- Хватит! - Пепел на щеках Лоргара пересекли дорожки слез. - Вы оба… оставьте меня.
Эреб поднялся, чтобы выполнить приказ, а Кор Фаэрон опять положил руку на плечо примарха.
- Сын мой, ты меня разочаровываешь. Твоя гордыня настолько сильна, что мешает тебе признать свои ошибки и исправить их.
Лоргар стиснул идеально ровные зубы, на губах блеснула слюна.
- Ты предлагаешь вернуться на Колхиду, в колыбель нашего легиона, и извиниться за два миллиона смертей, за шесть лет войны, за то, что мы целое столетие заставляли домашний мир поклоняться ложному богу?
- Да, - ответил Кор Фаэрон. - Потому что признак истинного величия - это способность искупить свои ошибки. Мы перекуем Колхиду, так же как и каждый мир, завоеванный за время Великого Крестового Похода.
- И каждый мир, который покорим в будущем, - добавил Эреб, - должен следовать новой вере, а не поклоняться Императору.
- Нет никакой новой веры! Вы оба несете чушь! Вы считаете, что легион, преклонивший колени в пепле, меня опозорил? Монархия ничего не значит по сравнению с ложью, осквернившей мой домашний мир.
- Истина не принимает в расчет наших желаний, мой лорд, - сказал Эреб. - Она просто есть.
- Ты же изучал Старую Веру, - продолжил Кор Фаэрон. - И ты следовал ей, будучи молодым искателем, пока не появились видения об Императоре. Тебе известен способ выяснить, была ли она ложной или истинной.
Лоргар смахнул с лица слезы.
- Ты хочешь, чтобы мы искали миф среди звезд. - Его взгляд, яркий и сосредоточенный, метался от одного собеседника к другому. - А теперь давайте будем откровенны, как никогда. Вы хотите, чтобы мы отправились в идиотскую одиссею через всю Галактику в поисках тех самых богов, существование которых мы отрицали не одно десятилетие? - Лоргар громко и презрительно расхохотался. - Я прав, не так ли? Вы хотите организовать паломничество.
- Мы ничто, если нет веры, - заметил Эреб.
- Человечество, - Кор Фаэрон молитвенно сложил перед собой ладони, - должно во что-то верить. Ничто так не объединяет людей, как общая религия. Никакие конфликты по своей ярости не могут сравниться со священными войнами. Ни один воин не убивает с убежденностью крестоносца. Ничто не порождает таких уз и амбиций, как связи и мечты, рожденные из веры. Религия дает надежду, объединяет, заключает в себе законы и определяет стремления. Вера не что иное, как опора для любых разумных наций, возвышающая их над животными, автоматонами и ксеносами.
Эреб плавным движением обнажил свой гладиус и, развернув рукоятью вперед, протянул его Лоргару.
- Мой лорд, если ты и впрямь отказываешься от своих верований, возьми этот меч и закончи мою жизнь. Если ты уверен, что в старых обычаях нет истины, если ты уверен, что человечество может процветать без веры, вырежи из моей груди оба сердца. Я не хочу жить, если все принципы, которые вели наш легион, будут растоптаны твоими ногами.
Лоргар принял меч дрожащей рукой. Повертев его из стороны в сторону, он посмотрел на отражение огня свечи на поверхности клинка - золото в серебристой стали.
- Эреб, - заговорил он, - мой мудрейший и благороднейший сын. Моя вера ранена, но мои убеждения остаются. Поднимись с коленей. Все хорошо.
Капеллан, сохраняя привычную невозмутимость, повиновался и занял свое прежнее место напротив Лоргара.
- Вера необходима человечеству, - сказал примарх. - Но вера должна быть истинной, иначе она приводит к разрушению - как, к несчастью, доказали наши собратья из Тринадцатого легиона. И… и как мы сами убедились за шесть лет безрассудной войны до пришествия Императора на Колхиду. Пора учиться на наших собственных ошибках. Мне пора учиться на моих ошибках.
