- Черпаю из Хроник. Ну и, конечно же, книги, что оставила Елена, помогают, - Дина берет в руки старую фотографию, стоящую возле вазочки с искусственными цветами. - Здесь что-то написано - я не пойму.
Она протягивает мне пожелтевшую от времени карточку, на которой запечатлена красивая женщина. На вид ей не больше тридцати, у нее красивые темные волосы и добрая улыбка. Надпись сделана на иврите.
- Моему любимому мужу от Сары, - вслух читаю я. - Это фото сделано в начале пятидесятых.
Дина молча берет снимок в руки и подносит ко лбу. Закрывает глаза и погружается в транс. По ее телу пробегают волны дрожи. Задыхаясь от кашля, она падает на колени, фото Сары отлетает к окну и падет на пол.
- Что с тобой? - подходя к ней и беря за плечи, спрашиваю я.
- Ее утопили… - продолжая дохать, говорит Дина. - Это сделал Амалик… Она назвала его имя, прежде чем уйти под воду. Он забрал ее магию…
Приношу Дине с кухни стакан воды. Та жадно осушает его. Долго смотрит в одну точку. Потом переводит взгляд на меня.
- Что ты об этом думаешь? - спрашивает она.
- Парень хранит карточку погибшей бабушки… - выдвигая ящики стола, наобум говорю я. - Страдает острыми приступами ностальгии по человеку, которого, судя по всему, никогда не знал?
- У жениха должен быть шафер… - поднимаясь, говорит Дина. - Тот, кто утешит невесту и вернет отцу.
- Какие плюшки получает он, подписываясь на участие в этом маскараде?
- Возродить свой род. У каждого, кто в это ввязывается, есть своя выгода, - говорит Дина. - Кроме тех, кого принесут в жертву.
- Что будет с шафером? Его тоже убьют?
- Нет, с ним все будет в порядке.
- Что если, Айлин откажется убивать своих жертв? - вытаскивая из ящика старые билеты на поезд, старую карту, несколько засохших шоколадных конфет, спрашиваю я.
- Амалик умеет убеждать. Благовония, наркотики, ослабленная воля - и она сделает все, что он скажет, - уверенно отвечает Дина. - Даже если будет категорически против подобного насилия. Не она первая, не она последняя, к сожалению. Но участие оборотня во всем этом кажется мне подозрительным.
- Из-за фотографии Сары?
- Да, и это тоже. Но он может быть тем, кого можно превратить в союзника, - с надеждой говорит Дина. - При грамотном подходе, конечно.
Она открывает шкаф с одеждой, проводит рукой по вещам, развешанным на штанге. Закрывает глаза, жадно втягивает в себя воздух.
- Саид очень одинок, он часто сомневается в выбранном пути. Но есть некто… Кто поддерживает его. Не дает отступить. Его вибрации отличаются от тех, кого я раньше могла читать. Он - особенный.
После этих слов Дины вспоминаю Рогожкина и его нелепую смерть. Вся эта история кажется мне странной и неправдоподобной. Что если этот самый особенный некто - профессор?
- Если убить Амалика, Айлин сможет исполнить свое предназначение? - этот вопрос уже давно мучает меня.
- Она станет слабее, но это мало что изменит. К тому же Амалик тут же найдет себе новое тело и может стать ее другом, любовником, кем угодно. Так что это еще опаснее. Сейчас мы хотя бы знаем его в лицо… - задумчиво говорит Дина. - Ты ведь не сдашься, да? Будешь искать варианты до последнего?
- Да. И я считаю это единственным правильным решением, - отвечаю я и вспоминаю Америго, сидящего привалившимся к дереву с Айлин, лежащей на коленях. Он снова вернул мне веру в то, что невозможное возможно и реально. Спасибо, брат. Последнюю тысячу лет мне этого очень не хватало.
- Это не твои слова, - беря меня за запястье, с грустью говорит Дина. - И не твои убеждения. Ты хотел бы, чтобы они были твоими, но это не так. Почему ты солгал мне?
- В чем же?
