- Пилотирование вампира подобно катанию на большой волне: надо оставаться наверху, или она завернется гребнем и утащит тебя в глубину. К сожалению, Дантон позволил себе утонуть. Если ему посчастливится, он сохранит достаточно когнитивных способностей, чтобы самостоятельно есть и совершать гигиенические процедуры. Если не повезет, проведет остаток жизни как растение. Могу я предложить вам кофе?
Вампирша убежала вперед.
- Нет, спасибо. Когда я вижу, как у человека идет пена изо рта, это закорачивает у меня в мозгу цепи жажды и голода.
Меня потрясло то, что случилось с Дантоном, но я знала, каковы контракты у Народа. Все произошедшее закону не противоречило. Ученик, приходящий в Народ, подписывает отказ от собственной жизни.
- Еще раз прошу прощения. Я мог бы отложить испытание, но Дантон уже дважды от него уклонялся, посмев перед этим бахвалиться, как он отлично справится. Демонстрации необоснованного самовосхищения я терпеть не намерен, и испытание должно было пройти, как запланировано. Это редкий случай - обычно ученик проваливается без такой мелодрамы.
Мы поднялись по лестнице и пошли путаницей коридоров, пока Гастек не открыл дверь какой-то комнаты. Просторное помещение напоминало скорее гостиную, нежели офис: полукруг секционированного дивана теплого красного цвета, простой письменный стол в углу, книги на полках. Слева находилась дверь в кухоньку, и какой-то вампир там уже смешивал коктейли. Справа из окна от пола до потолка открывался вид на конюшни.
- Садитесь, прошу вас.
Я выбрала себе место на диване, Рафаэль сел рядом, Гастек напротив. Вампир втерся в комнату и протянул Гастеку "эспрессо". Повелитель Мертвецов рассеянно улыбнулся и с явным удовольствием сделал первый глоток. Кровосос плюхнулся на пол у его ног. Движения его были так естественны, а Гастек держался так свободно, что приходилось все время себе напоминать: даже самые мелкими движениями вампира управляет Повелитель Мертвецов.
- По-моему, мы встречались, - сказал Гастек. - В кабинете у Кейт. Вы держали под прицелом моего вампира.
- Вы выразили сомнения насчет моей реакции.
- И она произвела на меня неизгладимое впечатление. Вот почему я просил вас разоружиться.
- Вы ожидали, что ваш ученик провалится?
- Совершенно точно. Этот вот вампир оценен в тридцать четыре тысячи пятьсот долларов. Неэкономично было бы создавать положение, при котором он получил бы в череп дюжину пуль.
До чего же он хладнокровен. Холоден.
Гастек отпил кофе.
- Насколько я понимаю, вы пришли просить об услуге, которую я задолжал Кейт.
- Да.
- Кстати, как она?
Что-то в этом совершенно обыкновенном голосе, которым был задан вопрос, заставило меня чуть оскалить зубы.
- Она поправляется, - ответил Рафаэль. - В качестве Друга Стаи она пользуется Защитой Стаи.
Он пока что держался очень тихо, и я знала почему. Все, что им будет сказано, может быть и будет использовано Народом против Стаи. Поэтому он высказался максимально кратко, но так, чтобы не осталось неясностей.
Гастек тихо засмеялся:
- Могу вас заверить, она вполне может сама себя защитить. На любую агрессию она отвечает ногой в лицо. Кстати, правда, что она во время Полуночных игр сломала красный меч, насадив себя на него?
У меня в голове зазвенел сигнал тревоги.
- Я не помню, чтобы это было именно так, - соврала я. - Насколько мне помнится, участник команды противника хотел ударить этим мечом. Кейт перехватила удар, и когда он попытался высвободить клинок, сам об него поранился. Меч разбила кровь из его руки.
- Понимаю. - Гастек допил кофе и протянул чашку вампиру. - Так что я могу для вас сделать?
- Я бы просила вас ответить на ряд вопросов. - А формулировать их надо было очень тщательно. - Наша беседа конфиденциальна. Я прошу вас ни с кем ее не обсуждать, кроме как в тех случаях, когда этого потребует закон.
- Я с радостью это сделаю, если только ваши вопросы будут в рамках условий исходного соглашения.
Соглашение указывало, что он не будет делать ничего, что могло бы нанести вред ему лично, его подвластным или же Народу в целом.
