- Снилось мне, будто стала я женой нага, затяжелела от него и родила… змей! Много и все как один - наги. Ручки махонькие, личики дитячьи… а хвосты змеиные.
Ма-Гея похолодела: ай, спаси Щур от сна пророческого!
- И мне в водице-сестрице наг привиделся, - прошептала. Дуса голову вскинула, на мать расширенными от ужаса глазами уставилась:
- Лучше смерть, матушка!
- Тише! - одернула та. - Чего городишь неразумная?! … Да нешто я дитя свое не прикрою? Сыны живы, слава Щурам, не подвела родовичей бережа. Знать и тебя отстоим. Отродясь не было, чтобы люд арий навий плодил. Каждому свой мир, своя плоскость отмеряна - так и быть тому. Не нами то устроено, не нами порушится. Мудры Щуры были… Скажу я тебе то, что сама в девах с посвящением узнала. В тот день получила я книгу с заветами предков и сочла былые времена. Было лихо уже, и наги с катами мечтали править на земле. Коварны они от природы, слово их - прах, а то и того меньше стоит. Чести вовсе не знают, но умны, не отнимешь. Стравили они дивий народ и арий, завязали сечи. До того дошло, что лесной дедко против болотного шел, саламандра с сильфидой мерились. Кровавая война шла, долгая, но пришло время и слегла смута, а коварство нагов открылось. И заключили народы договор, отмерив каждому свою межу. Нам мир подсолнечный с дивьим народом делить и в мире и помощи друг дружке жить. Нагайнам и кадам царство подземное, отцам же нашим, родоначальникам царство недрое. С тех пор свар не было, мирно много сотен тысячелетий жили, горя не знали. Но там же в книге мудрой сказано было, что война с нагами не первая и не последняя. Сколь живы они, столь будут пытаться мир явий под себя подмять. Был бы случай предоставлен удачный. А он вот он: устроили землице встряску. Понятно, что вся навья суть наверх вышла. Врата разрушены, досмотра при них нет. Заленился люд, разнежился - чего ждать было хорошего. Так всегда, Дуса, как успокоился человек да разнежился в тепле и беззаботности - беды жди. Пращуры наши мудры были, знали о том, потому из города ушли, здесь основались. Там что? Все под рукой и готово. Вот первые с городищ и сгинули. Разучились выживать, как и жить. Смуту родили черным на благо и сами же в ей утопли да весь мир в нее кинули. Пращуры наши нам другое заповедовали, в Прави жить учили, по чести и наряду не марая. Не выдюжим? Дюжим и дале тоже будет. Роду длится, не срубить его, не ослабить, пока жив хоть один родович, пока помнит Закон и живет по нему. Тяжко? Но боле чем вынести дадено на плечи не взложат. И нагов победим и детей убережем - встанет еще солнышко, уляжется кутерьма. Не худее Щуров мы, не можем быть худее абы дети их. Кады-то что? Злы шибко и алчны без меры, им свое милее. Не трогай и они не тронут, еще ли по вредности не полезут. Нрав-то ой, ехидна. Но супротив нагайн - никто, потому и с ними. А общего меж ними лишь место обитания, и то, каты в пещерах да в горах живут, а наги ниже много. Каты что наги, из яиц вылупляются, но те бесполые, а эти на мужей и жен делятся. У катов одна мать - матка. Как у пчел. У нагов же - пары да еще как у лебедей. Ма-Ра и наги потому на дев зарятся, что только женщине род длить дадено. Родят им девы детей и заполонят они весь мир, вот то худо будет. На то и бъют… Нага изничтожить тяжко. Чешуя у них особая, бронь крепкая. Кровь как сталь плавленая и коварная, да и не кровь - мороз в их жилах. Да еще мороком владеют почище пауков иных. В землю, что колья в пахоту входят. Вся она под нами изрыта, тоннелями их изъедена. Нагайны же летать могут, огонь изрыгать - поборись с такими. Но есть средства верные. В былые времена заклятья крепкие на их ходы Щуры возложили и сейки особые поставили в аккурат на особо заповедные места, благостные. Туда нагов тянет - там тепло энрергии невидимой, сила и выйти они именно там могут, а раз сейки - не пробраться им. Потому все закрыли, а пещеры куполами да щитами специальными прикрыты, чтобы по неразумению человеку добычей нага не стать и тому на поверхность не выйти. Подойди к такому месту - страх возьмет, а страх что? Защита тебе и помощь, весточка - не ходи туда, не делай того - подумай сперва… Да видно через врата наги вышли, боле не откуда. Все взбаламучено - понятно, отчего б не попользоваться? Знать врата им закрыть в первую очередь надобно, оттуда они лезут. Как? Научу, а ты детей выучишь, внукам да правнукам передашь…Ну, разговорилась я с тобой, а дела не двигаются. Идем-ка со мной. Пришло время познакомиться и тебе с тем, что когда-то узнала я.