- Есть еще кое-кто, к кому ты можешь обратиться, - продолжал Кор Фаэрон, стараясь поддержать растущую решительность примарха. - Это твой брат, с которым вы обсуждали природу Вселенной. Ты часто рассказывал о тех вечерах, когда вы во дворце Императора обсуждали вопросы философии и веры. Ты ведь знаешь, о ком я говорю.
Эреб кивнул, соглашаясь с Первым капитаном.
- Мой лорд, у него могут найтись веские доказательства. Если в Старой Вере содержится истина, он мог бы подсказать, откуда начинать странствие.
- Магнус. - Лоргар задумчиво произнес имя брата.
Это предложение имело смысл. Психические способности и неукротимый разум его брата могли посрамить кого угодно. Они часто беседовали в Зале Лэнга - в этом холодном и величественном кабинете на далекой Терре они спорили о природе Вселенной, демонстрируя друг другу свитки с доказательствами.
- Ладно. Я встречусь с Магнусом.
Кор Фаэрон наконец-то улыбнулся. Эреб склонил голову, а Лоргар продолжал:
- И если наши подозрения оправдаются, мы отправимся в паломничество. Необходимо узнать, правы ли были наши колхидские предки, когда создавали свою веру. Но следует соблюдать осторожность. Вокруг нас кружат целые стаи ищеек. А мой отец, при всей своей мудрости, оказался слеп к сокровенным тайнам Вселенной.
Кор Фаэрон, повторяя жест Эреба, тоже поклонился.
- Лоргар, сын мой. Это и будет нашим искуплением. Мы сможем донести свет этих истин до всего человечества и смыть позор прошлого. Должен признаться, я… опасался этого момента.
Лоргар облизнул потрескавшиеся, пахнущие пеплом губы.
- Если так, то почему ты медлил поделиться своими опасениями? Каждый крепок задним умом, но ни ты, ни я не могли предусмотреть того, что произошло.
В глазах Кор Фаэрона блеснул огонь. Старик подался вперед, словно его ноздри уловили запах преследуемой дичи.
- Я должен кое в чем признаться, мой лорд, - произнес он. - Время пришло, и тебе следует узнать об этом.
Лоргар с угрожающей медлительностью повернулся к приемному отцу.
- Мне не нравится твой тон, - процедил он.
- Мой повелитель, мой примарх, я не солгал, когда говорил, что опасаюсь прихода этого дня. Я готовился к нему и предпринял необходимые меры…
Слова замерли в горле, перехваченном могучей рукой его повелителя. Лоргар почти без усилий сжал тонкую, слабую шею старика и лишил возможности дышать и говорить. Эреб заметно напрягся и тревожно переводил взгляд с одной фигуры на другую.
Лоргар подтащил Кор Фаэрона ближе. Он медленно и глубоко дышал, словно издеваясь над судорожными попытками старика схватить глоток воздуха.
- Довольно признаний, Кор Фаэрон. Мы и так признали достаточно грехов за этот вечер.
Он немного ослабил хватку, дав возможность Кор Фаэрону прохрипеть несколько слов.
- Давин, семнадцать лет назад, - зашептал старик. - Коросса, двадцать девять лет назад. Увандер, восемь лет назад…
- Это же приведенные к Согласию миры, - прошипел Лоргар в лицо приемному отцу. - Миры, где ты лично оставался, чтобы начать процесс внедрения Имперского Кредо.
- Они в согласии с Имперским Кредо. Но угли их культур… не затушены.
- Какие угли? - Лоргар уже рычал.
- Верования… похожие… на Старую Веру… нашего домашнего мира. Я не мог… уничтожить… потенциальную истину.
- Неужели я не в состоянии контролировать своих воинов? - Лоргар порывисто вздохнул, и что-то негромко хрустнуло в шее Кор Фаэрона. - Или я, как мой брат Курц, вынужден управлять легионом лжецов и мошенников?
- Мой лорд… я… - Глаза Кор Фаэрона закатились, почерневший язык вывалился между тонких губ.
- Мой лорд, ты убьешь его, - осторожно вмешался Эреб.
Лоргар повернул голову в его сторону, но Эребу показалось, что примарх его даже не узнает.
