– Честно? На наш взгляд, Грау собираются провернуть крупную операцию. Очень масштабную. Многоходовую. Скорее всего, с использованием "нестандартной энергетики". Я же вам рассказывал в офисе историю с каравеллой "Санта-Роза д’Альбана". Грау перетащили сюда, в наше время, три с лишним тонны золота, это вам не хухры-мухры!.. Система Дверей сложна, не просто "вошел-вышел", пространством той стороны можно пользоваться как перевалочной базой. Точка входа, допустим, в Лондоне, бригада подельников прибывает в нужное время из Рима, и больше того – ждет два-три года в исторической реальности, пока не явятся боссы, затем все дружно отправляются в Испанию, нанимают корабль, подстерегают в Бискайском заливе груженное сокровищами судно, уводят его к берегам Франции и через Дверь в Монтобане переправляют добычу сюда.
– Вы серьезно? – Славик раскрыл рот. – То есть без шуток? Это ж какая должна быть организация!
– Организация обычная, как у любой слаженной и крепко сбитой преступной группировки. Со своей спецификой, разумеется. Особой спецификой, уникальными методами работы и особыми технологиями, о которых имеет представление один человек из десяти миллионов. В лучшем случае.
– Вы тоже входите в их число?
– Частично. Никто кроме Господа Бога не может знать всего, особенно в сфере, где вообще никто ничего не знает… Итак, просьба: Грау обязательно на вас выйдут и, как обычно, предложат сотрудничество, суля неслыханные деньги, виллы в Монако и яхты, как у Абрамовича. Соглашайтесь.
– Соглашаться? – Славик подумал, что ослышался.
– Да, только вначале как следует поторгуйтесь… Старых аргусов завербовать практически невозможно, вот Грау и подыскивают голодную молодежь. Вы – идеальная кандидатура. Гражданин России, в глазах иностранца – человек обязательно бедный, голодный и жаждущий красивой жизни. В мировоззрении европейца или американца русские делятся на четыре разновидности: нефтяные миллиардеры, мафиози, агенты КГБ и все остальные – вы относитесь к последней категории, не имеющей ни денег, ни влияния.
– Вы не слишком упрощаете?
– Наоборот, даже усложняю! В самой примитивной версии они ограничиваются просто агентами КГБ и всеми остальными! На Западе взгляд на Россию крайне однобок. Вернемся к исходной теме: после оживленной торговли примите их условия. А дальше – начинаем игру.
– Кто начинает? Какую игру? – Славик обомлел.
– Не пугайтесь. Хотите отомстить Грау за Гончарова? Вот то-то. Попробуем их накрыть… Позже объясню. Подъезжаем, с Гороховой повернуть направо или налево?
– Сейчас направо, первая арка. Можно остановиться на набережной, я дойду…
– Я вас провожу. Не делайте обиженное лицо, это необходимость и разумная предосторожность. Что вы дергаетесь, никто стрелять в вас или вашу подругу прямо сейчас не будет! Убийством Гончарова вас, Слава, предупредили: дружище, мы люди решительные и намерения у нас серьезные. Так что если к вам однажды подойдет человек и сделает предложение, от которого невозможно отказаться – выказывайте максимум жадности, требуйте мильон денег и только потом с тяжким вздохом выражайте готовность к сотрудничеству. Минуту, сейчас попробую припарковаться… Тьфу, мать твою, понаставили везде своих ведер! Во двор можно заехать?
– Давайте.
Алавер чудом развернул машину (Славик только подивился, "девятка" неким волшебным образом крутанулась вокруг своей оси. Высший класс вождения!) и впихнул ее в пространство арки. Остановился перед черным "Хаммером" банкира с третьего этажа.
– Поднимемся, – сказал майор. – Познакомите меня с Алёной. Никакой секретности, представьте меня тем, кто я есть на самом деле.
– За Дверь не пущу, – жестко сказал Славик, беспочвенно посчитав, что Алавер напрашивается на визит туда.
Капитан фыркнул:
– Я и не прошу, что характерно. Бывал уже, насмотрелся. Дверь на Лубянке ведет в пограничную деревеньку Владимирского княжества, которая станет Москвой лет эдак через двести, самый разгар атаки монголов на Русь. 1243 год, только начали отстраиваться после пожара… Нет, благодарствуйте, я не темпонавт из фантастических романов, у меня и в нашем времени забот по горло. Все сотрудники отдела через этот тест проходят, но не всем нравится. Мне не понравилось. Проще довериться специалистам, аргусам. У вас особое чутье, вы отличаетесь от других людей.
