– Да не бойтесь вы, – шепнул Славик, обращаясь к домашней скотине. Надо было хоть что-нибудь сказать, иначе страх полностью парализует психику. Если нет людей, с которыми можно поговорить, подойдут и бессловесные твари, с которыми мы спокон веку живем вместе. Лошадка смотрит на человека с надеждой – подойди, успокой…
Славик съехал с копны на пятой точке будто с ледяной горки. Связанными руками подхватил одну из несъеденных репок. Подошел к коняшке.
– Тебя как зовут? Меня – Слава. Или Слейф, ты ж по-русски не понимаешь… Возьми.
Лошадка нащупала губами репку, схрумкала. Глянула благодарно. И тут Славика проняло – он уткнулся лицом в бархатный нос зверя и тихо заплакал. Он не видел выхода. Нет никакого "шанса", никакой возможности выбраться отсюда, и вообще этот…
С двери хлева сбросили наружный засов. Створка отошла в сторону.
* * *
– Я знал, что он обычный человек, – сказал Рёрик-конунг. – Лошадь его не боится. Кетиль, освободи руки. Не порань.
Кетиль, тот самый дан, что приносил Славику еду, аккуратно разрезал ножом стягивающую запястья веревку. Узел распался.
– Хозяин не хочет, чтобы ты ночевал в его доме. – Рёрик подошел ближе. Недовольно посмотрел на слезы, размазанные с грязью по лицу Славика. – Останешься здесь. Еды у тебя достаточно. Сейчас Кетиль принесет воды, умыться. Для мужчины стыдно плакать, но ты из другого народа, наверное, у вас иные обычаи. Я не вправе их осуждать.
– Не нидур, – выдохнул Славик. Сморкнулся. Вытер лицо рукавом.
– Каждый знает, что ты плохо понимаешь нашу речь, – кивнул Рёрик. – Ты нездешний, очень издалека. Ты опасаешься нас, а мы опасаемся тебя. Однако было названо имя Трюггви-жреца, и мы хотим знать, что с ним произошло.
* * *
– Не знаю я, что делать! Не знаю! По слогам повторить? На китайском? Все, звиздец! Доигрались!
Серега окончательно потерял самообладание. Он ходил вперед-назад по обширной кухне, матерился так, что лошадь ломового извозчика свалилась бы в обморок, услышав любую из многоэтажных словесных конструкций, пинал мебель и вообще был неадекватен. Наталья и Трюггви не перебивали – давали выговориться.
Сотрясения воздуха продолжались уже минут десять, с самого появления Сереги из-за Двери. Он объявился в одиночестве, мокрый, грязный и запыхавшийся, первым делом снял с плеча карабин, прислонил к стене, отстранил от Двери Трюггви и дважды провернул ключ в замке. Вытер лицо ладонью, оставляя темные разводы на щеках и лбу, и на естественный вопрос Натальи: "А где Славик?" разразился камнепадом самых черных ругательств – это больше напоминало истерику, за много лет знакомства Серегина подруга никогда не видела его в таком состоянии. Даже по пьяни он вел себя сдержаннее.
Трюггви сразу понял: случилось недоброе. Дан посмурнел, нахмурил соломенные брови, сжал левый кулак и полуутвердительно, полувопросительно произнес:
– Слейф тинаск ист?
– Да пошел ты! – взревел Серега. – В гробу я вас всех видел и тебя в том числе! Это ж просто уму непостижимо!..
Из сбивчивых объяснений, расцвеченных жемчужинами казарменной лексики, человеку русскоязычному можно было уяснить, что горе-путешественники нарвались на банду каких-то отморозков с мечами, устроивших на реке дикое побоище в лучших традициях трехсот спартанцев – реки крови, мозги фонтаном, кишки наружу. Может, Серега и преувеличивал, но увиденное явно произвело на него далеко не самое позитивное впечатление.
Славик? Чертов тормоз, он отстал, наверное споткнулся! Они его скрутили! Да не мог я стрелять – их там целая толпа, рыл под сотню!
