– Не меньше трех, – прикинул Мизгирь. – На следующий день после землетрясения Морока видели близ нашего поселка. Но прибитое к косяку сердце начало разлагаться, так что его вырезали из тела явно не вчера.
– Пропади все пропадом! – всплеснул руками чулымец. – Ежели так, выходит, это не святоши, а Морок базарил с нами насчет "колес"!
– Вы что, не видели, с кем договаривались?
– Нет. Нам отвечали через дырку в досках. Но ты сам прикинь: с чего бы вдруг мы заподозрили, что в конторе чужак?
– Оба-на! – воскликнул Сачок, открыв дверь чуланчика и обнаружив за ней огромный сейф, куда при желании поместился бы даже мотоцикл. – Слышь, Культяпый, кажись, я нашел тайничок святош!
– Он заперт? – поинтересовался громила, поднимаясь со стула. Ему не хотелось возвращаться к боссу с одними плохими новостями. Доставленная Чулыму коробка с лекарствами обещала подсластить для него "пилюлю" дурных вестей.
– Ключ торчит в двери, – ответил Сачок. – По ходу, Морок и тут покопался. Но ведь он не двужильный, чтобы утащить отсюда все. Что-то здесь наверняка осталось.
– Погоди, не открывай! – всполошился Мизгирь. – Морок жил здесь три дня. Мало ли какую подлянку он мог устроить тому, кто… А, черт возьми!
Предостережение безнадежно запоздало. Сачок к нему не прислушался и, потянув за торчащий из скважины ключ, открыл дверь сейфа. Вот только обнаружил внутри совсем не то, что хотел.
Раздался металлический щелчок, бандит отшатнулся от двери… и схватился обеими руками за торчащий у него из солнечного сплетения арбалетный болт. Который он, видимо, хотел выдернуть, но не смог, поскольку силы уже оставили его.
– Что за на?.. – только и вымолвил Сачок, после чего его глаза закатились и он рухнул навзничь. Прямо в размазанную по полу чужую кровь.
– Сачок, твою мать! – Культяпый подскочил к корешу, но, как и в случае с Дубаем, тоже ничем не смог ему помочь. Короткая стрела вошла в тело Сачка почти целиком, а ее наконечник торчал у него из спины.
"А ведь я его предупреждал!" – хотел сказать Мизгирь, но деликатно промолчал. И дождался, пока у Культяпого минует приступ бешенства. Кратковременный, но яростный. Схватив стул, громила размолотил его в обломки о стену, затем перевернул стол и напоследок пнул печурку, видимо, собираясь опрокинуть и ее. Но та устояла, и чулымец лишь отбил себе ногу.
– Долбаная чугуняка! – Морщась, Культяпый оперся о стену и затряс ушибленной ступней. – Слышь, Мизгирь: если здесь и остались лекарства, они все в этом долбаном сейфе. Иди проверь, если они тебе позарез нужны. А мне уже осточертели трупы и подлянки.
– Хорошо, – не стал спорить комвзвода. После чего подошел к сейфу, встал так, чтобы не нарваться на еще одну стрелу – маловероятно, но кто знает, – и посветил внутрь фонариком.
Нехитрая ловушка с арбалетом была в сейфе одна. Но Морок мог припрятать второй убийственный сюрприз среди коробок. Продолжая стоять сбоку от двери, Мизгирь кинул внутрь сначала один обломок стула, а затем еще парочку. Так, чтобы они толкнули штабель из коробок и заставили ловушку сработать.
Ничего не случилось, и капитан рискнул наконец войти в хранилище.
Красные кресты на упаковках дали понять, что чулымцы не ошиблись. Запас медикаментов в конторе и правда был серьезный. Но прежде чем выбросить наружу коробки и проверить их содержимое, Мизгирь обратил внимание на переносной контейнер с шестью металлическими баллонами. Они походили на те, которыми пользуются дайверы и альпинисты, только их упаковка выглядела как армейская. И была рассчитана не на шесть, а на восемь баллонов – два гнезда в ней оказались пусты.
– Будь ты проклято, больное животное, – вновь обругал Мизгирь Чернобаева. Затем приподнял контейнер за ручку и прикинул, сколько тот весит.
