Через две недели, за которые Маша приобрела у него еще три дозы, наркотика, якобы для себя, Аркаша Зуев добыл ей пистолет с глушителем, и она пришла к нему, чтобы расплатиться.
Аркаша попросил у нее полторы тысячи баксов за ствол и двести ему за услугу.
- Хорошо! - согласилась Маша, и в намеченное время появилась
в его квартире.
Аркаша долго нахваливал добытое им оружие, получив с клиентки деньги, а потом, как всегда, предложил ширнуться.
- Давай! - согласилась на этот раз Маша. - Снимай свитер.
- А ты, что сама потом уколешься.
- Конечно, у меня же руки не дрожат. Снимай, снимай, а я пока дозу наберу.
Маша взяла два шприца, один из которых тут же заполнила дозой, на глазах у Аркаши, а второй умело подменила, во время его раздевания, вытащив из сумочки свой, заготовленный заранее с несколькими дозами кокаина.
….Через три дня в восьмом подъезде дома номер тридцать один по улице Академика Зелинского, состоялись похороны наркомана Аркаши Зуева, который скончался от передозировки.
- Надо же, такой молодой, здоровый парень! - покачала головой соседка, вышедшая проводить Аркашу в последний путь. - Доконает себя наша непутевая молодежь этой гадостью!
- Да! - согласилась с ней Маша Кружилина, стоящая рядом. - Вы правы, тетя Кира. Наркоманы все равно умирают, дело только во времени.
…Серафима открыла глаза и в первый момент, после того как проснулась, обрадовалась, обнаружив, что весь этот кошмар ей только приснился. По вискам ее струился холодный пот, а сердце колотилось так, будто собиралось выскочить из груди.
- Господи, какой ужас! - подумала она, в пору хоть принимай успокоительное.
Она привстала, чтобы взглянуть на часы. Было без четверти пять.
- Как же теперь уснуть? Может и впрямь валерьяночки накапать? - подумала Серафима, - но вставать было лень. Она стерла пот со лба пододеяльником и снова откинулась на подушку, прикрыв глаза.
- Нужно расслабиться и ни о чем не думать! - сказала она себе, все еще не в состоянии избавиться от страшных видений, которые даже после сна никак от нее не отступали.
- Как там у Леви? - стала вспоминать Серафима, и, вытащив подушку из-под головы, приняла позу, способствующую расслаблению.
И в тот самый миг, когда она уже собиралась мысленно убедить себя, в том, что ее рука становится горячей, Серафима услышала четкий, отчетливый голос. - ЭТО БЫЛ НЕ СОН!
- Что? - воскликнула она и открыла глаза.
- Это был не сон! - повторил тот же голос, но уже еле слышно, откуда-то издалека.
У Серафимы снова заколотилось сердце.
- Господи, да что же это? Что со мной происходит?
И тут, в голове ее промелькнула мысль. - А ведь это и впрямь был не сон, ибо все события, которые ей привиделись, были выстроены в четкий, последовательный логический ряд.
- Господи! - Серафима резко вскочила на ноги, а потом села на кровать и взялась руками за голову, пытаясь вспомнить с чего начал сниться ей этот так называемый "не сон".
- Был фуршет у папы в офисе! Вот! И к Машке приставал немец, как же его? - Эрвин Линденберг!
Серафима стала вспоминать, как он выглядел. К ее удивлению, образ незнакомца, о котором она впервые узнала в своем страшном сне, тут же четко нарисовался перед ее взором.
- А потом Косова Ирина Валерьевна спрашивала о нем у Машки.
- Так! Так! Косова! Господи!!! Если мне дают намек на то, что это правда, нужно, прежде всего узнать существует ли на самом деле этот Линденберг! Спросить у Машки? - Нет, это может ее насторожить. А почему, что тут такого? Ведь, согласно сну, немец никак не завязан с последующими событиями, которые привели к смерти папы. Но, Машка все равно захочет узнать, почему она, Серафима, об этом спрашивает, от нее уж точно не отвертишься.