Сотня не сотня, но много – тогда, на берегу, Серега был насквозь реалистичен: начав пальбу, он подстрелит не только окруживших Славика бородатых дикарей, но и его самого. Кроме того, нет уверенности в том, что указанные дикари непременно испугаются выстрелов, не похожи эти крутые парни на боязливых туземцев из книг Жюля Верна, в ужасе разбегающихся при единственном залпе из древних мушкетов. Чего доброго бросятся в атаку, а в одном магазине – десять патронов, всего магазинов три, даже при условии стопроцентной точности стрельбы, всех не уложишь. За жизни своих товарищей даны порвут тебя в лоскутки – несколько минут назад они убедительно доказали, что врагу пощады ждать не придется, экипажи двух лодей вырезаны самым немилосердным образом. И пытаться нечего!
– Значит, Славика ты бросил? – заключила Наталья. – Он жив хотя бы?
– Бросил?! Да, мля, бросил! Что оставалось делать?
– Хватит орать. Надо думать, как поступить прямо сейчас.
– Не-зна-ю!
В критических ситуациях от женщин пользы значительно больше – они способны принять пусть нетривиальное и кажущееся нелогичным, но верное решение. Особенно если руководствоваться женской интуицией, в сложные времена укладывающей на лопатки индукцию и дедукцию мужчин.
Наталья взяла сотовый, проверила баланс, огорченно покачала головой; на счету копейки, у Сереги тоже негусто. Увидела валяющийся на холодильнике ай-фон Славика, набрала контрольный номер и – о чудо! – целых двадцать пять тысяч! Звони хоть на Марс!
– Как думаешь, Трюггви можно научить говорить по телефону? – Наталья покосилась на внимательно наблюдавшего за событиями, но не встревавшего в разговор дана. – Ладно, в крайнем случае включу громкую связь…
– Что ты надумала?
– Попробую вызвонить Алёну, номера у меня записаны. Разница с Лондоном три часа? Отлично, у них без десяти двенадцать, она в офисе… Надеюсь, она сумеет объясниться с Трюггви.
Наталья достаточно хорошо говорила на английском, чтобы понять: в офисе Алёны нет и сегодня скорее всего не будет. Оба мобильника выключены, домашний телефон не отвечает. Странность какая – это дитя информационного века не мыслило себя без средств связи, без коммуникатора или мини-ноутбука с беспроводным Интернетом и прочих высокотехнологичных гаджетов. Необычно.
Пришлось общаться с автоответчиками – был записан стандартный призыв: немедленно перезвони, дело серьезное, необходимо срочно переговорить!
– Для чего вообще предназначены Двери? – Серега никак не мог успокоиться и думал вслух, проговаривая мысли сумбурной скороговоркой. – Чтобы куда-нибудь ходить, правильно? Связь двусторонняя, я могу прогуляться на ту сторону, равно как и человек оттуда способен нагрянуть к нам. Славик однажды упомянул слово "хранитель", но я думаю правильнее было бы говорить – "страж", "привратник", "охранник", призванный следить за тем, чтобы всякие босяки не шлялись туда-обратно! Надо в лепешку разбиться, а выйти хотя бы на одного такого "привратника"! Двери есть в Москве, Новгороде, Риге – это ближайшие к нам города! В Латвию теперь хрен попадешь без визы, а добраться до Новгорода можно электричкой, координаты в компьютере, нужную точку определим с помощью GPS…
– Ты бредишь, – жестко ответила Наталья. – Новгород? Прямо сейчас рванешь? Воображаю такое явление: "Здравствуйте, меня зовут Сережа, у вас в квартире должна находиться Дверь, ведущая в прошлое… Можно с вами посоветоваться, тут небольшая проблемка образовалась?" Да тебя с лестницы спустят!
– Почему?
– Потому, что в лучшем случае примут за провокатора. У "привратников" наверняка есть способы отличить своих коллег от наглых самозванцев.
– Славик таких способов не знал.
– Уверен, что он тебе все рассказал?
