Ровуд вскочил на стол, - сказали б, не поверил бы, он же радикулитом замучен, ревматизмом страдает; может, на время лицедейства преображается? - и принялся отчаянно жестикулировать, подбивая тбпистов на еще более безумственные танцы.
- Стою! Бухой! И! Очумелый!
В тумане! Моря! Голубом!
За правду! Жизни! Пользу! Дела!
Заиндевевшим! Столбом!
Ну пойти! За белым! Светом!
Но! Чегой-то! Просто! Влом!
Ха-а-а!!!
- Ах-ха-уа-ха-ха! Ах-ха-уа-ха-ха! - надрывались тбписты, продолжая дикий шабаш вокруг священной реликвии.
Жуля растерянно наблюдала за всем великолепием, да и я тоже не особо оказался искушенным в подобных вечеринках. Присоединяться к бушующей толпе что-то не тянуло.
- Я! Глазею! На! Вохепсу!
Собираюсь! Сделать! Дом!
Подарить! Одну! Блоху! Псу!
Но! Чегой-то! Просто! Влом!
Вло-о-ом!!!
- Ах-ха-уа-ха-ха! Ах-ха-уа-ха-ха!
Эд-Ар стоял недвижно и по-прежнему смотрел на меня. Угрозы во взгляде уже не чувствовалось, но безумие и ярость оставались, странным образом сочетаясь с неуловимым спокойствием и задумчивостью, которые чувствовались во всей фигуре.
Ровуд заорал вовсе что-то несуразное. Тбписты, однако, с восторгом восприняли всю ту ерунду, которую он нес.
- Зайка выбжал на опушку!
Вдруг из леса вышел волк!
Зайка в лес помчался вскачку!
Волк побежал за зайкой-зайкой!
И наткнулся на кусток!
И порвал себе всю срачку!
Бе-едны-ый во-о-олк!
- Знаешь, - дотронулась до меня Жуля, - я, кажется, поняла, почему Лем называет Ровуда похабником.
- Ага, - проворчал я. - Серот говорит, что Ровуд пишет похабщину, чтобы другие у него не крали. И в самом деле, никто не украдет. Кому это нужно? Да и вообще, только Ровуду, похоже, под силу преподнести свои шедевры так, что их воспринимают как откровение.
- Шедевры?
- Это образно. Шуток не понимаешь?
- Мышь выгля́нул из подвала!
На полу лежала кошка!
Мышка зад ее доста́нул!
Изнасиловал немножко!
И засунул в кошку ложку!
Есть теперь возможность кошке!
Кушать сразу из двух ложка!
Хитрый кошка!
- Ах-ха-уа-ха-ха! Ах-ха-уа-ха-ха!
- Кошмар, - простонал я. - Сколько еще продлится этот бедлам?!
Бедлам продлился долго. Не выдержав настоятельных требований желудка, мы наконец осмелились затеряться в беснующейся толпе и пробиться к столам со снедью. Не буду перечислять, что тут было. Чего только не было… Я старался не особо налегать на спиртное, но кроме пива из жидкостей оказались только вино и самогон, который, попробовав разок под аккомпанемент деликатного содержания виршей Ровуда, я уже не решился более употреблять. Вино оказалось неплохим, но крепким, и, имея в виду отсутствие какой-либо воды в пределах досягаемости, я остановился на пиве. Как и Жуля. За неимением выбора.
- Фу! Гадость! - прокомментировала она, сделав гримаску.
- Согласен. Мерзость.
- Что ж ты пьешь его?
- Как я уже говорил, характер борю. Я терпеть его не могу, но именно поэтому и пью.
- Не понимаю…
- Кроме того, сейчас у нас нет выбора, - объяснил я вторую причину, дожевывая остатки сушеной рыбы. На то, чтобы ее запить, ушла вторая половина кружки. Жуля поморщилась и принялась за куриную ножку… Или это ножка вохепсы? По крайней мере, таких крупных кур я никогда не встречал.
Столы истощались. Сначала быстро, затем медленнее, наконец наступил момент, когда все уже насытились от пуза, и долгое время снедь оставалась нетронутой… кроме пива, вина и самогона, разумеется. Я уже давно перестал прислушиваться к ерунде, которую декламировал Ровуд; его вопли, вместе с криками тбпистов, превратились в некий постоянный фон, на котором проходил неторопливый разговор. В самом деле, куда спешить? Скоро рассвет, а там и нечто, после которого не будет ничего… Смешно, да?
