- Не поняла. Объяснитесь! - сухо приказала она.
- С другой стороны, - тревожно сказал Арнольдович сам себе, - не могли же вы выучить ее наизусть. - Он замялся и раболепно-подобострастно пролепетал: - Не могу ли я попросить вас прочесть мне еще что-то, там, где я укажу?
- Но после этого я получу от вас полное и исчерпывающее объяснение! - безапелляционно констатировала Катя.
Директор радостно закивал, соглашаясь, и, пододвинув ей книгу, стал листать наугад толстые, негнущиеся страницы возбужденными, угодливыми руками.
- "Высуши тоску, Ясная Киевица", "Когда луна впервые взойдет весной", "Ты - его закон, но есть законы и для тебя", - послушно прочла Катя три отрывка в разных местах. - И что теперь? - уточнила она деспотично.
- Так-с, так-с… Прелестно, прелестно.
Директор вдруг странно успокоился, мертвым и бледным покоем, и, снова сделавшись машинально вежливым, галантно пододвинул ей кресло. Затем, придержав ее следующий вопрос жестом руки, подошел к небольшому XIX века шкафу, заставленному показательными золочеными переплетами бесконечного словаря Брокгауза и Ефрона, открыл дверь нижней секции и, порывшись в ворохе бумаг, вытащил убогую брошюрку киевского разлива с украинской молодкой на обложке. Открыл, прочитал, кивнул и бессильно опустил руки.
- Хорошо, - произнес он нехорошим и хриплым голосом. - Последний вопрос, драгоценная Катерина Михайловна. Могу я спросить, откуда у вас эта вещь?
- Не можете! - отрезала Катя, но тут же изменила своему решению. - Досталась от бабушки.
- От вашей родной бабушки? - зачем-то переспросил он.
- Да, от моей родной бабушки. А что?
- А кем, простите, была ваша бабушка?
- Учительницей! - угрожающе пророкотала Катя. - Какое это имеет отношение к книге? Я вообще ее плохо помню.
- Плохо помните? Тогда это многое объясняет, - закивал Виктор Арнольдович, как игрушечный болванчик.
- Что, простите, это объясняет? Вы мне ответите на вопрос или нет?! - уже неприкрыто заорала Катерина.
- Успокойтесь, Катерина Михайловна, успокойтесь, - механически замахал на нее руками он, словно пытаясь погасить взметнувшееся пламя. - Если у вас была такая бабушка, вам лучше лишний раз не нервничать. Простите меня, драгоценная Катерина Михайловна, но я должен сказать вам чрезвычайно важную вещь. Эта книга практически бесценна!
- И какова же ее цена? - конкретизировала Катя.
- Трудно сказать сразу.
- Скажите примерно.
- Если это действительно та самая книга… - Она увидела, что на его разгладившемся лбу выступил холодный и жалкий пот, - вряд ли на территории Украины найдется покупатель, способный выложить ее истинную стоимость. Но за границей такие любители есть. Впрочем, это, пожалуй, не имеет значения, поскольку ее все равно нельзя продать. Согласно легенде, эту вещь невозможно вывезти из Киева.
- Вы смеетесь надо мной?! - вспыхнула Катерина.
- Нисколько, - произнес он с достоинством покойника в гробу. - Просто если это действительно та самая книга, которую упоминает профессор Чуб, то это легендарная книга украинских Киевиц, в которой собраны все языческие и постязыческие обряды и заклинания. Это очень древняя и очень страшная магия рода, начавшего свое существование еще до основания Киевской Руси. Во всяком случае, так написано у Чуба, - пояснил он тоскливо. - А коли так, то, конечно, в мире найдутся ценители подобных раритетов. А среди них есть и миллионеры, и миллиардеры.
- Она так дорого стоит? - с неприязнью сощурилась Дображанская.
И мысль, зародившаяся в районе ее затылка, сформировалась тотчас в конкретный и неприятный вопрос: "Он с Ними заодно? Могли ли Они рассчитать, что я сразу брошусь к нему? Да, легко!"
- На свете, дражайшая Катерина Михайловна, есть немало людей, заигрывающих с сатаной, - отозвался директор скорбно. - И некоторые из них исповедуют сию религию весьма серьезно. Думаю, лет семьдесят назад небезызвестный вам Адольф Гитлер отдал бы за вашу книгу треть своей страны. Недаром его приспешники вывозили наш чернозем вагонами…
- Чернозем? - смутил Катю столь нелогичный переход на сельскохозяйственные темы.
- Все дело в земле. Так утверждает Чуб… И такие, как он, будут всегда.
- Так вы можете найти мне покупателя?
