– Вспомнил бы сам о последствиях превращения в эльдара для женщины, не убедили бы. Да и убеждать не стали бы, узнав об этом.
– Кто его знает… – философски заметил Лек. – Мужчине не дано понять, что на уме у женщины.
– Дано, – проворчал Санти. – Я помню женщин-императриц. В чем-то ты прав, логики в их решениях было немного, но чаще всего решения они принимали, как ни странно, верные. Ладно, вечером в замке увидимся.
Он зашел в ближайшую подворотню, накинул на себя полог невидимости и открыл портал, ведущий в Даркат, столицу Даркасадара. Для начала стоило осмотреться, своими глазами увидеть, как там живут. По воспоминаниям прежних императоров, на огромном острове царила беспросветная нищета. Странно, территория вполне достаточна, народ трудолюбив, ремесленники искусны, земля плодородна. Чего им не хватает, чтобы сделать жизнь людей хотя бы относительно нормальной? Ума, наверное, а прежде всего – желания. Санти вздохнул. Эгоизм – страшная вещь, да не просто страшная – жуткая.
Присмотревшись к людям, идущим мимо, император убрал полог невидимости, накинув на себя морок. Теперь любой увидевший его принял бы скомороха за уроженца западного побережья Даркасадара, скорее всего – из окрестностей Урта. Одетого не слишком богато, но добротно – понятно, что деньги у незнакомца водятся. На взгляд чужестранцев даркасадарцы выглядели несколько необычно. Голубоватая кожа, большие, обычно черные глаза и скуластые, широкие лица. Цвет волос варьировался от светло-каштанового до черного. Случались и исключения, рыжие среди горожан тоже попадались, потому Санти изменил себе только черты лица и убрал веснушки.
Первым, что бросилось императору в глаза, были страшная грязь и мусор на улицах. Да и нищета тоже заставила поежиться. Большинство встречающихся людей оказались одеты в такие лохмотья, что в Элиане их вместо половой тряпки постеснялись бы использовать. Голодные, наполненные тоской глаза жителей Дарката заставляли ежиться. Единый Создатель! Да что здесь творится? Страна же производит вполне достаточно хлеба и мяса, до войны поставляла немало деликатесных продуктов в империю. Так почему даже жители столицы голодают? В чем дело? Надо будет выяснить. Но ладно – нищета, в Нартагале тоже простой народ живет бедно. А эта грязь? Неужели так трудно соблюдать чистоту? Теперь ясно, почему в Даркасадаре то и дело вспыхивают эпидемии то черной лихорадки, то язвенной чумы, то еще какой-нибудь гадости.
Вскоре впереди показалась площадь, забитая людьми, одетыми богаче прочих. Санти присмотрелся и гадливо скривился. Ну, конечно, рабский рынок. Когда же до этих идиотов дойдет, что рабство просто невыгодно, что раб, не заинтересованный в результатах своего труда, все равно не будет работать по-настоящему, как ты его ни бей?
Император принялся проталкиваться через толпу, желая побыстрее покинуть неприятное место.
– Предлагаю уважаемым покупателям сильного раба всего за три золотых! – завопил работорговец на помосте посреди площади, заставив Санти вздрогнуть. Надо же иметь настолько пронзительный и противный голос!
– А то мы этого раба не знаем! – ответил голос из толпы. – Я его и задаром не возьму, бесполезная скотина, только жрет!
– Для каменоломни вполне подходит, – возразил работорговец.
– Да не будет он работать! – не согласились в толпе. – Вон, как глядит. Волчина лютый это, а не раб! Весь в шрамах, толку с него нет.
Заинтересовавшись, Санти взглянул на помост. Там стоял закованный в цепи понурый мускулистый мужчина лет тридцати. Типичный даркасадарец с короткими черными волосами и грубым лицом. В его глазах горела лютая, отчаянная ненависть. Такой готов на все, даже умереть, но не стать рабом. Удивительно, сумел сохранить человеческое достоинство. В рабстве сумел! По какому-то наитию император посмотрел на его ауру и удивился еще больше. Светлая, яркая, чистая. Этот человек вполне способен стать эльдаром. Придется купить и дать свободу, а дальше уж пусть как хочет. Соглашаться или нет будет его и только его выбором. Лучше бы согласился. Слишком мало подходящих людей, редкостно мало, единицы на сотни тысяч. Нельзя упускать ни одного.
