- И этого человека звали Эартом, - понимающе кивнул Денхольм и мысленно поплакал над бедным Санди, похоже, успевшем запутаться в роскошных рыжих волосах.
- Вы знаете его? - вскинулась девушка.
Король пожал плечами и взглянул на лицедея, к которому уже прочно прилепился шут. Санди с подозрительно блестящими глазами поглаживал гриф гитары и умоляюще поглядывал на ее владельца. За вечер Браз спел еще несколько песен, потом гитара пошла по кругу… И лишь когда первые рассветные лучи коснулись окон, дядюшка Менхэ вспомнил, что пора спать, и разогнал всех по комнатам.
Король нашел в себе силы дотащиться до балагана и, не раздеваясь, упал на топчан. Последней весточкой из мира реальных вещей и событий был восхищенный шепот Санди, которого Браз обещал научить игре на гитаре.
Когда Денхольм проснулся, солнце вовсю хозяйничало где-то на юге.
Юг. Там, наверное, тепло круглый год. Надо у Браза спросить, ведь, если верить Лайсе, он с юга… Юг. Что-то резало память и ускользало, утекало из сознания. Юг…
Кривая сабля южных кочевников!
Король вскочил, плеснул в лицо воды и побежал искать лицедея. И окровавленный призрак брата торопился вместе с ним…
Когда Денхольм распахнул дверь, Браз вскочил с дротиком на изготовку. Терзавший гитару Санди даже не поднял головы, проворчав по привычке:
- Вечно ты не вовремя, куманек!
- Что случилось, государь? - напряженно выдавил лицедей, не опуская оружия.
Король с трудом заставил себя говорить сквозь суматошное трепыхание сердца, бившегося где-то в районе горла:
- Мне нужна помощь, бывший наемный убийца!
Перед Санди лежал лист бумаги, испещренный какими-то нотными записями. Денхольм вырвал его у протестующего шута вместе с огрызком пера и яростно зачертил, напрягая память.
- Ты видел когда-нибудь такую саблю, лицедей?!
Браз нахмурился, всматриваясь в рисунок.
- Какая муха тебя укусила, куманек? - озадаченно почесал затылок шут.
- Вот этим убили моего брата! - вытолкнул король горькие слова.
- Похоже на то, что вы видели во сне, государь?
Впоследствии Денхольм так и не смог вспомнить, когда и откуда хмурый парень Браз успел достать оружие, но в руках у него темной молнией полыхал искривленный клинок, близнец того, что король принял за саблю южных кочевников. Узкий в самой сильной части, он постепенно расширялся вслед за изгибом… Хороший клинок, удобно рубить сплеча, сверху, но и в пешем бою не подведет, легок и послушен в хозяйской руке…
- Да, Браз.
- Это не сабля, государь. Это меч. Акирро. Его носят лишь лучшие воины племени ирршенов.
- Как ты?
- Как я. Вы не запомнили узора, государь?
Король вгляделся в костер неведомых трав возле рукояти и притянул к себе рисунок. И на бумажный клинок легла причудливая паутина: семь основных нитей из центра и семь соединяющих колец. И в самой узкой части лезвия - паук, затаившийся в листве.
- Итак, убийца брата пришел с юга, - пробормотал он, кусая губы.
- Паутина была черной, государь?
Денхольм кивнул, но тотчас нахмурился, вспоминая:
- Нет, Браз. Клинок отсвечивал синим.
- Меч делали на юге, - заверил лицедей. - Не знаю, как попал клинок в руки убийцы, но раньше он принадлежал охотнику за головами, поставленными вне Закона. Охотнику, таящемуся, как паук в листве… Но паутину добавили позднее. Ее травили на Востоке - синим цветом. И Мастер поклонялся Венде. Семь голов было у Ронимо. Семь тайных знаков открывают Двери в Пустоту. И семь разноцветных полос на мече Роккора, закрывающего Пустые Двери…
- Значит, снова Зона, - сжал кулаки Денхольм и взглянул на Санди.
Шут скривил губы:
- Засиделись мы на месте, куманек. Пора бы и домой.
- Да, дружище. Спасибо тебе, лицедей. Как поживают наши лошади?