- Ты остановил сердце Айлин, но промолчал об этом, потому что тебе помешал твой брат… А сейчас ты говоришь о надежде, борьбе… Ты же убил ее, а значит, смирился. Иначе бы ты никогда этого не сделал, кто бы тебя не вынуждал к этому. Зотикус, ты разочаровываешь меня. Этот цинизм, лицемерие, слабость… Откуда это? - заглядывая мне в глаза, спрашивает ведьма. - Что в тебе сломалось?
- То же самое я могу спросить у тебя. С тех пор, к как тебе вернулась магия, ты изменилась. В день, когда я должен был увезти Айлин в лес, ты пила с ней чай, желала ей хорошего дня, шутила. Что это, по-твоему, если не лицемерие?
- Я действовала в интересах рода, - не без важности заявляет Дина.
- А я дал слово духу. Разве можно такие обещания нарушать?
- Виновные всегда найдут оправдания, - вздыхает Дина. - Рано или поздно Айлин узнает правду. И вот тогда мы по-настоящему потеряем ее.
- Ей пора уже узнать правду о себе, о своем происхождении.
- Вот ты, Зотикус, и расскажешь ей обо всем, - направляясь к двери, говорит Дина. - Нам больше здесь нечего делать.
У меня звонит мобильный. Нехотя достаю его. Это Вианор. Мы не разговаривали пару дней, потому что я не мог до него дозвониться. А когда звонил он, не получалось ответить у меня.
- Черт возьми, - по привычке орет в трубку Ви. - Ты там еще не сдох?
- Пока тьма миловала, - отвечаю я. - Какие у тебя новости? Удалось что-нибудь узнать об Америго?
- Нет, ничего. Он словно в воду канул. Никаких следов, - вздыхает Вианор. - Но в кланах царит настоящая паника. Еще двое глав заражены этим гребаным лекарством от бессмертия. Идут повальные аресты и облавы… Допросы не прекращаются даже днем. Много отверженных погибло. Когда ты будешь в Лондоне? Мне не хватает толковых мозгов.
- Вылетаю на будущей неделе. Как Тео?
- Он пришел в себя. За его жизнь активно борются, появились даже кое-какие улучшения.
- Он назвал имя того, кто это сделал? - затаив дыхание, спрашиваю я.
- Да. И честно говоря, это немало удивило меня. Я рассчитывал услышать имя Америго Кальенте, но вместо этого твой отец назвал Монику Фландерс.
- Ее уже задержали? - ошеломленно интересуюсь я. Как так? Что произошло, что Тео вдруг решил скрыть имена своих убийц?
- Она в розыске, - устало отвечает Вианор. - Но это дело нескольких дней. Сейчас все легко сдают друг друга, пишут доносы. Говорю же - царит паника. Ей не скрыться.
Бедная Моника. Мне искреннее жаль ее, потому что я знаю, каково это быть обвиненным в том, чего не делал.
- Что с ней будет?
- Скорее всего, ее казнят. События нестандартные, здесь не может быть прежних решений. А она совершила серьезный проступок. К тому же, Моника уже - вне закона, - говорит Ви. - Как твое состояние?
- Временно улучшилось. Но сколько это продлится - мне неизвестно, - почти говорю правду я. Думаю, если Вианор узнает о том, что я скрываю от него присутствие в Бариново Америго и ничего не делаю для того, чтобы его нейтрализовать, мне придется очень несладко.
- Держись, Зотикус. Ты мне нужен в этой заварушке, - говорит законник и отключается. Несколько секунд стою посредине улицы, сжимая в руках трубку.
Вряд ли бы Тео стал покрывать нас по доброй воле. А это значит, что кто-то навязал ему это решение или же внушил его, пока тот был в беспамятстве. В любом случае, получается, что у нас с братом появился мощный ангел-хранитель. Набираю номер Америго. Он долго не берет трубку. Наконец раздается волшебный щелчок, означающий соединение.
- Чего тебе? - вместо приветствия грубо спрашивает Америго. Похоже, я оторвал его от какого-то важного занятия.
- Кто такая Моника Фландерс? - сразу же перехожу к делу я.
- Любовница Тео. Вернее, его тайная любовница. Так будет точнее.
- Но она же… - я не успеваю договорить.
