- Я могу управлять гравициклом, сэр, но не имперским боевым кораблем, даже если бы на нем имелись рабы для поддержания работы двигателей.
Аргел Тал отвернулся от останков капитана.
- Для начала дай мне общий обзор.
Он опять отметил, что его голос звучит как-то не так. Как будто рядом с ним кто-то в насмешку произносил те же самые слова.
- Мы намертво зависли в космосе. - Даготал повернул несколько переключателей, но не добился ни малейшего эффекта. - Энергия подается не во все системы. Далеко не во все. Поле Геллера активно, но нам не хватает пустотных щитов, плазменных двигателей, энергетического оружия, ракетных установок и систем жизнеобеспечения на половине палуб.
- А маневровые ускорители?
- Сэр. - Даготал неуверенно помялся. - После полной остановки нас довольно далеко отнесло штормом. С учетом этого, не имея варп-двигателей… если лететь на одних маневровых ускорителях, нам потребуется не меньше трех месяцев, чтобы выбраться из этой… туманности.
- Это не туманность, - пробормотал Ксафен. - Вы же видели, что творится снаружи. Это не туманность.
- Ну, из этой преисподней, - огрызнулся Даготал.
- Преисподняя подходит больше, - согласился Ксафен, все еще продолжая свое занятие.
Аргел Тал поднял тело капитана Силамор с не по росту большого командирского трона, предназначавшегося для Астартес, и отнес к остальным телам, сложенным на краю командирской рубки. Вернувшись, он занял ее место, и броня лязгнула о металлическое сиденье.
- Включай ускорители, - приказал он. - Чем скорее мы двинемся с места, тем скорее вернемся к флотилии.
- Обескровлены, - объявил Ксафен.
Он выпрямился с ножом в руке, оставив на полу останки обследованного тела. Вскрытие трупа вокс-офицера Амала Врея никогда не попадет в официальные сводки, но оно, бесспорно, было весьма тщательным.
- Тела, - пояснил Ксафен. - Они обескровлены. Что-то высосало кровь из их вен и тем самым убило.
- Ингетель?
- Нет, Ингетель был с нами. Это сделал кто-то из его родичей.
Его родичи. Слова демона с болезненной ясностью всплыли в мозгу Аргел Тала. "Да. Один из моих родичей. Он идет за тобой".
Он ощутил внутри что-то скользкое. В его теле что-то шевельнулось, обвиваясь вокруг костей рук и ног, сворачиваясь тугой спиралью вокруг позвоночника.
- Вызвать всех воинов на мостик, - приказал он, слыша в мозгу эхо собственного голоса, беззвучно повторявшее его слова.
- И, Даготал, - продолжил Аргел Тал, - выводи нас отсюда.
Корабль, ковыляющий от края варп-шторма, разительно отличался от благородного имперского судна, ворвавшегося в бурю. Сквозь истонченную мембрану поля Геллера просачивался туман психической энергии, корабль медленно вращался, что свидетельствовало о неисправности систем управления и поврежденных стабилизаторах.
С его искореженных мачт связи постоянно передавался один и тот же сигнал, и слова на колхидском наречии чередовались с треском расстроенного вокса.
"Говорит "Песнь Орфея". Получены критические повреждения. Требуется эвакуация. Говорит "Песнь Орфея"…"
- Контакт с "Песнью Орфея" восстановлен! - крикнул офицер с мостика.
На командной палубе "Де Профундис" кипела работа: целый рой офицеров, сервиторов, аналитиков и других членов экипажа сновали вокруг центральной платформы, приподнятой над остальным залом. На платформе в одеянии из серого шелка сидел и наблюдал за обзорным экраном золотой гигант. Его лицо, так похожее на лицо отца, смягчалось чувствами, абсолютно не присущими Императору: Лоргар был одновременно заинтересован и озабочен.
- Уже? - спросил он, обратившись к офицерам за пультом вокс-связи.
- Мой лорд, - откликнулся ауспик-мастер со своего места перед мерцающими мониторами, - корабль… жестоко поврежден.
