Вообще наблюдать за хазаками было очень любопытно. Они не просто называли себя односумниками. Реально в сотне все были из одной станицы и знакомы с детства. Уж родственника десять раз подумаешь, прежде чем под пули бессмысленно послать. И наставники из своих. Отслужившие учили молодых, и на совесть. Иногда затрещины так и летали за малейшие провинности. Зато целее будут. Никто не застрахован от шальной пули или снаряда, все в воле Аллаха, но это не моя родная пехота с трехнедельной подготовкой, кинутая в мясорубку во время отступления. Эти специально готовились, еще до призыва, и воевать умели. Даже молодые.
Любой командир не только сам действовал, но и поощрял инициативу подчиненных, вплоть до действий разведывательных разъездов. Такая методика невольно воспитывает в исполнителях умение быстро ориентироваться в обстановке и самостоятельно принимать решения. Это разительно отличалось от хорошо знакомого воспитания солдатских масс. "Я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак" прозвучать в принципе не могло. Сначала докажи, что не дурак. Тебя, оболтуса, прекрасно помнят еще со времен бесштанного детства.
А еще в полку была местная экзотика вроде "запряжки". Пулеметы, устанавливаемые на повозки, приходилось видеть неоднократно, но это была здешняя самодеятельность. На ось от телеги установили дощатую платформу. К ней крепили дышло, а к свободному концу поперечную палку. Эту поперечину двое всадников клали на передние луки седел и тащили за собой все сооружение с установленным на нем станковым пулеметом. Вид был неказистый, зато получалась очень легкая, подвижная и имеющая хорошую проходимость по пересеченной местности система. В маневренном конном бою очень удобна.
Выйдя к Мукдену, наша конная группа замкнула кольцо окружения. Причем мы так неслись, что слухи о великих и ужасных хазаках до города не успели добраться. Про ужасных - это совсем не шутка. Местным очень долго заливали про русских, кушающих на завтрак китайских детей, и прочую подобную белиберду, а в тонкости вероисповедания они не входили. С севера? Русские!
Не сказать что данная категория граждан Руси отличается великим законопослушанием и совсем ни у кого карманы вычистить не способна, однако мы не задерживались надолго, и по команде было спущено строгое указание гражданских не трогать. Иногда им даже, кривясь от негодования, платили за фураж. У начальства точно имелись какие-то дальние планы, и восстанавливать против себя местное население командование Особой армии не хотело.
Заняв железнодорожную станцию Мукдена без единого выстрела, сотни двинулись к казармам, где стоял гарнизон города и находился их штаб. Я еще раз подивился, насколько вся операция была тщательно подготовлена. Карты очень подробные, вплоть до командиров сотен. Знание расположения китайских частей и деталей обороны. Подробности взаимоотношений между различными китайскими генералами. Откуда-то точно было известно, что генерал Фэн Юйсян в происходящее не вмешается. Его армейская группировка обязана была стоять смирно южнее и даже не чесаться. Хорошо, если у нас такая могучая разведка, - а вдруг что пойдет не так?
Уже на подходе к казармам хазаков неожиданно обстреляли. Ни в кого охрана не попала, но неожиданности уже не получилось. Казаки рванули вперед и порубили патруль. Яхуд впервые увидел, что может сделать шашка в умелых руках. Их учили еще в прошлом году, в свободное от работы время, но одно дело весело с такими же не достигшими восемнадцати лет приятелями проводить время, и совсем другое - срубить человека. Разрубить врага от плеча до поясницы - это вершина мастерства. Самый наилучший клинок без физической силы, натренированности и опыта ничего не стоит. Человек вовсе не дожидается, пока его полоснут острием. Он вертится, уклоняется, закрывается руками и оружием.
Взводный мелькнул рядом и приказал охранять корреспондента. Не то доверие выказал, не то избавился от новичка. Не понять. Приказы - дело необсуждаемое, и он пристроился рядом с писакой. Нет, тот мужик неплохой, но не кавалерист. И в роли няньки не слишком приятно выступать. Все воюют, а он сзади болтается.