– Беру! – поднял он руку.
– Прошу вас, уважаемый! – обрадовался работорговец, уже не надеявшийся продать непокорного раба. – Ваше имя?
– Сагитак из Урха, – Санти протолкался к помосту и передал ему три тархема.
– Имперские? – удивился работорговец, но, тем не менее, проворно спрятал деньги в кошель – золото есть золото.
– Раскуйте его, – распорядился император.
– Вы уверены, уважаемый? Это бунтарь, пять раз сбегал.
– От меня не сбежит, – холодно сказал Санти, заработав полный яростной ненависти взгляд раба.
– Как его зовут?
– Бурухак, уважаемый. Может, не стоит его расковывать? Как бы не натворил чего…
– Раскуйте, я сказал.
Работорговец с недоумением пожал плечами, но отдал кузнецу распоряжение выполнить глупую прихоть покупателя. Коли дурак, сам виноват. Хочет выбросить деньги на ветер? Его личное дело. Непокорная сволочь сбежит при первой же возможности, не впервые он это делает. Били-били, а толку – ноль. Все равно сбегает. Откуда только такие наглые берутся?
– Идем, – поманил свое приобретение скоморох.
Раб не обратил на него внимания, с тоской глядя на помост, на который тем временем вывели некрасивую худую женщину, прижимающую к себе тихо всхлипывающую девочку. Несчастная обреченно уставилась себе под ноги, ее губы дрожали, видно было, что едва сдерживает слезы. Бурухак сжимал кулаки, шепча какие-то проклятия. С чего это он, интересно? Что-то здесь не так. Семья, что ли?
– Жена? – поинтересовался Санти.
Во взгляде раба на секунду появилось отчаяние, мгновенно сменившееся привычной тяжелой ненавистью.
– Если жена, куплю, – продолжил император. – Семьи разлучать нельзя.
– Купишь? – недоверчиво выдохнул Бурухак.
– Куплю, – улыбнулся Санти, снова поворачиваясь к работорговцу. – Этих двух я, пожалуй, тоже возьму. Нужна домашняя рабыня.
– Они дорогие, уважаемый! – потер руки тот, довольно скалясь. Никак не рассчитывал сбыть сразу всю семейку, надоевшую ему до зубной боли. – По двадцать золотых каждая.
– С чего бы это? – озадаченно приподнял бровь император. – Она далеко не красавица, а малая ее вообще ни на что не пригодна.
– Не скажите, уважаемый, – возразил работорговец. – Баба рукодельница знатная, любую работу по дому спроворит, а девку можно в бордель сбыть, там таких охотно берут.
Раб позади Санти обреченно застонал.
– Тридцать за обеих, – с досадой буркнул скоморох, понимая, что если не станет торговаться, это будет выглядеть подозрительно. – Больше не дам. Домашнюю рабыню я и за десять найду.
Повздыхав, работорговец согласился – больше никто не заинтересовался некрасивой худой рабыней и ее отродьем. Хоть за сколько продать, и то ладно. Сколько времени продукты на них зря переводил, да и муженек ее обещался сбежать и любого покупателя прирезать. А от такого бандюги всего ждать можно.
– Не советую пока бежать, – отойдя от помоста подальше, шепнул Санти Бурухаку, не могущему оторваться от жены с дочерью, которых не чаял уже когда-нибудь обнять. – Скоро отпущу на свободу.
– На свободу?! – ошалело отступил тот на шаг назад. – Бр…
– Тихо! – оборвал его Санти. – На стражу напоремся! Идите за мной.
Забравшись в первую попавшуюся подворотню, император активировал портал, ведущий в Элиандар, в коллегию боевого братства столицы. Надо устроить этих троих, касиани подождет. Возможность получить еще одного эльдара упускать нельзя. Внезапно оказавшись в огромном здании, даркасадарцы замерли, не понимая, что вообще случилось и куда они попали. Неподалеку несколько мастеров-наставников гоняли десятка полтора учеников, одним из которых был Эхе кё Сите. Людей вокруг крутилось множество, каждый занимался своими делами, не особо обращая внимания на окружающих. Санти незаметно вернул на место свой черный шнурок, чтобы не выглядеть чужаком.