- У вас есть потребность в деньгах? - отчужденно осведомился подкупленный директор.
Катя молча кивнула, ожидая продолжения.
- Но на такую сделку понадобится много времени, - уныло протянул Виктор Арнольдович. - Кроме того, придется провести экспертизу, чтобы установить истинный возраст книги. Что же касается ее подлинности в ином плане, тут нам справок никто не даст, но я уверен…
- А почему, собственно, вы так уверены? - процедила она, с трудом маскируя гнев.
- Потому, дражайшая Катерина Михайловна, - ответил директор глухо, - что я знаю вас уже три года. Достаточно хорошо, чтобы понять: вы невероятно занятой человек и никогда не станете зубрить наизусть шестьсот страниц малопонятного текста только для того, чтобы посмеяться над таким стариком, как я!
- Это не ответ, - спокойно заметила Катерина.
- Что ж, я отвечу, - устало согласился он. - В описании этой книги у профессора Чуба значится, что истинная Киевица прочтет ее без труда, даже если по воле судьбы она родится в чужой стране и не будет обучена родному языку. - Он протянул ей разноцветную брошюру и безучастно подчеркнул ногтем упомянутый абзац.
- А что такое Киевица? - отреагировала наконец на незнакомое слово Катя.
- Киевица, - вежливо объяснил директор, - происходит от слова "Киев" и означает - ведьма. Я могу показать вам в словаре Даля…
- Не нужно, - медоточиво сказала Дображанская. - Я вам верю.
* * *
Сгусток бредового жара под Катиным лбом становился все мучительнее и гаже. И у нее появилось дурацкое чувство, будто именно голова и мешает ей думать.
Но она не сдавалась. Нет!
Все было спланировано тщательно и заранее! Они подкупили ее секретаршу или зама и были детально осведомлены о проблемах с конкурирующим супермаркетом. Ее подкупленный шофер специально проехал косметический салон. (А подкупленный булыжник, - иронично заспорил с Катей ее здравый смысл, - специально бросился ей под ноги, чтобы, споткнувшись, она уткнулась носом в обещание навести порчу на заклятых врагов!) Но Катя только решительно мотнула головой. Быть может, "Центрѣ Старокiевскаго колдовства" был лишь одним из кусочков сыра в многочисленных мышеловках, расставленных на ее пути, и, не сверни она туда, завтра получила бы эту книгу по почте в виде наследства от покойной бабушки…
А затем, как Они и просчитали, бросилась бы все к тому же Арнольдовичу, который должен был вывести ее на следующего "игрока".
"Они что же, за дуру меня держат?!" - несказанно оскорбилась Катерина.
Но Катя дурой не была - и потому не стала орать, топать ногами и призывать в свидетели продавцов. Неведомый К. Д. наверняка ждал от нее именно этой реакции. Но она его разочаровала. И любезно согласившись с подкупленным директором, что ее бабушка - ведьма, а книжный текст способен мимикрировать на глазах, в зависимости от того, испытывает ли он к читающим родственные чувства, бесстрастно приняла предложение ("учитывая вашу нужду в деньгах") остановиться на временном компромиссном варианте. И организовать ей встречу с неким проживающим в граде Киеве гражданином мира, которого может заинтересовать возможность переписать текст ее книги за пятьдесят (!!!) тысяч долларов.
Нет, не за дуру, - они держат ее за дуру из дур!
Неприятности, как обычно, липли друг к дружке - по дороге из центра Катино новенькое "вольво" вдруг громко чихнуло и заглохло. И пока она пыталась перегрызть шею шоферу Гене, обвинив того в безалаберном отношении к восьмидесятитысячной машине, ловила такси и торчала в непролазной пробке, расторопный Арнольдович успел позвонить ей на мобильный и бодро сообщить, что иностранец согласен и готов прийти хоть сейчас.
- А деньги он наличкой платить будет? - поинтересовалась Катя, сдерживая сатирический смешок.
- Могу сказать одно, - всерьез уверил ее директор, - вы получите их всенепременнейше. Господа, подобные ему, поднаторевшие на пактах с дьяволом, никогда не нарушают сих кровных обязательств… Тем более, он уже знает, кем была ваша бабушка!
- Хрен с ней, с моей бабушкой! - выругалась Катерина. - Через полчаса жду вас у себя.
"Сейчас циркача мне притащит. И тот у меня на глазах превратит баксы в черепки", - морщинисто усмехнулась она.
Все их чудеса были шиты белыми нитками и рассчитаны исключительно на дебилов. Но масштабы этой игры пугали ее все больше и больше. Она не понимала, чего Они добиваются. Зачем сводят ее с ума?
