Почти теряя сознание, Шумаар из последних сил потянулся рукой к невидимому сотнику. Ощутил, что его кисть оказалась крепко перехвачена ремнем: видимо, сотник уперся в выступы входа обеими ногами и руками и потянул на ремень.
Шумаар почувствовал треск. Все кости скелета пришли в движение, ребра согнулись, и казалось, что тяжко бухавшее сердце вот-вот остановится, сдавленное со всех сторон; потом треск заглушил другой звук: заскрипел о камень металл доспехов, и вогнувшийся нагрудный панцирь взвизгнул, как визжит пила каменотеса. Еще миг - и Шумаар вдруг почувствовал, как воздух влился в его грудь, едва не взрывая легкие изнутри.
Сотник по-прежнему держал ремень, и, не оборачиваясь, устремился в темноту. Ход был низок и узок, Шумаар с трудом протискивался в него, но все же здесь можно было идти, хотя и согнувшись в три погибели.
Ход шел внутри крепостной стены, сначала вдоль нее, а потом круто вниз.
Потом дышать стало еще труднее, а ход превратился в лаз, по которому они ползли на четвереньках.
И это продолжалось долго, очень долго.
А когда они поднялись наверх и раздвинули кусты - внезапно им в глаза ударил ослепительный свет.
Вокруг стояли хуссарабы с факелами и кожаными ремнями наготове. Они не успели сделать и шага, как оказались поваленными на землю, и умелые руки скотоводов - кочевников мгновенно спутали их ремнями, как бычков, предназначенных для забоя.
Когда Шумаару вывернули перебитую руку, он вскрикнул, - и потерял сознание.
* * *
- Великий каан не устает повторять, что нам нужны сильные и умелые воины. Даже если это враги. Их следует оставлять в живых и принуждать к службе. А если они не захотят - следует содержать их как собак-попрошаек, которые хуже рабов. Их работа все равно пойдет хуссарабам на пользу. А потом, когда они устанут пожирать отбросы, отбирая их у собак, они согласятся вновь стать воинами…
Человек, говоривший это, не был похож на хуссараба. Скорее - на аххума с примесью южной крови - аррольской, или, может, каффарской.
У него было странное узкое лицо. Глаза он прикрывал, и казалось, что его взгляд служит ему оружием. И оружие это было сильнее меча и даже огня.
Шумаар в рабских обносках стоял в ряду таких же, как он, бывших воинов. Он не знал никого из них. Все они были из разных племен и из разных частей; наречия некоторых он даже не понимал. А кроме аххумов были здесь и таосцы, и каффарцы, и даже киаттцы. Человек, прикрывавший глаза, был одет в кожаную безрукавку, с темной накидкой, сдвинутой на плечо. За поясом у него был акинак в ножнах, украшенных сканью. А за ним стояла свита из хуссарабских воинов, с бесстрастными и сытыми лицами. Такие же воины охраняли шеренги по периметру.
Шумаар знал, где они: это был бывший военный лагерь в Арли, в котором обучали новобранцев. Когда-то ему приходилось бывать здесь. И то, что теперь в лагере хозяйничают хуссарабы, могло означать только одно: Ушаган пал.
Человек в безрукавке прошелся вдоль ряда. Остановился напротив Шумаара, который возвышался над остальными так, что они казались детьми.
- Я знаю тебя, - сказал он вдруг. Его глаза приоткрылись и Шумаар понял, что не сможет выдержать этот взгляд. - Ты - Шумаар, бывший сотник бессмертных, телохранитель темника Нгара. Нгара Непобедимого.
Он едва заметно улыбнулся тонкими синеватыми губами.
- Ты был разжалован в десятники и отправлен в приграничную крепость Гвайба в Туманных горах, на перевале между Южным Намутом и Ну-Аном… Так?
- Я был разжалован в рядовые, - ответил Шумаар.
- Да, правильно. Но в крепости выслужился до десятника. Действительно, было бы странно, если бы комендант крепости сотник Баах оставил тебя в рядовых…
- Откуда ты знаешь? - спросил Шумаар, широко открыв глаза.
