Король подошел к другу, еле переставляя ватные ноги, протянул руку, заставляя себя коснуться все еще подрагивающего в непонятной дымке лица… И заплакал от облегчения, почувствовав тепло человеческого тела, увидев тень, услышав сердце. Живой! Живой… Разрыдался. Совсем не по-мужски.
- Ну ладно тебе, - забормотал смущенный и встревоженный шут, пытаясь неумело утешить. - Я тебя тоже люблю, братец, привык как-то за долгие годы. Ну ты что, совсем сбрендил? Будет, будет…
- Вина ему налейте, - посоветовал Эй-Эй, колдуя над спасенным мальчишкой. - Истерики так скоро не проходят…
Король плохо помнил дальнейшие события.
Вроде бы пировали.
Вроде бы клялись всем миром помочь погорельцам.
Вроде бы проводник выиграл в споре "кто кого перепьет" бочку вина и спел по этому поводу пару фривольных песен…
Время расслоилось вместе с пространством, плыло перед глазами… Одно король знал твердо: весь долгий вечер он продержал в своей руке руку Санди, боясь проснуться и спугнуть наваждение…
А потом увидел брата. Все то же плохо различимое лицо, все тот же далекий голос, летящий из мрачной Бездны… Йоркхельд сел рядом, разжал ему сведенные судорогой пальцы.
- Отпусти ты его, не держи. - Призрак легонько провел рукой по спутанным волосам. - Ну что ты раскис? Впереди много всякого, возьми себя в руки, раз уж встал на Дорогу…
- Брат, мне страшно. Я потерял тебя, не хочу потерять и Санди! После твоего ухода он…
- Я знаю. Он помог тебе выжить там, во дворце. И пока он с тобой, не горюй раньше времени. Всему свой срок. Поспи, тебе нужно отдохнуть. Не думай, спи, Денхэ, спи…
- Постой, не оставляй меня! - взмолился король. - Посиди со мной…
- Я не могу, меня ждут. Ты не мальчик, справишься сам…
- Погоди еще немного! Я хотел спросить…
- О ком?
- О проводнике. Правда, что он убил тебя?!
- С чего ты взял? - бесцветным голосом спросил Йоркхельд, начиная таять, исчезать. - А впрочем, ты прав. Убивать не обязательно кинжалом… - успел прорваться слабый отголосок, и короля подхватила тишина.
- Кто он, этот проводник?! Кто? - крикнул Денхольм в наплывающую тьму. - Кто?..
- Кто-кто… Пьяница и шарлатан, - ворчащим голосом ответил полусонный Санди, пытаясь повернуться набок и накатываясь на короля. - Шел бы ты к себе, куманек, все спят давно. И я хочу!
Денхольм открыл глаза. Низкий потолок, грубая дощатая кровать. Луна, пробивающаяся сквозь низкое оконце. И свернувшийся калачиком шут, похрапывающий вполне безмятежно. Вторая кровать, словно хранящая след ушедшего брата… король поспешил перебраться на нее. Одеяло и вправду было теплым. Он укрылся с головой и мгновенно заснул.
Разбудило его любопытное летнее солнце. Ласковый щекочущий луч коснулся щеки, словно погладил.
- Йоркхельд, - забормотал Король, улыбаясь. - Как хорошо, что ты вернулся, брат…
- Не знаю, куманек, кто к тебе вернулся, - заворчал под самым ухом шут, - но то, что вставать давно пора, это точно. Завтрак остыл уже, между прочим… А обед, полагаю, будет нескоро.
- А где Эйви-Эйви? - моментально открыв глаза, спросил Денхольм.
- Ушел еще до света.
- Куда?!
- С виленами в горы. Лес валить для новой постройки.
- Толку от него! - фыркнул король, но осекся, вспомнив по-гномьи крепкие объятия.
- Не скажи, братец, не скажи, - задумчиво покачал головой Санди. - Они ему в пояс кланялись, последние деньги в руки совали - только бы с ними пошел.
- Сам видел? - Денхольм взялся за одежду.
- Сам. По нужде во двор выходил, вот и подсмотрел.
- Ну-ну… Ладно, веди. Где тут можно умыться и перекусить?