Когда почти уже невоспринимаемый шум смолк, я даже почувствовал себя неуютно. Похоже, Ровуд исчерпал запасы поэтизированной похабщины на эту ночь и решил разнообразить обстановку собственным молчанием. Но так-то ладно… Меня насторожило то, что вместе с ним замолчали и тбписты.
Впрочем, недоразумение быстро разрешилось. По священной лестнице на постамент своим фирменным торжественным шагом поднялся Дикий Эд.
- Ах-ха-уа-ха-ха-а-а!
Тбписты отозвались восторженным воплем.
- Время ближется! - крикнул вождь наконец что-то отличное от стандартного клича. - Рассвет наступавеющий десятисотенный-сотнедесятый, и да воскроет истину, истину, истину!
- И-и-исти-и-ину-у!
- Блажение восхваления аки воздавшиеся предки да приемлют воспришествие вечного, вечного, вечного!
- Ве-е-ечно-о-ого-о!
- Всмотришеся во правдству бязумшейства и не пробазарим заклание агнеца, агнеца, агнеца!
- А-а-агне-е-еца-а!
- И восколышут небесяные тварьцы во производственность на издаянии всходов прождательства!
- Про-о-ожда-а-ате-е-ельства-а! Уа-а-а!
- Тбп возвеличвешийся во имство всевышния! Тбп провидевший на множство дневаний прославен! Тбп есмь единочный средюн возглава превысившихся надо земельствами главенный!
- Гла-а-аве-е-енны-ы-ый! Е-е-е!
- И да славствен Тбп! И Четверно оных избрательственных Демиургов аки пророкси яго равственно аки апостулаты есмь! Ах-ха-уа-ха-ха-а!
- Ах-ха-а-уа-а-ха-а-ха-а-а!!!
- Чего? - недоуменно пробормотал я. - Что он сказал? Какой такой Единочный Средюн?
- Не знаю, - ответила почему-то Жуля. - Мне этот язык неизвестен.
- Насчет языка ладно. Если разобраться, слова можно расшифровать. Но о чем он говорил - вот каков вопрос.
- Это, наверно, молитвы…
- Молитвы и есть, - подтвердил Ровуд чуть хрипловатым голосом, неожиданно появляясь рядом. - Это, как дурак, слова предводителя тех тбпистов, которые отстали от Демиургов и обосновались здесь в те незапамятные времена. Если я не ошибаюсь, именно таким способом он выразил свое мнение, что им надо потусоваться тут. А так как и тогда никто не понял, что он сказал, тбписты и остались в этих горах.
- Забавно, - заметил я.
- Весьма, - согласился Ровуд. - Однако эти придурки еще и не на такие забавы способны. Щас Дикий Эд будет где-то с час болтать всякую чушь подобного рода, после чего придет время жертвоприношения.
- Время чего? - изумленно спросила Жуля. А у меня внутри появилось нехорошее ощущение.
- Жертвоприношения. Я ж вам что говорил-то, как дурак? Готовьтесь. Вы - главные действующие лица.
- Воззватственно ко небесяным хлябям и да восслышит Тбп и да восприемствет сюмвол почитанственности и обожанствия! Вдарим по маразмам сувместе со блаженствиями обалдоврающей порцинствей бязумшейства! Жертвия!
- Жертвия!
- Истчо жертвия!
- Е-е-е!!!
- Восслышь, Тбп!!!
Все обратили взоры к небу. Невольно я тоже поднял глаза, - и надо же было такому случиться: облако, незадолго до этого закрывшее луну, именно в данный момент отошло в сторону, и сияющий диск щедро излил на землю белый ночной свет…
Тбписты восприняли это как знак. Уж не знаю, действительно ли Тбп снизошел к своим чадам и совершил чудо, или это Дикий Эд так хорошо рассчитал скорость ветра и размеры облака, но - случившееся снова привело тбпистов в дикий восторг.
Одуревшая от фанатизма толпа бросилась к нам. Жуля вцепилась в меня и мелко дрожала. Ровуд задумчиво хмыкнул.
