Он отбил удар слева, и почти одновременно - два удара справа. Он обрубил древко копья у самого наконечника, и увернулся от обрубка, грозившего пропороть ему живот.
Даггар не удивился. Он не успел удивиться. Он просто знал, что непобедим - по крайней мере, пока.
И неуловимыми, быстрыми взмахами меча стал прокладывать себе дорогу к центральным шатрам лагеря, где, как он знал, прячется сейчас Маан.
* * *
Бой завязался у всех четырех выходов из горы. Но превосходство было слишком велико, и после первого успеха - успеха внезапности - аххумы стали проигрывать.
Их расстреливали из луков и арбалетов, не давая подняться на вал. Их встречали фаланги копьеносцев и опрокидывали в ров. Их затаптывали боевыми конями.
У трех выходов сражение превращалось в бойню.
И только у четвертого - там, где бился Даггар, - происходило что-то странное. Горстка аххумов прорвалась в лагерь; нападавшие врывались в палатки и закалывали тех, кто еще не успел проснуться, поджигали шатры командиров, - и при этом опережали удары, и оттесняли противника все дальше в глубину лагеря. А на острие прорыва летел Даггар, залитый кровью, которая сверкала на его одежде, на руках, и даже на лице в свете пожарищ, как новое невиданное защитное снаряжение.
* * *
Камда наблюдал за боем, стоя у своего шатра - его ставка была расположена на одной из высот неподалеку от лагерной ограды, и охранялась сотней тяжеловооруженных всадников.
Камда видел, как какой-то безумец, расшвыривая толпы солдат, стремительно приближается к шатру полководца - Маана. Но Камда оставался спокоен. Ему самому ничего не грозило, и он знал, что Маан не струсит. Ему было только интересно, чем все это могло бы закончиться, и он с сожалением подумал, что ничем. Силы человеческие не беспредельны.
Поступали донесения, из которых следовало, что вылазка осажденных закончилась их полным поражением, и с трех сторон уже начался штурм самой горы. Оставалась лишь эта горстка храбрецов, которая напролом рвалась к Маану. Камда усмехнулся. Он знал - там замешаны личные счеты. Может быть, этот безумец - бывший подчиненный Маана?
Лагерь горел во многих местах, и света было достаточно. Камда нагнулся с седла к ординарцу:
- Передай в лагерь мой приказ: этих безумцев не убивать. Взять живыми. И в особенности - того, кто хочет сразиться с Мааном.
Ординарец исчез, а через секунду послышался топот коня, и вот уже всадник появился у самого лагеря, летя во весь опор.
* * *
Даггар не сразу понял, что что-то изменилось. А когда понял, удивился: просто теперь на него никто не нападал. Его окружили, но держались поодаль, а из шатра командира появился Маан. Он был на этот раз в полном вооружении, и вооружение его было великолепно: вороненой сталью отливали доспехи, защищавшие не только грудь, но и живот; пластинчатый панцирь опускался почти до колен. На голове Маана был небольшой шлем с переносьем и усиленными надбровными дугами. Под шлемом - кольчуга из мелких колец. Но всего великолепнее был меч - удивительное произведение искусства, доставшееся ему, видимо, из разграбленной сокровищницы Хатуары.
Маан приподнял меч, опустил голову и двинулся к Даггару. Даггар перебросил свой меч из правой руки в левую, и неожиданно ударил снизу вверх - это был слишком грубый прием, но иногда он срабатывал. Но Маан был достаточно опытным воином. Он отбил выпад скользящим ударом с поворотом, так что меч Даггара сам собой подпрыгнул и едва не вырвался из руки. Даггар отступил и перебросил меч в правую руку. Маан двинулся влево, будто нарочно подставляясь под удар; Даггар сделал выпад, метя в сочленение между панцирными пластинами, но на пути клинка неожиданно возник щит, а меч Маана в то же время ударил Даггара в основание шеи. Удар не пробил кольчугу, но повредил ключицу, и Даггар едва не упал.
- Ты не умеешь драться, хотя ты и бывший тысячник! - крикнул Маан. - Ты привык командовать, сидя на кобыле, а я - я был простым солдатом, и научился воевать руками!