Он и впрямь был тяжел для того, чтобы таскаться с ним по округе. Но сами баллоны тянули килограмма на три каждый, и парочку таких можно было унести в одиночку. Особенно Мороку, не обремененному винтовкой и запасом патронов.
– Думаю, всем нам нужно поскорее возвращаться к своим, – подытожил комвзвода, подавая коробки Горынычу. Тот перекидывал их остальным, а они, в свою очередь, начали вскрывать упаковку, ища необходимые медикаменты.
– Верно толкуешь, стрельбан, – согласился Культяпый, тоже участвуя в потрошении трофейного груза. – Надыбаю правильные "колеса" и помчусь назад как наскипидаренный. Жаль бросать тут Дубая и Сачка, не по-братски это. Но один я их до кабака не дотащу, так что пусть полежат – авось еще вернусь сюда с корешами.
Снаружи долетело эхо далеких выстрелов. Первых с тех пор, как стрельбаны и чулымцы вторглись в убежище "святых".
– Это откуда? – встрепенулся капитан, а следом за ним и остальные.
– Кажись, с юга, – прикинул чулымец, навострив ухо. – Ага, с юга. Где-то за городом шмаляют.
– Вот дьявольщина! – Капитан выбежал на улицу и опять прислушался. К этому моменту стрельба утихла, но минуты через полторы возобновилась. И тоже ненадолго. Через десяток выстрелов опять наступила тишина.
– Палят на кирзаводе или рядом с ним, – заключил Кайзер. – Точно тебе говорю.
– Сам слышу, не глухой, – буркнул в ответ Мизгирь. И, достав рацию, вызвал Боржоми. – База, это ищейки! Прием! Как слышите, база? Доложите, что у вас происходит? Прием!
Боржоми молчал. Комвзвода вызвал его повторно, затем еще и еще. Бесполезно – ни ответа, ни привета.
И вот, когда чертыхающийся Мизгирь решил убрать рацию назад в карман, ее динамик внезапно щелкнул, и из него послышалось:
– М-мед в лесу м-медведь нашел: м-мало м-меда, м-много пчел.
Комвзвода не узнал этот вкрадчивый голос. Хотя стишок был ему знаком – недавно он читал его дочери в одной детской книжке. Но не голос и не стишок заставили Мизгиря покрыться холодным потом, а то, как незнакомец растягивал слова, начинающиеся на букву "М".
– Морок?! – дрожащим голосом поинтересовался капитан. – Морок, это ты?
– Спит спокойно старый слон, стоя спать умеет он, – процитировал голос другие строки из того же стиха.
На комвзвода обрушилась новая ледяная волна страха. Человек, завладевший рацией Боржоми, читал азбуку Маршака. Ту самую книжку, по которой Мизгирь разучивал с дочерью буквы. И которую видел у нее в руках буквально вчера, когда они пережидали в палатках дождь.
– Отвечай мне, сукин сын! – потребовал капитан, сжимая рацию побелевшими от напряжения пальцами – Кто ты такой, мать твою?! Откуда у тебя передатчик?! Где Боржоми?!
– Носорог бодает рогом – не шутите с носорогом! – ответила рация еще одним знакомым двустишием.
– Слушай меня, Морок! – задыхаясь от злобы и страха, проорал комвзвода. – Слушай внимательно! Не дай тебе бог…
– Не поймет Мизгирь теперь, кто охотник, а кто зверь. – На сей раз чтец озвучил строки собственного сочинения. После чего разорвал связь. И сколько ни кричал Мизгирь затем в микрофон, никто ему больше не ответил.
– Назад! – Единственное, что приказал он отряду, прежде чем бросился обратно в лагерь, забыв и о лекарствах, и о воде, и даже о соратниках, которым пришлось сломя голову догонять командира. И хоть им это удалось, стрельбанов все равно терзала паническая мысль, что они бегут слишком уж медленно…
Глава 23
Осторожность – сильное качество человека и одновременно его слабость. И дело тут не в оборотной стороне осторожности – нерешительности. Есть помимо нее еще один недостаток, присущий всем без исключения осторожным людям. Имя ему – Предсказуемость.