- Да, она преступница, и главе клана негоже с ней путаться, но когда нельзя, но очень хочется, то наплевать на все остальное. С каких торжеств она тебя интересует?
- Тео обвинил ее в покушении, которое устроил ты.
- Что?! - Америго удивлен не меньше меня. - С какого…
- Кто-то решил прикрыть наши задницы, и ты должен знать, кто это может быть.
- Узнаю - позвоню. Сейчас я занят, - резко отвечает Америго и бросает трубку.
Мы с Диной возвращаемся домой. Она просит меня подняться с ней в комнату. Долго капается в столе, наконец достает потрёпанный конверт и протягивает его мне. Вопросительно смотрю на нее.
- Это письмо Василисы, написанное для Айлин. Нашла его, когда разбирала вещи Елены. Естественно, я прочитала его. Если ты готов бороться за жизнь девушки, тебе нужно начать с правды. Это должно ей помочь осознать, кто она, как пришла сюда и какую жертву за это принесла ее мать. Начни сегодня же. Времени очень мало, - серьезным голосом вещает Дина.
- Хорошо, - киваю я, пряча письмо в карман - Ты ведь не будешь действовать в противовес за моей спиной?
- Велико искушение, - отвечает Дина. - Но, скорее всего, буду искать другие варианты. Хотя убийство Айлин все равно нравится мне больше всего. Так было бы лучше для всех.
Мне хочется верить ей, но сомнения не дают сделать этого в полной мере. В дверь настойчиво звонят. Сбегаю вниз, хватаюсь за ручку и, дернув ее на себя, замираю на месте. На пороге стоит Ливия. На ней длинное пальто красного цвета в пол. Черные пуговицы в два ряда делают его похожим на шинель. Рыжие волосы заплетены в две косы, и покоятся на груди. В руках небольшой саквояж. Она улыбается мне своей очаровательной улыбкой, чуть наклонив голову вбок.
- Лив…
Это все, что могу сказать я. Переступаю порог, потому что Риты нет дома и пригласить гостью некому. Беру из ее рук багаж, ставлю на крыльцо, заключаю ее в объятия. Знакомый запах, контуры фигуры, энергия, что исходит от нее, все это заставляет меня потерять голову. Ливия обнимает меня за шею, тянется к моим губам. Опережаю ее и целую первым. Она удивлена этим, но быстро приходит в себя, отвечая мне со всей страстью, на которую способна.
- Ты простил меня? - отрываясь от моих губ, спрашивает она. Пальцы наших рук сплетаются.
- Нет. Прощают, когда кто-то виноват. Это не твой случай.
- Ты все знаешь? - с разочарованием уточняет Ливия.
- Да. И мне жаль, что я узнал об этом только сейчас. Столько времени потеряно зря, так много горьких слов сказано, - с сожалением говорю я. Мы садимся на ступеньки. По-прежнему сжимаю ее руку. Кажется: отпусти ее - и она тут же исчезнет. Ливия прижимается к моему плечу.
- Предпочла бы, чтоб ты не узнал об этом никогда, - вздыхает Лив. - Знаю, что во мне говорит гордыня, но все это слишком грязно и позорно, чтобы выносить на свет.
- Это не изменит того, что я к тебе чувствую. Даже когда я верил в твою измену, все равно не переставал любить, и от этого было еще больнее, - признаюсь я. Ливия касается пальцами моего лица, скользит ими по бровям, скулам, касается шрама, что тянется от уголка глаза ко рту.
- Все, чего я сейчас хочу, - это похоронить прошлое и счастливо прожить то, что нам осталось… - тихо говорит Лив. - Ведь осталось совсем чуть-чуть, да? Ви сказал мне о том, что ты болен так же, как Тео.
Не знаю, что ей на это ответить. Не хочется давать ей надежду: вдруг лекарство не подействует или что-то пойдет не так? Но и мучать неведеньем тоже.
- Все, что осталось, будет наше. Мне столько всего нужно тебе рассказать…
- Потом. Давай сейчас просто помолчим, - предлагает Ливия, коротко целуя меня в губы. - Триста лет без тебя: это долгий срок одиночества.