Из окон двухэтажного здания непрерывно стреляли. Патронов у противника было много, и из здания выскочить никто не успел. Под выстрелы никому лезть не хотелось, и, окружив дом со всех сторон, хазаки только лениво ругались, иногда отвечая на выстрелы.
- Никуда не торопимся, - лениво покуривая, сообщил взводный. Больше для моего малолетнего охранника, чем для меня. Все это произносилось, вроде бы игнорируя корреспондента, но звучало как подколка.
- Николи не поспешай с криком "ура" бегти вперед. Воювати потребно не для ордена - дивись дивчины, який херой! Важнее, шобы у тебе во взводе яко мого меньше згинуло. Першое правило солдата - выполнить приказ, першое правило офицера - исполнить так, шобы сохранить всих. Не всегда це можливо, але старатися требо. Офицеры - вони разные бувают. Инший, шобы выслужиться, на людей плюет. Так неможна. Вони все бачать и запомятавуют. У нас, хазаков, с цим завсегда краше. Свои же станичные, с детинства разом росли. Потом поди объясни посельщикам, навишо их безгуздно на пулеметы погнал. Треба уметь разумите, коди необходимо, а коли начальству вожжа пид хвост попала. Хазаки - це конница, тут с малолетства учатся, не пехтура яка. Крим того, шо просто жаль, еще и ценность набагато больше.
Через полчаса под одобрительные выкрики прибыла батарея, развернулась под прикрытием пулеметного огня - и оба орудия принялись методично всаживать прямой наводкой снаряд за снарядом в окна. Номера работали сноровисто, а промахнуться с такого расстояния сложно.
В казармах вспыхнул пожар, потом ворота распахнулись, и оттуда рванулась толпа. Люди шли в отчаянии на прорыв. Отсидеться за стенами не удастся, а что помощь не придет, всем стало ясно очень скоро. Перестрелок в городе почти не было, а заявиться в центр Мукдена могла позволить себе только серьезная сила.
Людей, лезущих по пять в ряд в узкие ворота, расстреливали как на стрельбище. Немногие успели проскочить дальше десятка шагов. В считаные минуты груда тел забила выход. Трупы, без преувеличения, лежали в несколько слоев.
Артиллеристы положили еще три снаряда в верхний этаж. В казарме опять рвануло, и из одного из окон начали махать тряпкой, которая, возможно, когда-то была белой. Из разбитых помещений валил густой дым и выплескивался огонь. Никто не двигался и не спешил принимать капитуляцию. Несколько человек, бросая оружие, попытались выйти - и тут же заработали пулю. В окно, из которого махали, явно намеренно артиллеристы положили последний снаряд и начали спокойно собираться. Они свою работу закончили.
- Ведь сдаются, - в недоумении сказал я.
Все происходящее разительно отличалось от ранее виденного. По дороге мы взяли не меньше трех тысяч пленных и никого не расстреливали. Приставляли минимальную охрану и гнали китайцев на сборный пункт. Отношение было пренебрежительным, но вполне спокойным. Раненым помогали. А тут такое. И не внезапная вспышка беспричинной жестокости: нашего товарища убили - отмстим. Все было проделано очень обстоятельно и, похоже, запланированно.
- Ходимо, - сказал сержант и, не оглядываясь, двинулся к догорающей казарме. - Першое отделение за мной… Переверяти необходимо, - сообщил он не то мне, не то всем остальным, стреляя в первого застонавшего. - А то любят прикидаться, а потом ножом у спину.
Отделение неторопливо двигалось цепью, методично стреляя во всех лежащих подряд. От казармы страшно несло жаром и запахом паленой человечины. Не в первый раз нюхаю, но удовольствия не доставляет. Совсем наоборот.
- Дивись, - сказал мне взводный, пинком ноги переворачивая убитого.
- Это не китайцы? - разглядывая лицо покойника, переспросил я.