– Не замечал за собой, – холодно ответил Славик, вспомнив при этом, что Гончаров утверждал примерно то же самое. – Напросились в гости, так пойдемте. Чего сидеть в машине? И Алёна беспокоится…
– Напросился, никаких споров, – примирительно ответил Алавер. – Знаете почему?
– Почему?
– Просто хочу поесть. Нормальной человеческой еды, а не фаст-фуда и не дешевых пельменей. Ваша подруга готовит?
– Офигеть… – Славик ожидал любых оправданий, но не такого. – У вас жены нет?
– Была.
– Тогда придется навестить круглосуточный "Гастроном" через улицу, я Алёне запретил выходить из квартиры, а продуктов осталось мало.
– Как скажете.
Жлобства Алавер не проявил, честно выдал Славику пять сотен, в складчину – при всем этом он еще в Большом Доме намекал, что знает о немалых доходах и сбережениях аргусов. По общему согласию затарились пакетами с польскими овощами для жарки, куриными грудками, сыром и, безусловно, водкой. Выпить очень хотелось.
– Как вы за рулем поддатым сидите? – спросил Славик по дороге к дому. – Опасно же!
– Называйте это оправданной самоуверенностью. Мастер спорта по ралли. Когда я пьян и пьян всерьез, мне гораздо труднее удержаться на ногах, чем сидеть за рулем. Это даже не "автопилот", а безусловный рефлекс. Так получается не у каждого, но ведь и аргусом станет не всякий…
– Почему вы постоянно подчеркиваете необычность хранителей Дверей? Я чего-то не знаю? Ну там, генетика, наследственность, одаренность…
– Генетика, наследственность, одаренность, – более чем смиренным тоном повторил гражданин майор. – Хрен вас знает. Вы действительно особенные. Не такие, как все. Среди прочих полезных качеств аргусов отмечу способность выбираться из самых сложных и запутанных ситуаций, причем не обязательно самостоятельно – вам частенько помогают оттуда. Случаи известны…
Славик открыл замок на двери парадной, машинально обошел едва заметные коричневатые контуры на нижней площадке – отмыть кровь полностью не вышло. Погремел ключами, выбирая нужный.
– Вы меня в могилу сведете… – выдохнул Славик и впервые в жизни ощутил, что за грудиной нехорошо заныло. Симптом показательный, сердце, что ли, прихватило? Или опять банальная психосоматика? – Ну ё-моё…
Алёна была в полном порядке – как и всегда, старалась не терять лицо. Стильный английский халат с Биг-Бэном, овечками и раскатывающими по вышитым шелком лугам паровозиками, очки и тонкая сигарета, зажатая между пальцев.
За спиной Алёны Славик узрел донельзя знакомую бородатую физиономию. Даже две. Даниры приветливо лыбились и всем видом показывали, что безумно рады видеть Слейфа-гасти.
Трюггви, сын Гуннара, и Кетиль, сын Орма. Чтоб они сдохли оба. Желательно в страшных мучениях.
Как они сюда попали, спрашивается?
– Алён, это Юра… Юрий Мейнартович.
– Заходите, что встали? Славик, извини, у нас тут толпа гостей.
– Толпа? – едва не взвыл новоиспеченный аргус. – Сколько их? Вся дружина? С конунгом во главе!?
– Тихо-тихо. Двое! Всего двое! Я объясню!
* * *
– Славик, это просто неприлично. – Алёна открыла дверь спальной и включила свет. – Люди пришли в гости к тебе, а не ко мне. Я, конечно, сказала, что хозяину нездоровится, они поняли и стали говорить тише – до чего воспитанный народ! – но я тоже не железная.
– Захотят спать, выдай им спальники и устрой в гостиной, – пробурчал Славик. Ему было очень нехорошо, кружилась голова, адски урчало в желудке и мерзко тошнило. Заставить себя подняться Славик был не в состоянии. Сомнений не оставалось, это психическая реакция на тяжелые стрессы минувшего дня. Расклеился, как впечатлительная семиклассница. – Юрий еще здесь?
– Пьет водку и, кажется, не пьянеет. По своей инициативе сбегал за пивом – Трюггви с Кетилем крепкое спиртное, оказывается, не употребляют.
– Это нормально, коньяк с водкой в девятом веке на их счастье не изобрели. Если ты не хочешь, чтобы я отбросил копыта прямо сейчас, выключи свет. Не могу. Просто не могу.