- Ну вот, началось…
Скрыться было некуда. Волна людей с бессмысленно блестящими глазами окружила нас, схватила за руки, ноги, головы…
- Шею не порвите! - заорал я. Натяжение немного ослабло, дышать стало легче.
- Какая тебе, в задницу, разница? - спросил Ровуд. - На том свете шея все равно восстановится.
- Откуда тебе это известно, - огрызнулся я. - Может, этому Тбп не нравятся калеки.
- Да не, их-то он как раз обожает, как дурак.
- Он обожает калек разумом. А на фиг ему инвалиды? Пятки чесать?
- Хм.
Откуда-то притащили две длиннющие жерди, крепкие веревки. Эд-Ар принялся руководить процессом.
- Возложи нижние и верхние псевдоподии на ветвь, оберни вервью, произведи завязку узла, дабы не произошло высвобождения ни дланей, ни стоп…
- Шо за ахинея? - спросил я у Ровуда.
- Это вас привязывают.
- А-а. А зачем?
- А шобы не убегли, как дурак.
- Ты же говорил, отсюда бежать невозможно.
- Ага, - согласился поэт. - Невозможно. Я и сейчас так говорю. Ну и что?
- Как что?
- Понимаешь, - принялся объяснять Ровуд, как всегда, невозмутимо. - Жертвы Тбп должны быть принесены в единственное определенное время. Поэтому их необходимо обездвижить до самого ответственного момента церемонии. А то вырвутся, убегут, спрячутся, ищи потом. Нет, в жертву, конечно, их все равно принесут, но срок-то уже уйдет. Тбп останется недовольным.
- Хорс! - позвала меня Жуля, уже привязанная, как и я. - Мы что, умрем?
- Очевидно, - ответил за меня Ровуд. - От тбпистов во дни жертвоприношений еще никто не убегал. Свидетелей празднеств не существует, они пошли на алтарь.
- Я не вас спрашивала!
- А ты как же? - заинтересовался я.
- Я? Эд-Ар мой кровный родственник, не будет же он собственного троюродного, - Ровуд посчитал по пальцам, - прадедушку предавать жестокой и незаслуженной смерти.
- А… неужто ты не мог попросить за нас?
- Я ж сказал уже. Если я попрошу, то сразу же пойду вслед за вами.
- Так ты же его прадед!
- Троюродный, - поправил поэт. - Ничего. Забудет.
- Бывает же, - с досадой произнес я куда-то в пространство.
- Вот-вот, - согласился Эд-Ар мне в ухо. - Возрадуйся, смертный, ныне ты предстанешь пред очами Тбп.
- А ты не смертный, что ли?
- В кровях моих текут соки столь благородного происхождения, что даже царственнорожденные не могут сравниться со мной.
- Ты… Ты… Чтоб те пусто было! Тебе и твоим придуркам! - в сердцах выпалила Жуля.
Эд-Ар вперил в нее свои невообразимые глаза.
- Вот интересный вопрос, что подразумевать под понятием "пусто", - заговорил он внезапно на нормальном языке, ничуть не обидевшись. - Если пусто должно быть в желудке, то такая ситуация мне не грозит еще, по крайней мере, часа четыре. Если пусто должно быть в душе, то сие проклятие исполнилось еще до вашего рождения. Стало быть, не ваше пожелание этому причиной, благородная барышня, а нечто иное. И я даже знаю, что именно. Но вам не скажу. И, в-третьих, если пустоту вокруг тоже можно охарактеризовать этим весьма емким словом "пусто", то такое пожелание, в общем-то, весьма неприятно, особливо если оно осуществимо. Но, - вождь обвел рукой вокруг себя, указал на беснующихся тбпистов, - в данный момент сие мне не грозит, подобно пустоте желудка.
- Боже, избавь меня от умников, - простонала Жуля.
- Вождь, - спросил я, - ты случайно не учился на кафедре риторики в Раейнском университете?
- Юбилейный выпуск Беспорядочного года, - подтвердил Эд-Ар.
- И от демагогов, - добавила Жуля.
Эд-Ар благословляюще воздел руки. Тбписты подхватили жерди числом по восемь человек на каждую и понесли в неизвестном направлении. Я ощущал себя слегка в положении барана, которого несут к мастеру приготовления шашлыка. В то же время чувство нереальности только еще более усилилось, пытаясь убедить меня в безумии не только окружающих, но и меня самого.