– Где мы?! – у Бурухака тряслись руки, он оглядывался по сторонам, не понимая, чем заняты все эти непривычно одетые люди.
– В Элиане, – рассмеялся Санти. – А поскольку в империи рабства не существует, ты отныне свободен. Вот так-то, приятель!
– В Элиане… – недоверчиво повторил даркасадарец, затем его взгляд натолкнулся на имперский герб на стене, и он закрыл глаза, ошалело помотав головой.
Похоже, этот рыжий парень не врет, в Даркасадаре никто не осмелился бы поместить на стену герб чужой страны. Да и то, как они оказались здесь, тоже говорило о многом. Магия, больше ничем объяснить мгновенный перенос на тысячи верст было невозможно. Бурухак повернулся к Санти и низко поклонился ему. В глазах бывшего раба застыли слезы.
– Делать что-нибудь умеешь? – спросил император. – Устраиваться ведь как-то надо, да и языка ты не знаешь.
– Плотник я.
– А как в рабство попал?
– За долги продали… – помрачнел даркасадарец. – И меня, и жену с дочерью.
– Ясно… – вздохнул Санти. – Повторяю, ты свободен. Вот тебе деньги на первое время, с жильем тоже помогу. Но у меня есть к тебе одно предложение. Принимать его или нет – твое дело. Отойдем.
– Не люблю быть должным… – буркнул Бурухак, последовав за скоморохом, перед тем на мгновение прижав к себе встревоженную жену. – Что за предложение?
– Я, если честно, подошел к тебе не просто так – увидел, что ты способен кое-кем стать. Потому решил выручить и дать тебе возможность выбрать, становиться этим кем-то или нет.
– И кем же я могу стать? – подозрительно прищурился Бурухак, разучившийся за последние годы доверять людям.
– Эльдаром. Рыцарем престола Элианской империи.
– Кем?! – полезли на лоб глаза бывшего раба. – Но…
– Эльдаром далеко не каждый способен стать, – понимающе улыбнулся Санти. – Ты способен, уродился, наверное, таким. Да и человеческое достоинство в рабстве сумел сохранить, а это многого стоит.
– Но тогда ты… – едва сумел выдавить Бурухак, поняв, кого видит перед собой.
– Да. Учти, лица моего ты не запомнишь, а если откажешься, забудешь и о моем предложении.
– Ясно… – помрачнел даркасадарец.
– Если согласишься, попрошу не мстить бывшим хозяевам, глупое это занятие – месть, и ничего хорошего не даст. А в вашей стране порядок со временем наведем, нельзя так по-скотски жить. Рабства и голода, по крайней мере, не будет.
– Вот в этом я с большим удовольствием поучаствую, – усмехнулся Бурухак. – Но согласиться так сразу не могу. Такие решения с бухты-барахты не принимаются. Ты сам должен понимать. А что с ними будет, если я соглашусь? Они мне дороже жизни.
Он кивнул на жену с дочерью.
– Будут жить в тепле и сытости, – пожал плечами Санти. – Только скрывать от них придется, что ты эльдар. Никто не должен знать рыцаря престола в лицо, кроме императора и других эльдаров.
– Мне надо подумать… – пробормотал Бурухак. – Спасибо за помощь, но я не могу так сразу.
– Думай, – согласно кивнул император. – Жилье вам сейчас подберем. Дома в три комнаты хватит?
– В три?! Да мы всю жизнь в одной мыкались!
– Вот и хорошо. Подожди здесь, за тобой скоро придут.
Оставив Бурухака возле жены, Санти переместился к Ланигу и кратко описал случившееся, попросив подобрать для бывшего раба небольшой дом неподалеку от казарм гвардии. Глава тайной стражи принял императорскую просьбу к сведению, только тяжело вздохнул, глядя как его рыжее величество исчезает в очередном портале.
