* * *
Начальнику ABWEHR, капитану Рейхсмарине
2-го ранга Патцигу К.
Рапорт. 287/АЕ9 (выписка)
Экз. единств. Строго секретно.
Тема: "Синица"
Регион: СССР
Дата: 19.12.32 г.
…Заместитель военного атташе в Москве через дипломатическую почту передал следующую информацию, полученную им от "Синицы":
В распоряжение разведшколы 4-го управления РККА, проходящей по нашим картотекам под кодом Sh-1F3, дислоцированной в г. Подольск Московской области, откомандированы 220 офицеров низшего командного звена. Указанные офицеры после прибытия на территорию разведшколы были погружены в машины и убыли в Брянском направлении. Документально все 220 человек уволены из рядов Красной Армии. Дата увольнения - день прибытия в разведшколу. Все личные дела офицеров прямым распоряжением начальника разведки РККА переданы сотруднику 4-го управления, предоставившему начальнику разведшколы документы с чрезвычайными полномочиями. Особо отмечается тот факт, что с вышеуказанным сотрудником прибыла группа неизвестных военных из 11 человек, в распоряжение которых и поступили все 220 офицеров. Характер, а также цели и задачи этой операции выясняются…
Начальник отдела A-I
Майор Гримейс Ф.
* * *
На вечерний зимний лес падал снег. Он падал тихо и плавно, укрывая ели белым саваном безмолвия и безнадежности. Казалось, что в лесу все застыло и что этот снегопад будет длиться до скончания веков. Одинокий ворон, нахохлившись, сидел на ветке и словно дремал под тишину, разлитую среди деревьев.
Вдруг он встрепенулся, стряхнул с себя снег, повертел головой, каркнул в темнеющее небо, тяжело взмахнул крыльями и улетел в черную пустоту.
* * *
Маленький, неприметный деревянный домик на окраине старого русского города, стоящий на отшибе от остальных домов улицы, своими окнами смотрел на близко подступающий лес. К хозяйке дома частенько захаживали молодухи, да и женщины постарше, выпросить кто зелье для приворота, кто для отворота, кто просто пожаловаться на жизнь или пьющего мужа. Баба Антонида помогала всем. С этого, похоже, и жила. Надо сказать, помогала она неплохо. Тропинка к ее дому всегда была протоптана. Старики говорили, что и прежняя хозяйка дома, тетка Майя, была такая же безотказная. Но она как-то, предупредив соседей, что уезжает насовсем и что дом займет ее племянница Антонида, тихо и незаметно исчезла из города. Прадеды этих стариков уже не смогли бы рассказать любопытным, что и Майя когда-то переехала в этот дом как племянница старой хозяйки, имя которой уже забылось. Удивительное дело, что если бы была возможность сравнить изображения всех племянниц, то все они были бы похожи, как сестры-близняшки. И ростом, и цветом глаз, и (тсс… об этом никому - формой и размером родинки под левым соском груди в виде трилистника). Но скажите, кому это надо - сравнивать? Правильно, никому.
Так и жила себе тихая окраина города с маленьким домиком на отшибе со своими радостями, печалями и незлобными тайнами. Дни и года плавно перетекали в десятилетия. Время над ней как будто застыло. По какому-то странному стечению обстоятельств бурные исторические события, которых всегда было в достатке, определенно обходили стороной эту тихую и уютную улицу.
Но вот сегодня ее дрему и благолепие нарушила какая-то тревога, тянущаяся стылым ветром от близкого леса.
Большой пес, лежащий глыбой серого мрака прямо на снегу, возле крыльца дома, вдруг приподнял голову и глухо взрыкнул. На его голос открылась входная дверь, и на пороге появилась хозяйка. Она потрепала пса по загривку и произнесла:
- Ты его тоже почуял, Серый?