Мы сидим на полу в комнате на втором этаже. Дверь закрыта на щеколду, чтобы никто из домашних не смог нам помешать. В щель между шторами льется лунный свет. На табуретке стоит графин с кровью, заботливо принесенный пару часов назад Дэшэном. Сделав несколько глотков, Лив заявляет, что сыта, и просит меня допить из ее стакана. Охотно выполняю ее просьбу. Эйфория вызывает легкое головокружение. Не знаю, сколько проходит часов или дней, прежде чем мы можем оторваться друг от друга, поверив, что это не сон и разлука осталась в прошлом. Метка, оставленная мной на ее шее, становится бледнее от времени, но дразнит все так же. Она - моя женщина. С ней мне не нужно прикидываться и контролировать себя. В этом прелесть истиной близости - вы принимаете друг друга полностью. Безоговорочно, как самих себя.
Смотрю на Ливию, которая сидит напротив. Она растрепана после секса. Волосы распущены, локонами падают на грудь. На обнаженное тело небрежно наброшен шелковый халат, который то и дело сползает с плеч, обнажая татуировки. На правом плече красная роза, на левом - змея, обвивающая ветку, демонстрирует свой язык. Их не было до того, как мы расстались. Ей не хотелось портить тело наколками. Что заставило ее передумать?
- Изнасиловал? Заклеймил? - не верит своим ушам Ливия, когда я рассказываю о том, что устроил мой брат. - Ты уверен, что речь об Америго Кальенте?
- Глаза - мои свидетели, - отвечаю я.
- То, что ты говоришь, никак не вяжется с тем, кого я знаю две тысячи лет, - с сомнением говорит Ливия. - Америго может быть безрассудным, импульсивным, даже жестоким. Но никогда - несправедливым или подлым.
- То есть, это тебя удивляет, а то, что он ввел мне лекарство от бессмертия - это в порядке вещей? - обалдеваю я.
- Мне понятна месть в его исполнении. Но не насилие над женщиной. Особенно, учитывая то, что случилось с его сестрами, которых он очень любил. Это не укладывается у меня в голове, - возбужденно говорит Ливия.
- Ты знала о том, что он собирается мстить, поэтому просила покинуть Лондон? - задаю вопрос, который давно не давал мне покоя.
- Нет, насчет мести я не была в курсе, Америго не посвящал меня в свои планы. Я бы скорее убила его, чем позволила причинить тебе вред, - задумчиво говорит Ливия. - Все изменилось после того, как Америго пересекся с Тео. Не знаю, о чем они говорили, но он стал нервным, агрессивным. На мои расспросы грубил и уходил в себя. Потом я узнала о его покушении на Арсена… Мы сильно повздорили, тогда он впервые заговорил о жажде справедливости и о том, что ты должен заплатить ему за все. Выглядел одержимым, а потом исчез.
- Тео умеет нести в мир тепло и свет. Наверняка, расковырял не до конца зажившую рану, накрутил его, унизил. И реакция ждать себя не заставила, - рассуждаю я.
- Если бы не Ви, я бы то сих пор ничего не знала, - с сожалением говорит Лив.
- Когда-нибудь все же отрежу язык этому парню. Он слишком болтлив.
- Да ладно, - миролюбиво откликается Ливия. - Благодаря ему, мы не нуждаемся в СМИ.
- Америго знает, что ты здесь?
- Нет, откуда? Я так и не смогла с ним поговорить, - моя женщина расстроена и не пытается этого скрыть. - Не знаю, что сделаю с этим засранцем, когда увижу. Никогда не прощу ему того, что он сделал с тобой и этой девочкой.
Лив отворачивается, спешно вытирает набежавшие слезы.
- Что между вами? - я спрашиваю то, на что, на самом деле, не хочу знать ответ.
- Какое-то время мы были любовникам, - помолчав, будничным голосом говорит Лив, опуская голову. Ее признание выбивает меня из колеи. Я ошарашен и раздавлен. Конечно, после нашего разрыва она стала свободной, и могла встречаться с кем угодно, но отчего именно с Америго?! Неужели на свете больше не осталось других вампиров?
- Почему он? - мне не хочется показывать свое раздражение, но оно изо всех сил рвется наружу.
