий Васильевич?
- Заходите, заходите, Константин Сергеевич. - Прокурор поднялся навстречу, пожал руку молодому следователю и наконец снял плащ. - Мне только что звонил Степан Михайлович по поводу дела Загранцева. Оно при вас? Отлично.
Васильев взял из рук следователя серую картонную папку и, водворившись за столом, раскрыл ее.
- Ну-с?.. Так Степан Михайлович не скрывает радости, что направил его нам, - очень уж, говорит, дохлое дело.
Просматривая показания свидетелей, прокурор взял из пепельницы недокуренную сигарету и попросил Груздина докладывать.
Молодой следователь излагал обстоятельства дела последовательно и подробно, хотя и знал о пристрастии шефа к лаконизму. Но пока средний палец правой руки не начинал нетерпеливо отстукивать по столу, можно было говорить спокойно и не опасаться что-либо забыть.
- М-да, - пощипывая мочку уха, произнес Васильев, когда Костя закончил. - Чистая ненаучная фантастика! Кстати, вы все еще увлекаетесь фантастикой?
Следователь смутился:
- При чем здесь это, Василий Васильевич?
- Да я так, к слову… Значит, что же мы имеем?
Главный инженер целлюлозно-бумажного комбината Виктор Ильич Загранцев уехал в отпуск под Привольное и больше недели жил в лесу на берегу реки Сольмы, в палатке. Двадцать девятого числа прошлого месяца перед обедом, как говорит его жена, он отправился в лес и к палатке не вернулся. Через два дня он появился в городе и начал совершенно неприсущие такому серьезному человеку похождения…
- Да. И заметьте, Василий Васильевич, сначала Загранцев вел себя, как… как мальчишка или как не совсем проснувшийся человек, который еще не соображает, что и как делать-что главное, что второстепенное. Начинал он с пустяков; снимал с газона железобетонные плиты, придирался к шестилетней девочке за то, что она сломала ветку, затем случаи с Вечкановым, Есаковым, и только потом, спустя два дня, его поступки и действия становятся более логичными; тот же приход на комбинат с требованием наладить в конце концов технологическую линию лигнинно-мазутно-водной смеси для ликвидации ядовитых отходов, та же его вполне профессиональная лекция о неоценимой пользе зеленых насаждений и о бережном отношении к ним. Затем беседы о полной гармонии человека с природой…
Прокурор снова заглянул в папку и отыскал интересовавший его лист. Внимательно прочитал, качнул головой:
- М-да. А вот медицинское освидетельствование вы провели, надо прямо сказать, не на высоте!
- Так не дается же он, Василий Васильевич! Его ведешь в поликлинику, а по дороге он исчезает - не знаешь и как!
- Исчезает!.. Слово-то какое! - Васильев постучал пальцем, смущенно усмехнулся: - Хм! Дело о призраке Загранцева! - Он резко встал и отошел к окну. - Знал я Виктора Ильича. Правда, особой симпатии к нему никогда не питал, - очень уж он крут и своенравен! Но тем не менее должен сказать, что все его деяния… - прокурор кивнул на серую папку, - похожи на поступки умалишенного. Хотя вот эти "исчезновения"…
- Вот именно, Василий Васильевич! И не только исчезновения!
Прокурор оглянулся:
- Вы, я вижу, всерьез взялись за дело. Похвально… Может быть, Семен Ипполитович и в самом деле прав, поручив это дело вам…
Прокурор был флегматичен, в глазах его еще не зажглись искры заинтересованности - ему бы денек-другой посидеть у телефона и поболтать со знакомыми, как он отдыхал, с кем познакомился и сколько сумел наловить за это время рыбы…
- Похвально, - повторил он бесцветным голосом и уселся на подоконник. Заходил вчера ко мне Семен Ипполитович - не утерпел старик! Поговорить, правда, как следует не пришлось, однако в общих чертах я знаком с делом… Разумеется, все эти призраки и прочее - чушь: призраков не бывает. И потом, ваша версия…
- Семен Ипполитович сказал о моей версии?
- Конечно. Что же вас удивляет? Так вот, ваша версия чем-то сродни безрассудным деяниям Загранцева. Я не хотел вас обидеть, но согласитесь…
Костя покраснел.
- Соглашаюсь, Василий Васильевич. Так и должно быть.
- То есть?