- Да, - наконец заговорил Лоргар. - Да. Мог бы убить. - Он разжал пальцы, позволив Кор Фаэрону бесформенной грудой рухнуть на пол. - Но не стану этого делать.
- Мой лорд… - Старик хватал воздух посиневшими губами. - Эти культуры… позволят нам многое узнать… Все они… отклики веры наших далеких предков. Я… не мясник, как и ты сам… Я хотел сберечь… знания человеческой расы.
- Поистине время откровений, - вздохнул примарх. - И я не настолько слеп, чтобы не понять причины твоих поступков, Кор Фаэрон. Жаль, что я не проявил такой же проницательности и милосердия.
Ему ответил Эреб:
- Мой лорд, ты сам задаешь себе этот вопрос. А вдруг в культурах, которые мы искореняем, содержится истина? Кор Фаэрон спас немногих, но Великий Крестовый Поход уничтожает их тысячами. Что, если мы снова и снова повторяем грех Колхиды?
- И почему, - Кор Фаэрон, потирая онемевшее горло, выдавил слабую улыбку, - во многих культурах проявляются отголоски веры нашего домашнего мира? Уверен, где-то здесь кроется истина…
Семнадцатый примарх кивнул, и это неторопливое движение было исполнено искреннего чувства. Еще до последнего откровения его разум, перебирая бесконечное множество вероятностей, уже устремился в будущее. Таков был его генетический дар: оставаться мыслителем и мечтателем, когда его братья были воинами и убийцами.
- Мы больше ста лет молились перед ложным алтарем, - сказал Кор Фаэрон, вновь обретая голос.
Лоргар запустил руку в чашу, набрал еще горсть пепла и растер его по лицу.
- Да, - его голос зазвучал с прежней силой, - это так. Эреб?
- К твоим услугам, мой лорд.
- Передай капелланам мои слова, расскажи обо всем, что произошло за эти дни. Они заслуживают того, чтобы знать, что творится в сердце их примарха. А когда ты завтра вернешься на следующий совет, принеси пергамент и перо. Мне предстоит многое записать. Это займет дни. Недели. Но это должно быть записано, и я не нарушу уединения, пока все не исполню. А вы, вы оба поможете мне завершить великий труд.
- Какой труд, мой лорд?
Лоргар улыбнулся и в этот момент, как никогда, стал похож на своего отца.
- Новое Слово.
Глава 6
СЕРВИТОР КЕЙЛ
РАССЕЯНЫЙ
ВОИН-ЖРЕЦ
Она поняла, как трудно спать, не имея возможности узнать, когда заканчивается день и начинается ночь. Окружающие ее звуки ни на мгновение не утихали; в комнате постоянно слышался гул, хотя порой он был совсем тихим - от работы удаленных двигателей. В постоянной темноте и шуме она коротала время, сидя на кровати, ничего не делая и ничего не слыша, кроме случайно раздававшегося за дверью голоса.
Слепота принесла с собой сотни трудностей, но самой страшной была скука. Раньше Кирена много читала, а ее профессия требовала частых перемещений и посещений общественных мест города. С утратой зрения оба эти занятия для нее почти полностью исключались.
В самые мрачные моменты она размышляла о жестокой насмешке судьбы. Быть избранной Астартес, находиться среди ангелов Императора… Ходить по переходам их огромного железного военного корабля, вдыхать запахи пота и машинного масла… и ничего этого не видеть.
Да. Очень весело.
Первые часы на борту корабля дались ей нелегко, но они хотя бы оказались богатыми на события. Во время медицинского обследования в холодной до боли палате, с иглами, воткнутыми в ее руки и ноги, Кирена слышала, как один ангел говорил другому что-то насчет обесцвечивания пигмента сетчатки и влияния истощения на внутренние органы и мышцы. Она пыталась сосредоточиться на его словах, но мысли рассеивались, разум был не в силах осознать, что произошло и где она оказалась.
Два предыдущих месяца на поверхности планеты оказались для нее неимоверно тяжелыми. Шайки бродячих бандитов в предгорьях вокруг города не испытывали ни малейшего уважения к священному одеянию шул и не проявляли привычного почтения.