Все больше и больше членов экипажа вглядывались в обзорный экран, наблюдая за бессильным дрейфом "Песни Орфея", и рабочий шум на мостике стал постепенно стихать.
- Как это может быть? - Лоргар наклонился вперед, вцепившись золотыми пальцами в стальной поручень, ограждавший платформу. - Это невозможно.
- Мы принимаем сигнал бедствия, - добавил один из вокс-офицеров. - Мой примарх… "Песнь Орфея" получил тяжелые повреждения. До нас доходит автоматический сигнал.
Лоргар поднес руку к приоткрывшимся губам, не в силах скрыть тревогу, хотя любой другой примарх в этом случае остался бы невозмутимым. Беспокойство проявилось и в его лице, еще недавно выражавшем замешательство.
- Воспроизведи послание, пожалуйста, - негромко попросил он.
Из динамиков вместе с треском помех раздался голос:
- …"Песнь Орфея". Получены критические повреждения. Требуется эвакуация. Говорит "Песнь Орфея"…
- Как это может быть? - снова спросил он. - Мастер вокса, обеспечь мне связь с этим кораблем.
Как прикажешь, мой лорд.
- Аргел Тал, - выдохнул Лоргар имя своего сына. - Я узнал этот голос. Это был Аргел Тал.
Стоящий рядом командующий флотилией Балок Торв кивнул, но его суровое лицо не затронули чувства, отраженные на лице примарха.
- Да, мой лорд. Это он.
Для установления вокс-контакта потребовалось три с половиной минуты, и остальные корабли Тысяча триста первой флотилии за это время активировали защиту и подготовили к бою все орудия. Из доков флагмана вышли буксиры, готовые подтянуть поврежденный корабль.
Наконец на обзорном экране возникло изображение рубки другого корабля. Через несколько секунд, после взрыва статических помех, появился и голосовой контакт.
- Кровь Императора! - прошептал Лоргар, не отрывая взгляда от монитора.
Аргел Тал предстал перед ним без шлема. Его изможденное лицо принадлежало жалкому призраку некогда мощного воина, под глазами после бесчисленных ночей бдения залегли мрачные тени. На левой стороне лица виднелись застаревшие пятна высохшей крови, а его броня - вернее, то, что от нее осталось, - покрылась вмятинами и трещинами и лишилась священных свитков.
Капитан, пошатываясь, встал и отсалютовал примарху. Кулак коснулся нагрудника с едва слышным стуком.
- Вы… все еще здесь, - прохрипел он.
Голос Аргел Тала тоже утратил былую силу.
Лоргар первым нарушил возникшее молчание:
- Сын мой, что с вами случилось? Что это за безумие?
Позади Аргел Тала проявились другие фигуры. Только Несущие Слово. И все выглядели такими же изможденными и ослабевшими, как и их командир. Один на глазах Лоргара упал на колени и забормотал бессмысленную молитву. Лоргар не сразу узнал в нем Ксафена, которого выдавал только черный цвет разбитого доспеха.
Аргел Тал с тяжелым вздохом прикрыл глаза:
- Сэр, мы вернулись, как и было приказано.
Лоргар обернулся на Торва, затем снова взглянул на Аргел Тала:
- Капитан, вы отсутствовали не больше шестидесяти секунд. Мы только что видели, как "Песнь Орфея" вошла в зону шторма. Вы возвращаетесь меньше чем через минуту после ухода.
Аргел Тал поскреб свои впавшие щеки и тряхнул головой.
- Нет. Нет, этого не может быть.
- Может. - Лоргар посмотрел на него в упор. - Так оно и есть. Сын мой, что с вами случилось?
- Семь месяцев. - Капитан покачнулся и, чтобы устоять на ногах, оперся на подлокотник своего трона. - Семь. Месяцев. Нас осталось меньше четырех десятков. Без пищи. Мы поедали экипаж… отвратительные куски кожистой плоти и высохших костей. У нас не осталось воды. Шторм повредил все резервуары. Мы пили прометий… оружейное масло… охлаждающую жидкость из двигателей… Сэр, мы убивали друг друга. Чтобы остаться в живых, мы пили кровь своих братьев.