Алёна молча вышла. Этим вечером ей пришлось нелегко – сначала в квартиру с грохотом ввалились двое незнакомцев устрашающего облика и при холодном оружии, едва не вызвав у подруги Славика бурную истерику, до того перепугалась. Вовремя сообразила, что на наемных киллеров эта парочка не похожа, кроме того, они проникли в дом через Дверь, незнамо каким способом ухитрившись открыть ее с той стороны. Ключ от Двери лежал в книжном шкафу, Славик предпочел внять совету Гончарова и пока не устраивать вылазок в историческую реальность – не до того было…
Тот, что выглядел постарше, несколько секунд оглядывал застывшую в ужасе Алёну, затем положил левую ладонь на грудь и поклонился. Господи, конечно же это Трюггви-годи, последний раз Алёна видела его перед самым отъездом в Лондон – бессознательный дан валялся на диване в спальной и бредил! Сейчас выглядит вполне бодрым, только правая рука все еще плохо действует…
– Здравствуй, женщина, – вполне разборчиво сказал Трюггви на языке, отдаленно напоминавшем современный исландский. Другая фонетика, иные окончания глаголов и строй предложения, но диалект понятен любому германисту, имевшему дело с древнескандинавским. – Я узнал этот дом, мы не ошиблись. Здесь ли мой друг, называющий себя Слейфом и получивший от данов Рёрика-сэконунга прозвище Гасти?
Алёна с трудом обрела дар речи и начала путано объяснять, что Слейф-гасти ушел в… Тут она попыталась сообразить, как перевести на древнеисландский слово "милиция", не говоря уже про аббревиатуру ФСБ. Словом, он ушел к одному из ярлов этого города. У них важный разговор.
Трюггви осознал важность момента и степенно заявил, что беседа с достойным ярлом – дело серьезное. Могут ли они с Кетилем, сыном Орма, подождать Слейфа в его хусе? И кем является для Слейфа женщина, которая сейчас разговаривает с Трюггви Гуннарсоном? Сестра? Трюггви кажется, что он узнал ее сладкий запах, будто от цветов; так и раньше пахло в этом доме…
Учтивость по-датски. Естественно, чувства у людей оттуда куда более остры. Немудрено, что Трюггви вспомнил аромат духов Алёны…
– Пойдемте в… – опять пришлось подбирать нужное слово, – в трапезную. Слейф должен скоро прийти. Он будет рад видеть друзей-даниров.
Что им предложить? Славик и Наталья упоминали, что Трюггви полюбил крепкий чай с сахаром. Есть белый хлеб, его можно намазать маслом и вареньем – остается достать трехлитровую банку клубничного, подаренную Валентиной Васильевной, бывшей квартирной хозяйкой Славика. Им должно понравиться.
Трюггви оставался благожелательно-спокоен, квартиру он знал как свои пять пальцев. Второй дан по имени Кетиль, более молодой и стеснительный, поглядывал с неожиданной робостью – незнакомая обстановка его настораживала. Присел на самый краешек кухонного уголка, выпрямил спину. Замер, только глазами вправо-влево. Долго разглядывал удивительный прибор холодильник, из которого Алёна извлекла варенье и масленку.
– Петерсборг, наверное, очень большой город? – сказал Трюггви, из вежливости желая завести разговор. Молчать в гостях не принято. – Все дома из камня, как в Риме или Миклагарде? Я сам в этих городах не бывал, но уважаемые люди рассказывали. Им можно верить.
Постепенно Алёна приноровилась к манере речи данира – иногда он подсказывал верные слова, поправлял произношение, добавил в Алёнин словарь несколько новых выражений, которыми обозначал бытовые приборы. Холодильник – "йарнисс", что-то вроде "железного ледника", газовая плита в свою очередь оказалась "блайсейдир", "синий огонь", причем использовалось именно окончание "сейдир", огонь для приготовления пищи, а вовсе не поэтическое "брисинг" и не разговорное "эльдр". Клад для филолога!
Пришлось объяснять, кем она сама является для Славика. Понятия "любовница" у древних скандинавов нет, назваться "рабыней-наложницей" абсолютно невозможно – сразу уважать перестанут, – поэтому было избрано слово "брюдр", невеста. Почему бы и нет? Возникли затруднения с именем: "Алёна" они могут произнести свободно, нет трудных русских согласных, однако человеческое имя в представлении даниров обязательно должно нести смысловую нагрузку, назвать другого бестолковым набором звуков для них дико и немыслимо.