Ради гостя хозяйка расстаралась, подогрела кашу, нарезала свежего хлеба. Парное молоко пришлось кстати, и король опорожнил зараз полкувшина. После завтрака обошел селение в шесть добротных домов, осмотрел мельницу и общинное стадо на дальнем выпасе. Прогулялся в луга, с многозначительным видом покопался в земле, потрогал зеленые стебли растущей пшеницы. Вернулся в деревню.
Ребятишки да бабы таскали почерневшие доски и бревна, выуживая из-под обломков уцелевшее добро, в основном котлы и прочую утварь доброй гномьей работы. Санди, позевывая от скуки, грыз на крыльце какие-то семечки. И, глядя на него, король тоже заскучал.
Не было им места в этом мире, полном ежедневного кропотливого труда. Не ворочали они землю пудовым плугом, не холили тощих коров, не собирали серпами пшеницу. Такие, как король и шут, вполне могли бы прижиться в Холстейне, области степных табунов и лихих наездников. Или в Рорэдоле - межгорном крае, по легенде, рождавшем людей с оружием в руках. Даже в Навахонде, даже в Ласторге им нашлось бы место и дело. Но не в безмятежном, неторопливом Вилемонде, хлебном крае Священной Элроны.
Денхольма раздражали эти воловьи глаза с навеки застывшей в них покорностью, его угнетала сама мысль о том, что можно жить вот так, из года в год двигаясь по замкнутому кругу, без надежды на лучшую жизнь. Без стремления хоть к каким-то переменам.
Невеселые это были мысли. Но в то же время король смотрел на крестьян с непонятным ему самому почтением. Он бы так не смог. Но разве значит, что недостойны уважения люди, кормящие страну, рядом с которой многие великие княжества казались карликами!
И все же, несмотря на уважение, он скучал. И обращал свой взор к горам чаще, чем ему хотелось бы. Какая все же жалость, что они пройдут под хребтом! Нет, королю интересно было посмотреть на житье гномов, которых он на своем недолгом веку видел не так уж и часто. Но горы! Волшебный край высоты! Царство ледников и камней, коварные пропасти и холодные вершины! Горы манили даже сильнее, чем прежде, притягивали, звали вверх… Если бы уговорить проводника пройти по перевалу, хотя бы по перевалу!
Эйви-Эйви вернулся только к обеду, уставший и измотанный, в сопровождении груженных лесом крестьянских возков. И надолго припал к выигранному вчера бочонку. Потом с удовольствием навернул похлебки.
- Простите, господин, - наконец заметил он Денхольма. - Я не мог им отказать. Вычтите этот день из жалованья, только не читайте нотаций!
- И не собирался. Но с тебя какая-нибудь песня, проводник. Я чуть было не умер со скуки!
- На песни нет сил, господин Хольмер, - покачал головой Эй-Эй. - Я сегодня напелся выше горла, аж язык потрескался! Не могу…
- Да что ж ты там делал! - возмутился подоспевший Санди. - Языком дрова колол?
- Эаниэдов заговаривал, Духов лесных, - неохотно пояснил проводник. - Зато теперь добрая изба выйдет, так просто не загорится… Я немного отдохну, и мы тронемся в путь. Эти люди обещали подвести нас до самых отрогов, так что есть шанс ближе к вечеру постучать в ворота Подгорного Царства, - и снова черпнул кружкой из бочки.
Они выехали часа в четыре пополудни. Длинная телега, в какой возят на базар мешки с мукой, немилосердно поскрипывала, действуя на нервы, но радости короля не было предела. Во-первых, ему не пришлось стаптывать не зажившие толком ноги, и он с вполне понятным изумлением поглядывал на Эй-Эя, мерно вышагивающего рядом с возком. Во-вторых, сегодня вечером он должен был оказаться наконец в горах! Снова ощутить этот ни с чем не сравнимый дух, погладить древние камни! Поговорить со странным и замкнутым народцем, долго жившим по соседству с людьми, но так и не научившимся интересоваться делами большого мира! Рядом насвистывал развалившийся на прошлогоднем сене шут, покусывал соломинку и считал облака… Видно было, что и ему нравится путешествовать с комфортом.