- Хорс, я боюсь, - докричалась Жуля сквозь гвалт дикарей.
- Я тоже, - решил я ее успокоить. Не всем, дескать, быть храбрыми. Одновременно принялся пробовать на прочность веревки, которыми воспользовались тбписты. Они показались мне не самыми крепкими, но Эд-Ар тут же заметил нежелательные исследования.
- Это не поможет, - сообщил он мне на ухо. И пояснил: - Народу вокруг слишком много. А еще есть я.
- Действительно…
Волей-неволей лицо мое оказалось обращено к темному небу. Дракон Станс наблюдал за происходящим с явным интересом. Какая-то черная тень скользнула между облаками, на мгновенье заслонив просвечивающие сквозь них звезды, и, описав несколько кругов, опустилась рядом со Стансом. Еще один дракон, иссиня-черный. Впрочем, ночью все кошки серы… Может, цвет этого дракона красный или зеленый. Или еще какой. Интересно, а бывают желтые драконы?
- Значит, тебя зовут Хорс, - прервал мои размышления Эд-Ар, и я тут же вернулся к реальности: задумчивый Ровуд, перепуганная Жуля, циничный вождь, я сам куда-то несусь, вернее, меня несут; и все это в окружении беспрестанно галдящей толпы. - Хм. Ну ладно, Хорс - так Хорс.
- Что-то не так с моим именем? - забеспокоился я. Ну как же! Сам ведь придумал, всего несколько дней назад. Неужто фантазия настолько куцая, что даже имя не сумела правильно подобрать? Но в таком случае почему все вокруг так и кипит жизнью, если грезить как следует я не умею?
- Давно когда-то был Хорс, верховный жрец роялистов. Зря он тогда приперся смотреть на праздник. Отдали мы его в жертву Тбп. Но ты на него не похож. Ты маленький, худенький. А он был еще меньше, но жутко толстый. Когда положили его на алтарь, он остался того же роста с точки зрения живота. Понял? Этакий шарик.
- Это я-то маленький?
Эд-Ар смерил меня, связанного и в горизонтальном положении, взглядом с высоты своих метров и ухмыльнулся.
- Конечно. А что, не так разве?
- Я не маленький, это ты слишком большой. И имя у меня хорошее. Вслушайся, как звучит: "Хо-о-ор-р-рс-с-с", - как будто… Как будто что? - обратился я за помощью к Ровуду. Но поэт - поэт! - пожал плечами.
- Как будто лошадь храпит, - подсказал Эд-Ар. - Ну и что? Я слышал имена и пострашнее, и подурнее. Ничего особенного в их обладателях не было, все пошли на алтарь. И рост у меня хороший, и ты дурак, ничего не понимаешь. И вообще, заткнись, дай подготовиться к речи. Перед тем как кровь пускать, надо еще народ взбодрить.
- И почему мы вообще перешли на "ты", - проворчал я. - Вроде бы водку вместе не пили.
- Хорс, - позвала меня Жуля. - Я боюсь…
- Не бойся, маленькая. Скоро все кончится, - ласково проговорил Ровуд. И отшатнулся на ответную тираду Жули:
- А не пошли бы вы, сударь! Уж могли бы приличия соблюсти, остаться на поляне, не идти как последний кретин, глазеть на смертоубийство двух невинных людей…
- Усе люди виновны, безгрешных не существует, - вставил Эд-Ар.
- …как баран. А уж при этом отпускать нелепые и мерзкие шутки - это совсем никуда не годится!
- Я ж поэт, - не смутился Ровуд. - Мне следует видеть жизнь во всех ее проявлениях, чтобы описать потом все бездны падения человеческого духа.
- Идите, демоны бы вас побрали, в ближайший бордель и там услаждайте свой творческий потенциал. Хотите, опишу, как услаждать?
- Прошу вас, не надо. А насчет борделя - это чересчур. Открою маленькую тайну. Я потихоньку пишу главный труд моей жизни - философское осмысление бытия в стихах. И там нет никакой нарочитой пошлости, лишь описание событий, ситуаций, идей и мыслей. Когда я закончу, этот труд затмит все, что было создано до сих пор, в том числе и мои похабные стишки. И будут поколения меня помнить не как пошляка, а как создателя эпоса "Тбпимбрии"…
- Размечтался, - съязвила Жуля. - Лем-то уж наверняка давно написал что-то получше.