- Ждут сигнала, - без тени улыбки ответил Браз. - Вам нужно оружие, государь. Пока есть время… Я схожу в горы, выторгую у гномов.
- Разве гномы не ушли? - изумился король.
- Не все, - кратко пояснил лицедей. - Потерпите до вечера…
- Что там за шум? - вскинулся вдруг Санди.
Лицедей метнулся из комнаты, пряча акирро под полой плаща. Минут через десять он вернулся:
- Из столицы прискакал гонец, мой король. Привез описание двух бунтовщиков, зачинщиков мятежа. Стража поднимает людей. Будет обыск… Здесь еда на пять дней и кинжалы Луиса Шенха. Я проведу вас к лошадям…
- Что будет с вами, Браз? С балаганом, с труппой? - подскочил взволнованный шут.
- Наврем с три короба, деньги отдадим, - не в меру легкомысленно отмахнулся клоун.
- Перебьются! - отрезал король. - Сделай одолжение, последи, чтобы нам не мешали, приятель.
Браз пожал плечами и шагнул за порог. Обветренные тонкие пальцы любовно ласкали рукоять меча.
Король выхватил чистый лист бумаги и заскрипел пером привычное:
"Я, Милостью Божией Король Элроны…"
Торопливо расписался, приложил заветную Большую Государственную Печать, все это время провисевшую в потайном мешочке за пазухой.
- Выпиши и нам подорожную, куманек, - хихикнул крайне несерьезный Санди, - а то ведь и вправду арестуют как бунтовщиков.
Король кивнул и быстренько измарал второй лист бумаги.
- Браз! - позвал он и протянул свиток вошедшему лицедею. - Передай это Менхэ. Отныне вы можете играть в любом городе моего королевства и не платить пошлин. Отныне вам не будут чинить препятствий на дорогах…
- Спасибо, государь, - перебил Браз, - но что я скажу самому Менхэ? Откуда я взял бумагу? Сотворил из воздуха?
- А ты скажи ему, - вмешался Санди, - что мы - посланники короля. И на Темную Сторону Итанора приехали специально, чтобы отдать разрешение, написанное в знак королевской благодарности за представление.
- Хорошая идея, - улыбнулся Браз. - Идемте, государь.
Грязными переулками и подворотнями лицедей провел их к пролому в городской стене. На условный свист отозвался верзила Луис Шенх, держащий на коротком поводу двух лошадей, порадовавших бы самого придирчивого всадника. Король и шут вскочили в седла.
- Эй, бывший наемный убийца! - обернулся вдруг Санди, пристраивая в чехле дареную запасную гитару лицедея. - А почему на твоем клинке только травка нарисована?
- Просто ты не заметил притаившуюся змею, клоун, который только говорит. Будьте осторожны, - прошептал Браз и с яростью, неумело прикрывшей горечь разлуки, хлестнул благородных животных.
Кони взвились и понеслись по равнине.
И когда ошеломленный быстрой скачкой король нашел в себе силы оглянуться, у стены далекого города не было ни Луиса Шенха, ни клоуна-убийцы по имени Браз.
А через пару секунд не стало и самого города.
Король мчался навстречу Судьбе, он торопил скакуна.
Глава 4. В СТОРОНУ
Дорога петляла, пылила и, не раздумывая, кидалась под копыта коней. Хорошая была дорога, на совесть трудились гномы для Итани, Светлого Скитальца… Или все-таки Серого? Королю не хотелось об этом думать.
Тем более не хотелось гадать, каким чудом успели они проскочить переправу через говорливую Иль. Размахивая не просохшей еще подорожной, миновали Илегар - маленький городишко по соседству с Кронтом. Переночевали на старой заброшенной мельнице. И вот теперь неслись во весь опор, высекая искры из старой каменной кладки, оставляя по правую руку Долину Поющих Скал Эсполот, по левую - мшистые ели леса Астарха. Быстро ехали, торопили коней. Добраться до столицы, прекратить ненужную бойню…
Не хотелось думать и о том, что осталось позади. Новая стена ошибок. Камень к камню, плотно подогнаны, кладка на века… Ну почему они не остались, доверив решение собственной судьбы хмурому парню по имени Браз, бывшему наемному убийце?! Почему не развернули строй стражи - надежный эскорт сумасшедшего монарха? Не хотелось думать, что кто-то другой, не Денхольм и Санди, подхлестывал сейчас лошадей, торопясь навстречу… Навстречу чему? Что ждало их за поворотом?