Король наблюдал за проводником, вспоминая вчерашний сон и долетевшие сквозь годы слова брата. Убивать не обязательно кинжалом. Да, ты прав, как всегда прав, дорогой брат. Достаточно нанять человечка, хорошо владеющего акирро, лучше всего ученика, которому претят слава и мастерство Учителя. Чем же он помешал тебе, ушедший странствовать монарх, чем, Эйви-Эйви?!
Проводник шел, не торопясь и не отставая ни на йоту, хмурый и задумчивый. Иногда бубнил себе под нос какой-то мотивчик, иногда со странной смесью надежды и тоски поглядывал на горы. Так, будто не хотел туда идти, но стремился всем сердцем.
Что же у тебя на душе, проводник? Какая тайна разъедает твой беспокойный разум? Кто ты? Колдун, избежавший Башни Смерти силой своего Дара? Или все же бродячий певец, подобравший чью-то книгу заклинаний? Что погнало тебя в дорогу? Как можешь ты чуять чужую беду? Много у короля накопилось вопросов, слишком много за недолгий путь. Отчего, трусливо отсидевшись на дереве во время драки, ты, не раздумывая, бросился в огонь, спасая безразличные тебе жизни? Ты не терпишь вида крови и не носишь оружия, но о нечисти и слугах Вешшу знаешь слишком много для обыкновенного вечно пьяного бродяги! Что ты за человек, проводник? И человек ли?
- Со временем отыщутся ответы на все загадки, господин…
Король вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна. Вокруг смеркалось, шумели леса, неизвестно как укрепившись на каменных грядах. Они были в скалистых предгорьях Форпоста, и высокие мшистые деревья заслоняли темнеющее небо. Когда они успели доехать? И как долго наблюдает за ним проводник?
- Что ты хочешь сказать, Эйви-Эйви?
- Только то, что сказал, господин. Вас мучают какие-то вопросы. Смею вас заверить, ответы на них найдутся даже раньше, чем вы надеетесь их получить, - пожал плечами Эй-Эй, невольно морщась и потирая укушенное место.
- Почему бы нам не выяснить хоть парочку прямо сейчас? - усмехнулся король. - Ну, например… Кто ты такой, Эйви-Эйви?
- Проводник, - снова дернул больным плечом Эй-Эй. - Ваша милость, вопрос не слишком разумен. Кем я являюсь на данный момент, вы знаете. Даже лучше, чем мне, возможно, хотелось бы. Я Человек из Зоны, как вы это называете, и я вожу туда потерявших надежду. А кем я был когда-то? Какая вам разница! Это было так давно, разве упомнишь. Я примерил к своей шкуре сотню обличий, в этом мне по крайней мере не так больно. Вот и все.
- Ты считаешь это ответом, проводник?
- Считаю, господин. Вам нужно мое имя? У меня их тысяча, выбирайте любое. Вам интересно мое прошлое? Оно интересно и мне, я не всегда могу отличить правду от вымысла, Пришедшего с песней. Не ворошите погасшие угли, господин Денни Хольмер. Что будет, если я начну выпытывать ваше истинное имя? Хотите поменяемся? От вас пахнет магией, Высокой Магией, не доморощенной деревенской. Почему я должен так рисковать?
- Ну хорошо, - сдался король, несколько ошарашенный таким подходом. - Хотя мою историю ты знаешь. И должен понять, что человек, приближенный к самому Светлому Королю, в магии смыслить просто обязан. Но откуда у тебя Книга Заклинаний?
- С Востока, господин, - с неожиданной охотой объяснил Эй-Эй. - Выменял у одного купца, думал, там старые песни. А вчитавшись, решил, что в дороге не помешает… Еще вопросы?
- Почему ты не носишь оружия?
- Я боюсь, - сразу сделавшись серьезным, ответил проводник.
- Чего?!
- Убивать. А если боишься вещи, зачем брать в дорогу лишнее?
Что-то королю напомнила эта фраза, какой-то давний разговор, оставивший ощущение невнятной тревоги. Он почти ухватил ту далекую оборванную ниточку, но тут вилены объявили привал. Они стояли перед уходящей ввысь горной цепью. Холодные и горделивые вершины сверкнули алым в заходящих солнечный лучах, и на землю опустилось темное покрывало ночи.