- Ничего не спрашивай здесь, - незнакомец длинно вздохнул. - А если придется спросить, то сначала скажи об этом.
- Я хочу спросить, - упрямо сказал Шумаар, - Кто ты и откуда знаешь меня?
- Правильно, теперь правильно. Но неучтиво.
Он поднял руку, останавливая воинов, которые шагнули было к Шумаару.
- Вы все должны называть меня повелителем Хуараго! - громко сказал он. - Ты слышал о Хуараго? - добавил он тихо, глядя в глаза Шумаару.
Шумаар вздрогнул, как от удара. Но не успел ответить: его вытащили из шеренги, свалили на землю, и потащили на аркане, который был захлестнут на шее, к яме.
В эту яму сажали непокорных и особо опасных пленников.
В яме жили собаки.
* * *
Не дворовые или безродные псы - боевые гладкошерстные звери, списанные со службы по разным причинам: по болезни, по старости. Или за излишнюю свирепость. За тягу к человеческой крови.
Люди сидели в этих ямах, нарытых в дальнем углу лагеря, как правило, недолго. Хотя для защиты от псов им давали палки, и иной раз стражники, смилостивившись, выливали на псов, вцепившихся в пленника, бадьи с водой.
Как правило, людей или вытаскивали из ямы через самое непродолжительное время, или собаки пожирали их. Почти без остатка: мощные челюсти желто-белых аххумских псов-воинов могли крошить даже камни. Не говоря уже о костях.
Шумаар просидел в яме несколько суток.
В конце вторых суток хуссарабы стали приходить, чтобы посмотреть на него. Рассаживались на корточках на краю, и смотрели вниз. Молча. Лишь иногда цокали языками.
Потому, что Шумаар сам превратился в зверя, которого боялись собаки.
Он отнимал у них кости и остатки с солдатских столов. Он рычал так, что бывший вожак и хозяин ямы поджимал хвост и забивался в дальний конец углубления, вырытого самими же собаками - там они отдыхали во время дневного зноя и грелись в холодные ночи.
Когда Шумаара подняли из ямы, его окружили самые рослые воины, выставив копья тупыми концами вперед. Шумаар стоял на четвереньках, поворачивался из стороны в сторону и огрызался, когда древко копья приближалось к нему слишком близко.
Потом на шею ему накинули два аркана. Растянули их. Заставили подняться на ноги. И, подгоняя копьями, повели к шатру Хуараго.
Хуараго ждал у шатра, в маленьком креслице с подушечками. Его окружали оруженосцы и писцы, а у ног лежал громадный аххумский пес, раскормленный так, что издалека мог сойти за гигантского борова.
Когда Шумаара подвели, боров внезапно потянул носом воздух и забеспокоился. Он даже приоткрыл заплывшие жирными складками злобные глазки - и уставился на Шумаара. Морда при этом выразила полную растерянность. Если это был человек - почему от него несло псом? Если это был пес - почему он был похож на человека?
В поисках ответа боров пошевелился и не без труда перевел взгляд на хозяина.
Хуараго опустил ладонь ему на темя, слегка потеребил загривок. Боров клацнул зубами, поворчал, но успокоился; уронив морду на могучие лапы, он принял прежнюю позу, хотя красные глазки его не отрывались от человека-собаки, стоявшего на коленях перед ним.
- Кто ты? - спросил Хуараго свистящим шепотом.
Шумаар поднял кудлатую голову. Зарычал (боров даже подскочил от неожиданности, но, видимо, ему было невмоготу проявлять излишнюю активность. К тому же ладонь хозяина все еще лежала у него на загривке).
- Я Шумаар, - наконец выговорил тот. - Сотник бессмертных, верный пес Нгара Непобедимого.
- Если бы ты был верным псом, ты не оставил бы своего хозяина умирать на ледяном перевале.
Шумаар опустил голову и хрипло ответил:
- Если тебе все известно, тогда ты должен знать: я выполнял приказ.
Хуараго помолчал. Кивнул.
