- Ее бабушка попросила меня присмотреть за внучкой, так как она принадлежит к роду древних магов и может стать очень могущественной ведьмой. Наравне с дьяволом. Я должен ее убить, если эти силы начнут проявляться в ней. Ждать мне нужно было до момента, пока ей не исполнится двадцать один. Если до этого она будет жить обычной жизнью, не проявляя своих задатков, значит, я могу со спокойной совестью отпустить ее. Если же нет, то у меня нет иного выбора, как стать ее палачом. Я не могу нарушить слово, данное духу, а у меня осталось всего несколько дней. Как думаешь, у нее еще есть время?
Америго меняется в лице. Он не хочет верить в услышанное. Черные брови съезжаются в одну линию, на лбу появляются глубокие морщины. Клыки резко выходят и нависают над нижней губой. Отчаянье, которое читается в его взгляде, для меня, как бальзам на душу.
- Ты не сделаешь этого… - с сомнением произносит он, сжимая кулаки.
- Сделаю, - спокойно отвечаю я. - У меня нет иного выхода.
- Ты блефуешь. Я же вижу, как ты относишься к ней, - настаивает на своем Америго. - Ты не убьешь ее.
- Я лишь хочу, чтобы ее последние дни были счастливыми. Больше ничего, - стараюсь искренне верить в то, что говорю.
- И после этого у тебя хватает совести считать меня бессердечной сволочью?! - изумляется Америго. - Да ты просто лицемерный ублюдок! Она же верит тебе!
- Прекрасно. Значит, все получится легко и безболезненно, - тут же нахожу плюс в таком положении я.
Смятенье, которое проживает Америго от моих слов, не передать словами. На лице отражается душевная мука.
- Я не позволю тебе это сделать, - решительно говорит он, готовясь напасть на меня. Но я опережаю его, и прежде чем он успевает выкинуть вперед руку, сворачиваю ему шею. От звука ломающихся позвонков по телу пробегает дрожь, зубы сжимаются. Тело Америго с глухим стуком падает на землю. Достаю из его кармана складной нож и вонзаю ему в солнечное сплетение. Когда он придет в себя, с Айлин будет все кончено.
Дина и Айлин завтракают в гостиной, что-то весело обсуждая. Рита, опухшая то ли от слез, ты ли от бессонной ночи, приносит им на подносе свежие пирожки. Она то и дело шмыгает носом, стараясь не смотреть на племянницу. Догадываюсь, что Дина посвятила ее в предстоящие планы.
- Хочешь, я тебе какао сделаю? - спрашивает она мою подопечную.
- Обожаю его! Спасибо, Рита, - с теплом откликается Айлин. Ее глаза блестят, на губах - счастливая улыбка. Увидев меня, она вскакивает с дивана и бежит навстречу, путаясь в длинном до пола халате.
- Ты не передумал? - затаив дыхание, спрашивает, поднимаясь на цыпочки и заглядывая мне в глаза.
- Нет, - касаясь руками ее головы и целуя в лоб, отвечаю я. - Завтракай, и поедем в школу.
- Ты холодный, - замечает она, но не отстраняется. - Где провел ночь?
- Гулял, - глядя ей в глаза, говорю я.
- Один? - уточняет Айлин, наклоняя голову вбок.
- Люди, пойманные для ужина, считаются? - пытаюсь шутить я. Она мотает головой и смеется. Дина с улыбкой наблюдает за нами. Ведьма выглядит умиротворенной и спокойной. Берет пирожок, обмакивает его в розетку с медом и откусывает. Рита, шмыгая носом, садится в кресло. Оборачивается на нас, вскакивает и, закрыв лицо руками, поднимается по лестнице.
- Что это с ней? - недоуменно спрашивает Айлин.
- Думаю, переживает из-за гибели соседки… - привожу я вполне логичное предположение.
Айлин стоя берет с подноса чашку, делает несколько глотков, и, напевая себе под нос какой-то задорный мотивчик, лениво поднимается наверх. Сегодня она совсем не хромает. Быстро восстановилась. Или же ей помог это сделать Рогожкин? Надо будет сегодня вечером к нему наведаться.