Глава 12. ПРОВОДНИК В НОВОМ СВЕТЕ
Лагерь разбили под защитой скальной плиты. Эйви-Эйви выбирал место ночлега с особым тщанием, к которому король отнесся с пониманием. Он не отходил от проводника ни на шаг и даже рисковал советовать. Но укромную сухую площадку, с двух сторон защищенную скалой и словно огражденную выбивавшимся из горной породы ручьем шириной в пол-уарда, к его величайшей досаде, отыскал именно Эй-Эй. Как-то само собой получилось, что вилены и здесь составили им компанию, заведя под навес лошадей и перегородив незащищенную часть лагеря опрокинутым набок возком. Денхольм не протестовал против соседства, и дюжие парни с энтузиазмом принялись собирать хворост в таком количестве, будто готовились к годовой осаде. Судя по облегченным вздохам, они попросту боялись отправляться в путь на ночь глядя.
Вилены захватили с собой картошки, лука, десятка два яиц. Не забыли и про пивной бочонок. Такой простой и обильной трапезы король не мог припомнить за все время похода и ел с искренним наслаждением.
На душе было покойно; под охраной вековых гор, возведенных Небожителями, как гласили летописи, сразу после победы над Ронимо, он чувствовал себя уверенно, словно сидел на собственном троне. И лишь когда насытившиеся крестьяне, вместо того чтобы, напившись, проорать пару-другую песен и завалиться спать, принялись подлаживать заранее принесенные из возка луки и проверять ножи, его коснулось крыло тревоги. Он проследил взглядом за проводником, обходящим старательно уложенные ровным полукругом кучи хвороста и не выпускающим из рук пресловутую книгу заклинаний. И поневоле сам взялся за меч.
Однако ночь шла своим чередом, и спокойствие нарушали только крики ночных птиц. Люди понемногу расслаблялись, и то один, то другой клевал носом. Наконец старший из крестьян по имени Дикс махнул рукой, разрешая трем своим собратьям устраиваться поудобнее. Рядом с королем сладко засопел Санди, да и Денхольм поминутно погружался с головой в омуты сновидений, выныривая все реже, все неохотнее. Последним ударом сознания была одинокая сутулая фигура проводника, дремавшего у костра.
Разбудила его боевая суета затихшего было лагеря, азартные вопли и беспорядочные метания по площадке.
- Факелы! - орал не своим голосом Эй-Эй. - Факелы в хворост!
Затрещал заботливо приготовленный сушняк, неверное пламя осветило поляну, выхватывая из темноты уродливый шрам Эйви-Эйви, суровые лица виленов, готовых к смертной битве, заспанную, полную недоумения физиономию Санди.
- В чем дело? - закричал король, обращаясь к кому-то наугад.
- Воркхи, господин! - завопил прямо в ухо Майкель, самый молодой из четверых. - Целая стая, будь им неладно!
Словно в ответ раздалось грозное рычание и алчное похрумкивание. Мелькнула неразличимая в темноте тень, свистнула стрела.
- Попал или не попал? - пробормотал шут, любовно лаская тетиву.
- Беречь стрелы! - скомандовал преобразившийся Эй-Эй.
Куда подевалась его развязная манера говорить и вечная пьяная муть в бесцветных глазах? Собранный и решительный, он напоминал скорее полководца перед решающей битвой, чем страдающего похмельем попрошайку. Но король лишь махнул рукой, устав удивляться и решать неразрешимые вопросы.
Один из подстреленных воркхов упал за черту костров. У него оказалась волчья голова с сильно выступающими вперед рыками и тело, схожее с тигриным, если Денхольма не подводила память о собственном зверинце. Ярко-рыжие полосы отражали неверный свет факелов, алчные изумрудные глаза медленно угасали.
- У тебя есть заклинание, способное уничтожить любую нечисть! - закричал король проводнику.
- Это не нечисть! - возразил Эй-Эй, подбрасывая хворосту. - Это существа из другого мира, прошедшие сквозь Дыру. Непонятные, но вполне живые. Они служат Великой Тени.
И король вспомнил один из барельефов в Итанорском Храме Тьмы: вылитая подбитая зверушка, только раза в два побольше.