– Ну…
– Гну! Да скажи мне кто-нибудь еще неделю назад, что я буду сидеть в квартире антикварной старушки вместе с живым древним скандинавом из девятого века – сразу вызвала бы "скорую" и помогла надеть на больного смирительную рубашку!.. Как думаешь, Славик сохранил пароли на вход в их корпоративную сеть? Как она называется?
– RGT вроде бы. Давай проверим! Но что…
– Пока не знаю. Интуиция.
Славиково беспримерное разгильдяйство сыграло положительную роль: мало того что он везде проставил галочки "автоматически входить при активации программы", так еще и забыл бумаги с записанными кодами рядом с клавиатурой. Пофигист – находка для шпиона.
– Не знаю, что делать, – пожала плечами Наталья, елозя мышкой по полированному столу. – Малопонятно. В почте ни одного сообщения, никаких намеков на внешние контакты. А это что за кнопка? Рассылка? Но кому?
– Нажми… Опаньки! Ты только глянь!
Автоматически было создано письмо. Логин адресата банальный: support, а вот национальный домен верхнего уровня ".li" расшифровывается с первого взгляда.
Княжество Лихтенштейн. За Господа, фюрста и Фатерлянд, аллилуйя, аминь!
– Пиши, – понизив голос до шепота, сказал Серега.
– Что писать? Я не знаю немецкого языка!
– Думаю, проблем с переводчиками у них нет. Набирай на русском, только в заголовок введи что-нибудь типа "Help!" или "SOS!". Дай мне мышку – откроем в соседнем окне данные по нашей Двери, координаты, номер в списке.
– Так что писать-то?
– Правду. Иначе они не смогут помочь.
С кухни пришел Трюггви, мрачный как туча. Он и близко не понимал, что делают Сигар и его кона, хотя и предполагал – "зеркала", находящиеся в этом странном доме, помогают говорить с другими людьми, находящимися где-то далеко. Молча уселся на диван, продолжил наблюдать.
Письмо сочинили с большим трудом – описать события нынешнего утра в нескольких сжатых и доходчивых фразах никак не получалось. А если саппорт системы RGT понятия не имеет о Дверях и оказывает лишь техническую поддержку пользователям программ? Что тогда?
Остановились на самом лаконичном варианте, выглядящем шифровкой Юстаса к Алексу – дата, сведения из таблицы, географические координаты. Вдохновившийся Серега выдал конспирологический шедевр, при виде которого любой сотрудник ЦРУ, МИ-5 или ФСБ разрыдался бы от умиления (а скорее всего, покрутил пальцем у виска и отправил сообщение в корзину): "…При прохождении через вышеуказанный объект, владелец объекта подвергся недружественному внешнему воздействию со стороны контрагентов, прямо связанных с пространством за пределами Санкт-Петербурга".
Как хочешь, так и понимай эту чудовищную галиматью. Наталья лишь вздохнула, отбарабанив пальцами по клавишам.
– Подписаться надо. Дать понять, кто мы такие.
– Соратники, сподвижники?
– Сподвижники – это у карбонариев, на белых конях и в черных полумасках. Помощники?
– Да подпишись ты инициалами и дело с концом! В скобках добавь – друзья В. Антонова. Они должны разобраться!
– Как скажешь…
– Только компьютер не отключай, вдруг откликнутся сразу?
Быстрого ответа не последовало – письмо ушло, на мониторе появился значок уведомления о получении, этим центр поддержки сети RGT и ограничился. Наталья позвала мужчин кушать – война войной, а обед по расписанию. Пока Серега со Славиком гуляли там, был сварен простенький, но вкусный суп с фрикадельками и овощами. Трюггви нежданно проявил дикость: пока Наталья возилась у плиты, он убрал расставленные тарелки, открыл стоящую на столе кастрюлю и возложил около нее три ложки. Что-то сказал, кивая в сторону тарелок – не одобрял. Если живем под одной крышей и вообще люди друг другу не чужие, то и трапезничать надо из одного котла, всем вместе. Зачерпнул ложкой бульона, стряхнул несколько капель на пол – символическая жертва.
