Валкан повернулся ко мне, пролив виски на руку.
- Мы, немцы, не понимали нашей роли, - сказал он, слизнув виски с руки. - Как проигравшая нация мы навсегда должны были ограничиться ролью потребителей - снабжаемых англо-американскими фабриками, - но мы этого не поняли. Мы стали строить свои собственные фабрики, и мы делали это хорошо, потому что мы профессионалы, мы, немцы, любим все делать хорошо - даже войны проигрывать Мы стали состоятельными к неудовольствию вас, англичан и американцев. Вам нужен повод, чтобы тешить свое очень удобное чувство превосходства. А все потому, что мы, немцы, прихлебатели, слабаки, марионетки, мазохисты, коллаборационеры - лизоблюды, одним словом, причем хорошие.
- Меня слезы душат, - сказал я.
- Пей, - сказал Валкан и опрокинул свой стакан с завидной скоростью. - Мне на тебя совсем не хочется кричать. Ты понимаешь больше других, хотя тоже почти ничего не понимаешь.
- Ты очень добр ко мне, - сказал я.
Около десяти вечера в баре появился светлоглазый молодой человек, которого я видел в Бюро Гелена, сверкнул своими манжетами перед барменом и заказал мартини "Бифитер". Он отхлебнул из бокала и неторопливо огляделся. Заметив нас, он проглотил напиток.
- Король, - сказал он тихо. - Есть сюрприз.
Ничего себе сюрприз - вишня в мартини; впрочем, если ее не обнаруживают, поднимается крик.
- Меня зовут Хельмут, - сказал светлоглазый парень.
- А меня Эдмонд Дорф, - сказал я; двоих уже достаточно для игры.
- Может, вы хотите поговорить с глазу на глаз? - спросил Валкан.
- Нет, - вежливо ответил Хельмут и предложил нам английские сигареты. - Наш последний служащий, увы, попал в беду.
Валкан вынул свою золотую зажигалку.
- Смертельную? - спросил Валкан.
Хельмут кивнул.
- Когда? - сказал Валкан.
- На следующей неделе, - сказал Хельмут. - Мы прищучим его на следующей неделе. - Я заметил, как дрожали руки Валкана, когда он прикуривал.
Хельмут это тоже заметил и улыбнулся. Он сказал мне:
- Русские привозят вашего парня в город через две недели в субботу.
- Моего парня?
- Ученого биологического отделения Академии наук. Он скорее всего остановится в "Элдоне". Вы ведь хотите, чтобы мы переправили именно этого человека?
- Нет комментариев, - сказал я. Этот мальчишка меня очень раздражал. Прежде чем снова пригубить мартини, он широко улыбнулся мне.
- Мы готовим сейчас канал, - добавил он. - Нам поможет, если вы получите эти документы из собственных источников. Все данные вы найдете здесь. - Он протянул мне свернутый листок бумаги, обнажил пару раз свои манжеты, чтобы показать запонки, потом допил мартини и исчез.
Валкан и я смотрели на каучуконосные деревья.
- Геленовский вундеркинд, - сказал Валкан. - Они там все такие.
Глава 9
В определенных обстоятельствах пешки могут превращаться в самую сильную фигуру на доске.
Берлин, вторник, 8 октября
Я передал геленовскую просьбу в Лондон, поместив ее как срочную. В телетайппрограмме говорилось:
Имя: Луи Поль Брум
Национальность: Британец
Национальность отца: Француз
Профессия: Сельскохозяйственная биология
Дата рождения: 3 августа 1920 г.
Место рождения: Прага, Чехословакия
Место жительства: Англия
Рост: 5 футов 9 дюймов
Вес: 11 стоунов 12 фунтов
Цвет глаз: Карий
Цвет волос: Черный
Шрамы: Четырехдюймовый шрам на правой лодыжке
Требуемые документы
1. Британский паспорт, изданный не ранее начала текущего года.
2. Британские права на вождение автомобиля.