Пес посмотрел на нее внимательно, тяжело вздохнул и поднялся. Хозяйка еще раз потрепала его по шее и, сойдя с крыльца, как и была, в простом, легком платье, подошла к калитке в маленьком заборчике, выходящей прямо на лес. Казалось, она просто не замечала мороза, который основательно пощипывал еще с утра. Пес и хозяйка молча стояли и чего-то ждали. Внезапно тишину зимнего вечера нарушили грузные шаги, раздавшиеся из близких деревьев. Так тяжело мог бы идти только большой дикий зверь. Но на удивление, из-за елей появился мужчина, длинные волосы которого в свете полной луны отливали серебром. Мужчина подошел вплотную к самой калитке и встал напротив хозяйки дома.
Она и пришедший долго молча смотрели друг на друга. Первым нарушил недоброе молчание мужчина:
- Здравствуй, Лада. Давно не виделись.
Хозяйка усмехнулась в ответ:
- И тебе не хворать, Яр. Говори, чего пришел, и ступай себе дальше.
Мужчина ухмыльнулся:
- Эк ты старого знакомого-то встречаешь… В дом не пустишь, обогреться с дороги?
- Тебя потом не отвадишь, нетопыря.
- А если я сам войду?
Пес рядом с женщиной злобно зарычал и оскалил клыки. Она успокаивающе похлопала его по поднявшемуся загривку:
- Спокойно, Серый. Это наш гость так шутит. Он без разрешения не сможет.
Мужчина отвел тяжелый взгляд. Они помолчали:
- Ты уже знаешь про НЕ НАШЕГО, Лада?..
- Знаю…
- Что делать будешь?
- Ничего не буду. Пусть все идет, как идти должно. А тебе все власти мало?
- Ее всегда мало…
- Смирения в тебе мало, Яр… Это тебя и погубит.
- А тебя доброта…
Хозяйка вздохнула и посмотрела в небо:
- Жизнь покажет. Уходи, Яр.
Мужчина потоптался на месте, повернулся и молча, не прощаясь, пошел обратно к лесу.
- Ты в Allemag? - внезапно для себя, в спину, спросила его хозяйка дома.
Мужчина остановился и, не оборачиваясь, молча кивнул.
- Марте, сестре моей, привет передавай. И вот что, Яр. Совет тебе мой. Не мешай НЕ НАШЕМУ. Все, что ты ни сделаешь, ему на пользу пойдет, а тебе во вред.
Мужчина посмотрел на женщину через плечо долгим, давящим взглядом, сплюнул и ушел в черноту леса…
Глава 4
Февральская Ницца 1933 года пахла морем, цветами и карнавалом. Постояльцы отеля "Негреско", где я остановился на третьем этаже, оставили на время свою респектабельность и вовсю предавались беззаботному веселью на улице. Я сидел за столиком кафе возле отеля и с удовольствием наблюдал это очаровательное умопомешательство. Впрочем, пора было браться за работу. Расплатившись, поднялся и неспешным шагом, лавируя между арлекинами, пиратами и ведьмами, которые, танцуя и смеясь, осыпали меня конфетти, двинулся пешком через весь город к небольшому дому на Кот де Азур, где через три часа мне была назначена встреча. Я решил не брать такси, а пройтись по праздничным улочкам Ниццы, чтобы впитать в себя аромат праздника. Когда еще сюда попаду, на это торжество беспечности? Я шел, и вокруг меня все смеялось и пело. Беззаботные пешеходы перебегали перед машинами, которые их предупредительно пропускали. Водители, останавливаясь, перекидывались шуточками с хорошенькими горожанками. Так я, окруженный атмосферой доброжелательности и веселья, не спеша шел к своей цели. Внезапно в голове возник тревожный голос Нои:
- Опасность!! - и меня отшвырнуло от бровки тротуара. В двух сантиметрах от моего бедра пронесся силуэт легкового автомобиля, который, проехав около десяти метров вперед, начал разворачиваться на месте на полном ходу. Дико воя и вращаясь вокруг оси, машина надвигалась на меня со смертельной неотвратимостью. За стеклом пронеслось бледное лицо водителя, смотрящего на меня с ужасом. Меня еще раз отбросило с траектории движения автомобиля. Я отлетел на три метра и ударился спиной о стену дома. Впрочем, ударился - это не то слово, я просто не почувствовал удара. Было такое впечатление, что все мое тело было обложено подушками. Но машина продолжала стремительно приближаться. В результате ее бампер врезался мне в грудь, и я, как в замедленной съемке, увидел бегущие по корпусу ручейки загорающегося бензина. Сразу в лицо ударило пламя взрыва. Мелькнуло сакраментальное: "Ну все…" А параллельно еще одна мысль: не слишком ли часто в последнее время начало повторятся это "Ну все"? Однако эту безысходную мысль прервал ехидный голос моей телохранительницы:
- И долго вы еще намереваетесь разлеживаться, уважаемый Андрей Егорович? Уже вон люди начали собираться. Как считаете, если вы прямо перед ними выйдете из пламени, живой и невредимый, вас припишут к лику местных святых? Или, на крайний случай, хотите дать интервью о своем чудесном спасении местным акулам пера, которые сейчас слетятся как вороны на падаль?