Не хотелось думать…
Хотелось просто мчаться что есть духу, лететь вдоль заброшенной, но сохранившей остатки величия дороги, глотая горькую пыль, подстраивая взбалмошное сердце под звонкий перестук копыт.
Дорога покорно разворачивала свою путеводную нить, дорога впитывала в себя запах лошадиного пота и нетерпения седоков. Дорога вползала им в души, вгрызалась в сердца. И казалось, ничего не осталось в мире, кроме дороги, двух всадников и неба над их головами. Старинный гобелен, украсивший неведомую залу…
"Мы, седые Дорожные Боги", - журчал в голове голосок Лайсы…
И король вспомнил древний, как земля под ногами, миф о Боге Пути.
Когда-то очень давно, так давно, что высохли многие моря и источились многие горы, жил на Небе Бог, в Чьих руках хранились все земные пути. Прежде чем отправиться в дальнюю дорогу, люди приносили Богу жертвы, моля о помощи и защите. И Бог расстилал перед людьми вытканное Им полотно. Но то ли жертв было недостаточно, то ли поссорился Бог Пути с другими Богами, а может, просто сошел с ума от скуки, - ушел Он с Небес, напоследок скинув вниз все Свое рукоделие. И освобожденные дороги глубокими морщинами изрезали девственно гладкую кожу Земли. Рассерженный Роккор заклеймил Бога Печатью Бессилия, - и опальный бунтовщик исчез. Но дороги Его остались. И отныне люди сами отвечали за свою путевую Судьбу…
Дорога.
Полотно, вытканное Богом.
Давно не чищенное полотно.
Санди присматривал место, достойное остановки на обед, когда впереди показалось ущелье. Дорога не решилась вступить в лес Астарха и прорезала скалы Эсполота.
Поющие камни мгновенно подхватили перестук копыт, и стократ усиленный звук забился в ловушке скальной породы, а в его незатейливый ритм вплелись отголоски чьих-то песен и печальных мелодий. Жрецы говорят, что души погибших в горах переселяются в Долину Поющих Скал, но мало ли что говорят жрецы…
А конный топот все нарастал, оглушая своей силой и мощью, пока король наконец не понял, что навстречу им мчится целое войско. Они проехали еще немного и увидели всадников. Не войско, конечно, но и семерых хватало для расправы с двумя безоружными. Нехорошее число, ой нехорошее…
Предусмотрительный Санди загодя выхватил подорожную, поднимая ее над головой, подобно знамени, и еле успел увернуться от пущенной кем-то стрелы. И лишь когда вторая стрела отскочила от заветной кольчуги, Денхольм осознал, что это не стража.
И что их не будут арестовывать.
Их будут убивать.
Шут тоже почуял недоброе, откинул за спину гитарный чехол, и в руках его хищно сверкнули пять дареных кинжалов Луиса Шенха.
"Бесполезно, дружище, - успел подумать король. - Доспехи на них. Не пробить кинжалом!"
Пять серебристых молний сверкнули одна за другой, и пять взмыленных лошадей рухнули на полном скаку, давя своих седоков. Двое против двоих. Двое вооруженных до зубов против двоих безоружных. И скалы, с ужасом и болью отразившие предсмертные хрипы и лязг клинков…
Мгновения остановившейся жизни. Лошади сшибаются грудь в грудь. Король уклоняется от удара, звериным чутьем понимая, что конь его зарублен, но еще живет, еще летит… И в поле зрения - рычащий Санди, и в глазах его Ночь яростной атаки, Ночь… Ночь! И столкнувшийся с ним воин, с воем закрывающий горящее лицо… И перестук копыт за спиной. И новый всадник с обнаженным клинком, подобный Самой Темноте… И покачнувшийся к горизонту мир, и ставшая неожиданно близкой дорога… Хорошая дорога, надежное полотно… Пыльное немного, но мы потерпим, нам не привыкать…
Крепкая рука выдернула короля из седла опадающей на скаку лошади, он ткнулся носом в гриф гитары, и чудом уцелевший конь шута вынес их из предательского ущелья, и скалы за спиной с нездоровым старанием вплели отголоски прошедшего боя в вечную музыку душ погибших в гоpax. И снова лязг, и снова топот копыт, и снова предсмертные хрипы…
Подчиняясь рвущим губы удилам, хрипя и отплевываясь кровью, роняя клочья пены, конь свернул в темный и сырой лес, укрывая в чаще двух измученных седоков. Понесся во весь опор, в заросли, сквозь сучья и ветки, а прилепившиеся к его спине люди почти слились с потным телом, не особо надеясь уцелеть или остановить… Безумие скалило зубы, подрагивая в темных зрачках коня, хлещущие по взмыленным бокам ветви гнали, словно сотня безжалостных плетей, острые сучья жалили, подобно разъяренным осам.