3. Международные права на вождение автомобиля.
4. Действующее британское страховое свидетельство на автомашину.
5. Регистрационная книга на автомобиль (тот же самый)
6. Кредитная карта клуба "Дайнерс".
Глава 10
Джон Август Валкан
"О Боже", - подумал Джонни Валкан, человек, которому природа дала в избытке все, кроме веры, и поразиться, по правде говоря, было чему. Бывали времена, когда он видел себя неопрятным отшельником в баварских лесах, в обсыпанном пеплом жилете и с гениальными думами в голове, но сегодня он был рад, что стал тем, кем он стал. Джонни Валканом, богатым привлекательным человеком, воплощением Knal-lharte - стойкости, почти мистического качества, на которое в послевоенной Германии смотрели с обожанием. Лечение в Ворисхофене научило его упругой уступчивости, а именно это и требовалось, чтобы держаться на вершине в этом городе, - сегодня интеллектуалам здесь нечего делать, чего бы там ни говорили о тридцатых годах.
Он был рад, что англичанин ушел. В больших количествах они надоедают. Они едят рыбу на завтрак и все время спрашивают, где можно обменять деньги по самому выгодному курсу. Все заведение отражалось в цветном зеркале. Женщины были одеты в блестящие обтягивающие платья, мужчины - в костюмы за тысячу марок. Все было очень похоже на рекламу виски "бурбон", которую можно увидеть в журнале "Лайф". Он отхлебнул виски и поставил ногу на подставку. Любой посетитель наверняка примет его за американца. Не за вшивого внештатного корреспондента - они десятками ошиваются здесь в поисках сплетен, которые будут напечатаны под рубрикой "От нашего специального корреспондента в Берлине" и оплачены построчно, - а за сотрудника посольства или бизнесмена, такого, например, что сидит у стены напротив с блондинкой. Джонни снова взглянул на блондинку. Боже, о Боже! Он видел, какой пояс она носит. Он улыбнулся ей. Она ответила Пятидесятимарочная шлюха, подумал он и потерял к ней всякий интерес. Он подозвал бармена и заказал еще одну порцию "бурбона". Это был новый бармен.
- Бурбон, - сказал он. Ему нравилось слышать, как он произносит эти слова. - Побольше льда.
Бармен принес виски и сказал:
- Если можно, без сдачи, у меня совсем нет мелочи. - Бармен сказал это по-немецки, что рассердило Валкана.
Валкан постучал сигаретой "Филип Моррис" по ногтю, заметив, как смугла его кожа по сравнению с белой сигаретой. Он сунул сигарету в рот и щелкнул пальцами. Чертов идиот, должно быть, заснул.
За стойкой бара сидели пара туристов и журналист из Огайо по имени Петч. Один из туристов спросил, часто ли Петч бывает на "той стороне".
- Не очень, - сказал Петч. - Комми занесли меня в черные списки. - Он сдержанно засмеялся. Джонни Валкан выругался настолько громко, что бармен поднял голову, ухмыльнулся Джонни и сказал:
- Mir kann keener.
Петч по-немецки не говорил и, следовательно, ничего не заметил.
Сегодня было много людей с радио: в спертом ночном воздухе американцы с грубоватыми акцентами своих отцов говорили на странных славянских диалектах. Один из них махнул через зал рукой Валкану, но за свой столик не позвал. Это все потому, что они считали себя культурными сливками города. На самом деле это были интеллектуальные легковесы, вооруженные несколькими тысячами словесных безделушек, годных лишь для светского трепа. Они не могли отличить струнного квартета от вокального трио.
Бармен зажег для него спичку.