- Нашему миру пришел конец, - со смехом сказал один из них. - Старые обычаи теперь ничего не стоят.
Кирена так и не увидела его, но в сновидениях перед ней мелькали жестокие насмехающиеся физиономии, одна из которых могла бы принадлежать ему.
Все время, пока продолжался осмотр, она не могла унять дрожь, как бы ни напрягала ослабевшие мускулы. На странствующем среди звезд корабле ангелов было так холодно, что зубы продолжали выбивать дробь, даже когда она говорила. Кирена была почти уверена, что изо рта у нее вылетают облачка пара.
- Ты все понимаешь? - спросил ее ангел.
- Да, - солгала она. - Понимаю. - И добавила: - Спасибо, ангел.
Вскоре пришли какие-то люди, чтобы ей помочь. От них пахло душистым ладаном, а голоса звучали приглушенно и заботливо.
Она не знала, как долго они шли. Может быть, пять минут, а может, и все тридцать - в окружающей ее темноте время казалось растянутым. В коридорах было довольно многолюдно. Время от времени она слышала механический лязг доспехов проходивших мимо ангелов. Но гораздо чаще рядом раздавался шелест одежды.
- Кто вы? - спросила она на ходу.
- Слуги, - ответил один из людей.
- Мы служим Несущим Слово, - сказал второй.
Они продолжали идти. Время шло, секунды отмерялись шагами, минуты - случайно услышанными голосами.
- Вот твоя комната, - сказал один из провожатых и повел вперед, прикладывая ее дрожащие пальцы к кровати, к стенам и контрольному пульту на двери.
Он терпеливо обошел с ней все помещение. Ее новую камеру.
- Спасибо, - поблагодарила она.
Комната оказалась небольшой и обставленной весьма скудно. Ей не хватало уюта, но Кирену не тревожила перспектива остаться здесь в одиночестве. Это было своего рода благом.
- Поправляйся, - хором пожелали оба ее провожатых.
- А как вас зовут? - спросила она.
В ответ послышалось только шипение гидравлического привода закрывающейся двери.
Кирена села на кровать - матрац оказался тонким и жестким, как в тюремной камере, - и начался долгий, лишенный всяких событий процесс ничегонеделания.
Монотонность ее существования ежедневно нарушалась лишь приходом сервитора, который приносил ей пищу три раза в день, но отличался нежеланием или неспособностью вдаваться в подробности. Еда всегда была одной и той же: жидкая синтетическая кашица.
- Это отвратительно, - сказала она однажды с улыбкой. - Должна ли я полагать, что в пище содержится достаточное количество питательных и прочих полезных элементов?
- Да, - последовал ответ, произнесенный сухим бесцветным голосом.
- И ты тоже этим питаешься?
- Да.
- Я тебе сочувствую.
Молчание.
- Ты не очень-то разговорчив.
- Нет.
- Как тебя зовут? - сделала она последнюю попытку.
Молчание.
- А кем ты был? - спросила она.
Империум перестал охранять секреты создания сервиторов еще шестьдесят лет назад, и в Монархии они давно стали привычным явлением. Для предназначенной еретикам и преступникам участи употреблялся термин "искупление". Так или иначе, это означало, что мозг провинившегося лишали жизненной силы, а его тело дополняли бионическими устройствами, определявшими дальнейшую деятельность.
Ее вопрос остался без ответа.
- До того, как ты стал этим, - она постаралась, чтобы ее голос звучал как можно дружелюбнее, - кем ты был?
- Нет.
- "Нет" означает, что ты не помнишь, или же "нет" - ты не желаешь говорить?
- Нет.
Кирена вздохнула:
- Ладно, иди. Встретимся завтра утром.
- Да, - ответил сервитор.
Послышалось шарканье ног, и дверь с шипением закрылась.
- Я буду звать тебя Кейл, - сказала она пустой комнате.
Дважды после ее появления на корабле Кирену навещал Ксафен, и Аргел Тал заходил три раза. Каждая встреча с капитаном проходила одинаково: неуклюжие попытки беседы, прерываемые неловкими паузами. Насколько понимала Кирена, флотилия легиона двигалась в направлении мира, который предстояло завоевать, но приказа начать штурм еще не поступило.