Он хотел засмеяться. Но Даггар сделал ложный замах, а потом, когда Маан приоткрылся, нанес удар головой вперед. Ребристый шлем вышиб из Маана дыхание. Лицо его посинело и он стал жадно хватать ртом воздух.
- Надо уметь воевать не только руками, - сквозь зубы прорычал Даггар, - но и головой…
Маан стал пятиться, выставив меч и прикрываясь щитом, а Даггар легко подпрыгнул и в полете ударил мечом плашмя, прямо по переносью шлема. Из носа Маана брызнула кровь. Он инстинктивно поднял руку, и в этот момент меч Даггара достал его, пробив кожаную рубашку между пластинами. Удар пришелся в пояс. Маана отбросило назад, он не удержался на ногах и упал. Круглый щит отлетел, и Даггар вдруг увидел, что на руке, державшей щит, был укреплен небольшой самозарядный арбалет. Он слышал о таких - кажется, его выдумали оружейники Нарронии. Магазинный арбалет с несколькими стальными стрелами, которые выпускались одна за другой.
Первая стрела скользнула по шлему и сбила Даггара с ног. Он не должен был подниматься - но он поднялся, и получил вторую стрелу, пробившую панцирь на груди и засевшую в грудине.
Он не успел упасть, когда третья стрела ударила его в живот.
Все три стрелы были выпущены с такой быстротой, что Даггар еще стоял, когда понял, что раны его смертельны. Боли он еще не чувствовал, он даже успел краем глаза заметить хуссарабов, со всех сторон потянувшихся к нему; а потом он стал падать.
* * *
- И-и-э-эх!.. - разочарованно вскрикнул Камда. Он знал, что все так и закончится, но надеялся все же, что не так быстро.
Он хотел отвернуться и даже тронул коня, но из лагеря раздался дружный вопль, в котором было много удивления и немного страха.
Камда вгляделся.
Аххум, пронзенный тремя арбалетными стрелами - хоть и маленькими, но все же смертоносными, - поднялся на колени. Шлем упал с его головы, обнажая окровавленную повязку и длинные белые волосы. Аххум глядел в небо - если он еще мог глядеть. По крайней мере, лицо его было обращено вверх, и Камда недоверчиво тоже глянул вверх: там было темное беззвездное небо. А когда он перевел взгляд на аххума, новый возглас И-и-эх! сорвался с его губ. Аххум ВЫРВАЛ стрелы из своего тела. Вырвал одну за другой, при каждом усилии из тела ударяли кровавые фонтаны.
Камда не утерпел, дал шпоры коню и стремительно понесся к лагерю. За ним, с замедлением, посыпалась черная сотня телохранителей.
* * *
Мы отпустим его, брат? Хватит ему воевать. Пусть отдохнет…
Подожди, брат. Мне стало интересно, чем все это закончится. К тому же ночь еще длится, а беженцы все еще идут по подземному ходу… Давай подождем, брат.
Над ним будут глумиться… Так уже было с бессмертным Амгу… Но ладно. Будь по-твоему. Поддержи его силы, брат.
* * *
Штурм, начавшийся почти сразу после того, как вылазка была отбита, шел своим чередом. Гора была слишком крута и высока. Здесь не годились ни штурмовые лестницы, ни осадные башни. Поэтому хуссарабы начали обстреливать гору из легких баллист, заряженных дротиками с тонкими и прочными веревками. На веревках были завязаны узлы - по этим узлам воины карабкались вверх. Дротики обламывались, или плохо впивались в грунт, и тогда целые гроздья воинов сыпались в ров, ломая хребты и шеи.
Камда, прискакавший в лагерь, не обращал внимания на штурм - пусть он идет своим чередом. Он склонился к Маану, сидевшему у шатра, зажав рукой рану на животе. Одежда, доспехи, и вся земля вокруг были залиты кровью.
Маан поднял к Камде серое лицо; распухший нос, заплывший глаз и разбитые губы мешали ему, но он все же вытолкнул из себя вместе с кровавыми сгустками два слова:
- Он… бессмертный…
После этого Маан хотел показать рукой на Даггара, но по телу его пробежала дрожь и он обмяк.