Лоргар отвел взгляд ровно настолько, чтобы отдать приказ вокс-офицеру.
- Доставьте их сюда, - сказал он, понизив голос. - Заберите моих сынов с этого корабля.
- Сэр? Сэр?
- Я здесь, Аргел Тал.
- "Песнь Орфея" совершила свой последний полет. Мы шли на одних маневровых ускорителях.
- "Громовые ястребы" уже вылетают, - заверил его примарх. - Мы вместе вернемся в безопасное пространство.
- Благодарю, сэр.
- Аргел Тал, - Лоргар нерешительно помолчал, - вы истребили команду "Песни Орфея"?
- Нет. Нет, сэр, ни в коем случае. Мы питались их трупами. Как стервятники. Как пустынные шакалы Колхиды. Мы делали все, чтобы выжить. Мы должны были доставить ответы, которые ты ищешь. Мой лорд, пожалуйста… Ты должен об этом знать. Мы отыскали все ответы, но один важнее всего.
- Говори, - прошептал золотой гигант. Он не стеснялся слез, вызванных ужасным состоянием своих сыновей. - Говори, Аргел Тал.
- Это место. Это царство. Будущие поколения назовут его Великим Глазом, Оком Ужаса, Оккуларис Террибус. Приглушенными голосами они будут шептать тысячи дурацких названий тому, чего они не в состоянии понять. Но ты был прав, мой повелитель. Здесь, - Аргел Тал ослабевшей рукой показал в сторону варпа, бурлящего за окном рубки, - встречаются боги и смертные.
Вскоре он оказался в изоляции. Отдельно от своих братьев.
Нельзя сказать, чтобы это стало для него неожиданностью, но они забрали и его оружие - "для неотложного ремонта, брат", - а этого он предвидеть не мог. Кроме того, они вели себя с ним крайне осторожно. Сопровождающие, доставлявшие его в зал для медитаций, держались настороже, неохотно вступали в разговор и медлили с ответами даже на самые простые вопросы.
Ему еще никогда не приходилось испытывать подобное недоверие со стороны братьев. Конечно, он знал, в чем причина. Истину скрыть невозможно, да он и не имел желания ее скрывать. Да, оставшиеся в живых питались трупами людей. Да, они убивали своих братьев. Но не ради забавы. Не ради славы. Ради выживания.
Чтобы утолить убийственную жажду вином с привкусом меди, что текло в рассеченных венах.
А что ему оставалось? Умереть? Погибнуть вдали от флотилии и похоронить ответы на все вопросы, так необходимые примарху?
Но ты умер. Эта предательская мысль поднялась из дальнего уголка его сознания. Ты действительно умер.
Да. Он умер. Он умер еще до того, как начал жевать заскорузлую кожу обескровленных трупов. До того, как использовал свой кинжал, чтобы перерезать горло собрату и выпить его жизнь для поддержания собственного существования.
Значит, кто-то из них умер дважды. И в последней смерти они послужили топливом для тех, кому суждено было выжить.
Тридцать восемь Несущих Слово покинули палубу "Песни Орфея". Тридцать восемь из полной сотни. Намного меньше половины. Седьмая рота прекратила свое существование.
Аргел Тал судорожно вздохнул. Стоило ему закрыть глаза, как он вновь и вновь видел шторм. И в волнах варпа десять миллионов лиц безмолвно выкрикивали его имя. Он видел, как движутся их губы, как обнажаются зубы на лицах, сотканных из столкновений психических течений, просачивающихся сквозь барьер поля Геллера. Плоть и кровь несформировавшихся демонов. Неукротимая материя душ.
Он выдохнул и открыл глаза.
Стены его личной комнаты, много лет с начала Великого Крестового Похода служившей пристанищем на борту "Де Профундис", теперь казались ему чужими. Странно, как сильно могут изменить душу семь месяцев. Семь месяцев и полная голова необузданных откровений.