Ее циничный смешок привел меня в чувство. А ведь действительно, главной потерей всего происшедшего, судя по ощущениям, был только мой полностью порванный и обгорелый костюм. И Ноя была права. Надо срочно и незаметно исчезать с этого места. Известность мне совершенно ни к чему. Чертыхнувшись, я прислонился к стене. Хотя вокруг меня бушевало пламя, но я, находясь в каком-то коконе, ничуть не ощущал его жар. В голове опять прошептал голос:
- Люк, балбес, люк под твоей задницей. Просто встань с него и открой. Или мне люки тоже за тебя открывать?
Погрозив в уме Ваджре кулаком, я быстренько, стоя на четвереньках, приподнял люк и проскользнул в узкую шахту.
Пока я двигался по канализационному проходу, управляемый своей спасительницей, успел обменяться с ней мнением, что же произошло на самом деле.
В голове у меня возник образ пожимающей плечами женщины, который уже без всякого задора произнес:
- Это и есть еще одно из проявлений сопротивления здешнего мира, Андрей. То, о чем я тебе раньше говорила. Случайность. Опасная случайность…
Пробежав с десяток метров после ее слов, я сказал только одно слово:
- Спасибо.
В ответ пришел немного удивленный и радостный ответ:
- Пожалуйста…
Из подземелья я вылез метров за пятьсот от места аварии и, сделав независимое лицо, двинулся к отелю. В него я ввалился, благоухая канализацией, в рвано-прожженной одежде. Очень надеюсь, что меня приняли за одетого в карнавальный костюм. Очень надеюсь.
Когда я через сорок минут, чистый, выглаженный и пахнущий кельнской водой, спустился в холл, мне никто не сказал ни слова. Тактичные все же люди в Ницце.
Решив, что больше рисковать не стоит и что карнавала мне на сегодня достаточно, попросил вызвать такси. И таки успел к назначенному мне часу.
Дверь открыла пожилая горничная. Я назвался, и меня проводили на второй этаж. Попросив немного подождать перед дверью кабинета, горничная пошла доложить хозяину. Вернувшись, она указала мне на дверь и сказала:
- Проходите.
А потом, понизив голос, прошептала:
- Только не очень долго, пожалуйста. Николай Николаевич очень нездоров.
Я вошел. За столом, стоящим возле окна, сидел хозяин дома - кавалер орденов святого Георгия 3-й и 4-й степеней, герой Кавказской кампании 1915 года, генерал от инфантерии в отставке Николай Николаевич Юденич. Генерал выглядел плохо. Он постоянно кашлял, и лихорадочный румянец покрывал бледные щеки. Было видно, что Юденич болен. И болен очень тяжело. Указав мне на кресло, стоящее напротив стола, генерал сказал:
- Прошу вас.
Когда я сел, Юденич внимательно на меня посмотрел и, сдерживая вновь начинавшийся кашель, проговорил:
- Вы передали в фонд нашего "Общества ревнителей русской истории" пятьдесят тысяч франков, Андрей Егорович, и попросили о встрече. Я вас внимательно слушаю.
- Николай Николаевич, то, что я сейчас буду говорить, очень важно для вас. И я бы хотел вам предложить, чтобы при нашем разговоре присутствовала ваша супруга.