- У Лема одно, у меня - другое. Мы люди разные, на мир смотрим неодинаково.
- Ну да! Он видит хорошее, ты же видишь только похабное. Вы никогда не сравнитесь. И в памяти останется он, а не ты, потому что его лирика для лучших людей, а твоя - для народа. Народ твои похабные стишки забудет через год, а лучшие люди запишут Лема, сохранят и завещают потомкам! Вот.
- Пусть так, - пожал плечами Ровуд. - Но хранилища моих сочинений здесь, в этих горах, - он показал на тбпистов. - Племя живет тут не одну тысячу лет, проживет еще дольше. Они меня запомнят, а больше ничего и не нужно.
Я наблюдал за перепалкой, радуясь, что Жуля отвлеклась от печального фактора приближения рокового момента. Даже в этом неудобном положении ей не отказала способность здраво судить и утверждать свою точку зрения. Хотя особого действия на Ровуда это не произвело.
К сожалению, недолго оставалось нам препираться. Тбписты восторженно взвыли и затрясли руками. А так как некоторые из них держали меня, то и я тоже затрясся.
- Ну хоть сейчас-то мож-жно избавиться от веревок? - воззвал я в пространство, не надеясь, что кто-нибудь услышит.
- Посмотрим, - сказал Эд-Ар, как всегда, неожиданно возникая рядом.
Спустя несколько минут, когда народ немного успокоился, путы сняли, жерди утащили куда-то. Я принялся разминать конечности, Жуля делала то же самое. Ровуд во всю свою высоту стоял рядом с Эд-Аром во всю его высоту и сочувственно глядел на нас. Теперь я разглядел некоторое сходство между этими двумя странными представителями человеческого рода, - не только духовное, но и физиологическое, и физиономическое. Тбписты занялись какой-то тяжелой силовой работой, создавая суматоху вокруг большого плоского камня, метра на два возвышающегося над землей. С некоторым запозданием я понял, что это и есть пресловутый алтарь. Что, интересно, делали с ним Демиурги? Обедали? Больно высок. Возглашали единственно верные истины своего бога? Было бы похоже, коли стоял бы валун посреди городской площади или, на худой конец, широкого поля. А тут, в горах, на высоте несколько тысяч шагов… И кстати, почему здесь не так холодно, как должно быть на этом уровне? Где снег, льды и сосульки, свисающие с отвесных скал? Только сейчас до меня дошло, что такой вполне закономерный вопрос я не задал себе до сих пор…
- Это алтарь, - сказал Ровуд.
- Я вижу. А какая у него история, связанная с этими самыми… Демиургами, что ли? - я попробовал выказать некоторое пренебрежение святынями.
- А никакой. Просто удобный валун.
Как раз такая мысль мне в голову и не приходила. Все просто, черт возьми.
- Жертвоприношение тбпистов бывает кровавым, - будничным голосом начал Ровуд. - Кровавым и жестоким. Произведенным в хаотическом беспорядке. Методом тыка выбирают первую жертву, а начинают с другой. Сначала жрец вырывает ногти, затем отрезает пальцы на руках и ногах, мужчин оскопляет. - Я смутился, Жуля покраснела и отвела взгляд в другую сторону при этих словах. - Далее следует бритье. Сбривают весь волосяной покров, тщательно следя, чтобы не пропустить ни один волосок, иначе Тбп будет недоволен. Следующим этапом является татуирование ягодиц, причем рисунки изображают символы геральдических зверей Демиургов - вохепсы, ежика, тигры и кота. После этого специальным инструментом вытаскиваются глазки, причем важно, чтобы они остались целыми; потом их консервируют и оставляют в склепе. За тысячелетия тбпизма склеп заполнился глазами многих сотен людей.
В последнюю очередь делается надрез в верхней части шеи, и сквозь отверстие просовывается язык, создавая таким образом впечатление неаккуратного галстука. В этот момент жертва обычно умирает, и ее душа возносится к престолу Тбп, чтобы пополнить ряды Воинства Хаоса. Это великая честь для тбпистов, - быть принесенными в жертву таким образом. Однако ни один из людей племени с самого рождения религии не попал под жреческий нож, привилегия остается исключительно за пришельцами.