- Всякие е. Весь Туркестан. Кто уйти успел на юг после мятежа. Здесь не меньше пяти сотен сидело. Своим не доверяют, в Мукдене охрана из этих… Нияк не успокоятся. Вси к нам ходят, и не з подарунками, - сказал сержант с нешуточной злобой в голосе. - Вони пленных не берут. А якшо хто попадется, ремнеив з живого нарежут. Китайцы их содержат, а як шо, вони за них не отвечают. Нерегулярные части. Ну як есть бандиты. А с тими по-другому нельзя. Давно пора весь их род под коринь вырезать. Око за око. Слободку тож спалимо, - сообщил спокойно, - где семьи ихние.
Впереди из кучи тел с трудом поднялся высокий мужчина в разодранной и залитой кровью китайской форме. Ноги у него подламывались, но упорно пытался встать ровно.
- Иуды, - прохрипел сорванным голосом. - Ненавижу…
- И русские бывают, - покачал головой сержант.
- Придет еще наше время…
- Правда, цей з поляков. Така же гнида. Шо басмачи, шо ци. Одним миром мазаны. Ци навить гирше. Ти за землю, а разумовники разные за идею воюють. Самые противные. Ридну матку зарежут.
- Не будет вам места на земле…
Сержант сунул пистолет в кобуру. Спокойно шагнул вперед за спину человека и одним движением, выхватив шашку, нанес внезапный удар сзади. Голова слетела с плеч, а тело осело мешком. Яхуд вздохнул рядом. Хотелось бы верить, что не от зависти перед мастерством. Зрелище для непривычного достаточно неприятное.
- Они перед уходом в Китай, - сказал из-за спины Яхуд, - разрешили желающим вернуться. Сдайте, мол, оружие и валяйте до дома. И все с речами о понимании и отсутствии претензий. Вместе сражались добровольно, а дорога вышла разная. А потом полторы тысячи человек посекли. Там вся долина в костях. Собственных друзей убивали. Зверье.
Вечером, когда парень притащил мне пожрать из общей кухни, я попытался разобраться. Кое-что сильно царапало. Почему все-таки иуды? Такие вещи я знал. На Кубани хазаки вполне себе христиане, и я кое-чего нахватался, пока вместе по горам ходили. Простейшие вещи, однако иногда любопытно сравнить. В Коране многое перекликается с Библией и Торой, а объяснения другие. Для крестящихся Иуда символ и синоним предателей. Почему так, мне никогда не понять. Уж если Иисус Бог, не мог не знать, что его предадут. Да без распятия и нет искупления грехов человеческих. Значит, запланировано так изначально. В общем, бред. Лучше с верующими не спорить. Они в доказательствах не нуждаются. Сказано так - и вполне достаточно. Но сейчас кого хазаки предали? Они что, договаривались во время мятежа о совместных действиях? Вот уж не поверю. Давно бы известно стало.
- Це не про всех, - невозмутимо объяснил Яхуд. - Из-за этого. - Он постучал по нашивке на рукаве.
- Череп и кости, - в полном недоумении назвал я. - У каждого полка своя нашивка - я в курсе. И что с того?
- Это Адамова голова, - с непередаваемым превосходством знающего перед тупым сообщил парень. И опять этот взгляд свысока, как тогда с винтовкой. Они хазаки, и это все прекрасно объясняет.
- Видпочевай, - приказал взводный, появившийся из темноты, и Яхуд обрадованно подхватился. Натурально ему со своими товарищами интереснее и спокойнее.
- У будь сотня али якшо мобилизация полка, свои значки е, - удобно пристраиваясь рядом и шаря по карманам в поисках кисета, сказал сержант.
Я предложил сигареты, но он отмахнулся. Слабый табак. Ему ядреной махорки с собственного огорода подавай. Чем дальше он говорил, тем меньше резал местный выговор слух. Постепенно я и замечать перестал. Привык.
- Есть официальные названия, а есть народные. Вот третий полк эмблему имеет - серп. Вроде они трудятся на земле. - Сержант хохотнул. - А именуют не иначе "серпом по яйцам", а в четвертом конь, вставший на дыбы. Так те - "жеребцы", если не сказать похабней. Там на рисунке, если внимательно смотреть, у коня ну очень большой. У каждого значка своя история. Мы помним. Не просто так на рукаве нашивку носят. Есть причина. И у серпа, которым хунхузов резали, и у жеребцов, угнанных страшно давно у монгол. А мы - "христосики".