- Да. Ты выполнил приказ, Шумаар. И остался верным… Поднимите его с колен!
Добрая дюжина тупых концов копий уперлась в него. Шумаар нехотя поднялся. Он был выше самого высокого воина почти на две головы. И самый высокий воин непроизвольно попятился, крепче сжимая в руках копье.
- Разбейте для него отдельный шатер, - приказал Хуараго склонившемуся ординарцу. - Посадите на цепь. Но сначала устройте баню. Потом надо приставить к нему лекаря… Лучше всего - айдийца Та Роро. У него переломаны ребра, а в плече сидит наконечник хуссарабской стрелы…
Хуараго усмехнулся, глянул в упор на ближайшего стражника-хуссараба:
- А еще говорят, что наши хуссарабские стрелы лучшие в мире, и разят насмерть…
Когда ординарец побежал исполнять приказ, Хуараго прошептал, почти не разжимая тонких бескровных губ:
- Из него выйдет хороший полководец. Он и поведет войско в Нарронию.
Наррония
Нгар очнулся, когда пришло время: и времени понадобилось очень, очень много. Скорр слишком старался, хотя старания его были вознаграждены не золотом или подарками - ударом плетью по лицу.
- Но ведь ты сам приказал мне убить его! - взвыл Скорр, схватившись за залитый кровью глаз.
Астон неприятно усмехнулся и снова поднял плеть. Скорр упал на четвереньки и быстро-быстро, с невероятной скоростью, пополз задом вперед, к выходу из покоев наррийского бога.
После Скорра Астон принял куратора Северо-Западного Округа Азана. Азан был полным темноволосым, пятидесятилетним человеком с набрякшими веками. Он начальствовал в округе уже несколько лет и пользовался доверием второго триумвира, что, впрочем, ровно ничего не означало без одобрения Астона.
- Ты плохо управлял округом, Азан, - сказал Астон. - Очень плохо, если не знал, что творится у тебя под носом.
Азан поклонился, подобрав расшитую золотом кураторскую тогу:
- Все произошло слишком внезапно. Мне доносили из Сандора и Толамбо, что все спокойно. Это донесение поступило всего два дня назад, а поступают они ежедневно из разных городов Западного побережья.
- А вчера пришло противоположное сообщение? - язвительно спросил Астон. - О том, что о спокойствии не может быть и речи?
Азан с достоинством выпрямился.
- Вчера лазутчик, загнавший насмерть двух коней, доложил, что на берегу залива Гао, в нескольких милях от Сандора, появился большой отряд собачьеголовых.
- Донесение ты записал?
Азан угрюмо кивнул и подал Астону запечатанный свиток тростниковой бумаги.
Астон сорвал печать, развернул, быстро прочитал донесение. Отбросил его в сторону.
- Здесь ничего не сказано ни о численности отряда, ни о его целях. Нет ни имени предводителя, ни маршрута, каким степняки вышли к заливу Гао!
- Это было первое донесение. Через два часа поступило второе…
- О том, что Сандор взят внезапным штурмом? - повысил голос Астон и вскочил. Сделал быстрый шаг к Азану - тот отшатнулся, - и прошипел: - Как они могли взять с ходу город, стены которого выдерживали многомесячную осаду?
- В том-то и дело, - голос Азана дрогнул, но он держал себя в руках. - Ничего принципиально нового они не использовали. Разбили тараном ворота.
Лицо Астона перекосилось от ярости:
- Как? Как они могли это сделать, если к воротам Сандора ведет узкий проход с отсечными стенами?
- Они установили две осадные башни и не давали вести стрельбу с отсечных стен…
- Две башни? - Астон схватил Азана за ворот и встряхнул. - Откуда они взяли эти башни, если только что появились у стен??
Азан попытался высвободиться, по пальцы Астона были словно сделаны из железа.
- Они их выстроили. Очень быстро. Из леса, который растет на склонах вокруг залива…
Астон отпустил Азана. Взгляд его погас.
- Сколько их? Кто ими командует?