– Боится, что отравят? – предположила Наталья. – Нет, вряд ли. Хочет нас к своим обычаям приучить – а что, пригодится… Ладно, будем есть из кастрюли, от меня не убудет. Сереж, да не кривись ты – парню здесь не слишком уютно. Представь, каково Славику среди таких вот… кхм… предков.
– Даны не наши предки.
– Уверен? В те времена народы общались куда теснее, чем сейчас. Не исключено, что в тебе или во мне течет капелька скандинавской крови, а у какого-нибудь Олафа из Осло или Тронхейма очень далекая прапрабабка была чистокровной славянкой из псковских или новгородских земель.
Дзинь-дзинь – Серега поначалу не идентифицировал источник звука. Это явно не домофон и не микроволновая печь. Иисусе, точно! Колонки компьютера, стоящего в большой комнате!
Вскочил, едва стол не перевернув, упавшая ложка со звоном покатилась по паркету. Со всех ног ринулся в гостиную и, оказавшись перед плоским дисплеем, узрел ожидаемое – одно входящее сообщение. Прочитать?
Да!!
Написано на чистейшем русском.
"Уважаемые друзья! Пожалуйста, впредь называйте вещи своими именами или используйте надлежащие ситуационные коды. Просим соблюдать спокойствие и не предпринимать НИКАКИХ действий, способных усугубить положение.
Рейс ПЛ258, авиакомпания "Россия", Мюнхен – Санкт-Петербург, прибытие завтра, 15:25 МСк, аэропорт Пулково-II. Встречайте, вас узнают.
Искренне желаю удачи,
Support RGT"
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.
* * *
Деньги на машину до аэропорта Серега нашел в бумажнике, оставленном Славиком в прихожей, – купюр набралось тысяч на семь, вполне достаточно. Наталья заикнулась было, что такое пижонство сейчас неуместно, вполне можно поехать на метро, а потом маршруткой до Пулково, но получила в ответ разумное возражение:
– Если прилетит старый барон, мне его тоже на маршрутке домой везти? Как ты себе такое представляешь – миллиардер на "Газели"? Одного не понимаю, как он меня узнает?
– Ай-фон с собой возьми, вдруг позвонит…
Вышел на Гороховую, поднял руку. Первой остановилась потрепанная "семера" с жгучим брюнетом за рулем – пришлось отказать, несерьезно это. Брюнет обиделся, прорычал что-то недовольное на своем горском наречии и дал по газам. Притормозил серебристый "опель", водитель – пожилой дяденька, питерец. Сразу договорились на три с половиной тысячи – доставить Серегу в аэропорт, остаться на стоянке, потом отвезти обратно, сюда же. Деньги приличные, но торговаться желания не было.
– Родственников едешь встречать? – поинтересовался водила. – Самый сезон в ноябре где-нибудь на теплых морях отдохнуть.
– Коллегу по работе, – кратко ответил Серега, спросил, можно ли курить в машине и предпочел не продолжать разговор, настроения не было.
С набережной Мойки повернули на Вознесенский проспект, добрались до забитого машинами Московского. Вроде бы воскресенье, а пробки, как в будний день, движение напряженное. Только за площадью Победы, на Пулковском шоссе стало посвободнее.
"Опель" уверенно свернул направо, к международному терминалу, в отличие от подрабатывающих извозом кавказских и среднеазиатских гостей северной столицы дяденька твердо знал, что рейсы из-за границы обслуживаются в Пулково-II, расположенном чуть ближе к городу.
– Посадка по расписанию в половине четвертого, – сказал Серега. – Через двадцать минут. Пока таможня, пока багаж… Час не меньше. Дождетесь?
– Дождусь, – пожилой взял с заднего сиденья пухлую "Комсомольскую правду" и уткнулся в газету.
Погода стояла отвратительная – низкие серые облака, ледяной ветер. Начало смеркаться, темнеет в конце ноября очень рано. На вышках вокруг летного поля засияла система подсветки.