- Спасибо, - сказал Джонни. Он отметил про себя, что в ближайшем будущем надо будет поближе познакомиться с этим барменом, и не для сбора информации - на такой низкий уровень он еще не опускался, - а просто потому, что в таком городе это облегчало жизнь. Он потягивал свое виски и размышлял о том, как умиротворить Лондон. Валкан был рад, что человек Доулиша возвращается в Лондон. Против англичан он ничего не имел, но с ними никогда не чувствуешь себя уверенно. А все потому, что они любители и гордятся этим. Иногда Джонни жалел, что работает не на американцев. Он чувствовал, что с ними у него больше общего.
Вокруг стоял гул учтивой беседы. Очкастый человек с большим носом и усами, который выглядел как новенькая монета, был членом английского парламента. У него был властный голос, каким английский высший класс обращается к таксистам или иностранцам.
- Но здесь, в Берлине, - говорил англичанин, - налоги на двадцать процентов ниже, чем в Западной Германии, и, более того, ваши ребята в Бонне не взимают даже четырех процентов, налагаемых на сделки. С небольшой сноровкой вы можете обеспечить свободную доставку и, если вы ввезете сталь, то это вам почти ничего не будет стоить. Ни один бизнесмен не может пренебрегать такими возможностями. Вы каким бизнесом занимаетесь? - Англичанин распушил усы и громко хмыкнул.
Валкан улыбнулся человеку из Еврейского отдела документации. Валкан с удовольствием бы занимался такой работой, жаль, что, судя по слухам, платят за нее мало. Еврейский отдел документации в Вене собирал материалы о военных преступлениях, которые бы позволили привлечь к суду бывших эсэсовцев. Сколько работы вокруг, подумал Валкан. Он оглядел зал, тонувший в табачном дыму, здесь сейчас находилось, по меньшей мере, пять бывших офицеров СС.
- Для британской автомобильной промышленности это самое лучшее из того, что могло случиться. - Громкий голос англичанина снова заполнил зал. - Ваши люди из "Фольксвагена" сразу почуяли, откуда ветер дует. Ха-ха. Потеряли источник дешевой рабочей силы и обрели профсоюзных горлопанов, выкачивающих из них деньги. А что произошло? Цена "фольксвагена" скакнула вверх. И наши парни получили шанс. Говорите что хотите, но эта Стена - лучшее, что можно придумать для британской автомобильной промышленности.
Джонни нащупал в кармане свой британский паспорт. Что касается самого Валкана, то Стена ему была почти безразлична. В каком-то смысле она ему даже нравилась. Если бы коммунисты не прекратили вопить о переходе из зоны в зону в поисках работы, где бы они нашли людей для работы на фабриках? Джонни знал, где бы они их нашли - на Востоке. Кому бы понравилось на пляже Мюггельзее отдыхать среди монголов и украинцев? Возникло бы много шансов на то, что Германия восстановила бы свои права на Восточную Пруссию, Померанию и Силезию. Валкану, вообще-то, было наплевать на "утерянные территории", но те, кого это волнует, могли бы не орать так громко о Стене.
В зале находилась и девушка из Веддинга. Интересно, верно ли то, что говорят о ее шофере? Для девушки ее типа район, в котором она жила, был действительно странный - ужасный рабочий район. Он вспомнил ее малюсенький дом с телевизором над кроватью. Он познакомил ее с вон тем шотландским полковником. Он после еще, кажется, говорил, будто она хочет современную модель с большим цветным экраном и дистанционным управлением. Валкан помнил, как тогда над этим весь бар потешался. Валкан послал ей воздушный поцелуй и подмигнул. Она помахала ему в ответ своей золотистой сетчатой сумочкой. Она по-прежнему очень аппетитная, подумал Валкан и, вопреки своему твердому решению, послал к ее столику бармена с шампанским и запиской, написанной маленьким золотым карандашиком на оборотной стороне красивой визитной карточки.
"Давай поужинаем вместе", - написал он. Он поколебался, стоит ли поставить в конце знак вопроса, но решил, что неопределенность женщинам претит. Властность - вот секрет успеха у женщин.