- Даже так? Ну что же…
Юденич взял со стола колокольчик и позвонил. На его звонок явилась все та же горничная, которая открыла мне дверь.
- Катюша, позови сюда Александру Николаевну. Передай, что мне надо с ней переговорить.
Через несколько минут в кабинет вошла женщина, которой одновременно можно было дать как тридцать, так и пятьдесят лет. Она тревожно посмотрела на генерала и сказала:
- Что произошло, Коленька?
- Вот, познакомься, - указав на меня, сказал Юденич, - господин Егоров. Он попросил, чтобы при нашем с ним разговоре присутствовала ты.
Я встал и молча поклонился.
- Мы вас слушаем, Андрей Егорович, - повторил Юденич.
Я немного выдержал паузу, а потом проговорил:
- Николай Николаевич, у вас же третья стадия туберкулеза? Что говорит ваш лечащий врач?
- А откуда вам это известно? - было вскинулся генерал, а потом, сразу как-то осев в кресле, проговорил: - Впрочем, это уже не важно… Да, у меня третья стадия, и лечащий врач говорит, что мне осталось не больше года… Как видите, вы разговариваете с обреченным… Вы что, пришли сюда, чтобы это выяснить?
- Нет, Николай Николаевич, то, что вы тяжело больны, я и так знал.
- Так к чему тогда такие вопросы?
- Мне просто надо было удостовериться, что вы отдаете себе отчет, в каком находитесь положении, господин генерал. Теперь я убедился, что вы не закрываете на свою болезнь глаза, не обманываете себя.
- И что же из этого следует?
- Из этого следует, уважаемый Николай Николаевич, что я хочу предложить вам лечение с полным выздоровлением. Абсолютным выздоровлением.
- Что вы сказали? Абсолютным выздоровлением? Чушь, от третьей стадии не выздоравливают, господин Егоров. Вы или шарлатан, или авантюрист. Или…
Я мысленно улыбнулся. Все пока шло по сценарию, и поведение генерала соответствовало его психопортрету. Пора было провести маленькую демонстрацию с небольшим отклонением от истины. Главное, чтобы поверил и согласился на лечение. Для него в моем номере отеля уже находилось все необходимое. Ноя целых два дня синтезировала лекарства, и в результате получилось нечто такое, о чем она с некоторой ноткой хвастовства заявила, что, не будь такой скромной, она бы легко получила Нобелевскую премию этого мира по медицине.
- Одну минуту, Николай Николаевич, - прервал я Юденича. - Вы позволите?
Я взял с его стола бронзовый нож для разрезания бумаги, потом снял пиджак, закатал рукав на рубашке и резко провел ножом по предплечью. На руке возник длинный разрез. Александра Николаевна тихо ахнула и побледнела. Я протянул руку Юденичу.
- Смотрите внимательно, Николай Николаевич.
Длинный и глубокий разрез на глазах затягивался.
Выступившая кровь свернулась и тут же осыпалась. Через минуту на руке остался тонкий белый шрам, который тут же исчез.
Генерал внимательно осмотрел мою руку, потом перевел на меня пристальный взгляд и спросил:
- Что это такое? Как вы собственно смогли?
- Мгновенная регенерация, Николай Николаевич. Последствие приема лекарства, которое я вам предлагаю. Сразу скажу, что такого результата с вами достичь не получится, возраст ваш не позволяет. Но вот полное выздоровление и бодрую старость еще лет двадцать я вам обещаю.
- Прям искушение Фауста какое-то. Мистика пополам с чертовщиной, - пробормотал генерал.
- Да какая там мистика, Николай Николаевич, - я поморщился, - чистая наука, не больше.
- И откуда у вас такие знания?
- Это долгая история, господин генерал. Я как-нибудь расскажу ее вам. Сейчас это не ко времени.
- Ну хорошо, не ко времени, так не ко времени. Но почему вы собственно обратились ко мне, Андрей Егорович? Чем обязан таким вниманием?
- Хороший вопрос, Николай Николаевич. Буду говорить прямо. Мне нужна ваша помощь, и я на нее рассчитываю.