Но было бы намного хуже, если ответ таится в самом вопросе и некий К. Д. решил последовательно довести ее до безумия.
Некто влюбленный или, что намного хуже, ненавидящий ее до сладострастия!
Некто, кого свела с ума она или, что намного хуже, взаправду умалишенный!
- Аня, - приказала Катя, добравшись до своего стола на Андреевском спуске. - Пригласите моего заместителя. И сами зайдите сюда на минутку. Нет, подождите… Все отменяется.
Она не собиралась рисковать!
Миновав свою скупленную оптом (?) приемную, начальница зашла в лифт, задумчиво погладила кнопки и, нажав одну из них, поехала на самый сумасшедший этаж, временно оккупированный пресс-центром известного музыкального фестиваля.
Там Катя оценивающе пошарила глазами в клоаке шоу-бизнеса и выудила из общего мусора и хаоса мелковозрастную жвачную девицу с красным рюкзаком за плечами.
- Можно вас на минуту? - обратилась к ней Дображанская. Девица задерганно кивнула и отошла в сторону.
- Вы журналистка? - На груди девицы висел запаянный в пластик "бейдж".
- Да, а что? - ответила та, прожевывая слова вместе со жвачкой.
- Вы здесь работаете?
- Нет, за аккредитацией зашла. А что?
- Хотите заработать сто долларов?
- Как? - уныло спросила журналистка. - Про кого писать?
- Нет-нет, - почти ласково объяснила ей Катя. - Мне нужно, чтобы вы поднялись ко мне в кабинет и высказали свое беспристрастное мнение об одной вещи. А то мои сотрудники… - Она презрительно махнула рукой, сопроводив этот жест соответствующим скептическим выражением. - Мне важно узнать свежий взгляд совершенно постороннего человека. Мой офис тут, на несколько этажей выше.
- И все? - довольно заулыбалась девица.
- Все.
Они не медля поднялись наверх. Причем жующая упрямо терзала зубами свою резинку и с интересом поглядывала на Дображанскую - было видно, что предложенная ей миссия показалась журналистке лестной.
Девушка высокомерно посмотрела на не удостоившуюся начальственного доверия секретаршу и, оказавшись в кабинете, приняла подчеркнуто серьезный вид.
- Идите сюда, - подозвала ее Катя к столу, на котором лежала "практически бесценная" подделка. - Вы можете прочитать, что здесь написано?
Девица старательно вгляделась и недоуменно наморщила лоб.
- Нет, - ответила она вежливо. - Тут по-старому.
- А вы попытайтесь, - беспокойно попросила ее Катерина. - Это же русский язык… Верно?
Журналистка удивленно дернула подбородком, деловито сплюнула жвачку в кулак и попыталась честно отработать обещанную сотню.
- "Он иже, видевши гибель ея от демона плакохуся зело", - с натугой прозапиналась она и вопросительно посмотрела на Катю. - Еще?
Вместо ответа та протянула ей красивую хрустящую бумажку и молча указала на дверь зажатой в руке сумкой.
Слов у нее больше не было. Чувств и умозаключений - тоже. Все, что составляло в совокупности Катино "Я", мгновенно объявило забастовку, отказываясь принять единственно возможный - совершенно невозможный вывод: эту случайную, выуженную ею наобум малолетку никто не мог вычислить и подкупить. А значит, книга действительно написана на языке Нестора и действительно только она одна… И прав, выходит, Арнольдович…
Но этот неумолимо возвышавшийся в конце нехитрых логических заключений вывод так и остался за воротами Катиного сознания, осажденного угрожающим здравому смыслу рядом фактов. И она не собиралась сдавать им крепость, даже если у нее кончится пища и вода и придется есть собак и крыс.
- Катерина Михайловна, - пропел на столе искаженный голос секретарши. - К вам посетители. Виктор Арнольдович и…
- Просите, - отрешенно отозвалась шефиня.
Взамен исчезнувшего в дверях красного рюкзака появились тугие, уже успевшие порозоветь в преддверии жирных процентов директорские щеки в сопровождении высокого сорокалетнего мужчины с запертым, как сейф, лицом.
- Позвольте представить, Адриан Маркато, - пролетел мимо ее правого уха голос директора. Но фамилия иностранца растворилась в воздухе дымом, прежде чем Катя успела ее осознать.
Она машинально отметила, что туфли оставшегося бесфамильным Адриана из натуральной змеиной кожи и стоят, наверно…
"Ах, не важно".
Коротко, но подчеркнуто почтительно кивнув ей, "сейф" проследовал прямо к столу и обнял книгу нетерпеливыми руками.