А Даггар по-прежнему стоял на широко расставленных коленях и смотрел вверх.
- Поднимите его, - велел Камда.
Даггара подхватили под мышки и подняли. Камда велел:
- Ближе!
Даггара подвели к самому седлу, осветили факелами.
Камда поглядел ему прямо в глаза. Перевел взгляд ниже: черные от крови руки Даггара сжимали две коротких арбалетных стрелы.
Камда кивнул.
- Он не бессмертный, - с удовлетворением произнес он, - Бессмертны одни только боги. И нет справедливости на земле.
Он развернул коня и поскакал к своей ставке.
Долина Тобарры
На берегу великой реки, почти на равном удалении от старой столицы хуссарабов Тауатты и центром мира - Нуанны - строился новый город.
Сначала был построен деревянный причал, украшенный искусной резьбой. К нему на широких плоскодонных баржах стали подвозить камень - гранит и мрамор, а также строительный лес.
Десятки тысяч рабов день и ночь трудились на огромной строительной площадке.
Таков был приказ Ар-Угая, отданный от имени младшего каана - строить город одновременно со всех сторон. Каменные блоки тесно укладывали в утрамбованную и посыпанную песком землю. По ней день и ночь катали громадные каменные катки с помощью десятков лошадей. И получалась гладкая мостовая, вдоль которой быстро, как по волшебству, возникали мраморные дворцы с бассейнами и фонтанами.
Дорога, впрочем, была не слишком удобной и долговечной. Но, кажется, это никого не заботило - ни строителей, ни надсмотрщиков, ни, тем более, рабов. Казалось, все знали - и это знание передавалось сверху вниз, от каана до последнего погонщика мулов, - что всё в этом мире недолговечно, и всё рано или поздно пожрет беспощадная огненная бездна.
Первым зданием, которое было возведено в новом городе, был дворец Великого каана, Угды. Угда немедленно покинул свой шатер и со всеми домочадцами, слугами, рабынями переселился в новый каменный дворец.
Во дворце был бассейн с подогреваемой водой. И теперь Угда с утра лежал обнаженным в теплой воде и напивался перебродившим кумысом. Он по-прежнему предпочитал этот напиток всем другим, хотя стоило ему шевельнуть пальцем - и для него доставили бы любое вино из любого уголка мира.
К обеду он засыпал в бассейне, и тогда служанка звала рабов. Они вытаскивали Угду из воды, укутывали в мягкие покрывала и переносили в сад. Там, под хилыми саженцами персиковых, абрикосовых, мандариновых деревьев он спал до вечера.
Впрочем, его решений не требовалось, и его редко будили. В новом городе всеми работами распоряжался мастер Тхи.
* * *
Аххаг Второй, которого хуссарабы называли младшим или просто кааном, за последний год сильно вытянулся и окреп.
Он научился править лошадью, и часто уезжал в степь, за холмы, окружавшие новый город. Хотя по первости няньки, причитая, бежали за ним, когда он с помощью Ар-Угая или Шаат-туура садился в седло.
И в поездках его сопровождал отборный отряд предводителей родов, хотя мальчик и не любил, когда обнаруживал их за собой. Поэтому отряд прятался в урочищах между сопками, следуя за юным кааном на расстоянии и стараясь не попадаться ему на глаза.
А потом он возвращался в шатер, где его ожидала Айгуз - так называли теперь царицу Домеллу.
- Где ты был? - спрашивала она, пытаясь обнять мальчика.
- Дальше, чем вчера, - уклончиво отвечал Каан-бол, и у матери пропадало желание приласкать сына.
Ей не нравились степи, холмистая долина, поросшая редкими рощами. В тихую ясную погоду, рано-рано утром, она часто выходила из шатра и смотрела на запад. Здесь горы были ближе, - и они прорисовывались в неизмеримой голубизне расстояния - темно-синие, далекие, зовущие.
Но поднималось солнце, и горы таяли в воздухе, словно их и не было.