- Машка! - Серафима, с полной ясностью в голове, вообразив, что это правда, почувствовала, что ее кинуло в холодный пот. Да, нет! Бред какой-то! Этого просто не может быть! Машка никогда бы этого не сделала! - тут же засомневалась она, ибо проскользнувший на миг здравый смысл, отрезвил ее возбужденный рассудок.
- Машка моя подруга, моя единственная, близкая подруга, остальные не в счет! Не могла она меня так предать! Все это глупости! ГЛУПОСТИ!
- А как же этот голос, который прозвучал наяву? - Серафима, непроизвольно, снова начала рассуждать.
- Если только этот Линденберг существует на самом деле?! У кого о нем узнать? У Юрия Платоновича? - Можно и у него. Нет! Лучше у Косовой. Да, пожалуй, лучше у Косовой! Позвонить ей?
Серафима взглянула на часы. Пять часов десять минут. Звонить рано. Она снова легла. Ее нервно знобило, и она свернулась калачиком под одеялом.
- Ни о чем не буду думать, пока не узнаю про Линденберга! - сказала она себе, пытаясь отогнать навязчивые видения, и до половины восьмого промучилась в ожидании.
… Анна Сергеевна только что проснулась, когда в ее комнату заглянула Серафима.
- Доброе утро мама.
- Доброе утро, милая, что случилось?
- У тебя есть домашний телефон Косовой Ирины Валерьевны?
- Есть, а что?
- Дай мне.
- Ты хочешь ей позвонить? Зачем?
- Надо, мам!
- Симочка, детка, нужно начинать успокаиваться…
- Я не хочу успокаиваться, и ты об этом прекрасно знаешь! - Резко перебила ее и без того взвинченная Серафима.
- Но Сима! Ты не должна безосновательно подвергать человека подозрениям, и тем более звонить ей!
- Мам, ты что? Ты не так меня поняла! Я просто хочу спросить ее кое о чем!
- О чем?
- Мам, ну, какая разница! Слишком долго рассказывать!
- Сима, не делай глупостей, я прошу тебя, охолонись!
- Мама, милая, я обещаю тебе, что нисколько не обижу Ирину Валерьевну! Честное слово! - Серафима чмокнула Анну Сергеевну в щеку.
- Давай телефон.
- Алло, Ирина Валерьевна, доброе утро! Это Серафима
Голубева Вас беспокоит.
- Да, я слушаю.
- Ирина Валерьевна, скажите среди немцев, которые приезжали к вам был некий Эрвин Линденберг?
- Конечно! - ответила Косова, заставив Серафиму похолодеть и опуститься в стоящее рядом кресло.
- А как он выглядел?
Ирина Валерьевна описала внешность незнакомца, которая точно совпадала с образом человека, приснившегося Серафиме.
- Спасибо, Ирина Валерьевна, и, пожалуйста, извините за ранний звонок.
- Ничего страшного, я уже встала.
- Ах, да, Ирина Валерьевна, передайте Путилову, что я пока не выйду на работу. Все еще никак не могу расквитаться со своей юридической конторой. - Солгала она, понимая, что теперь ей совсем не до работы. - До свидания!
- До свидания, Серафима!
- Что с тобой? - спросила Анна Сергеевна, которая тайно подслушивала разговор дочери с секретаршей, и сейчас словно приведение, бесшумно выросла в дверном проеме.
- Ты такая бледная, Симочка, что случилось?
Серафиме хотелось кричать, ее сердце разрывалось на части!
- Это правда! - стонало оно. - Это правда! Но почему Машка? Зачем она это сделала?
- Что же делать? Что теперь делать?
Она посмотрела на Анну Сергеевну.
- Рассказать обо всем маме?
- Глупости! Она не поверит, начнет утешать, или вообще подумает, что у меня "съехала крыша".
И тут ей пришла в голову мысль, что так подумают все, кому она захочет рассказать о своем сне!