- This is it! - сказал Адриан.
А затем Катя услышала страшный нечеловеческий крик и увидела, что Адриан горит, и горит книга, и стол, и картина над ним, словно ее облили струей бензина. И отлетев к стене, ударившись плечом, обезумев, бросилась прочь.
* * *
Сорок семь минут спустя в пустынный и гулкий холл "Центра Старокiевскаго колдовства на Подолѣ" вошла длинноволосая дама с серым заострившимся лицом и пустыми стоячими глазами.
В окошке регистратуры сидела знакомая худосочная девица с вчерашним недочитанным детективом, существенно похудевшим с правой стороны.
- Здравствуйте, - обратилась к ней Катя абсолютно несвойственным ей вежливым голосом. - Я - Леся Украинка.
- Да ну! - недоверчиво хмыкнула девушка.
- Простите, - залепетала визитерша. - Лариса Косач. Вы записывали это имя вчера в журнал…
Не выпуская из пальцев разноцветную Донцову, девица недовольно перелистнула неудобной левой рукой массивную регистрационную книгу и раздраженно вопросила:
- И что из того?
- Будьте любезны, если вас не затруднит, посмотрите, пожалуйста: там, после моей фамилии, должны стоять имена и координаты двух других девушек…
- Адреса не даем, - вредно заявила девица.
Катя безропотно вытащила из сумки стодолларовую купюру.
- Мне очень нужно их найти, - елейно объяснила она.
- Ух ты! - искренне поразилась Регистратура. - Ну, если так сильно надо… - радостно захлопотала донцоволюбка. - Тут всего-то одна запись - Мария Ковалева.
- Но их было две, - терпеливо напомнила Катя.
- Так, может, одна раньше записана? - резонно предположила девушка. - Ну да, вот! - обрадовала она даму. - Дарья Чуб. А вы после нее пришли.
- Выходит, одна из них стояла в очереди передо мной? - потрясенно переспросила Дображанская.
- Выходит, так, - отозвалась девица, тщетно пытаясь понять, в чем таится столь потрясший даму подвох.
- Значит, - пораженно высказала Катя вслух, - будь я нормальным вежливым человеком и пропусти ее вперед, ничего бы со мной не случилось?! О боже… - вскрикнула она впервые за последние пять лет вместо привычного "Во черт!" - Боже, боже!
Ибо обнаруженная ею Д. Чуб означала только одно: тот, кто затеял эту игру, плевал на гордую раскрасавицу Екатерину Дображанскую. Он выбрал свою жертву наугад! Как слепо, наугад, проигрывает в карты пацанва жизнь первого прохожего. Когда они втроем ввалились в растреклятый кабинет, гимнастическое шоу Кылыны было уже в полном разгаре, а значит, не тщись упрямая Катя влезть всюду первой, эта история произошла бы не с ней! А с блеклой ботаничкой, которую она затормозила у самой двери, или бойкой тинейджеркой, рвавшейся втиснуться поперед батька в пекло!
С той из них, которая действительно была первой!
"Господи, за что? - заплакала Катя и, слишком хорошо зная ответ на этот вопрос, безнадежно попросила: - Прости меня, Господи. Пожалуйста! Я буду такой сдержанной, корректной, учтивой, тактичной, любезной, обходительной, предупредительной, толерантной, имманентной…"
- Адреса давать? - прервала этот список Регистратура.
- Запишите, - обреченно кивнула странная дама и добавила горько: - А вы не знаете случайно, что случилось с вашей сотрудницей Кылыной?
- Так вы у нее были? Вот ужас-то какой! - сладострастно ужаснулась мисс Регистратура и затараторила вдруг, захлебываясь и старательно выпучивая "страшные" глаза: - Потолок на нее обвалился! И насмерть… Вы видели? Нет? Только не сам он… Это я уж вам говорю! Никто не понял, а я пошла и поглядела. Решеточки-то эти деревянные, - возбужденно скрестила два пальца девица, - на которых он держится, - не гнилые были! А колдуна одного в Киеве уже убили. Тело на куски порезали и в батареи их напихали, а перед тем на кол его посадили! Я в газете читала! Такой уж у нас народ. Сами к ним ходят и сами же потом убивают, когда вспомнят, какие они сильно верующие. А Кылына, вы не знаете, какая сильная ведьма была! Она мне такую одну болячку вылечила, от которой все врачи отказались. Небось и обслужить вас вчера не успела. Вот ужас-то, ужас… Но, если вам очень надо, я могу вас на щас к сестре Анне записать!
- Нет, - вздохнула очумелая Дображанская. - Спасибо, не нужно.