Меры безопасности в аэропорту серьезные, при входе обязательный металлоискатель. Пришлось выгрести из карманов всю мелочь, выложить ключи и сотовые. Все равно звенит – оказалось, пряжка ремня.
Народу в терминале немного, в середине дня прилетает всего два или три самолета. Серега обосновался в кафе, подивился на безумные цены и скромно взял бокал разливной "Балтики". Сразу подумалось: не очень-то вежливо встречать с пивным выхлопом заграничного гостя, магната и самого настоящего барона. Ерунда, пусть осваивается с российскими реалиями, тут вам не гламурная Европа!
Рейс не опоздал – белый "Эрбас-320" с надписью "Россия" на фюзеляже, сверкая ярчайшими посадочными прожекторами, вынырнул из мутной облачной пелены, зашел на полосу с запада и аккуратно приземлился; минуту спустя объявили о прибытии мюнхенского рейса.
Встречающих было много, человек тридцать выстроились неровным полукругом у выхода с таможни, Серега пристроился ближе к ограждениям – опасался, что самонадеянность визитера из Германии неоправданна, в конце концов они никогда раньше не виделись. Вытащил из кармана коммуникатор, но ай-фон молчал.
Начали выходить пассажиры: немецкое турье, в основном пожилые люди, десяток профессионально насупленных граждан делового обличья – плащи, галстуки, сумки для ноутбуков, – студенты в ярких курточках, двое военных с эмблемами Бундесвера (этим-то в Питере что понадобилось? Ах да, программа обмена в Военно-медицинской, то-то у них кадуцей на рукавах).
– Господин Буркин? Сергей Буркин? Здравствуйте. Моя фамилия Гончаров, имя-отчество – Владимир Платонович. Очень рад познакомиться.
К Сереге уверенно подошел высокий импозантный джентльмен – назвать этого человека иначе язык не поворачивался. По виду лет шестьдесят или немногим больше, держится уверенно, спина прямая, взгляд доброжелательный. Хорошо и дорого одет, модное бежевое пальто расстегнуто, темный костюм, малиновый галстук-бабочка, сияющие ботинки. В левой руке зонтик-трость, в правой небольшой кейс.
По-русски Владимир Платонович говорил с легким акцентом, будто прибалт советских времен – надо думать, эмигрант во втором или третьем поколении. Ну не выглядел он гражданином Российской Федерации – даже вконец обуржуившаяся в своем любимом Лондоне Алёна не производила настолько "иностранного" впечатления. Волосы у господина Гончарова были седые и длинные, до плеч – сзади схвачены в хвостик металлической заколкой в виде дракончика. Ровная окладистая бородка и усы тоже седые. Глаза синие, сетка веселых морщинок по уголкам. Отдаленно похож на писателя Джеральда Даррелла, только ростом выше.
И, разумеется, никакой это не барон Альберт фон Фальц-Фейн. Абсолютно другое лицо, кроме того, возраст не подходит.
– Как вы меня узнали? – невежливо спросил Серега, от неожиданности забывший поздороваться. – Вы… Э-э… Вы представляете фирму RGT?
– Это не совсем фирма, молодой человек. Давайте отложим объяснения до дома? Вы на машине или возьмем такси?
– Машина ждет. А багаж?
– Багаж чересчур громоздкий, его доставит курьерская служба аэропорта.
– Куда доставит? – не понял Серега.
– Послушайте, – вздохнул Гончаров, – я понимаю, что вы несколько растеряны и плохо понимаете смысл происходящего. Во вчерашнем письме указаны основные данные, как вы выразились, "объекта". Следовательно адрес – Мойка пятьдесят шесть, дробь семнадцать.
– Хорошо, – кивнул Серега, – но как…
– У вас есть страничка на сайте "В Контакте", – Гончаров предупредил терзавший Серегу вопрос. – Там выложены фотографии. Откуда мы вообще про вас узнали? Не сочтите это вмешательством в частную жизнь, но близкое окружение каждого из аргусов должно находиться под ненавязчивой опекой. Вы являетесь одним из ближайших друзей Вячеслава, правильно?
– Да.