Иногда днем приходил мастер Тхи и приглашал ее посетить город, посмотреть, как идет строительство, взглянуть на будущий дворец, в котором ей предстояло жить. Айгуз соглашалась - только для того, чтобы развеять скуку.
Город этот назывался Арманатта. Так было решено на куруле, хотя имя придумал Ар-Угай. Арманатта значило Отец Дружбы.
Наррония
Астон потер лоб, пытаясь вспомнить что-то очень важное, что мелькнуло и забылось в многочисленных заботах последних дней.
Он спустился в каземат. Трай встретил его и сказал, что в состоянии Нгара никаких изменений не произошло.
Астон молча разглядывал могучую фигуру, распластанную на каменном полу, с руками и ногами, прикованными к стенам.
Он так долго смотрел на него, что ему показалось, будто Нгар шевельнул под веками глазными яблоками.
Астон подскочил, пальцем поднял веко. Бессмысленный, закатившийся глаз. Астон с силой надавил на него.
Трай следил за ним с возрастающей тревогой.
- Прости, магистр, но внезапное пробуждение от летаргии…
- Знаю! - оборвал его Астон.
Отвернулся от Нгара и подозвал Ваде.
- В одной из мастерских у нас есть большой стеклянный сосуд. Помнишь, мы сделали его, когда изучали свойства воздуха?
Ваде почтительно кивнул:
- Ты посадил в него собаку, и велел выкачать воздух насосом. Собака долго мучилась…
Астон топнул ногой:
- Мне наплевать, что произошло с той собакой! Просто опыт был неудачным, у нас нет возможности выкачать весь воздух и создать идеальную пустоту! Много ли выкачаешь с помощью огня и ручного насоса?..
Вадемекум молчал, слегка попятившись.
Астон заставил себя успокоиться, глубоко вздохнув.
- Этот сосуд доставить сюда.
Ваде кивнул с непонимающим видом.
Астон повернулся к Траю:
- Иди, старик. Ты сделал свое дело. Я позову, когда ты снова станешь необходим.
Когда Трай удалился, Астон внезапно схватил Ваде за плечи, рванул к себе.
- Тот опыт с собакой был неудачным, потому, что мы не знали, есть ли у нее душа. Оказалось, что есть.
- Собака околела от недостатка возд…
- Молчи! Молчи!.. Этот человек, называющий себя богом… Ты понимаешь? Впрочем, где тебе понять всё это… Я хочу знать, - прошептал он в самое ухо Ваде, - где он сейчас, его аххумский бог? Мне кажется, что не здесь…
* * *
Битва, как и ожидалось, была скоротечной. Только два или три аррадата успели сделать по выстрелу - но гром и огонь никого не напугали, а каменные ядра упали позади хуссарабов; к тому времени они уже приблизились к лагерю нарронийцев на расстояние двух полетов стрелы, оседлали коней и ринулись в атаку. Обслуга аррадатов была порублена. Пехота в панике бежала, и хуссарабы гнали ее несколько миль, пока не устали кони.
В полдень Шумаар, сидя в седле, смотрел, как грузят аррадаты и ядра в повозки. Занн объяснял ему, как они стреляют, но Шумаар все равно не понимал.
- Железные и деревянные трубы. Каменные ядра забивают в них… Что дальше?
- Главное - не трубы. Главное - вот это вещество, - Занн подозвал воина, бережно взял из его рук небольшой глиняный сосуд, забитый деревянной пробкой. Он вытащил пробку зубами, высыпал на ладонь горсточку серых крупиц.
- Это вещество имеет страшную силу. От одной искры оно взрывается. Горсточки достаточно, чтобы покалечить всадника.
- Почему же тогда его не рассыпают по полю и не поджигают, когда наступает конница?
- Это вещество очень дорого, повелитель. Его производят в тайных подземельях в Старой столице, Куте. Я допросил мастеров. Они не знают состава. Правда, сказали, что в него входит горная сера - есть такое вещество, которое родится в ущель…
- Я знаю, что такое сера, - прервал его Шумаар. - И я понял, что рассыпать его по полю нельзя. Но как стреляют эти трубы?