"Подходи попозже", - дописал он, прежде чем отдать записку бармену. В дальнем конце бара к Петчу присоединилось еще два человека: мужчина и девушка. Мужчина был похож на англичанина. Петч спросил:
- Вы ее, конечно, видели? Мы называем ее "Стеной позора". Я хочу показать ее всем живущим на земле людям.
Человек, которого звали "полковник Вильсон", подмигнул Валкану. Для этого "полковнику Вильсону" пришлось снять большие темные очки. На левой скуле и вокруг глаза у него было множество шрамов. Вильсон пустил по стойке бара сигару в сторону Валкана.
- Спасибо, полковник, - отозвался Валкан. Вильсон когда-то служил поваром в офицерской столовой в Омахе, где и получил свои шрамы, обварившись кипящим салом. Сигара была хорошей. "Полковник" был не такой дурак, чтобы послать ему плохую. Валкан понюхал ее, покрутил в руках, а потом мастерски обрезал кончик специальным золотым ножичком, который всегда носил в верхнем кармане. Золотая гильотина. Сплав острой стали и горящего золота. Бармен дал ему огня.
- Только спичкой, - сказал ему Валкан. - Спичку надо держать в сантиметре от листа. Газовой зажигалкой пользоваться ни в коем случае нельзя.
Бармен кивнул. Пока Валкан прикуривал сигару, "полковник" продвинулся вдоль стойки поближе к нему. "Полковник Вильсон" представлял собой шесть футов и полтора дюйма сухой кожи, обтягивающей мясистую мускулатуру, упакованную плотно, как в сардельке. Лицо его было серым и морщинистым, волосы очень коротко острижены. В Голливуде он смог бы зарабатывать участием в фильмах с толстогубыми негодяями. Он заказал два "бурбона".
До Валкана доносился голос Петча:
- Правда, и я не устаю это повторять, является самым мощным оружием в арсенале свободы. - Петчу нравилось произносить эти слова, подумалось Валкану. Он знал, что "полковнику Вильсону" что-то надо от него. Он быстро выпил свой "бурбон". "Полковник Вильсон" заказал еще два Валкан посмотрел на бармена и едва заметно кивнул в сторону девушки из Веддинга. Бармен чуть опустил веки. Этот город велик, подумал Валкан, своей необычайной чувствительностью к намекам и нюансам. Он услышал голос английского члена парламента:
- Боже праведный, нет. У нас еще есть кое-что за душой, смею вас уверить. - Английский парламентарий сдавленно засмеялся.
Британцы невыносимы, решил Валкан. Он вспомнил свою последнюю поездку туда. Громадный отель на Кромвель-роуд и дождь, который лил неделю без остановок. Нация изобретательных гениев, у которой сорок типов штепселей, причем ни один не работает. Молоко на улицах в полной безопасности, чего не скажешь о девицах, секс паршивый, а гомосексуалов вполне терпят, дома вплоть до широты Лабрадора не отапливаются, гостеприимство столь редко, что "домохозяйка" стало словом ругательным, страна, где хвастуны говорят иностранцам, что единственный недостаток британцев - это скромность.
Валкан подмигнул девице из Веддинга. Она поправила платье и дотронулась до своей шеи. Валкан повернулся к "полковнику Вильсону" и сказал:
- Ну, так что тебя тревожит?
- Мне надо тридцать девять фотоаппаратов "Практика" с линзами f/2.
Валкан потянулся за кусочком льда к банке на стойке бара. Пианист исполнил чудную каденцию и перестал играть. Валкан положил сигару в рот и захлопал в ладоши. Потом поморщился от дыма. Несколько человек присоединились к аплодисментам. Все еще глядя на пианиста, Валкан сказал:
- Да ну?
- Плачу хорошую цену, причем долларами, - сказал "полковник Вильсон". Валкан не ответил. - Я знаю, что ты такими вещами не занимаешься, но это надо для одного из моих друзей. Ты же понимаешь, фотоаппарат, тайно вывезенный с Востока, - эти ребята любят такие вещи.