- Прыгай, братец! - дурным голосом завопил Санди, сваливаясь с седла.
Король рухнул в другую сторону, расшибаясь о плотно растущие стволы, падая на кучу острого, как колья, валежника. И опять его спасла кольчуга, тяжела, конечно, но где бы он был без нее? Йоттея разговорами развлекал? А так пустячок, больно, да не смертельно…
Слева заворочался и закряхтел шут.
- Жив? - кинул король короткий и глупый вопрос в заросли ежевики.
- Вроде того, - проворчал Санди и осекся.
Жуткий протяжный вопль пронесся над чащей и затих, словно перерезали орущую глотку. Король вскочил на ноги и рванул туда, успевая подумать на бегу, что опять все не так, что надо бежать совсем в другую сторону, прочь бежать, жизнь спасать… Рядом сопел и бранился исцарапанный шут.
С разгону они выскочили на поляну, где с переломанными ногами бился их незадачливый конь, а вокруг умирающего тела толпились странные и страшные твари, деловито и молчаливо стаскивая переметные сумы, разрывая на куски теплое мясо, упиваясь горячей кровью…
И снова первым успел Санди. Выломав дубину покрепче, он издал клич, похожий на предсмертный вопль несчастного животного, и кинулся в бой. Не за конем, конечно. За сумками, за скудным запасом пищи и воды… Король подхватил корягу и ломанулся следом.
Страшны оказались дикие твари, их скрюченные пальцы выдирали кожу вместе с клочьями мяса, их зубы впивались в живую плоть, они падали под ударами и снова вставали, и рвали в куски своих же раненых… И душно было в лесу, будто петля стягивала непокорное горло, и пот разъедал глаза, стекая по воспаленным векам. И Смерть кивала им, как старым знакомым, радуясь новой встрече… И ждала Комната в Царстве Йоттея, но не будет у нее постояльцев. Съеденных заживо, разве пустят их в приличный замогильный мир, да и чем шагнут они за Последний Порог?! К Венде попадут они, к Той, За Которой Нет Ни Воды, Ни Огня, Ни Воздуха!
Воздуха…
Воздуха!
Окровавленные губы зашевелились, выталкивая заветное, запретное заклинание, сильное, потрясающее основы Мира… Но иначе он не мог, слишком велика оказалась жажда Жизни, слишком дорог был хрипящий за спиной ехидный парень с сучковатой дубиной…
Водоворот затхлого воздуха поднялся от колен короля, раскручиваясь по спирали, сметая все, что вставало на пути… Все и всех! Раскидывая, стирая в песок, в пыль, в прах. Трещали сучья, валились деревья, земля выворачивалась наизнанку, а Денхольм все гнал покорный его воле ветер на взбесившийся лес, и ураган крепчал, ураган рвался на волю…
- Утихомирь его, братец! - услышал он приглушенный вой Санди. - Утихомирь, иначе он уничтожит половину страны!
Король нахмурился, небрежно щелкнул пальцами, - и тотчас все стихло.
Они стояли на большой, совершенно пустой поляне, и перед ними лежала широкая просека. Денхольм обернулся и увидел, что прижавшийся к нему Санди мертвой хваткой вцепился в заветную сумку с провизией.
- Ну и грозен ты бываешь, куманек! - скривился шут, тщетно пытаясь отодрать от королевского плаща непокорные пальцы. - Я ж теперь по ночам спокойно спать не смогу!