- В отряде от 10 до 15 тысяч всадников. Каждый имеет двух сменных лошадей. В обозе - еще несколько тысяч рабов, по-видимому, мастеров. Именно они строили башни. Командует отрядом аххум по имени Шум… - Азан запнулся, развернул второй свиток, прочитал по слогам: - Шу-а-м-ма-ар.
Астон внезапно опустился в кресло, широко открытыми глазами глядя на Азана. Спустя бесконечно долгую минуту Азан прочистил горло и сказал:
- В отряде лишь часть воинов составляют степняки-хуссарабы. Остальные - аххумы, намутцы, арлийцы и другие народы, которые уже попали под власть хуссарабского вождя.
Астон молчал.
- В данный момент за ними ведется постоянное наблюдение. Выслан заградительный отряд к Толамбо, закрыты мосты через Танаппу. Это единственный путь, ведущий в Нарронию…
Астон поднял голову. Подумал.
- Ты ошибаешься, Азан. Судя по тому, как внезапно появились они под Сандором, они найдут другой путь.
- Другого пути нет. Разве что через горы - но горные тропы не годятся для кавалерии…
Астон вздохнул.
- Боюсь, ты так ничего и не понял. Немедленно отправляйся в округ. Приготовь к осаде крепости, вооружи всех, кто способен носить оружие. Вышли дозоры на запад, север и юго-запад. И сделай все это быстро. Сегодня. Донесения будешь отправлять через моих ординарцев. И только через них. Не доверяй никому, кого ты не знаешь в лицо.
Он снова встал, подошел к Азану. Спросил:
- Ты все запомнил? Спеши. Тебя будут сопровождать мои люди.
Азан поклонился и вышел.
* * *
Астон мог перейти в каземат внутренними лестницами, но ему захотелось взглянуть, что творится в городе. Поэтому он вышел из своих покоев на крытую галерею. Внизу был широкий двор, на который выходили задние стены дворцовых служб и дворца триумвиров.
Во дворе шли воинские занятия дворцовой стражи. Стражники были похожи на акробатов: они выделывали загадочные комбинации с помощью учебного деревянного оружия, и едва ли не кувыркались. За ними, сидя на возвышении, с одобрением наблюдали двое из троих триумвиров.
- Бездельники! - процедил Астон и повернулся к секретарю, тенью следовавшему за ним. - Через полчаса они, все трое, должны быть у меня.
- Третий триумвир уже ожидает аудиенции, - негромко сказал Ваде. - Он пришел сразу же после Азана…
- Почему же ты не впустил его? - с неудовольствием обернулся Астон.
- Он пришел через внутренние покои и сейчас ожидает в малом закрытом кабинете. Ты был занят с Азаном.
Астон поразмыслил.
- Что ж, тогда пусть ожидает… - процедил он сквозь зубы.
Он прошел через все галерею, поднялся на крышу, где был разбит небольшой сад и в ослепительную голубизну неба вяло брызгали водой фонтаны. Словно мочатся больные с расслабленным мочевым пузырем, - с неудовольствием подумал Астон.
Он взошел на лестницу четырехугольной башни, и легко, почти бегом, поднялся на первую смотровую площадку.
Отсюда была видна большая часть Старой столицы.
Это был не очень большой город - Астону случалось видеть больше, гораздо больше. Город лежал в небольшой котловине, в центре располагались сады и особняки, чем выше - тем более высокими становились дома. К краям котловины они вновь понижались, зато и улочки там были совсем узкими и кривыми.
Дворец Астона располагался на холме, неподалеку от центра котловины. Здесь, среди зелени садов, белели ухоженные особняки знати и придворных, в садах сверкали струи фонтанов. Чуть дальше можно было видеть широкие площади и улицы с каменными мостовыми, с великолепными зданиями в три или четыре этажа. За ними стеной вставали доходные дома, населенные, как муравейники, но еще оборудованные канализацией. Беднота селилась на окраинах, в шести-семиэтажных зданиях, вплотную пристроенных друг к другу, и лишенных даже водопровода.
На первый взгляд, в городе все было, как обычно. По центральным проспектам гуляли праздные горожане, на одной из площадей был разбит шатер заезжего цирка, и площадь кишела народом.