- Почему? - спросила она, радуясь хотя бы этой ограниченной компании.
- Аврелиан до сих пор пребывает в уединении, - ответил Аргел Тал.
- Аврелиан?
- Это имя нашего примарха, редко используемое вне легиона. Это колхидское слово, из нашего домашнего мира.
- Странно, - заметила Кирена, - что у бога есть прозвище.
Аргел Тал на некоторое время погрузился в молчание.
- Примарх не бог. Порой сыновья богов, даже унаследовав все его силы, остаются полубогами. И это не прозвище. Это семейное обращение. Оно приблизительно переводится как "золотой".
- Ты сказал, он остается в уединении.
- Да. В своих покоях, на нашем флагмане "Фиделитас Лекс".
- Он скрывается от вас?
Она услышала, как Астартес напряженно сглотнул.
- Мне не совсем удобно это обсуждать, Кирена. Могу лишь сказать, что ему многое надо обдумать. Осуждение Богом-Императором легло на наши души тяжким бременем. Примарх страдает, как страдаем и мы.
Перед тем как заговорить, Кирена долго и напряженно размышляла.
- Аргел Тал?
- Да, Кирена.
- Ты не выглядишь страдающим. И не похоже, чтобы ты был расстроен.
- Разве?
- Нет. Ты разозлен.
- Я понимаю.
- Ты зол на Императора за то, что он сделал?
- Мне пора идти, - сказал Аргел Тал. - Я получил вызов.
Астартес поднялся.
- Я не слышала никаких вызовов, - заметила молодая женщина. - Прости, если чем-то обидела тебя.
Аргел Тал, не говоря больше ни слова, покинул ее комнату. И после этого ее никто не навещал четыре дня.
Аргел Тал на мгновение оцепенел, увидев обезглавленное тело. Он не собирался этого делать.
Тело сервитора упало на бок и осталось лежать на железном полу тренировочной камеры, подергиваясь в предсмертных конвульсиях. Но капитан проигнорировал содрогающийся труп и уставился на голову с полуоткрытым ртом, пролетевшую между прутьями клетки и ударившуюся о стену учебного зала. Она и сейчас смотрела на него мертвыми глазами, подрагивая отвисшей бронзовой челюстью.
- Разве это было необходимо? - спросил Торгал.
Сержант был по пояс обнажен, и его торс демонстрировал географию вздувшихся многослойных мышц, сформированных пластической тектоникой, определяемой его генетическим кодом. Соединенные между собой ребра, равно как и грубая мощь мускулатуры, лишали его большей части признаков принадлежности к человеческому роду. Если в выведенной в лаборатории физиологии Астартес и было нечто привлекательное, эти черты у Торгала отсутствовали. Большую часть его темной кожи покрывали шрамы: ритуальные клейма, татуировки на колхидском языке и узкие полоски, оставленные за долгие годы попавшими в цель клинками.
Аргел Тал опустил свой тренировочный гладиус. Растекшаяся по всей поверхности алая жидкость влажным блеском отразила свет потолочных светильников.
- Я рассеян, - сказал он.
- Я это заметил, мой лорд. И тренировочный сервитор тоже.
- Уже две недели. Две недели мы болтаемся на орбите и ничего не предпринимаем. Две недели продолжается уединение Аврелиана. Я не для этого создан, брат.
Аргел Тал ударил по кнопке механизма, раздвигающего полусферы тренировочной камеры, и вышел наружу. Сердито фыркнув, он бросил на пол окровавленный меч. Клинок скользнул по полу и остался лежать рядом с трупом раба.
- Следующей была моя очередь, - пробормотал Торгал, глядя на обезглавленного сервитора.
Все шесть его бионических рук заканчивались лезвиями, но ни на одном не было и следов крови.
Аргел Тал вытер полотенцем пот с шеи и швырнул его на ближайшую скамью. Он почти не обратил внимания на вспомогательных сервиторов, которые поволокли тело убитого в камеру для сжигания.