Король устало сел и отер со лба соленые холодные капли. Кружилась голова, и пить хотелось смертельно. Болело все искалеченное, искусанное тело, на запах крови слеталась осмелевшая мошка…
- Пей, горе мое! - Санди сунул ему под нос отвоеванную флягу. - Но не усердствуй особо: мало воды, почти всю твой ветер расплескал. Ответь мне, герой, сколькими годами жизни ты готов заплатить за это безобразие?
- Сколько потребуют - столько заплачу, - проворчал король, с сожалением отрываясь от заветной фляжки. - Можно подумать, это я кинулся удары своей шкурой собирать!
Шут передернул плечами, сосредоточенно подсчитывая припасы:
- Идти надо, куманек. Сможешь идти-то?
- Куда я, спрашивается, денусь? - нехотя оторвался от насиженного места Денхольм. - Надо - пошли.
И они пошли по широкой просеке, оставленной ураганом, надеясь выйти к реке. Они морщились от боли, спотыкаясь и падая, но все ускоряли шаги. Они почти бежали, бежали прочь из проклятого Леса, к воде, к людям…
Мошка лезла прямо в глаза, забивалась в нос, заставляя чихать и кашлять. Они глотали ее вместе с отяжелевшим воздухом, отдирали от высохших обветренных губ, смахивали с окровавленной кожи.
- Солнце! - выталкивая распухший язык, прошептал король.
- Что "солнце", братец? - Шут расщедрился на глоток воды, и говорить сразу стало легче.
- Солнце по левую руку. Опять Лес нами вертит.
- Я бы ему не советовал, - мрачно глянул себе под ноги Санди. - Лучше выпусти нас, Лес Астарха!
Над их головами зашумели, закачались древние ели, затрещали сучья, заскрипели корни…
- Плохие гости, беспокойные, - запричитали деревья, осыпая их пожухлой хвоей. - Вошли не спросясь, без поклона, без жертвы… Идут напролом, торопятся… Ветер в кулаке принесли - и вины не чуют, смертушку сеют - прощения не просят. Угр-р-р-р-рож-ж-жают нам, а того не знают, что Ветер Лесу не враг… Крепко Земля держит, Ветру не свалить!
- А как насчет огня, Темное Отродье?! - звонко выкрикнул шут, выхватывая из мешка огниво.
- Б-р-р-р-р! Дурной запах, дымом потянуло! - отпрянул в стороны Лес, сметая с дороги корни и валежник. - И на огонь есть управа, да, и на него… Но зачем зря Землю сотрясать? Опасные гости, кусают, огрызаются… Ветер в кулаке принесли, пламя в мешке утаили! К реке выйти хотите? Идите, спешите! Там и против огня сила найдется!
Расступились деревья, раздвинулись ветви. Тонкая тропинка вильнула в сторону от просеки, и закатное солнце теперь светило в спину, словно подталкивая, выгоняя…
Прямо повела дорожка, длинной стрелой указывая путь, разлетелась в стороны мошка, и змеи спешили прочь с открытого места. Мягкий мох дорогим ковром принимал стертые, сбитые ноги и упруго выталкивал обратно, вверх и вперед… А за их спинами вновь смыкались деревья, трещал валежник, сплетались корни, вгрызались в землю овраги, закрывая путь, сжигая мосты.
Наконец показалась кромка леса, и дышать сразу стало легче. Насыщенный влагой воздух смягчил потрескавшиеся корки губ, остудил воспаленные раны. Из последних сил они побежали, хватая задыхающимися ртами клочья тумана, спеша на волю…
- Принимайте дорогих гостей! - со скрытым злобным торжеством прошипел Лес Астарха.
Король запоздало оглянулся и не сдержал негодующего крика: сзади непроходимым частоколом стояли толстые древние стволы, глубокий овраг пролегал подобно крепостному рву, защищая от огня, и топорщили пики своих шипов заросли терновника…
Санди заковыристо выругался, дергая короля за рукав. Денхольм посмотрел вперед и устало сел на клочок сухой земли, чудом уцелевший среди бескрайних болотных топей.
- Придется ночевать здесь, куманек, - вздохнул Санди. - В трясину я сегодня не полезу. Запалим терновник, отдохнем, как сможем, поужинаем, в конце концов! Я в мешке и топорик видел…