- Отойдите к скале! - приказал Эйви-Эйви. - Стреляйте только в тех, что будут прыгать в костры. И тихо! Не дышать, молчать, если жизнь дорога!
Денхольм не успел возразить. Крестьяне оттащили его под каменный навес, с надеждой и испугом поглядывая на Эй-Эя. Проводник скинул плащ, спрятал бесполезную книгу. Встал, раскинув руки над костром, напрягся… И внезапно над лагерем пронесся тягучий, пронзительный то ли рев, то ли рык, вплетая в себя ярость и обиду потревоженного в своем логове зверя.
Тьма за огненным кругом ответила согласным свирепым воем десятков глоток, придвинулась, наседая… Новый грозный рык заставил тени отпрыгнуть на несколько уардов, заскулить просяще, жалобно…
- Он что, тоже воркх? - не выдержав, воскликнул любознательный Санди. - Как это…
Мощная рука Дикса заткнула ему рот как раз в тот момент, когда рассвирепевший Эйви-Эйви обернулся. Хищно, всем телом, готовым к прыжку. И королю захотелось слиться со скалой, раствориться, исчезнуть, лишь бы не видеть этих алчных изумрудных глаз, не слышать плотоядного почмокивания…
Мелькнула тень, нацелив когти в горло отвлекшегося проводника, но стрела Майкеля оборвала смертоносный порыв. Эй-Эй глухо заворчал, зашипел и рявкнул так, что стая кинулась наутек, обиженно подвывая. С недоброй усмешкой, больше похожей на звериный оскал, проводник повернулся к ним, силясь отыскать пронзительно-зелеными глазами нарушившего запрет. Король прикрыл собой шута и выставил меч. Санди за его спиной приготовил ножи…
- Я… не воркх… - мучительно выговаривая по буквам ставшие непривычными слова, выдавил Эй-Эй. - Я… не… воркх… человек… Я… человек. Человек. Перекати-поле… - и рухнул возле угасающих костров.
- Ну и слава Светлым Богам, - с облегчением заметил Дикс. - Силен, однако, мужик! Вот у нас ведун был, так тот после разговора с воркхами трое суток вспоминал, кто он такой на самом деле! А вы, сударь! - упрекнул он Санди. - Как малое дитя, в самом-то деле! Сказано вам: молчите, коли жизнь дорога. Так нет же!
- Что это было? - потрясенно спросил шут, покорно принимая упреки.
- Ничего, - удивился крестьянин. - Обошлось малой кровью. Поговорили и разбрелись кто куда. Городские вы, видать, господа, неженки. Про воркхов, поди, и не слыхали, - догадался он наконец. - Эти твари здесь давно шастают, вот и нашлись смельчаки, заловили пятерых. С помощью нехитрой магии языку обучились. Они животины-то понятливые, им только доказать надо, что добыча досталась вожаку. Беда в том, что речь у них проста: что на уме - то на языке. Надо самому до печенок стать воркхом, тогда поверят. А вас, сударь, он в таком состоянии запросто разорвать мог. Да еще и сожрать половину!
- Ну это мы бы посмотрели, кто кого, - пробормотал возмущенный шут.
А короля осенило:
- Так вот почему он нам тогда ни слова не сказал! А я все голову ломал. Ведь крикнул бы - и цел остался. А он воркхам зубы заговаривал! Вполсилы. Вполдуши. Заставляя задуматься, остановиться. Мгновения жизни нам покупал!
- Сильный у вас проводник, - покивал головой наемного смущенный странным монологом крестьянин. - По всему видать, из Зоны, повезло вам, господа хорошие.
- В чем же, по-твоему, наше везение? - уточнил недоверчивый Санди.
- Толком не знаю, миловали Боги, - почесав затылок, не стал врать Дике. - Старики говорят: "Встретишь Человека из Зоны - скинь на него свои беды. Все, что соберет, - к Проклятой Башне унесет, тебе же легче станет". Давайте-ка спать, судари, ночь короткая, утро за горой просыпается.
- А… эти? - осторожно огляделся король.
- Воркхи теперь дня два не появятся: слово вожака для них закон. Хорошо бы дружок ваш за это время очухался. Не можем же мы тут вечность торчать, хозяйство ждет, дом опять отстраивать надо…