Осторожный человек не сунется в темную подворотню и не станет делать рискованные ставки в азартных играх. Осторожный охотник предсказуемо крадется к зверю с наветренной стороны и ищет самую выгодную позицию для атаки. Осторожная жертва не выйдет к водопою, не осмотревшись, и бросится наутек при малейших признаках угрозы.
Иными словами, если каждый охотник желает знать, где сидит фазан, то для фазана все может быть еще проще. При наличии мозгов он способен точно вычислить, где сидит охотник, если существует такая угроза.
Осторожность диктует свои правила игры, давным-давно известные каждому, кто намерен их обойти. Или использовать их с выгодой для себя. Так, как собирался сделать вестник Смерти.
Командир стрельбанов, голову которого Морок решил заполучить, был обременен семьей, друзьями и прочими беженцами. А значит, нарушить законы осторожности Мизгирь и подавно не мог. Вдобавок убийца его соратников исчез бесследно, что давало Мороку еще одно преимущество.
Он знал, с какого направления явятся в Погорельск беженцы с "Гордой". Знал, что Мизгирь не поведет их в город без разведки. Догадывался, где они разобьют лагерь, пока их дозорные будут выяснять обстановку. Развалины кирпичного завода были для этого идеальным местом. Морок при всем старании не взобрался бы незаметно на тот холм ни днем, ни ночью. И все из-за каменистых осыпей на склонах. Любой, даже аккуратный шаг по ним порождал небольшой, но шумный камнепад.
Однако Морок обратил свой взор на кирзавод, когда до прихода беженцев "Горюев-Севера" оставалась как минимум пара дней. И у него еще было время обмозговать грядущую встречу с ними.
Не знай он, что за баллоны хранятся в сейфе у "святых", то не стал бы и выяснять, чем они наполнены. Но Морок слишком долго просидел в Остроге. И не раз видел, как тюремщики использовали эти штуковины. Только вот на ком проверить их Мороку? Хозяева конторы были мертвы, а экспериментировать на себе он не собирался.
Тем не менее он унес на холм пару баллонов и противогаз. И обустроил себе в руинах тайник, где также мог схорониться сам и где его вряд ли обнаружили бы при обыске. Что бы ни было в баллонах, Морок испытает это на людях, когда они здесь появятся. Ну а дальше как карта ляжет.
Впрочем, "подопытный кролик" все-таки нашелся. Вестник Смерти продолжал отсиживаться у "святых", когда однажды кто-то стал вызывать их на разговор и предлагать сделку – обмен воды на обезболивающее.
Судя по бандитскому жаргону, это были чулымцы. Опасаясь, что, не дождавшись ответа, они нагрянут в контору, Морок выдал себя за "святого" и согласился принять гонца. При условии, что тот явится завтра рано утром, один и без оружия. Потому что ближе к полудню Морок намеревался залечь на кирзаводе и ждать, когда на горизонте появятся Мизгирь и компания.
Они могли прийти и завтра, и послезавтра – вестник Смерти не ручался за точность своих прогнозов. Но, так или иначе, к этому времени ему надлежало быть на холме, а не в Погорельске.
К вящему удивлению и радости Морока, чулымским гонцом оказался его кредитор Дубай. И едва Кирюха переступил порог конторы, его участь была предрешена.
Бедолагу ожидало не столь легкое пробуждение, как усыпленных газом бунтарей из Острога. Морок отыгрался на Дубае с лихвой – за всю тысячу юаней, что был ему должен, и даже больше. А затем бросил жертву умирать на залитом кровью полу и отправился на кирзавод с чувством выплаченного долга.
Ждать до завтра не пришлось. Расчеты вестника Смерти оказались верны. Уже в обед беженцы с "Гордой" обустраивали временный лагерь на кирзаводе. А шестеро стрельбанов, включая командира, потопали узнавать, насколько в Погорельске все плохо.
На свою беду, они понятия не имели, что на кирзаводе все было гораздо хуже, пускай здесь не гремели выстрелы и не свистели пули.
Медлить было нельзя, но суетиться тоже не стоило. Поэтому Морок дал разведчикам время добраться до города и лишь тогда выполз из своего тайника.