Сошлись на "Альвгерд", и красиво и понятно. Алёна мысленно попыталась перевести отчество "Дмитриевна", получилось адекватно, если учитывать семантику: "Дмитрий", "посвященный Деметре", богине плодородия. У скандинавов за плодородие отвечают Ньёрд или Фрейр, вот и получается Альвгерд Ньёрдсдоттир.
С крещением, Алёна Дмитриевна.
Кетиль, следуя примеру невозмутимого Трюггви, начал осваиваться. Попробовал чай, улыбнулся, сказал, что отвар из трав вкусен и сладок, будто мед. Хлеб очень хорош, наверное, Слейф-гасти много серебра выложил за мешок белой пшеницы. И хозяйка у него рукастая, другим на зависть – не каждая натрет муку так мелко и вкусно выпечет тесто. Или ты, Альвгерд, носишь зерно мельнику? Если так – добрый мельник.
– К мельнику, – подтвердила Алёна на древнеисландском и добавила по-русски: – На Василеостровский хлебозавод…
– Хверр?
За чинной беседой провели два часа. Даны сожрали больше литра варенья и весь браудр, не только потому, что вкусно – хозяйку боялись обидеть. Трюггви, посмеиваясь, обучил Кетиля пользоваться туалетом – тот был потрясен журчащей сантехникой до глубины души. Время проводили с пользой, но Алёну не оставляло чувство тревоги, все-таки Славик не в зоопарк ушел.
Дважды проверила почту RGT (даны увязались следом, Кетиль хотел посмотреть на "зеркала"), новых депеш не было. Наконец, в половине девятого вечера состоялось явление героев – Славик притащил с собой какого-то подозрительно типа, внешне напоминавшего братка, выскочившего прямиком из разудалых девяностых, только кепаря-восьмиклинки для полноты картины не хватало. Извинили Славика доставленные из магазина пакеты с продуктами – можно накормить всю компанию.
Славик успел шепнуть, кто таков Юрий Алавер, последний улучил момент представиться – показал удостоверение и сообщил, что визит не деловой, а частный. После грустных событий нынешнего утра Славику нужна поддержка.
– Вы занимаетесь… Гхм… Ну, этим делом? – спросила Алёна.
– Веду дело, – уточнил майор. – Вячеслав объяснит. Прошу прощения, а те парни на кухне – они оттуда?
Алёна перевела взгляд на Славика. Неужто разболтал? Почему? Раскололи?
– Юрий полностью в курсе дела, – устало ответил Славик. – Знает даже больше, чем мы с тобой. Помоги разобраться с покупками…
Трюггви и Кетиль встретили Слейфа с радостью, да только хозяин нехорошей квартиры никакого восторга не испытывал: появление данов, пускай улыбающихся, дружелюбных и веселых, само по себе означало новые неприятности. Они пришли не просто так, да только сразу с порога о делах говорить невежливо. Поначалу надо выпить-закусить, потрепаться о погодах и ценах на овец, и лишь потом изложить смысл проблемы. Несомненно, тяжелой и трудноразрешимой.
Ужина Славик не дождался, выпил две рюмки водки, заел черным хлебом с колбасой и внезапно сник. Пошатываясь, добрел до сортира. Вырвало. На лбу испарина, глаза слезятся.
Прополоскал рот в ванной, походкой робота дошел до спальни и упал на диван. Как мерзко-то, подумать только – никогда раньше настолько ахового состояния не было, а ведь и кости ломал, сотрясения мозга были, в армии подрался так, что полторы недели отлежал в госпитале. И ничего, как огурчик. Сегодня же просто хочется лечь и умереть. Причем как можно быстрее.
– Алёна Дмитриевна, не трогайте его пока, – внимательный Алавер, представленный данам как "фрийондс" и "приближенный ярла", поймал Алёну за руку. – Давайте посидим, поговорим, с ребятами поближе познакомите – люди оттуда мне интересны. Водочки выпьете?
– Разведите мне с кока-колой… Юрий, вы уверены, что со Славиком все в порядке?
Со Славиком было далеко не в порядке. Скажем прямо – отвратительно было. Славик окончательно уяснил, в какой немыслимый переплет он попал, и отдавал себе отчет в том, что вылезти из трясины не сумеет уже никогда. Не дадут. Не позволят. Аргусы, Грау, госбезопасность в виде гражданина (товарища?) майора, запросто способного ухайдакать здоровенного грузина и отобрать у него символ незалежности – всем им нужен разнесчастный Славик. Ладно бы эти, но ведь теперь и с той стороны в квартиру начали ходить как к себе домой! Что потребовалось Трюггви с Кетилем?