Астон еще раз внимательно осмотрелся, и сбежал вниз, по пути приказав усилить стражу на башне: там, на самом верху, постоянно дежурили наблюдатели. С вершины башни были видны окрестности города и бескрайняя гладь великого озера. Отсюда, с башни, поступали сигналы о любых беспорядках, пожарах, или нашествиях врагов - каковых, впрочем, в Нарронии не видели уже по меньшей мере сто лет.
* * *
Пока он двигался коридорами собственного дворца, он почему-то думал о плаце посреди двора и об играх в солдатики, которыми увлекались триумвиры, особенно старший, выживающий из ума Инул. Солдатики прыгали, бегали, суетились, выравнивали ряды, маршировали, высоко поднимая колени, крутили палки, заменявшие им копья, и махали деревянными мечами.
Они казались игрушечными. И пока Астон шел, он окончательно укрепился в догадке.
Третий триумвир, Армизий, ожидал его в маленькой приемной, прохаживаясь от окна к двери. Астон кивком пригласил его и вошел первым в свой большой кабинет, предназначенный для совещаний.
- Можешь не садится, - хмуро сказал он, когда Армизий прошел в круг, составленный из скамей, покрытых пурпурной драпировкой.
Триумвир удивленно взглянул на Астона.
- Мы прозевали вторжение. Боюсь, что степняки-скотоводы, о которых вы все отзывались так презрительно, уже здесь.
- Где? - спросил Армизий, невольно озираясь.
- По крайней мере, их лазутчики. А армия, выдрессированная в аххумских военных лагерях, вот-вот окажется в Нарронии.
- Мне сказали, что они задержались в Сандоре…
- В эту минуту, я уверен, они уже в пути. И двинуться они могут, если хорошенько подумать, только в одном направлении. Вот сюда.
Астон повернул круглую столешницу с нарисованной картой Нарронии и ткнул пальцем.
- В Новую столицу? - удивился триумвир и с тревогой склонился над картой.
- Они прекрасно знают, что мы охраняем дорогу через Толамбо, что мы укрепляем мосты и переправы через Танаппу, а крепость Эквитан подготовили к осаде. Они понимают, что мы будем охранять и все горные проходы на западе. Поэтому на месте Шумаара, их предводителя, я сделал бы так. Ложная атака на Толамбо и штурм переправ. В то же время основная часть армии движется от Сандора на юг, вдоль побережья. Проходит через Мельф, а потом поворачивает на восток.
- Но здесь тоже горы! - воскликнул Армизий.
- И проходы, которые плохо охраняются. Мы никогда не ожидали нападения с юго-запада. И там нет новых, надежных крепостей и укреплений. Старый пограничный вал выглядит грозным только на карте…
Армизий промолчал.
Астон подошел к нему, положил руку на плечо.
- Ты сегодня, сейчас же отправишься в Новую столицу. И сделаешь все возможное и невозможное, чтобы укрепить перевалы и горные тропы в Мерахских горах. Я займусь оружием.
При слове оружие Армизий не скрыл улыбки.
- Да… Этот дикий народ еще и не ведает об аррадатах - огнедышащих трубах…
- Этот дикий народ, - перебил его Астон, - покорил несколько государств, в течение года пройдя путь от устья Тобарры до Нуанны, овладев тысячами крепостей… Не говори о диком народе. Готовься к большой и серьезной войне.
Армизий с готовностью кивнул.
- Иди.
Когда триумвир вышел, Астон велел вызвать второго триумвира. Но не в кабинет, а на башню.
Там, на первой площадке, разговор был и вовсе короток.
- Взгляни! - повелительно сказал Астон, указав рукой на площадь, запруженную народом.
Триумвир с нарочитой внимательностью глядел на площадь, ожидая пояснений. Наконец, от солнца у него заслезились глаза.
- Это всего лишь заезжий цирк, - наконец просипел он, вспомнив, что жена говорила ему утром о великолепных представлениях, которые дают бродячие артисты.
Астон кивнул.