- Слышал новость? - спрашивает меня Дина - Ах, ну где же тебе… Я не стала говорить при Айлин, чтобы не портить ей настроение. Ее учитель истории погиб этой ночью.
- Как? - от этой новости у меня сжимается горло.
- На него напала та самая мистическая собака, о которой все говорят, но никто толком не видел, - вздыхая, говорит Дина - Думаю, та же, что преследовала нас в лесу.
Не хочу верить словам девушки. Все мое нутро противится этому известию. Не мог профессор погибнуть так просто и нелепо. Только не он. Здесь что-то другое. Инсценировка, чтобы бесследно исчезнуть? Не просто же так он приходил сюда попрощаться.
- Как ты об этом узнала?
- Когда это случилось, с ним рядом была Сабина. Ее пес не тронул. Странно, правда? Она позвонила и все рассказала. Просила позвать Айлин, но та уже спала, - рассказывает Дина. Вытирает губы салфеткой и поднимается. - Во сколько отправитесь?
- Как только покончим со школой.
- Пусть все пройдет легко, - касаясь моего плеча, мягко произносит Дина. - Я знаю, ты найдешь лучший вариант.
- Тебе не о чем беспокоиться, - заверяю ее я.
- Конечно, - она смотрит мне в глаза. - Ведь на случай твоей осечки у меня есть свой план. Поэтому будь хорошим мальчиком, сделай все сам.
Киваю ей. Дина берет поднос и относит его на кухню. В ожидании Айлин сажусь на диван, пытаюсь придумать, как будет лучше все устроить, что из оружия с собой взять, или вполне хватит меня? Перед глазами всплывает Америго, лежащий посреди пустыря. Его восковое лицо в лунном свете, темные волосы, беспощадно растрепанные ветром. Он, будь на моем месте, не смирился бы. Нашел бы сотню вариантов и не успокоился, пока не перепробовал их все. Даже если потом его ждал проигрыш, он все равно бы мог считать, что сделал все, что в его силах. Почему во мне нет такой энергии и настойчивости? Отчего я так легко верю в то, что что-то невозможно?
- Я готова, - сбегая вниз, сообщает Айлин. На ней черные брюки, светлая блузка с кружевным воротничком. Высокие сапоги достают до колен. Распущенные волосы гладко причесаны и разделены на прямой пробор. Поднимаюсь, протягиваю ей пальто, помогаю одеться.
- Ты в порядке? - спрашивает она, задержав взгляд на моем лице.
- Да, в полном.
- Значит, показалось, - опуская голову, отвечает Айлин. - Идем, я хочу, как можно скорее со всем этим покончить.
Глава 22
Школа встречает нас суматохой. Вот-вот должны начаться занятия. Ученики неохотно разбредаются по классам. Учителя маленькими стайками по три-четыре человека обсуждают последние происшествия. Атмосфера тревожная и угнетающая. В коридоре вижу Аду. Она тоже замечает меня. Ее взгляд холоден, безжалостен. Подавляю в себе желание подойти к ней. Айлин берет меня под руку, и я накрываю правой ладонью ее ледяные пальцы.
- Не могу поверить, что я здесь в последний раз, - взволнованно шепчет она. Ее сердцебиение учащается, кожа становится влажной.
- Дальше - новая жизнь, - с воодушевлением говорю, я и она улыбается.
- Спасибо тебе, - шепчет мне на ухо Айлин. Ее дыхание обжигает мне висок.
Разговор с директором и оформление бумаг не занимают много времени. Через час мы уже покидаем это проклятое место. О смерти любимого учителя ей так никто и не сказал.
- Только что произошло такое важное событие в твоей жизни, - открывая дверцу машины, произношу я. - Это надо отметить. Предлагаю отправиться в лес и погулять там.
- С удовольствием, - откликается Айлин, садясь на место рядом с водителем. - Погода сегодня чудесная. Дождя не обещали.
Девушка включает магнитолу, салон заполняется музыкой. Завожу мотор, медленно трогаюсь с места. До Княжеского леса ехать почти час. Удастся ли мне не потерять боевой настрой, находясь рядом с ней? Видя ее глаза, слыша голос, чувствуя запах, что исходит от нее?