Женщина взяла плащи и повела дочь в храм к Волоху.
Дуса не подозревала, что под храмом есть подземное помещение, спуск в который начинается за пиром. Именно туда мать и ведун отвели девочку.
Волох нажал камни на кладке и послышался скрип. Часть пола вместе с дерном и мхом отошел в сторону, открывая взору зияющее отверстие, из которого пахло древностью, замороженной на века. Холод и запах прелых листьев, сосновой хвои - вот что почувствовала Дуса стоя у входа в тайник, и немного благоговейного страха. Она вступала в святилище, хранилище великих знаний своих пращуров - тут любой заволнуется.
Волох пошел первым, взяв факел. Зажег первый светильник и моментально свет вспыхнул по всему периметру довольно просторного помещения. Каменные ступени были покрыты золотом и разрисованы знакомым девочке орнаментом, стены так же из золота уже покрывали системные рисунки: на стене слева был начертан алфавит, карта земли с расположенными до войны материками и городами, населенными пунктами, вторая карта отображала геопатогенные зоны, зоны скопления негативной и положительной энергии, наибольшего влияния солнца, электромагнитные полюса, снизу схема расчета их блуждания, цикличность вспышек на солнце и лунные фазы. Здесь было основное, что нужно было знать жителю Яви. На стене прямо было начертано звездное небо, где рубинами отмечены звезды и планеты молодого поколения, сапфирами - старые, населенные, алмазами опасные. Ниже изображена схема миров, как слоеный пирог, разделенный на куски и нанизанный на кол веером. Схемы звуковых вибраций и дозирование знаковых изображений, влияние тона и звука на окружающую среду, волновые колебания, факторы риска и основные постулаты физики, химии, временной и пространственной передачи органических и неорганических тел и веществ.
Только эти две стены несли колоссальную информацию, две же другие были полностью забиты фолиантами в виде золоченной фольги в свитках, толстых книг в бархатистых обложках, кристаллов в чехлах и футлярах.
Дуса так и обмерла посреди комнаты, столбом стояла и на все это богатство открыв рот смотрела. Сколько веков, тысячелетий передавалось это сокровище из поколения в поколение, скольких спасло и скольким помогло?
И как спасти его сейчас? Как сохранить для потомков?
- Ты останешься здесь с Волохом. Он уже считал все что произошло и знает, как помочь. Слушай его девочка, запоминай крепко. То, что ты узнаешь, возможно, спасет тебя в пути, а ты сможешь спасти остальных. Тяжкое бремя, но на то ты и арья дочь, чтобы выдюжить, - сказала Ма-Гея и ушла. Отверстие в потолке закрылось.
Волох и Дуса посмотрели друг на друга:
- Тебе показалось, что он наг? - спросил мужчина.
- Странник? Мелькнуло. Но наги не люди.
- Что ты знаешь о тех и о других? Давай начнем с этого.
Ведун покопался на полке и вытащил свиток посеребренной фольги, разложил на высоком, по грудь столике.
- Смотри дева, - подвинул ей кубический камень, чтобы взобравшись на него Дусе лучше было видно рукопись. - Это то, что известно о нагах на сей день. Возможно, ты сможешь узнать больше и впишешь как другие до тебя, свои знания в этот свиток. Ее составляло ни одно поколение. Последняя дата, видишь: пятнадцать тысяч лет назад, - ткнул пальцем в угол листа, где чертами была выведена запись даты и имени писавшего. - Прочти вслух, что было тогда.