Хронометр над дверью, словно в насмешку, показывал дату более чем полугодичной давности. Слова примарха, к несчастью, оказались истиной: на краю аномалии варпа прошли считаные секунды. Внутри шторма миновали месяцы.
Лишенный брони капитан взглянул на свое изможденное тело, отражавшееся на поверхности кинжала, единственного оставленного ему оружия. Оттуда на него смотрел выходец с того света - тощее существо с ввалившимися глазами, побывавшее по ту сторону могилы.
Он опустил кинжал и стал ждать сигнала, который, как ему было известно, вскоре должен был прозвучать.
Лоргар никогда не выглядел более величественным, чем в своем смирении.
Он пришел к Аргел Талу в пышном одеянии жреца Ковенанта, капюшон скрывал его лицо. В руках он нес небольшой деревянный ларец; под откинутой крышкой виднелся пучок перьев грифа и чернильница. А под мышкой примарх держал свитки папируса, на которых собирался записывать слова своего сына. Пока Лоргар входил, Аргел Тал успел заметить за его спиной два массивных силуэта Несущих Слово - собратьев по Зубчатому Солнцу, но не из Седьмой роты. Оба воина остались за дверью.
На страже.
- Отец, я заключенный? - спросил он.
Лоргар откинул капюшон, открыв вечно юное лицо, и неуверенно улыбнулся. В его серых глазах плескалось искреннее чувство, не обещавшее ничего хорошего. Он скорбел по своим сыновьям. И со скорбью смотрел на того, кого видел перед собой.
- Нет, Аргел Тал. Ни о каком заключении не может быть и речи.
Их взгляды на мгновение пересеклись, и улыбка Лоргара застыла на идеальной формы губах.
- А стражники у моей двери, похоже, считают иначе, - заметил Аргел Тал.
Лоргар ничего не ответил. Красивый резной ларец выпал из его рук и с грохотом ударился о металлический пол. Шум привлек внимание воинов, и дверь моментально распахнулась. Двое Астартес из Тридцать седьмой роты ворвались в комнату, моментально нацелив болтеры на Аргел Тала.
- Повелитель? - хором спросили они.
Примарх и им ничего не сказал. Он ошеломленно молчал и протягивал руку, почти касаясь изможденного лица капитана. В последний момент, прежде чем его пальцы дотронулись до пересохшей кожи Аргел Тала, он отдернул руку.
Они все еще смотрели друг другу в глаза: примарх и капитан, отец и сын.
- У тебя две души, - прошептал Лоргар.
Аргел Тал прикрыл глаза, разрывая контакт. Нечто - сотня неизвестных нечто - скользнуло в его крови, поползло по венам, продвигаясь с каждым биением сердца.
Он наконец поднялся на ноги.
- Я знаю, отец.
- Поведай мне все, - попросил примарх. - Расскажи мне о демоне и о мире откровений. Расскажи, почему мой сын стоит передо мной с рассеченной надвое душой.
Глава 13
ИНКАРНАДИН
ЗАТЕРЯНЫЕ В ШТОРМЕ
ГОЛОСА БЕЗДНЫ
Тысяча триста один - двенадцать.
Как только Аргел Тал произнес кодовое обозначение, под его языком собралась едкая слюна.
Тысяча триста один - двенадцать, двенадцатый мир, который Тысяча триста первой флотилии предстояло привести к Согласию.
- Из семи миров, завоеванных нами за последние три года, этот принес нам больше всего страданий.
Лоргар не стал возражать.
- Но все же, - заметил примарх, - там не было кровопролития. Ни одного выстрела, сделанного в ярости, ни одного клинка, обнаженного в гневе. Боль причинили откровения.
- Три года, мой лорд, - сказал Аргел Тал, отводя взгляд от глаз своего отца. - Три года и семь миров. История будет ссылаться на эти миры, на оставленные нами пустые оболочки, и будет рассказывать, как Семнадцатый легион, потерпев неудачу, дал волю своей ярости. О нас скажут, что мы сжигали один мир за другим и уничтожали все население планет, лишь бы утолить свой гнев.
Улыбка Лоргара стала фальшивой, словно похожий на золото колчедан.