- И где связь?
- Христианский это символ. Смерть во имя веры и воскрешение.
- ?!
- А это, - с удовольствием глядя на мою физиономию сообщил, - есть то, о чем вся Маньчжурия да Китай знает. Одни русские не в курсе. Не легенда, а быль из седых времен.
- А ты расскажи! Глядишь, и узнают. Я вот напишу.
- Да нам до того самого места, узнают или нет. Давно это было. Однако история интересная… Сначала на Амур пришли отслужившие из солдатских полков. Жизнь там достаточно неприятная. Болота, чащобы, земля не лучшая. Да еще и с маньчжурами поцапались. Кому все это вокруг принадлежит. Их первоначально и не очень много было.
Он с наслаждением затянулся дымом, делая старательную паузу.
- Потом стали пригонять ссыльных. Все больше поляков. После первого раздела Польши военнопленных, аристократов всяких. Мужиков особо не было, и баб тоже. На реке Уссури три большие деревни образовалось. И жил в одной из них авторитетный хозяин. Платон Сивый звали. Всем был хорош, да ума слишком много. Захотелось ему вспомнить святые книги. Как там правильно прописано. А Библии в ссылку не давали. За нее и по хребту получить запросто. У кого находили, на кострах книги жгли. Католиков тогда на Руси крупно не любили, и за дело. Вот Сивый хорошо покумекал и потопал к иудеям. У них Танах - это тот же Ветхий Завет. Дайте, говорит, почитать. Подробности забывать начал. Нехорошо. Подивились на странного человека ученые раввины. Оно ж не латинскими буквами написано. Даже не русскими. Хотя, честно сказать, откуда ученые в те времена! Читать могли, а заумствования за Уралом остались. Солдаты меньше пятнадцати лет лямку не тянули. Так что не до книг им было, и "ученые" - это кто хоть немного больше других знал. Десять лет выхода в отставку раньше - это не льгота. Это поход на Амур навсегда. Ну не суть. Так гутарят, а мы слухаем… А, говорит Сивый. Раз так - учите читать! И научили. И начитался. И с духовными авторитетами иудейскими наобщался. Да так, что в один прекрасный день уверовал в ихнего Бога. Пришел домой и так и сказал. Вижу, где правда. Обманывали нас попы. Вот прямо с завтрашнего дня обрезаться пойдем всем семейством.
- Врешь ты что-то, - неуверенно сказал я. - Сказка.
- Не, правда. Мабыть приукрашенная, но правда. Мы точно знаем. В нашей станице записи внука лежат. Ценнейший документ. Кроме него, от тех времен ничего толком и не осталось. Одни легенды. Но не выдумка! Существует летопись!
- Так внук лет через полсотни или даже больше от событий писал. Что он помнил? Разговоры старших в самом лучшем случае.
- Через сорок восемь. На старости потомкам изложил. Так я и гутарю - приукрашено. Я хазак поживший, могу сообразить. А молодым ты такого сказануть не смей. Вдарят. Это наш род, и хулить его никому не позволено. Думай хорошо, о чем писать. А то дождешься.
- Ваш род?
- Слухай, а не перебивай! Все подробно обскажу. Глава семейства в те времена - не то что сейчас. Сказал - все. Слово поперек вздумать гутарить не моги. Сивый на старости лет еле двигался, шесть ранений. Два еще там. Четыре уже здесь. Всем доказал, якой хазак наипервейший. Где брань, он завсегда с сынами. Это я о чем? Ага… Так внучок старику что-то поперек сказал и моментально палкой по лбу заработал. Откуда и силы взялись. Не смей поперек главы рода! У того вся рожа в крови, о чем и вспоминал потом. Навсегда запомнил субординацию. Ну дык… Они и так всей семьей талмудов через папашу вкусить успели. Старший вообще в раввины подался лет через пять. Сам, никто не заставлял. Да на том не кончилось. Платон и деревню обратил, а потом и две соседние. Как сумел, уж и не разобраться, но не силой - словами. Триста шестьдесят две души.