В большой комнате сидел у камина высокий мужчина лет сорока и читал книгу. Он лениво переворачивал страницы, скользя взглядом по строчкам, то и дело отпивал немного вина из стоящего рядом на столике бокала и курил короткую трубку с нартагальским трубочным зельем. Одет он был хорошо, но неброско. Темно-коричневый свободный костюм из шерандарского сукна, пошитый в стародарканском стиле.
– Доброго вам вечера, Ваше высочество! – послышался из-за его спины чей-то голос, говорящий на даркате с незнакомым акцентом.
Гарухак медленно обернулся. Отец убийц прислал? С него станется. Но это, как ни странно, оказались не убийцы. У окна стоял человек в темно-сером плаще со скрытым туманом лицом. Элианский император?! Здесь? И что, интересно, ему понадобилось от опального касиани?
– И вам того же, Ваше величество, – Гарухак встал и поклонился, ничуть не обеспокоившись нежданным визитом. Убивать его императору смысла нет, никого влияния на решения отца он не имеет. А раз так, то элианец пришел поговорить. О чем? Впрочем, не стоит спешить, скоро все выяснится.
– Позвольте угостить вас редким вином? – император поставил на стол оплетенную корой пыльную бутылку. – Более чем столетней выдержки.
– Не откажусь, – снова поклонился касиани, доставая из буфета чистые бокалы – пришлось самому, хотел побыть в одиночестве и отпустил слуг до завтра. Да и хорошо, если бы кто увидел такого гостя, слухи пошли бы не слишком приятные.
– Захотелось встретиться с вами, – сказал император, опускаясь в кресло и откупоривая бутылку.
– Великолепный букет, – оценил вино Гарухак, с интересом глядя на повелителя Элиана и ожидая продолжения.
– Почему с вами, спросите? Да потому, что вы, в отличие от вашего отца, человек трезвомыслящий и далеко не трус. Политика Тегухака III вызывает мое искреннее недоумение.
– Мое тоже, – иронично усмехнулся касиани. – А если точнее, у него вообще нет никакой политики, куда ветер подует, туда он и гнется. Вынужден признать сей нелестный факт, хотя Тегухак – мой отец.
– Знаете, – вздохнул император, – прошелся я перед встречей с вами по улицам Дарката. Такой грязи и нищеты я и представить себе не мог.
– А что я могу поделать? – покраснел Гарухак. – Сколько раз пытался доказать, что нельзя отбирать у людей последнее, что с богатых и налогов больше будет – бесполезно, никто меня слушать не хочет. Отец смотрит в рот льстецам, которым лишь бы карманы себе набить любой ценой. Скорее всего, наследником он объявит Эраука, а меня прикажет тихо удавить.
– Одного из ваших младших братьев?
– От второй жены, – хмуро буркнул касиани. – Мою мать касик никогда не любил, взял первой женой только ради поддержки рода Мираох. Три раза посетил ее спальню и отправил прочь. Как ни странно, этого хватило для моего рождения. Я рос в поместье деда, отца матери, он меня и научил всему. Во дворец впервые попал уже взрослым. Права мои Тегухак все-таки признал, не мог не признать, но смотрит волком. Я же не молчу, правду говорю, не то что Эраук – тот сладкий льстец. До смерти залижет.
– И если он взойдет на престол, ничего здесь не изменится, – констатировал император. – Прошу учесть одно обстоятельство. Ваш отец, помимо прочего, никак не хочет понимать, что мы Даркасадару участия в этой войне не простим. Возможно, Маран и простил бы, но я далеко не Маран.
– Вы, как я вижу, жестче, – прищурился Гарухак, отпивая еще глоток вина.
– А вы сами понимаете, что империя ничего не забудет?
– Я-то понимаю. И понимаю, что скоро Элиан заставит Альянс за все заплатить. Тройную цену. Насколько мне известно, вы уже выбили святош из нескольких городов?
– Новости быстро расходятся… – в голосе элианца слышалась ирония. – Скоро ждите известий с Манхена, они будут еще интереснее.
– Думаю, за этим последует оккупация Даркасадара, – задумчиво покивал касиани. – И что мы должны сделать, чтобы избежать такого исхода?