Дуса водя пальчиком по гравировке начала читать запись:
- В момент… цик-ли-ичной ин-вер-сии… магнитных полей… произошел… обвал пород и сход … ледника. На. Западном. Склоне… был разрушен энер-го щит врат перехода. Три. Молодых нага. Про-никли в явь. Пси-хи-ческая сила экземпляров очень высока. Про…произвели внушение на … расстоянии трех параллелей и в … радиусе трех городов. Э-ле-к-тро-маг-нитное излучение понизилось в связи с … ультрофиолетовым облучением. Однако взять нагов… не удалось. Из-за пси-хического … воздействия и кодировки памяти… им-пуль-сным внедрением в под-сознание био-логических видов…произошла остановка по выявлению и уничтожению нагов. Ко-ди-ровка была снята после … спе-ци-фического воздействия на … население и полного снятия … контроля со стороны… внедренных в энер-го. струк-туры человека ано-мальных психоконтро-леров, блоков… инородных поле-вых… тел с отри-ца-тельным зарядом. Уничтожены наги спустя … год. Год?
- Да. Они обосновались в пещерах. Один ушел на север и впал в спячку. Только через год его сыскали.
- Что же он успел натворить за это время?
- Многое, - вздохнул Волох. - Смотри славница, - развернул рулон шире, открывая взору рисунки разных ипостасей нагов. Один вид был известен Дусе, второй нет.
- Это наг, а это нагайна. Наг холоднокровен, неистощим, питается энергией любой, так же ягодами, мясом не брезгует. Но ежели живое то. Падаль не признают. Лиса к примеру бежит - может съесть, а ежели мертвая лежит - близко не подойдет. Суть его тепло брать, вот он и высасывает душу и тепло из тела живого, а человечье тело к тому же и силы ему дает энергетическу.
- Как же душу высосать можно? - подивилась девочка.
- Не саму душу, девонька, ее энергетические останки, субстрат. Видишь ли, душа она ж как тело, несколько покровов имеет. Часть ее с телом остается, как энергия с нашими вещами, часть фантомами мыслей и идей в покрове земли остается, чтобы не сгинуть вовсе, а к другим прийти в нужное время, часть уходя к истоку осыпается как пыль на цветы, траву, на животных вона оседает. Потому и запрет Щуры положили: не губить растения без надобности, букашек щадить, не бить животину, мясом не питать тело свое. То худо и подумать - себя ж али родича едим. А наг-то те остатки до донышка подбирает ничего не оставляя. Морокой владеет. Поставь его посредь крепища и захочет - плясать станем, нет - сами в руки ему отдадимся. Конечно не все, есть те, что отродясь его мороке неподвластны.
- Как же анжилоны солнечные?
- Я про тех говорю, что вовсе их не имеет. Мы только ими и спасены, а еще колами защитными. Они снизу доверху щит ставят, пронзают недры силой своей и до самой прародины идут. Супротив этой силы ничто наг. Нагайна хуже во сто крат. Еже ли тот летать может на потоках, скрываться, сделавшись невидимым, то на короткий срок. Женки-то их сильнее будут. Те летают и огнем стреляют, как мокроту недужные отхаркивают. Тем теплом они нага и приманивают. Но не всяка всякому подходит. Выборочны они дюже, заковыристы в этом деле. Нагайне крепище спалить - раз дунуть. Сильны они дюже.
- Неужто нет у них слабых мест? Как же извести их можно?