- Если странны поступки правонарушителя, то и версию следует строить на необычном, на выходящем за рамки наших привычных умозаключений.
- Однако! - Васильев тряхнул головой. - Любопытно! И вы, конечно, убеждены, что идете верным путем?
- Уверен.
- Ваш расчет строится, видимо, на том, что вы хорошо знаете Загранцева?
- Не только. Хотя и это тоже.
- Но он же никого не узнает! Не узнает даже свою жену, сослуживцев! И вы, безусловно, не исключение…
Костя нервничал. Ему хотелось поскорее уйти. Он видел, что Васильев мыслями все еще в отпуске, - выражение лица у него рассеянное, чувствует себя не совсем уверенно, потому и разговор получается каким-то расплывчатым и не вполне серьезным. И вообще, шеф принадлежал к той категории людей, которые не умели быстро перестраиваться при смене обстановки.
- Так я пойду, Василий Васильевич? - несмело спросил Костя.
- Да, да. - Прокурор вернулся к столу. - Какие сейчас у вас планы?
- Попытаюсь разыскать Загранцева - жду любопытного разговора.
Васильев невесело усмехнулся:
- Ей-богу, скоро мир перевернется! Идти разыскивать правонарушителя, вместо того чтобы вызвать его по повестке в прокуратуру!
- Но здесь же особый случай, Василий Васильевич. И потом, какой же он правонарушитель?
Васильев нетерпеливо застучал пальцем по столусердце у Кости екнуло: надо же было ему сунуться со своим возражением!.. Но все обошлось благополучно.
Прокурор сдержанно сказал:
- Ступайте, Константин Сергеевич. Будут какие-либо затруднения - сразу ко мне или Семену Ипполитовичу.
Костя со вздохом облегчения вышел в длинный коридор, по обеим сторонам которого тянулись обитые черным дерматином двери кабинетов. Из-за одной выбежал с какими-то бумажками сухонький Слава Вербин, увидел Костю и широко улыбнулся.
- Как поживает твой фантом? - спросил он, крепко пожимая руку.
- Дышит.
- Ну и отлично! Если что, свистни - поможем: ребята заинтересовались твоей идеей! - Слава хлопнул Костю по плечу и вдруг вспомнил:-Да! Тебя искал Семен Ипполитович. Зайди - что-то важное!
Но Семен Ипполитович сам вышел навстречу Косте.
- Боялся, что ушли… Мне буквально пять минут назад позвонил старый приятель, участковый, и сообщил, что двадцать девятого июня некий Анциферов, житель деревни Акимове, был в лесу - в том самом месте и в то самое время, когда там находился Загранцев. И представляете, он якобы наблюдал на опушке леса возле реки густой туман и видел возле него человека…
- Загранцева?
- Не знаю. Не знаю, голубчик. Это предстоит выяснить. - Помощник прокурора снял очки и стал старательно протирать платком стекла. Съездите-ка сегодня в Акимове и побеседуйте с этим самым Анциферовым человек, говорят, интересный, философ своего рода, но - на всякий случай в тот день он был немного под хмельком. Так что сами понимаете…
- Спасибо, Семен Ипполитович. В Акимове я поеду часа через два, а сейчас мне бы хотелось потолковать с Загранцевым.
- Что ж, желаю успеха. Никаких ЦУ давать не стану-думаю, вы на верном пути. Кстати, оставьте дело.
- Оно у Василия Васильевича.
- Ага. - Платок на мгновение замер в пальцах Семена Ипполитовича. - Ну и хорошо. Что бы там ни было, а дело доводить до конца придется нам с вами, Константин Сергеевич. Всего вам доброго! Жду новостей.
2. В городском парке
Загранцева Костя нашел сразу. Он стоял на берегу реки и понуро смотрел на уродливые кучи грунта, выброшенного после чистки дна.
- Опять вы, - грустно сказал он, не поворачивая головы.
- Я, Виктор Ильич. Надоел, наверно?
- Да нет. Вы не назойливый. Жаль, что потеряно время. Ведь сначала я относился к вам настороженно, а теперь, когда кое-что понял, наладить контакт оказалось не так-то просто. Сразу было бы куда легче!
- Все зависит от вас, Виктор Ильич.
- Вернее - многое. Но я часто отвлекаюсь на мелочи, они изматывают меня.
- Зачем же отвлекаться на мелочи, если у вас есть определенная цель?