- Никогда не думала об этом, - пожимает плечами Ливия, и шелк снова скользит вниз. - Возможно, потому что он - хороший друг, умеет слушать, быть непредсказуемым, но в тоже время верным своему слову. На него можно положиться, а в нынешнее время - это большая редкость.
- Что ты чувствуешь к нему? - напряжение, вызванное откровенностью Лив, растет подобно снежному кому. Меня раздирает злость и ревность. У меня нет никаких прав на это, но уязвленное самолюбие не хочет с подобным мириться.
- Слушай, давай не будем лезть в такие дебри, - просит Лив, касаясь моего лица. - Оно того не стоит. Америго оказался рядом, когда в моей жизни не было даже надежды. Я благодарна ему за то, что был со мной в этот момент и помог его пережить. Но на этом - все.
- И как долго это продолжалось? - поднимаюсь на ноги и подхожу к окну. Лив вскакивает на ноги и подходит ко мне сзади, кладет руки на плечи. Прижимается лбом к моей спине.
- Неважно. Он всегда знал, что рано или поздно я вернусь к тебе.
- Просто ответь.
- Двести лет, - Ливия скользит пальцами по моему позвоночнику. - Нет смысла ревновать, Зотикус. Я приехала к тебе и хочу остаться с тобой. Все остальное не имеет для меня никакого значения. Это уже прошлое.
- Немалый срок для ничего не значащих отношений.
- Я не говорила, что они ничего не значили для меня, - возражает Ливия. - Зря сказала тебе об этом. Мне казалось, будет лучше, если между нами не будет секретов. Но, видимо, я ошиблась.
- Наверное, я должен быть счастлив, что все это время мой брат был моим заместителем, а теперь снова передает мне эстафету, - горячусь я. Лив обнимает меня за талию. - Сейчас начну прыгать от радости.
- Ты все извращаешь! - взволновано говорит Лив. - Я всегда любила только тебя. Но это вовсе не значит, что после того, как ты ушел, должна была перестать жить.
Оборачиваюсь, беру в руки ее лицо, заглядываю ей в глаза. Холодная зелень манит и очаровывает. Где-то в глубине сознания понимаю, что, если бы у меня хватило сил во всем разобраться, ничего бы этого не было…
- Я люблю тебя, Зотикус, - шепчет Лив, и я накрываю ее губы поцелуем.
Глава 24
Из своего убежища мы выбираемся спустя сутки. Секс, ностальгия, общие воспоминания - вот чем наполнены эти двадцать четыре часа. И ни слова о настоящем или будущем. Ливия выглядит умиротворённой, но в ее глазах замечаю печаль. Что-то гнетет ее, о чем она не хочет рассказывать. Хотя, возможно это я недостаточно настойчив. Держась за руки, мы спускаемся в гостиную. Увидев нас, из кресла поднимается Айлин. Она кладет на журнальный столик альбом и карандаши. Скрещивает руки на груди и, прищурившись, внимательно изучает мою подругу.
- Я думала, что ты уехал, - говорит она, сдвигая брови. На ней серые тренировочные штаны и розовая кофточка. Волосы небрежно забраны в хвост. Под глазами темные круги, губы искусаны.
- Не попрощавшись? - удивляюсь такому предположению я.
- Ну мало ли… Спешил… - коротко отвечает Айлин, встречаясь взглядом с Ливией.
- Это и есть Айлин? - спрашивает Лив, отпуская мою руку.
- Еще один вампир в доме? - строго окидывая взглядом гостью, спрашивает Айлин.
- Это Ливия, - не без гордости представляю свою возлюбленную я. - Моя подруга.
- Ты хотел сказать - любовница, - высокомерно поправляет меня Айлин.
Ливия с улыбкой наблюдает за происходящем.
- Какая милашка! - касаясь щеки девушки, говорит Ливия и поворачивается ко мне. - Думаю, мы с ней подружимся.
- Звучит как-то угрожающе, - усаживаясь на диван, говорю я.
- Если будешь вести себя хорошо, тебе ничего не будет, - заверяет меня Ливия, садясь на подлокотник. - Кстати, ты не мог бы подсказать мне, где тут хорошие магазины? Мне нужна одежда.