- Хм. Вот так точно!
- А остался у внучка дедушкин молитвенник. И на последней странице каждое имя. Всех записывал. Не сразу, понятно, набежали, пара лет прошла. Да и то не срок. Хазаки обалдели с эдакого зрелища и сход собрали. Как к этим герам относиться? Жизнь на новых землях была неспокойна. На самом Амуре китайцев не водилось, сплошь дикие племена, да в мизерном количестве. Однако из-за реки маньчжуры часто приходили и грабили. Людей не хватало границу держать. Вот хазаки судили, рядили и вынесли постановление. Поскольку геры происхождением из солдат, а сосланные военнопленные жолнежи и есть польские солдаты, да еще веру сознательно приняли, приписать к Войску на общих основаниях. Вот с тех пор и существует шесть больших родов среди хазаков - Сивые, Браньские, Перекрестовы, Князевы, Гусаровы и Польские. Платон на ентом достижении не успокоился, все с проповедями по ссыльным ходил. Его католики и бить пытались, да здоровый как медведь и всегда с сынами. Те ничуть не хилее. Кой-кого уболтал. Еще с несколько родов помельче имеется. Болотовы, Краковские, Панычевы, Незнанские, Саксонские, Буяновы. Мы усих знаем точно… Крест топтали на клятве в доказательство истинности намерений. Вот потому и кличут иногда иудами. Помнят поляки из упертых и проклинают. Рядом со станицей Заречной, где сплошь потомки, в жисть не поселятся. Нам-то давно плевать и растереть. Пусть себе желчью исходят, не задевает ничуть. Я шестое поколение Гусаровых. Не правительствам служу - государству. Мы налог кровью платим из века в век, а не серебром. За право жить, как нам надобно, не спрашивая позволения. Через то в каждом поколении кто-то гибнул, и право мы заслужили честно.
- И нет между вами и остальными хазаками различия?
- И, - усмехнулся, - да откуда ему взяться. Наши парни жен из других станиц приводят, а девки замуж на сторону уходят. Давно все перемешались. В каждом маньчжурском хазаке хоть капля польской крови имеется. Не суть, кто ты по происхождению. Ты человек воинский хазачьего сословия. Важно, кто твои отцы и деды были. Что совершили. Не запятнали ли чем честь хазачью. А все остальное…
- Так иудеи по матери смотрят!
Он, не сдерживаясь, откровенно заржал.
- На меня посмотри, - отсмеявшись, посоветовал. - Ничего удивительного не замечаешь? Азиатчина в лице не просматривается?
Еще бы не заметил, просто не задумывался. Широкие скулы, темные чуть раскосые глаза. Людей с такой внешностью в Сибири называет гуранами. С первого взгляда ясно для всех - помесь русаков с бурятами или еще какими азиатами. С бурятами чаще - там гуще селились, - однако попадаются и в других местах.
- У меня прабабка с Алтая - теленгитка, - сообщил сержант. - Прадед за нее десяток баранов отдал. Ниче. В синагоге всю жизнь в первых рядах сидела. Приняла веру - и никто никогда не посмел прошлым попрекнуть. Мы, хазаки, не талмудисты заумные из Вильно. У нас свои законы и знатоки иудейского права. Не только здесь. И в Сибирском Войске на это иначе смотрят. И на Кавказской линии завсегда на дела ратные глядели, а не на предписания занюханных специалистов по предписаниям тысячелетней давности. Танах - святая книга, как для тебя Коран. А толкования с большим разбором смотрим. На то и собственные училища имеются.
Это точно, невольно мысленно соглашаюсь. Что Старкис сказал, то и будет. Приказал в свое время Салимова поддержать и мятеж в Туркестане давить - и не потребовалось других указчиков. Встали и пошли. А мог и что другое приказать. Это хазаки могут считать его духовным лидером. Он скорее политик, хотя и очень специфический.