Он не мог видеть из убежища, что происходило вокруг. Но чуткие уши подсказали ему, что беженцы устроили лагерь в старой выработке – неглубокой, но просторной яме, откуда завод черпал когда-то глину для своих нужд. Только там можно было укрыться от пронизывающего ветра, что завывал в руинах на вершине холма.
Ветер притуплял Мороку слух, но вместе с этим заглушал его шаги, так что пока все складывалось удачно. Он не знал, сколько часовых охраняло лагерь, но это его не слишком тревожило. Все они глядели в сторону, противоположную той, откуда к ним подкрадывалась угроза.
Первого дозорного вестник Смерти устранил так быстро, что тот и пикнуть не успел. Это был не стрельбан – слишком беспечно он себя вел. Прислонив автомат к стене, этот сутулый плешивый тип сидел на камне, курил и глядел вдаль с такой отстраненностью, словно был не на посту, а занимался медитацией. А может, и впрямь сочетал полезное с приятным – почему нет.
Выскочив из-за камней, Морок всадил горе-часовому нож в основание черепа. И утащил бьющееся в агонии тело за камни. Потом вернулся за оружием и тоже убрал его с глаз долой, а упавшие на землю капли крови затер ботинком. Он не знал, совершает ли кто-то обход постов. Но если да, пусть лучше кажется, что этот дозорный куда-то отлучился – чем позже поднимется тревога, тем лучше.
Ко второму часовому так легко было не подобраться. Морок помнил его. Это он вместе с Мизгирем и другими доставал пленника из выгребной ямы и садил на цепь. Боржоми – так, кажется, называл его командир. На вид он был серьезный малый. Стоял расслабленно, но оружие держал наготове. Не таращился вдаль, а поглядывал во все стороны. Чтобы атаковать его со спины, нужно было прокрасться полтора десятка шагов по открытому пространству. И Морок засомневался, что сумеет сделать это незаметно.
К такому врагу требовался особый подход. Правда, вестник Смерти тоже не вчера родился. И умел, когда нужно, запудрить людям мозги.
Открыв меню смартфона, который он забрал у Дубая, Морок нашел там папку с играми. И, запустив одну из них, установил громкость на максимум. А затем перепрятался так, чтобы можно было наблюдать за стрельбаном, и стал гонять по экрану смартфона нарисованный гоночный автомобильчик. Подобно тому, как это делали некоторые коллеги Старика во время рабочих перерывов.
Игрок из Морока был неважнецкий, но он и не стремился выиграть. Все, чего он добивался, – чтобы смартфон не переставая жужжал, щелкал, тренькал и пиликал, привлекая внимание стрельбана.
Боржоми расслышал эти звуки, которые нельзя было спутать ни с какими другими. Разумеется, ему и в голову не пришло, что они исходят от врага. Не иначе, решил он, какой-то ребенок из лагеря отошел по большой нужде и, справляя ее, развлекал себя видеоигрой. Поэтому несколько минут часовой никак на это не реагировал. Но в конце концов все же не выдержал.
– Эй ты, там, за камнями! – окликнул он невидимого игрока. – А ну прекрати зазря садить аккумулятор! Мы что, ради этого жжем машинное горючее, когда заряжаем наши телефоны?
Морок не угомонился.
Решив, что его не расслышали или не поняли, Боржоми зашагал к источнику своего раздражения. Но когда заглянул за стену, обнаружил там лишь валяющийся на земле пиликающий смартфон, на чьем экране переливалось красками игровое меню. Владелец же смартфона успел скрыться, не то испугавшись выволочки, не то…
Надо отдать должное стрельбану, реакция у него была неплохая. Он успел повернуться лицом к напавшему на него сбоку противнику и отбил автоматом нацеленный ему в шею клинок. Вот только в другой руке у Морока был камень, которым он саданул Боржоми в висок, едва тот отразил первую атаку.
Поразительно, как после такого удара стрельбан удержался на ногах. Впрочем, толку от его стойкости не было. Ошарашенный, он так и замер с открытым ртом, не успев поднять тревогу. А Морок вновь зарядил врагу булыжником в то же самое место. И добил его ножом в глаз, когда Боржоми с проломленным черепом рухнул на землю.