- Вещество насыпают в трубу, забивают тряпкой. Затем в трубу сверху вкатывают ядро. И снова забивают тряпкой. Потом к заднему концу трубы - там есть особая дырочка - подносят горящий фитиль.
Шумаар перевел взгляд на аррадаты, уложенные на телеге, как стволы деревьев.
- Если у этого вещества такая сила - почему оно не разносит саму трубу?
- Хороший вопрос, повелитель! - воскликнул Занн. - Но взгляни на трубы. Они укреплены мощными ободами… Впрочем, говорят, после сотни выстрелов трубы разрываются, убивая всех вокруг.
Шумаар кивнул.
- А почему ядра летят прямо в цель?
- Стрелки тренируются. Трубы, как видишь, имеют подставки, с помощью которых можно приподнимать или опускать трубу и менять направление выстрела… Но это не так важно. Ведь аррадаты предназначены не для точной стрельбы. Ни один стрелок не попадет из аррадата в одиноко летящего всадника. Зато с помощью ядер можно разбивать стены. А если аррадат заряжают не ядрами, а кусками железа, обломками камня - один выстрел способен прорубить коридор в рядах наступающих.
- Ты утомил меня, Занн, - сказал Шумаар.
Повернулся к тысячникам, которые, навострив уши, тоже внимательно слушали хитроумного Занна.
- Отдых. Выслать отряды вперед, прочесать всю местность до самой столицы. Мы выступим вечером. За ночь пройдем половину пути, или больше. Лагерем встанем, когда увидим стены столицы.
Плато Боффа
Стояла глубокая ночь, небо было усыпано ярчайшими звездами - настолько яркими, что можно было писать, не пользуясь светильником.
Крисс сидел возле палатки, положив на колени тетрадь, сшитую из ломкой тростниковой бумаги. Чернильницу он отставил подальше, чтобы не разлить ненароком - чернил больше достать было негде, - и обмакивал тростниковое перо, далеко вытягивая руку.
Больше пяти тысяч человек сумели вырваться из западни, каким стало для нас святилище Тцара. Мы вышли старым подземным ходом, и длилось это так долго, что последние вышли лишь на рассвете. В монастыре оставались только умиравшие и монахи, ухаживавшие за ними.
Мы, не отдыхая, двинулись в предгорья, местные жители повели нас тайными тропами, и после полудня мы достигли перевала, за которым расстилалось плато Боффа.
Те, кто дал нам возможность уйти, погибли. Полторы тысячи храбрецов, и в их числе Ашуаг и Даггар. Местные жители рассказывали, что Даггар с небольшой горсткой воинов внес в лагерь хуссов такое смятение, что им уже было не до нас. Говорят также, что Даггар сразился с Мааном и убил этого предателя до того, как был поражен арбалетными стрелами. Говорят, вся грудь его была утыкана стрелами, а он вытаскивал их рукой и отбрасывал, смеясь…
Впрочем, чего только не расскажут люди.
Они говорят также, что и после этого Даггар оставался жив, и его унесли по приказу Камды.
Третий день мы идем по плато, пересекая ручьи, преодолевая небольшие подъемы и спуски. Воздух здесь, на высоте, довольно разряжен, и дышится трудно. Не только детям, но и взрослым не хватает воздуха, и лица их становятся синюшными.
По-прежнему не хватает еды, поскольку, несмотря на обилие дичи, у нас почти не осталось здоровых мужчин, способных охотиться… И тем не менее впервые за полгода мы попробовали свежего мяса. Кроме того, здесь встречаются дикие плодоносящие деревья, а женщины находят съедобные коренья. Что же касается воды - то ее в избытке в речушках, которые текут в глубоких, вырытых водой ущельях.
Я опасаюсь погони, и поэтому тороплю людей. Завтра, едва рассветет, мы снова двинемся в путь. Главное сейчас - уйти как можно дальше от обжитых мест. Потом, я думаю, нам придется пересечь это дикое плато, чтобы достичь Западного океана, где, как говорят, давно уже нет войны и сколько угодно свободной плодородной земли….