Загранцев усмехнулся:
- У вас говорят: "Первый блин комом". Я тоже первый блин. Моя задача больше видеть, больше анализировать: ведь те, кто придет мне на смену, должны быть более действенными, должны будут решать более сложные вопросы. А я вот… - Он кивнул на уродливые кучи ила и уселся на песок. - Кстати, что вы скажете об этом?
Костя присел рядом.
- Что ж сказать? Безобразие, конечно. Этот питательный грунт нельзя оставлять для вскармливания репейника, надо было сразу разровнять его, чтобы на нем мог вырасти прочный травяной покров, защищающий берег от эрозии.
- Верно, - скупо улыбнулся Загранцев, и лицо его тут же снова приобрело недовольное выражение. - Поражаюсь людям, Константин Сергеевич! Идут к гибели с песнями и уж слишком вяло пытаются оградить себя и окружающую среду от этой гибели!.. Да, кстати, запишите себе еще одно мое преступление.
- Та-ак. - Костя почувствовал, как у него внутри все сжалось в пружину. - Что вы еще натворили?..
- Да вот… покалечил немного двух молодых бездельников. Нашли себе развлечение: швыряли пустые бутылки в гнездо камышовой овсянки. Ну, я подобрал эти бутылки и запустил в них.
- Лихо. - Костя стряхнул с рукава приставший пух. - И долго это будет продолжаться?
- Недолго, скоро уйду. Я успел многое повидать, осмыслить и передал уже почти все мои соображения.
- Кому?
- Кому надо. Я здесь только наблюдатель. Я даже не имел права ни на что реагировать. Но… не смог… После меня будет что-то другое, более действенное.
- Поясните, пожалуйста.
- Это долгий разговор, отложим на завтра.
- Но я очень прошу вас, Виктор Ильич!
- И не просите: тот запас энергии, которым я располагаю, нужен мне на сегодня для моих прямых обязанностей. Надеюсь, это понятно? Растратив энергию на серьезную беседу с вами, я лишусь этой возможности.
- Так, может быть, и наш разговор…
- В какой-то степени. Разговор о пустяках и о серьезных вопросах не одно и то же. Большие темы отнимают много сил. А для того чтобы вы меня хорошо поняли, я должен накопить такое количество энергии, которое гарантировало бы полную ясность… В общем, завтра. Завтра, Константин Сергеевич.
- Жаль. - Костя хотел на этом закончить беседу, однако другие вопросы, которые требовали ответа, заставили его остаться на месте. - Вот вы что-то обмолвились в отношении гибели, ожидающей нас… Не имели ли вы в виду нарушение циклической системы равновесия в природе?
Загранцев с интересом посмотрел на Костю;
- Да, именно это я и имел в виду. А вы разве биолог?
- Пока нет, учусь. И проблема разорванного кольца экосферы меня очень волнует.
- Теперь понятно, почему вы стали мне симпатичны. - Глаза Загранцева ожили, засветились теплом. И все-таки повторяю, милейший Константин Сергеевич: сейчас разговор не получится.
- А мы не можем помочь в накоплении той энергии, которая вам необходима?
- Думаю, нет. Я, как Антей, получаю ее от матери Земли. Что из себя представляет эта энергия, не знаю… Нет, нет, вы не можете помочь.
- Что ж… - Костя закрыл свою папку, встал. - Не буду больше отвлекать. Пусть у вас больше сил останется на завтра.
- Надеюсь не обмануть.
- Где же мне найти вас?
Загранцев тихо засмеялся:
- Вот на это трудно ответить, Константин Сергеевич. Я даже не знаю, куда меня бросит случай через десять минут.
- Да, да, конечно… Ну ничего. Разыщу ~ мне не привыкать. И последний вопрос, Виктор Ильич: вы попрежнему против того, чтобы я пригласил ученых?
- А зачем? Ведь мой приход сюда никаких переговоров с учеными не предусматривал, иначе я бы знал об этом, я бы искал контакта с ними.
- Но почему бы вам не проявить инициативу? Ведь от этого была бы польза обеим сторонам!
- Проявлять инициативу, не имея того, что необходимо миссионеру? Загранцев поджал губы. - Нет уж, увольте. Да и вам не советую - вы можете оказаться в неловком положении. Вас засмеют!
- Я этого не боюсь.