- А кому рассказать? Вернее, кому надо рассказать? Или, или…
сама? А, что она может сделать сама? Надо обо всем
подумать! Надо хорошенько подумать!
Серафима взглянула на Анну Сергеевну.
- Не беспокойся, мама, все нормально. А бледная я потому, что плохо сегодня спала.
…Сначала она подумала, что сама пойдет к Марии и на ее глазах достанет пистолет, который та спрятала на антресоли, а потом, прижав ее к стенке, заставит пойти в милицию и во всем признаться.
Но, где гарантия, что пистолет до сих пор лежит там? Маша вообще давно уже могла вынести его из квартиры, или перепрятать в какое-нибудь более надежное место. Может, тогда рассказать ей о том, "как все было" и посмотреть на ее реакцию? Но, что это даст? Доказать-то Серафима все равно ничего не сможет!
Да, и потом, если честно признаться самой себе, она боится увидеть Машу. Она уверена, что увидев ее, не сможет сдержаться, чтобы не вцепиться в нее изо всех сил… Одним словом, без ненужной, бесполезной паники, дело не обойдется, и все пойдет прахом! Ее окрестят ненормальной истеричкой, только и всего!
Может обратиться к Валере Кудрину, и задействовать службу безопасности? - Нет! Валере нравится Машка. Серафима заметила это еще в Альпах. А личная симпатия в такой ситуации может только навредить делу. И вообще, служба безопасности уже поставила на всем этом большой крест. - Нет, здесь надо действовать по другому, и скорее всего на законном основании. Остается только милиция! Те пока еще не закрыли дело, да и генерал Степаненко держит его под контролем. - Расскажу им все как есть, - подумала Серафима, - а там, может, они и сами отыщут какую-нибудь зацепку. А если не отыщут, или вообще не воспримут все это всерьез? Ладно, там будет видно!
ГЛАВА 21
Егор Свиридов зашел в кабинет Верескова.
- Что у тебя, Егор? - спросил подполковник.
- Андрей Олегович, тут такое дело, что и не знаю, как доложить.
Вересков удивленно взглянул на лейтенанта поверх своих очков-половинок.
- Ну, что еще?
- Вчера вечером мне позвонила Серафима Голубева и захотела немедленно встретиться. С утра я побывал у нее дома, причем не в квартире Анны Сергеевны, а в ее личной, которая находится в Ясенево.
- Какая разница? Что очень важно, где ты с ней встретился?
- Думаю, это значимо, Андрей Олегович, потому, что она не хотела вести разговор в присутствии Анны Сергеевны.
- Хорошо, что дальше?
- Она мне такое рассказала… И Егор, приумолк, показывая тем самым, что он находится в полном недоумении.
- Да, что ты как красна девка, Свиридов, мнешься, да жмешься! Выкладывай, все как есть!
- В общем, она рассказала, что ей приснился сон, из которого выходит, что убийца ее отца, - Мария Кружилина! Причем, она уверена, что это был вовсе не сон, а самая настоящая правда, и у нее на этот счет даже есть доказательства!
- Слушай, Егор, а она часом не рехнулась, на почве горя, не впала в так называемую флустрацию?
- Не похоже, Андрей Олегович.
- Постой, постой, но ведь Кружилина ее близкая подруга, она сама говорила об этом на допросе, и даже обиделась, когда мы бросая тень на всех сослуживцев, коснулись и этой самой Марии.
- Было такое дело! А теперь она утверждает обратное. В общем так, Андрей Олегович, Голубева сейчас сидит у Вас в приемной.
- Господи, зачем сейчас-то?
- Ну, что я мог ответить ей на все это? Да, и потом, она сама изъявила желание рассказать обо всем Вам, то бишь руководителю расследования, и именно сейчас! Сказала, что пока не поговорит, никуда отсюда не уйдет!
Вересков покачал головой.
- Час от часу не легче! Ладно, приглашай, только сам не уходи, поприсутствуй.
Серафима вошла в кабинет подполковника и поздоровалась.