- Есть у них уязвимое место - голова. Но попробуй отсечь ее - капюшон-то в чешуе а по ней рез скользит как водомерка по болотцу. Да и поднимается взрослый наг на хвосте до вершины сосен - поди достань. Гибки - страсть. Хребет-то из хрящей, артерия главная в них проходящая, крепка что сталь. Ежели гуртом наваливаться на нага, копья всаживать в грудь - то можно осилить, свалить, а после голову отсечь, но то взрослый наг не дозволит - оморочит прежде чем оружие применишь, и всех умертвит. Пошевелиться не успеешь. Поранить - толку мало - в миг заживает, а отсеченные хвост там, рука, вновь у них отрастают. Зрят как при солнце, так и при темноте едино. Ночью глаза красным горят, а тело бывает, голубым светится. Чувствуют тонко, мысли считывают до самого донышка души проникая. Тепло им благо, холод тоже не помеха. Живут не счесть сколь лет. Други их кады потому други, что супротив нагов пшик. Зловредны не в меру и столь же алчны. Наги им дозволяют каменья и злато в своих недрах брать, не отбирают, что те себе складывают. Каты что муравьи: с утра до ночи снуют - работают, добывают все блескучее. Мороком владеют на уровне лесовичков. Захотят, невидимы станут, захотят, покажутся. На поверхность редко ходят - солнце для них губительно, чахнут они от него, гниют. Но больно лакомиться любят. Ягоды, мед, молоко уважают. Было, народ дивий да арий даже дружил с некоторыми. Но больно норов у них зловреден. Обидчивы жутко, за любой взгляд косой или упаси тебя Щур, за камешек им понравившийся, закусать готовы и по одиночке, и вместе. Тут у них обще дело. Одного тронь - все племя в миг примчится. Изведут насмерть, а то и семью всю, не только виновного в одном им понятном. Зубьев два впереди, большие как у бобра. Голова что луковица. Сами росточком … по колено мне будут. Да не гляди, что малы. Коль взялись так изведут в раз. Не измучают так загрызут, али всем племенем разорвут на части, али затопчут - едино им. Покуда не добьются своего, не успокоятся. Пристанут - не избавишься. Вот таки други у нагов.
- Один другого краше, - вздохнула девочка. - Рарог сказывала - у врат они. Как же пройти нам, как с ними справится?
- Было у нас оружие супротив навьев детей, как и любых других ворогов. Им их и сдерживали. Но минули времена смуты и тот РИОМ исчез, не сыщешь сейчас-то вовсе. В Да-Арте может и был, да где она? На себя уповать надобно, а не о том, что было печалиться. Есть одно средство кроме анжилонов да оружия аки ведовского так и явного. Кровь нага. Страшная вещь, девочка. Чем боле душ наг взял, тем сильнее стал, а сила та в крови содержится. Оружие обмакни - ничто его не сгубит: ни время, ни камень, ни слякоть ржой не возьмет. Эолы та кровь силу держит. Если ею круг солнечный на груди начертать - не подойдет наг с плохим умыслом. Своих они чуют через века и пространства, и не убивают. Мысль была, что запах у крови особый, в иной плоскости ином мире осязаемый. Покалечить могут, да, но ежели однополые: кровь того, что тобой использована и того, что напасть решил, а ежели нагайна, а у тебя кровь нага, то вовсе не тронут, а и бывало, помогут. Правда после помощник этот в дружи будет метить, гнездо поблизости совьет и сторожить тебя станет. Тут уж, что хуже не сказать. Наги же что кады - что в голову втемяшилось, то, до последнего делать станут. Случай был, здесь описан, - похлопал ладонью по разложенному свитку. - Мужа одного таким способом заговоренного, наг извел. Уж что не творил: по пятам как щеня ходил, все крепище золотом и каменьями засыпал, невесту убил и дружей сгубил. На силу от него избавились. Так что есть способ да как палка - о двух концах.
- Должно еще что-то быть.
- Не ведамо, - развел руками.
- А кровь-то есть?
- Есть. Толика осталась, но да на смельчаков, что к вратам пойдут, хватит. Другое худо - чья она неизвестно. То ли нагайны, то ли нага.
- Как же узнать?
- Да уж как узнаешь. Одно остается - хоть оружие в ней омыть. Все какая-то подмога.
- Страх-то какой, дяденька. Как же пройдем мы?
- Щур даст - сладится. На-ка что я тебе приготовил: обережку благую к змеевику да коргоне, Рарог дареной, - вынул из-за пазухи тряпицу, развернул и надел на шею Дусы шнурок с малым кожаным мешочком. - В нем еще и склянка с кровью нага. Малость, но ежели что, применить во благо сможешь.
- К чему? Ты поди мечи и резы окропишь сам.