- Ага. Вот и плата. И что же вы от меня взамен захотите?
- Ничего такого, что противоречило бы вашей морали и вашей чести, господин генерал. Скажу даже больше, что сам не начну разговор с вами. Эту прерогативу оставляю вам. Если вы не захотите сами начать разговор после выздоровления, то так и будет. И после лечения мы просто расстанемся. Вы останетесь в Ницце бодро доживать свои годы, писать мемуары и читать доклады в русском лицее "Александрино", а я буду искать помощи у других людей. Да, и примите сразу к сведенью, что я не из ОГПУ и не хочу с вами разделаться таким экзотическим способом. Для этого существуют более простые и куда более действенные методы. Согласитесь, что мысль об ОГПУ вас посетила, господин генерал?
- Да, вы правы. Это было первое, что я подумал. Но потом решил, что слишком хитро все закручено. Те действуют более прямолинейно. Как с Кутеповым. Да и прямо говоря, не нужен я им. Они уж точно знают, что мне осталось совсем мало времени… Но вернемся к вашему предложению.
Юденич немного помолчал, потом хитро взглянул на меня и проговорил:
- Вот так повернетесь и молча уйдете, не потребовав ничего взамен?
- Вот так повернусь и молча уйду, не потребовав ничего взамен, Николай Николаевич. Даю слово.
- Однако… Все так быстро и неожиданно…
Генерал надолго замолчал. Он сидел в своем кресле и задумчиво смотрел в окно. Потом, тяжело вздохнув, он повернулся ко мне и проговорил:
- Когда я могу вас известить о своем решении?
- Желательно сегодня. Максимум завтра. Вы действительно очень больны, и затягивание времени просто осложняет мне задачу.
- Где вы остановились, Андрей Егорович?
- В отеле "Негреско".
Я поднялся с кресла и протянул генералу визитную карточку.
- Вот мой номер телефона. Когда примите какое-то решение, позвоните мне немедленно. А пока не смею больше занимать ваше время.
Коротко поклонившись хозяину и хозяйке, я двинулся к выходу из кабинета. Но когда уже взялся за ручку двери, услышал голос Александры Николаевны:
- Одну минутку, господин Егоров. Я вас провожу.
Когда мы вышли из кабинета и спустились до середины лестницы, жена Юденича внезапно остановилась и, глядя мне прямо в глаза, спросила:
- Вы действительно его сможете вылечить, Андрей Егорович? Вот так просто взять и сделать его здоровым?
- Да, действительно смогу, Александра Николаевна.
Она ничего не ответила, только прикусила нижнюю губу, и на ее глазах появились слезы. Потом, тяжело вздохнув и взяв себя в руки, тихо проговорила:
- Если вы нас обманываете, Бог вас не простит, господин Егоров. И я… Никогда.
- Я вас не обманываю и не вселяю ложных надежд, Александра Николаевна. Просто поторопитесь определиться. Если ваш супруг решится, то начинать надо немедленно.
Внезапно, по-видимому приняв какое-то внутреннее решение, она твердо сказала:
- Я поговорю с ним. Ждите звонка.
Еще раз попрощавшись, я вышел из дома Юденичей.
Пока все проходило по плану. Ноя, похоже, не зря посоветовала, чтобы при разговоре присутствовала супруга генерала.
Вернувшись в отель, я банально завалился спать. Все сегодняшние приключения, представления с показом возможностей, необходимость недоговаривать основательно меня вымотали.
Разбудил меня звонок телефона. За окном уже светало. Спросонья, не сразу сообразив, что звонит, по привычке начал хлопать рукой, ища несуществующий будильник. Потом, поняв, что мой старый добрый будильник сейчас в параллельном мире, чертыхнулся, встал с кровати и подошел к телефону.
- Андрей Егорович? - услышал я в трубке усталый мужской голос.
- Да, слушаю.
- Это говорит Юденич. Простите за столь ранний звонок, но хочу вас уведомить, что принял ваше предложение. Мне необходимо куда-то подъехать?
- Нет, оставайтесь дома. Я приеду со всем необходимым через два часа.
- Тогда я вас жду. До свиданья.