- Так вот как ты смотришь на наше паломничество?
- Нет. Ни в коем случае. Но семь миров погибли в пламени, а после нашего ухода с восьмого мы сами чуть не погибли.
Взгляд серых глаз Лоргара ни на мгновение не дрогнул. Своим шестым чувством он заглядывал в сердце сына и чувствовал, как там созревает вторая душа.
- Ну, хватит этих сентиментальных воспоминаний. - Голос Лоргара выдавал его нетерпение. - Расскажи о мире, который мы обнаружили.
- Ты помнишь, - спросил его Аргел Тал, - как мы впервые вышли на его орбиту?
Пол задрожал особым образом.
Кси-Ню-73 это отметил. Палуба под его металлическими подошвами вздрагивала определенным образом - это не было беспорядочной тряской полета в варпе и несхожей с биением сердца пульсацией маневровых двигателей. Нет, через его искусственные кости, словно шорох, распространялась слабая, но благословенно размеренная дрожь.
Орбита.
Наконец-то орбита.
Последний перелет длился очень долго. Кси-Ню-73 был не из тех, кто предается умозрительным размышлениям, выходящим за рамки настоящего, но его расчеты были мрачными. Если после этого мира Тысяча триста первая флотилия углубится еще дальше, бушующие в варпе шторма не ограничатся тремя кораблями, которые они уже потеряли.
Кси-Ню-73 как-то услышал, как один рабочий сказал другому, что "шторм снаружи набрасывается на щиты корабля". Он сурово выбранил говорившего за то, что тот наделял человеческими свойствами неподобающий объект. Подобный антропоморфизм сильно снизит шансы слуги на продвижение в иерархии Механикум.
Да, это, без сомнения, жестокий шторм. Но в течениях варпа нет ни страсти, ни гнева, ни определенных намерений.
Астартес и человеческий экипаж готовились к высадке на поверхность, и на всех палубах "Де Профундис" кипела бурная деятельность.
Кси-Ню-73 очистил свой мозг от биохимических процессов, позволявших ощущать волнение, и перестроил свой разум, избавившись от подобных эмоций. Вместо этого он полностью сосредоточился на работе, что стимулировало мозговые центры удовольствия - минутное возбуждение после каждого пункта программы, выполненного с абсолютной точностью и эффективностью.
Его пальцы - а их на трех механических руках было пятнадцать - трудились над бронированным сосудом черепа Ализарина. Это был процесс реструктуризации биопластических сфер, каждая из которых в голове робота сочилась питательной жидкостью. Каждый канал сферического реле следовало настроить и закрепить, а потом подсоединить к зависимым системам, которые оно контролировало, а также к аварийным переключателям на случай повреждения в сражении. Так работал разум робота: выращенная в генетической лаборатории имитация живого мозга для использования в машинном корпусе.
Отвратительная резкая вонь, исходившая из чаши с искусственной спинномозговой жидкостью, напоминала запах гнилого лука, но Кси-Ню-73, безусловно, был выше того, чтобы реагировать на подобные мелочи. Он знал о запахе лишь потому, что его обонятельные сенсоры анализировали воздух, а на сетчатке в сухом бинарном коде отражались столбцы полученной информации.
Несмотря на сложность работы, Кси-Ню-73 оставил около пяти процентов своего внимания для наблюдения за окружающей обстановкой. Внутренние сенсорные устройства, воспринимающие мир посредством эхолокации, сначала просигнализировали о том, что открылась дверь его мастерской, затем о том, что кто-то движется во внутреннем пространстве. Появившаяся фигура однозначно обладала признаками силового доспеха "Марк-III", Астартес.
К первому сигналу добавились и остальные. В итоге пять Астартес.
На обзорном дисплее Кси-Ню-73 все эти детали отразились четкими рунами. Он почти не придал им значения; перепачканными в органической слизи пальцами он продолжал подключать к сегментированным сферам из биопластика миниатюрные устройства. Каждая сфера отвечала за свою часть мыслительной программы. Каждое оптическое волоконце имитировало синапсы мозга.