- Окроплю. Да в пути все случиться может. Не станет меня - ты вместо меня будешь. Знаешь, как кровь действует, используешь по надобности в крайности. А теперь давай заклятье учить. Недолго оно супротив нага действует, но время выиграть помогает. Главное тон правильный выбрать - тогда в спячку наг впадет на пару часов, приказ твой выполнит. Читай, учи, Ма-Дуса.
- Рано величаешь дяденька Волох.
- Нет славница, ко времени. Вместе идем, знать Матерью тебе стать смельчаков, защищать как взрослой и признанной ведунье. Мало ль у меня не получиться - тебе заступать. Учи, деточка, учи, разумница, - развернул шире свиток, показал на текст из ровных столбиков знаков. Дуса прилежно начала заучивать заклятье и повторять пассы начертанные в приложении.
- Дядько Волох, неужто сбудется то, что мне приснилось? - обратилась робко к ведуну девочка, когда тот объявил перерыв в занятиях и разделил хлеб, чтобы покушать.
Волох сделал вид, что не услышал, но Дуса знала - он слышал, но благого ответа у него видно нет, вот и молчит. Закручинилась девочка, голову свесила:
- Обещай, дядька Волох, если наг меня скрасть задумает или опоганить, убей да не отдай.
- Нет, дитя, не можно мне то, - вздохнул ведун. - Я поставлен жизнь красить и длить, а не укорачивать. Погублю тебя - погублю себя, а со мной и защиты роду не станет. Как бы жаль мне грудь не рвала, а ради тебя одной сотни родовичей не кину.
Дуса понуро кивнула:
- Прости, прав ты.
- Крепко о том помни, а коль выбор пристанет, вспомни и выбери не одну жизнь, а много. Доведется мне пропасть, так другими ради меня не рискуй. Род длиться должен. Одна веточка на дереве сломается - заживет ранка, один корешок повреди - другой побег даст, а сруби под корень все дерево - сгинет без следа. Какой бы судьба не была, а коль уготовано во благо Прави и Рода беду постичь, так счастье в том, что на себя то берешь, а не с другими делишь.
- Страшно мне дядька Волох, - призналась девочка.
- Нет в том стыда, дитятко. Мала ты. Другие б времена были, кто б тебя на такое дело поставил? Но да есть ли выбор у нас?
- Нет, дядька, о том и речи нет. Иду я с радостью, но печалюсь - сдюжу ли?
- А это по вере решится. Совет только дам: здесь, сейчас хошь плачь, хошь страшись, а пойдем - все это здесь оставь, с собой не бери. Ежели цель твоя едина с целью общей, тогда сомнений быть не может. Они оставят тебя, как только будет сделан первый шаг.
- Он сделан и сомнений нет, но…
- Странник? Скажи дитя, не растревожил ли он сердце молодое, не разбудил в крови жар влечения? Не в том ли суть твоей тревоги?
- Я знаю его чуть.
- Порой и мига хватит, чтоб сердце охватил пожар.
- Нет. Больше страха - мне непонятен Странник и, кажется что оборотень он. Скажи дядька Волох, могут ли наги в людей обращаться?
- Не слышал. Но исключать не стану. Однако к чему ему рядиться в человечью суть? Спасать Сева, мирно с кнежем беседовать, угощенья принимать и почивать в постели? Если бы был наг, давно бы вывел городище, разнес его и всех живых сгубил.
- Да, но то мы судим, а он не человек и если иначе устроен, то и мыслит себе подобно, а не нам. Скольких сгубили они и так о нас узнали даже мелочь, а мы что знаем о них? Немало, но много ли? Достаточно чтобы уверенно говорить, что наг бы сделал? Тут трудно прорицать. Насколько домовых уж знаем, лесных, болотных, саламандр, сильфид, и то порой просчитываемся. У каждой сущности мало свой склад ума еще есть и характер подобно нашему - не один на всех как званье рода, а у каждого свой. Возьмите тятю и того же Юра, или матушку мою и сестру. Вот уж разнее некуда, а кровь едина. Мать и дочь, а будто мотылек и клюква. А мне уж Лелюшка понятней, чем сестра. Он кстати, запропал. В ночи ворчал, а к утру испарился.
- Появится. Ваш хозяюшко бирюк почище Тарта.
- Характер у него тяжел.