Исподтишка смотрю на нее. Как она откидывается на спинку сиденья, прикрывает глаза, проводя рукой по волосам. Ее внимание полностью поглощено музыкой, льющейся из динамиков. Легкий румянец на щеках делает ее по-детски беззащитной. Губы беззвучно вторят словам песни.
Музыка заканчивается, она неохотно распахивает глаза, тянется, как кошка. Бросает взгляд на спидометр, потом на меня.
- Ты сегодня медленней ведешь, чем обычно, - замечает она.
- Ну, нам же некуда спешить, - резонно отвечаю я - Весь день наш.
- Ночью я разговаривала с Арсеном, - облизывая губы, говорит Айлин и хмурится. - Он рассказал мне о том, что значит тот укус Америго, что он оставил на моей шее… Метка любовника. Почему ты ничего не сказал об этом?
- А это что-то бы изменило?
- Это ведь серьезный знак, да?
- Вообще, или конкретно для Америго? - уточняю я.
- И то, и другое, - кладя руки на колени, отвечает Айлин. - Это что-то вроде признания в любви?
- Я готов провести с тобой вечность, - поясняю я. - Можно искусно врать себе, другим, но тело лучше знает, что ты чувствуешь на самом деле. Оно не способно лгать. Поэтому подобные метки не такое частое явление, как человеческое признание в любви. Впрочем, вампиры сами по себе влюбляются очень редко.
- У него было много девушек, с которыми он был готов делить вечность?
- Я знаю об одной. Он был с ней вместе около шести веков, но потом она погибла. Америго долго переживал из-за этого и сосредоточил свое внимание на драках и поисках плохих парней. Но мы не общались с ним тысячу лет, кто знает, какие метаморфозы могли произойти в его сознании?
- Получается, я что-то значу для него? - никак не может успокоиться Айлин.
- Типа того… - нехотя соглашаюсь я. - Меня настораживает, что у тебя появляется симпатия к нему. Это похоже на стокгольмский синдром, и ничего хорошего в этом нет.
- Я за собой ничего такого не замечаю, - признается Айлин. - Может быть, тебе просто кажется?
- Увы, нет. И меня это беспокоит. Потому что это, скорее всего, именно то, чего добивается мой брат - чтобы ты сама оправдала его, и ему стало легче жить, - это наглая ложь, но я хочу, чтобы она продолжала плохо о нем думать.
- Как так получилось, что стали братьями?
- Первый раз я увидел его, когда он дрался на арене с другим претендентом в вампиры. Правда, тогда я знать ничего об этом не знал. Моя цель была выиграть десять поединков и обрести свободу. По крайней мере, так мне обещали те, кто захватил в плен мое судно и убил моих людей.
Позади остались девять поединков, из которых я вышел победителем, но последний все равно страшил. Ведь я уже был в курсе, как бывает капризна удача. Раз - и в решающий момент у нее берет и портится настроение, а ты потом, как дурак, разгребаешь последствия. Один из смотрителей сказал мне тогда: "Это твой будущий соперник. И ты должен будешь убить его, чтобы стать свободным".
Я был готов, у меня больше ни к кому не было жалости. Но когда мы вышли на арену, все оказалось не так просто. Силы оказались равны. Никто не хотел проигрывать, слишком высока была ставка, и поэтому никто не мог победить. Вымотанные, мы оба упали на песок и уже не смогли подняться. Тогда Тео, наш будущий создатель, объявил ничью и потребовал привести нас двоих к нему в башню после заката.
Мы были обращены в один день - большая редкость для нашего мира. Превращение давалось тяжело: нам казалось, что мы умираем, что дикие звери рвут наши тела на части. Мне было хуже, чем ему, начались галлюцинации, он поддерживал меня, ухаживал. Тогда мне начало казаться, что я больше никогда не останусь один. Потому что у меня появился брат, тот, с которым мы всегда будем наравных. Америго никогда не рассказывал о себе. Мне сказали; он попался, когда шел мстить за смерть своих родителей. По каким-то своим причинам вампиры выкупили пленников у варваров. Конечно, я пытался его расспросить о прошлом, но он каждый раз уходил от подобных разговоров, а потом попросил больше никогда его об этом не спрашивать. Мол, его жизнь началась в тот момент, когда он обрел брата. Я с уважением отнесся к его просьбе. Больше мы об этом не говорили.