Вторую свою жертву вестник Смерти также утащил в руины и спрятал. У Боржоми оказался при себе компактный передатчик, работающий в дежурном режиме. Такой же, как у Мизгиря. Из чего следовало, что именно этого стрельбана оставили за главного. Но он был явно не последним часовым. Морок на месте командира выставил бы не меньше четырех наблюдателей. По одному на каждую сторону света. Учитывая, на каком расстоянии друг от друга стояли убитые часовые, так все и было.
Однако Морок не стал охотиться за двумя оставшимися. Если с ними тоже придется возиться, это грозило поднять шум и сорвать кульминацию "праздника". Морок не за тем убил столько времени на подготовку, чтобы его планы рухнули от подобной мелочи.
Он неспроста устранил помехи на подветренной стороне кирзавода. И теперь, когда он действовал скрытно на благоприятном ветру, отвлекаться на других часовых, возможно, не понадобится. Облако пущенного отсюда газа могло накрыть и лагерь, и их.
Газ, которым в Остроге утихомиривали зэков, был тяжелее воздуха. Когда разгорался бунт, в тюремных блоках отключали электричество, и вентиляция переставала функционировать. Чтобы устроить химическую атаку, вертухаи забирались на крышу и пускали газ через заборники вентиляционных каналов. После чего он и без нагнетания быстро распространялся по тюрьме, делая свою коварную работу.
Морок нацепил противогаз и, подкравшись к краю выработки, открыл вентиль на первом баллоне. Затем переполз восточнее и проделал то же самое со вторым. Это расширило фронт газовой атаки и обещало повысить ее эффективность. А шум ветра приглушал шипение газа, что стекал в выработку. И заполнял ее незаметно для будущих жертв, поскольку не имел ни цвета, ни запаха.
Все-таки обитатели лагеря расслышали подозрительное шипение. Они стали выбираться из-под навесов, озираться и переглядываться. Все пытались определить, откуда доносится странный звук, но никто не мог дать на это внятного ответа. Кое-кто взялся осматривать колеса загнанных в выработку машин, но, естественно, не обнаружил в них проколов.
Вестник Смерти подумал, что на месте этих людей он вел бы себя не лучшим образом. Сколько времени нужно человеку, дабы понять, что его травят газом, если раньше он не сталкивался с подобной угрозой? Видимо, до тех пор, пока она не станет очевидной. Одно но – когда она такой станет, удирать будет поздно.
Беженцы наконец-то поняли, что случилось, когда первые из них упали без сознания. Раздались крики, люди заметались в панике, бросились к детям, чтобы увести их от незримой беды, самые догадливые закрывали носы и рты тряпками… К несчастью для беженцев, едва их накрыло газовое облако, ничто уже не могло их спасти. И примитивная защита не помогала. Газ проникал через несколько слоев ткани, и все, кто соорудил себе тряпичные маски, зря старались. Им было суждено уснуть лишь на несколько секунд позже остальных.
Глядя, как дно выработки покрывается падающими без чувств людьми, Морок упустил из виду противоположный склон. А напрасно. Когда он вновь поднял глаза, то увидел часовых, до которых не добрался. Ими были пожилой мужик и мальчишка лет четырнадцати. Оба стояли на краю склона, в испуге взирая на то, что творилось внизу. И оба держали в руках оружие.
Ветер дул в их сторону, и Морок замер, выжидая, когда они глотнут свою порцию газа. Однако мужик соображал на удивление быстро. Мальчишка закричал и хотел было кинуться вниз – похоже, там находились его родные, – но мужик схватил его за шиворот и потащил за собой прочь от ямы. Мальчишка стал вырываться, но без толку. Мужик держал его крепко и уводил все дальше от зоны поражения.
Морок раздосадованно поморщился. Все шло идеально, пока эти двое не испортили ему финал блестящей охоты. Теперь волей-неволей надо идти и подчищать за собой огрехи. Ведь это был не какой-то там ремонт дорог, где за одну-две пропущенные выбоины Старика могли и не наказать. В отличие от него, вестник Смерти служил более достойному работодателю. И не желал его подводить.