- Здравствуйте, Андрей Олегович! Думаю, Ваш лейтенант уже успел доложить, что на прием просится, по меньшей мере, свихнувшаяся Серафима Голубева? - она понимающе улыбнулась.
- Здравствуйте, Серафима Алексеевна, проходите, садитесь. Свиридов, напротив, сказал, что Вы на таковую не похожи!
- Очень любезно с его стороны. Но, все равно, начну издалека, чтобы потом больше не касаться темы моего психически нестабильного состояния в период постстресса!
Вересков, внимательно на нее взглянув, отметил, что девушка определенно находится в самом настоящем здравомыслии.
- Дело в том, что еще задолго до смерти папы, со мной стали происходить какие-то странные вещи. Я, например, одно время постоянно ощущала рядом с собой чье-нибудь присутствие, мне казалось, что некий незримый объект, не имеющий плоти, но обладающей душой, по человеческим понятиям, участвует в моей личной жизни. Потом это ушло куда-то на задний план, но появилось нечто другое.
- Что же?
- Думаю, я стала чувствовать человеческую ауру.
Серафима умолкла на минуту, чтобы оценить, какое впечатление произвел на подполковника ее рассказ, и находится ли она на правильном пути в своем убеждении.
- Я Вас внимательно слушаю, Серафима Алексеевна. А в чем это заключалось?
- В том, что я физически стала ощущать тепло, исходящее от человека, а точнее струящуюся из его глаз энергию, особенно в моменты проявления особо сильных чувств с его стороны, ну, например, влюбленности!
Одним словом, я уверена, что у меня стали проявляться экстрасенсорные способности. И именно с этим, а не с чем - то другим, я связываю свой сон, который и сном-то, пожалуй, не назовешь.
- Почему? - поинтересовался Вересков.
- Ну, во- первых потому, что все события, привидевшиеся мне, были четкими и последовательными, такими, какие бывают только в реальной жизни, а не во сне, а во вторых потому, что мне приснился человек, о существовании которого я даже не подозревала! И он, этот человек, как выяснилось потом, прилетал к папе на фирму из Германии. - Серафима рассказала оперативникам об Эрвине Линденберге, и о том, что она спросила о нем у Косовой Ирины Валерьевны, не далее как вчера.
- Угу! - отметил про себя подполковник. - Про немца она могла знать заранее. Может, отец упоминал, или сама видела прежде, а потом забыла.
Серафима же, уловив в его лице некую долю сомнения, спросила, рассказывать ли ей дальше?
- Конечно! - вежливо ответил Вересков.
И она, во всех подробностях, подкрепленных личными переживаниями со слезами на глазах, рассказала им со Свиридовым о своем кошмарном сне.
- Егор, налей воды! - приказал подполковник лейтенанту, сидящему за столом с той стороны, где стоял графин с водой, после того, как девушка умолкла.
- Спасибо, не надо! - упредила Серафима Егора, и, достав носовой платок из сумочки, вытерла слезы.
- Андрей Олегович, я понимаю, что пришла к Вам, в общем-то, ни с чем! - сказала она. - Но, Вы, все-таки, подумайте над моим рассказом, сопоставьте факты, допросите еще раз Кружилину, других людей! В общем, сама я пока к ней не пойду!
- Успокойтесь, Серафима Алексеевна, мы обязательно возьмем все это на вооружение!
И тут, безмолвно сидящий до сих пор Егор, нетерпеливо заерзал на стуле, пытаясь обратить на себя внимание Верескова.
Подполковник взглянул на него.
- Что, Егор?
- Андрей Олегович, а помните, свидетельница Литвинова Тамара Константиновна сообщила, что видела молодую беременную женщину, которую стошнило у нее на глазах, и она после этого присела на скамейку? Я помню, Литвинова сказала еще, что подошла к ней. Ведь я ее сам лично допрашивал.
Серафима, услышав эту информацию, насторожилась.
- Подождите, подождите! - она жестом остановила Егора.
- Хотите, я опишу сейчас пожилую женщину, которая подошла тогда к Маше, сидящей на скамейке?