- Прям идеальная парочка, - Айлин улыбается краешками губ, ее взгляд становится теплым.
- Но на деле - мы очень разные. Америго более бесшабашный, безрассудный, амбициозный и упрямый. Любит рисковать и не сдается до последнего. Он невероятно упертый, но это именно то, что несколько раз спасало нас. Когда я терял надежду, он продолжал бороться. И вдвоём мы побеждали.
- Если бы ты присоединился к нему, переворот бы удался.
- Скорее всего. Но я так хотел быть правильным, что… - я внезапно замолкаю. В памяти всплывают слова танцора их клуба "У Вагнера". "Быть правильным хорошо, но не верно". Не на это ли он хотел указать мне?
- Сожалеешь об этом?
- Иногда думаю, что надо было рискнуть хотя бы разобраться. Но сожаления нет, - честно отвечаю я.
Мы подъезжаем к лесу. Дорога пустынна, машин нет. Паркуюсь на обочине. Пока вожусь с ключами, Айлин вылезает из салона, тянется, разминает ноги. Наблюдаю за ней через стекло. Чувство безысходности достигает своего апогея, под ребрами начинает противно свербеть. Выхожу из авто, окликаю девушку, она тут же подбегает и берет меня под руку. Неспешно мы входим в лес. Под ногами шуршит ржавая листва. Воздух, прозрачный, чистый, обжигает трахею. В нем сладковатый запах гниющих листьев и сырой земли. Он пьянит, дает ощущение эйфории и глубокого одиночества. Дина не ошиблась с выбором места. Оно идеально подходит для того, чтобы уйти на сторону.
- А каким ты был, когда жил человеческую жизнь? - промолчав целых десять минут, радует меня новым вопросом Айлин. - Что любил? О чем мечтал?
- Я был одержим морем с детства. Мог часами сидеть на берегу, смотреть на волны. Когда подрос, отец брал меня с собой рыбачить на лодке, это были одни из самых счастливых воспоминаний детства. Но я хотел большего. Выбраться из нищеты, в которой мы жили, стать значимой личностью, которую уважают и боятся.
- А потом?
- Попал матросом на пиратское судно. Наблюдал, запоминал, осваивал. В одну из ночей понял, что это и есть мое призвание. И стал пиратом. У меня была своя команда, корабль. Сперва один, но по мере нападений, их становилось все больше, равно, как и добычи. Я достиг того, чего хотел - авторитета и денег. Мне казалось, что я уже миновал все искушения, и теперь, когда я стал крепок духом, так будет всегда. Опыт имелся, враги меня боялись, но не тут-то было. Не будь я таким самонадеянным, все могло сложиться иначе.
- Если бы все было иначе, мы бы не познакомились, - говорит Айлин. Освобождает свою руку из-под моей и прислоняется спиной к дереву.
- Были бы другие варианты, - возражаю я, думая, какое бы это было счастье, если бы я ее никогда не знал. Не получил бы письмо Елены с ее страшной просьбой, не приехал в этот город, не должен бы прямо сейчас оборвать ее без того недолгую жизнь.
- Хочу просить тебя о небольшом одолжении, - пряча руки за спину, взволнованно говорит Айлин - Оно покажется тебе странным, но мне это необходимо. Мы ведь друзья? Ты не будешь осуждать меня?
- Ты сама все прекрасно знаешь. Переходи к сути, - прошу я, не сводя глаз с ее шеи. Что решить? Задушить ее? Или же зачаровать и сломать шею?
- Поцелуй меня.
Эти два слова звучат для меня как гром среди ясного неба. Я ожидал услышать все, что угодно, только не это.
- Тебя это ни к чему не обязывает… - видя мое замешательство, продолжает Айлин. - А мне поможет кое в чем разобраться. Дело в том, что…
Будь ситуация другой, я бы придумал повод уклониться от просьбы, отшутился, стараясь не обидеть, но сейчас это было фактически ее последнее желание. Я не могу отказать ей в этом, так же, как не могу нарушить посмертное обещание Елене. Надо же так вляпаться!