- Какие ребята?
- Торговая делегация, - сказал Вильсон.
- Тридцать девять, - произнес Валкан задумчиво.
- Тебе же это несложно, - сказал Вильсон. - Просто захвати их с собой, когда будешь возвращаться с русским. Ты единственный, кто ходит с русским через контрольно-пропускной пункт "Чарли". - Он нервно засмеялся.
- Тридцать девять, это, должно быть, делегация американских радио- и теле продюсеров. Ими, кажется, Петч занимается?
- О, - сказал Вильсон, - не ори так громко. Я рассказал тебе под большим секретом. Если ты сможешь переправить их до...
- Ты мне ничего не говорил, - сказал Валкан. - Это я тебе говорю. Я не торговец фототехникой, передай это Петчу.
- Оставь его в покое.
Валкан молча выпускал сигарный дым в лицо Вильсону.
- Не груби мне, Валкан, - сказал "полковник Вильсон". - Ты ведь не хочешь, чтобы я рассказал твоему английскому приятелю, что я уже не майор американской армии.
- Уже нет, - сказал Валкан со смехом, чуть не поперхнувшись виски.
- Я тебе могу много неприятностей доставить, - сказал Вильсон.
- А можешь и шею себе сломать, - сказал Валкан тихо.
Они смотрели друг на друга не отрываясь. Вильсон сглотнул и вернулся к своему виски.
- Ладно, Джонни, - сказал Вильсон через плечо. - Не обижайся, договорились?
Джонни сделал вид, что не слышит, и продвинулся вдоль стойки, прося еще один "бурбон".
- Два? - спросил бармен.
- Одного хватит, - сказал Джонни.
В зеркале он видел лицо Вильсона, оно было очень бледное. Видел он и лицо девицы из Веддинга, которая трогала волосы у себя на шее, будто бы не замечая, как при этом обтягивало ее грудь. Она закинула ногу за ногу и улыбнулась его отражению.
"Петч", - подумал Джонни.
Ему хотелось чем-то досадить Петчу или хотя бы прекратить его болтовню. Он сейчас слышал его голос. Петч говорил:
- Это те же самые люди, которые сделали великий фильм о тоннеле под Стеной. За все платила телевизионная компания НБС. И вот что я хочу сказать, друзья, те сорок девять человек, которые убежали через тоннель, обязаны своей свободой нашей американской системе свободного предпринимательства и смелого корпоративного начала... - Петч мог оказать Джонни Валкану пару услуг. Джонни очень хотелось сказать Петчу об этом; даже девица из Веддинга привлекала его меньше.
Зал к этому времени уже почти заполнился. Валкан оперся спиной о стойку бара, напряг мышцы и снова расслабил их. Было приятно, что он знал их всех и что даже американцы типа "полковника Вильсона" не могли взять над ним верх. Он хорошо отличал шлюх от добропорядочных красавиц, искательниц приключений от мечтательниц. Он знал всех бандитов, ждущих заданий: от мелкоты до убийц Христа. Он заметил, что девица из Веддинга пытается поймать его взгляд. Людей вокруг Петча тоже прибавилось. Там была и та странная английская дама с крашеными волосами, и глупый маленький немец из Дрездена, который надеялся проникнуть в бюро Гелена - он ведь не знал, что Джонни рассказал все о нем геленовцам еще на прошлой неделе. Интересно, серьезно ли Хельмут говорил об убийстве дрезденца в автомобильной катастрофе? Что ж, вполне возможно, Валкан решил, что кодовое имя Король ему подходит; этим они лишь подтверждали его реальное положение. Все по Фрейду. Валкан - король Берлина.
Он решил, что рыжая девушка, говорившая сейчас с Петчем, и есть та самая, о которой Петч ему рассказывал, - девушка из израильской разведки.
"Боже, о Боже! - подумал Валкан. - Что за город!" И, улыбаясь Петчу, он направился к его компании.