У Верескова и Свиридова, почти одновременно вытянулись лица.
- Опишите! - сказал Андрей Олегович, сам все еще не веря в то, что происходит.
Серафима закрыла глаза, предаваясь воспоминаниями и облокотилась на спинку стула.
- На ней была темно синяя вельветовая юбка и ситцевая малиновая кофточка с короткими рукавами. Волосы бабули были перехвачены сзади в хвостик пластмассовой коричневой заколкой. Так! А на ногах надеты бежевые туфли без каблуков и без пяток, - одним словом шлепанцы.
- Точно! - изумленно воскликнул Егор. - Я не помню только, какая у нее была заколка!
- Так! Так! - взволнованно произнес Вересков, что-то обдумывая. - Так! Ее стошнило! Конечно! Конечно! Еще бы после такого не стошнить! А свидетельнице она сказала, что беременна! Понятно!
- Так! Егор, живо дуй к этой Литвиновой! А впрочем… Серафима Алексеевна, если Егор заедет сейчас к Вам домой, у Вас найдется четкая, крупная фотография Кружилиной?
- Конечно! - обрадовалась Серафима. - А можно я потом поеду с ним к свидетельнице, вдруг по ходу дела всплывет что-то еще?
Вересков взглянул на лейтенанта. Тот согласно кивнул.
- Поезжайте, Серафима Алексеевна, конечно поезжайте!
Литвинова Тамара Константиновна, сразу узнала Машу по фотографии. А потом они вместе с Серафимой, для уточнения доказательств, вспомнили, что у Марии лямки вместе с верхней частью комбинезона, были закатаны до пояса, и частично прикрыты выпущенной наружу, и оттого немного помятой бежевой короткой блузкой. По этой причине у пожилой свидетельницы и не возникло сомнения в том, что преступница беременна. После этого Серафима показала Егору, по какой тропинке Мария свернула к пустырю со свалкой металла, и откуда она вытащила пакет с пистолетом.
… В среду вечером в половине восьмого в квартире Кружилиных раздался звонок. Развалившийся у ног хозяйки, Арчибальд, вскочил и с имеющим на то полное право, громким лаем, бросился в прихожую. Мария, приехавшая недавно с работы и слегка перекусив, в это время принимала душ. Галина Дмитриевна, сидящая в кресле у телевизора, поднялась и пошла открывать дверь позвонившим. Она посмотрела в глазок и увидела двух молодых людей, в одном из которых узнала следователя прокуратуры Егора Владимировича Свиридова. Он уже приходил к ним однажды, чтобы побеседовать с Машей об убийстве Голубева.
- Все ходят! Опять у Машки займут весь вечер, отдохнуть не дадут! - с досадой подумала Галина Дмитриевна, и, прихватив пса за ошейник, потащила его запирать в туалет.
- Сейчас! - на ходу крикнула она ожидавшим, и вернувшись, открыла дверь.
- Здравствуйте! - поздоровались вошедшие.
- Нам надо срочно побеседовать с Машей. - Сообщил лейтенант Свиридов. - Она дома?
- Дома. Душ принимает! - ответила женщина недовольно. - А вы надолго? Маша сегодня приехала такая уставшая, и вообще ей в последнее время нездоровится.
- Думаю, мы совсем ненадолго. - Ответил второй молодой человек, который представился Галине Дмитриевне младшим лейтенантом Боженовым.
- Мама, кто там? - крикнула Маша из ванной.
- Это к тебе, опять из милиции. - Ответила ей Галина Дмитриевна, после чего проводила нежданных визитеров в комнату дочери.
- Присаживайтесь! - она указала им на кресла.
Оперативники присели, а Галина Дмитриевна повернулась, чтобы уйти.
- Вам придется присесть и подождать здесь, пока Маша выйдет из ванной. - Сказал ей лейтенант Свиридов.
- Почему здесь? У меня сериал начинается.
Егор улыбнулся.
- Представителей власти при исполнении служебных обязанностей не принято оставлять одних.