Не даю ей договорить. Касаюсь руками ее лица и наклоняюсь к губам. Ее дыхание, такое горячее, пряное, волной обдает мне кожу. Когда я целую ее, меня охватывает волнение, схожее с торжеством, когда добиваешься того, о чем долго мечтал. В первый момент она не отвечает на поцелуй, но, когда мои пальцы скользят ей в волосы, оказываются на затылке, словно пробуждается. Ее губы, доселе робкие, становятся все настойчивей, горячие руки обвивают мне шею. Чувствую эйфорию, которая бывает при влюбленности. Когда теряешь голову от страсти, понимаешь, что дальше заходить нельзя, но остановиться не можешь - будь, что будет! Волнение сменяется агрессией, нестерпимым желанием обладать ей здесь и сейчас. Тело перестает меня слушаться, отдаваясь на волю инстинктов. Айлин, видя изменения в моем поведении, пугается, пытается отстраниться от меня. Но я не позволяю ей этого сделать. Разорвать на ней одежду, подчинить своей силе. Наваждение полностью захватывает меня.
"Возьми ее… Чего стесняться? Ты же все равно убьешь ее".
Эта мысль, неизвестно откуда взявшаяся в моей голове, отрезвляет получше воды, освященной серебром. Отстраняюсь от ее лица, медленно отпускаю ее, делаю шаг назад. Айлин смотрит на меня широко раскрытыми глазами, в которых плещется страх. Подносит руку к дрожащим губами.
- Прости. Я увлекся… - это все, что я могу сказать ей.
- Твои глаза… - с ужасом шепчет она, вжимаясь спиной в дерево. - Они алые…
- Тебе нечего бояться, все под контролем, - говорю я, не зная, как сдержать эту лавину ярости, что обрушилась на меня. Я не могу, как прежде, смотреть на нее. Наваждение ослабевает, но не отпускает. Понимаю, что сорвусь в любой момент. И уже никакая сила воли не остановит меня - я уничтожу ее. И сделаю это с особым удовольствием. У меня больше не осталось времени на сомнения. Сейчас.
Беру ее за подбородок, ловлю ее взгляд.
- Подчинись мне.
Простейший приказ, озвученный уже тысячи раз, дается мне через усилие. Тепло ее тела, прерывистость дыхания обезоруживают, делают слабым. Зачарованная, она становится похожа на фарфоровую куклу. Зрачки расширяются, из плеч уходит напряжение.
- Каждую секунду твое сердцебиение сокращается на один удар, - внушаю я и начинаю считать, приложив два пальца к вене на ее шее. - Ты слабеешь, проваливаешься в забытье. Тебе легко и хорошо. Никакой боли, никаких страхов, только теплота и покой.
- Да… - безжизненно шепчет Айлин, ее веки опускаются. Ноги подкашиваются, но я не даю ей возможности упасть, подхватив на руки.
Семь ударов… Четыре… Два… Тишина.
Смотрю в ее мертвое, исполненное спокойствия лицо и не хочу верить, что ее больше нет. К горлу подкатывает ком, из глаз текут непрошеные слезы. Опускаю ее на землю. Румянец еще не сошел с ее щек, и кажется, что она просто уснула.
- Я сдержал свое слово, Елена, - проводя рукой по волосам Айлин, шепчу я - Теперь твоему роду ничего не угрожает.
Шорох листьев и крик какой-то перепуганной птицы заставляют меня обернуться. На меня раненым зверем налетает Америго. Он отталкивает меня от девушки, и я безвольно падаю на бок.
- Как ты мог?! - с ненавистью бросая на меня взгляд, рычит Америго, приподнимая голову Айлин - Детка, очнись! Давай, запускай свое сердце, ты можешь!
- Слишком поздно, ты опоздал, - садясь, говорю я, и мне безмерно тоскливо от этого.
- Заткнись! - Америго начинает делать Айлин искусственное дыхание. Он очень старается, но я знаю, что у него ничего не получится.
- Черт! - выругивается он, резко поднимается на ноги. Выхватывает из-за пояса нож и прежде, чем успеваю перехватить его руку, вонзает его мне в горло. Серебро обжигает, заставляя забыть обо всем. Захлебываясь собственной кровью, падаю на землю. Светлое осеннее небо надо мной чернеет.