– Сменить сторону.
– Я бы сменил, но я не касик, – развел руками Гарухак.
– Это поправимо.
Касиани откинулся на спинку кресла и уставился на туманную маску императора. Да, это не Маран, сразу и жестко сказал чего хочет, не разводя политеса. Сантиар, видимо, молод, решителен и скор на расправу. В чем-то это даже неплохо – у него самого появился шанс, на который Гарухак и не рассчитывал. Но каким образом элианец собирается возвести на престол опального наследника? Через труп отца он переступать не намерен.
– Я и не предлагаю вам убивать касика, – понял его сомнения император. – Этого не понадобится, все произойдет куда проще. Нам с вами придется всего лишь разыграть одну нехитрую комбинацию, и страна свалится в ваши руки сама. В случае неудачи гарантирую вам убежище в империи.
– Вот как? – удивился Гарухак. – Что ж, я внимательно вас слушаю, Ваше величество.
Выслушав императора, он некоторое время размышлял, затем согласно кивнул головой. А что? Вполне может получиться. Ну, а не получится? Так риск – благородное дело. Все равно интересно будет поглядеть на развитие хитроумной комбинации. Такого нагло-циничного подхода к политическим играм в Даркасадаре никто и представить себе не мог. В том числе, и сам касиани.
Глава 5
Манхенский мешок
В углу кабинета сгустились тени, и в круг света от свечей, стоящих на столе, вышел император. Ланиг поднял голову от бумаг и с интересом уставился на него. Любопытно, что еще принес на хвосте Его величество? Старик пребывал в восторге от предложенной императором комбинации по смене даркасадарского касика. С преемником Маран не ошибся! Уже сейчас – хитроумный и скользкий. Красивейшая комбинация, и имеет немало шансов на удачный исход. Поработать, правда, придется как следует.
– Согласился? – поинтересовался старик.
– А кто бы на его месте не согласился? – пожал плечами император, падая в кресло. – Быть удавленным по папиному приказу Гарухаку вовсе неохота. Потому начинаем, но после боя за Манхен.
– Там все готово?
– Ага. Войска Храт с Тини сейчас перебрасывают, сообщили, что уже немного осталось. С колониями все ясно, святошам нечего нам особо противопоставить, меня не они беспокоят.
– А кто? – насторожился Ланиг.
– Помнишь, ты говорил мне – ну, не мне, а Марану, не суть важно – что за всем происходящим в империи стоит один человек?
– Помню, – кивнул старик.
– По нему удалось хоть что-нибудь выяснить? – император выглядел смертельно уставшим, нахохлившимся вороном. – Не думаю, что он успокоится. Надо этого человека найти. Любой ценой. Или хотя бы выяснить, кто он.
– Увы мне… – уныло развел руками Ланиг. – Никаких точных данных не имею, одни намеки на некую загадочную личность, дергающую за ниточки всех остальных. Кукловод, понимаешь.
– Ясно, – император откинул капюшон и убрал туманную маску, одновременно запечатывая дверь заклятием, чтобы никто, не дай Единый, не вошел не вовремя. – Дай ларта.
Глава тайной стражи достал из стенного шкафчика еще одну кружку и налил в нее из парящего кувшина горячий ароматный напиток. Санти с удовольствием выпил и потребовал еще – сумасшедший день, даже поесть времени не нашлось.
– Голодный, небось? – укоризненно спросил старик, пододвигая ему тарелку с нехитрыми бутербродами.
– Угу… – буркнул император, хватая хлеб с маслом и жадно вгрызаясь в него. – Да гмырх со мной! Я все думаю об этом загадочном "кукловоде". Кто мог набрать такую силу? Ты представляешь себе уровень заговора? Объединить магов, церковников и аристократов? Да еще и подключить к ним карвенцев с нартагальцами?
– Да уж представляю, – усмехнулся Ланиг, откидываясь на спинку кресла и пристально глядя на его величество – под глазами тени, похож на загнанную лошадь. Видимо, как и прежний, совсем себя не жалеет. Ясно, почему Маран его выбрал – одна порода.