- Знакома ли вам местность, именуемая Скребка и находящаяся к западу от Ред-Маркет?
- Да.
- Верно ли, что Народ регулярно патрулирует большую территорию города, прилегающую к "Казино"?
- Да.
- Проходят ли какие-либо маршруты патрулирования через Скребку?
- Нет.
Значит, вампир не был наблюдателем Народа.
- Проводит ли, насколько вам известно. Народ какие-либо операции на Скребке?
- Нет.
- Знакомы ли вы с греческим язычеством?
Я смотрела внимательно, но он совершенно не показал, что вопрос был для него неожиданным.
- Мои знания довольно ограничены - рамками, обычными для большинства образованных людей. Назвать себя экспертом не мог бы никоим образом.
- С учетом предыдущего вопроса, как бы вы определили понятие "тень"?
- Нематериальное явление, представляющее собой суть недавно умершего индивидуума, лишенная тела "душа", если хотите. Чисто философское понятие.
- Если бы вы встретились с тенью, как бы вы объяснили ее существование?
Гастек отклонился назад, переплетя длинные пальцы.
- Призраков не существует. Все "духи", "погибшие души" и так далее - суеверия. Чтобы существовать в нашей реальности, индивиду нужна материальная форма. Поэтому, встретившись с тенью, я бы решил, что это либо фальшивка, либо посмертная проекция. Бывает, что к индивидам с магическими способностями смерть приходит медленно, поскольку даже когда тело перестает функционировать и наступает клиническая смерть, магия поддерживает существование разума в течение продолжительного периода, хотя его носитель фактически уже мертв. И вот некоторые могут в таком состоянии проецировать собственный образ, особенно если им ассистирует опытный некромант или медиум.
- Фольклор, - продолжал он, - полон примерами подобного феномена. Например, в одной из сказок "Арабских ночей" описывается мудрец, которому отрубили голову и положили на блюдо. Эта голова узнавала людей, которых мудрец знал при жизни, и была способна говорить. Но я увлекся.
Он наклонил голову, приглашая задать следующий вопрос.
- Известны ли вам некроманты, не связанные с Народом, которые способны на навигацию и которые сейчас активно действуют в нашем городе?
Отвращение выразилось на лице Гастека, будто вдруг ему в ноздри ударил неприятный запах. Было видно, что отвечать на этот вопрос ему не хочется.
- Да.
- Укажите, пожалуйста, конкретные личности.
- Линн Моррисс.
Ничего себе! Паучиха Линн - одна из семи Первых Повелителей Мертвецов в Атланте. Все Повелители Мертвецов из Народа ставят на вампиров свое тавро. У Линн оно имеет вид стилизованного паука.
- Когда она покинула ваш Народ?
- Она прекратила членство в Народе три дня назад.
По словам Рафаэля, это и был день смерти Алекса Дулоса. Возможно, что совпадение, но я сильно в этом сомневаюсь.
- Еще она выкупила нескольких вампиров из своей конюшни, - по своей охоте добавил Гастек.
- Сколько она может пилотировать одновременно? - спросил Рафаэль.
- Трех, - ответил Гастек. - До четырех, когда в ударе. Больше - внимание распыляется, нет того контроля.
- Почему она вышла из Народа? - поинтересовалась я.
- Разочаровалась. Все мы стремимся каждый к своей цели. У некоторых хватает воли ждать, другие же, подобно Линн, теряют терпение.
- Как бы вы ее описали?
Гастек вздохнул:
- Точная, беспощадная, целеустремленная. Не была никем особо любима или же нелюбима. Делала свою работу, почти не требуя внимания.
- Что, по вашему мнению, заставило ее уйти из Народа?
- Я не знаю. Но это что-то очень серьезное, глубоко ее задевающее. Никто не уйдет без причины, бросив результаты пятнадцати лет тяжелой работы.
Я встала:
- От всей души благодарю вас за потраченное на нас время.
Гастек кивнул:
- Это я вас благодарю. Заключая соглашение с Кейт, я даже мечтать не мог, чтобы расплата оказалась такой легкой. Позвольте я вас провожу. - Вампир у двери отодвинулся. - И предостережение: если Линн Моррисс решила поставить свой новый дом на Скребке, я бы советовал вам не приближаться к нему. Она - блестящий оппонент.
- Планирует ли Народ какие-либо действия против нее?
- Нет, - ответил Гастек, улыбнувшись едва заметно. - В этом нет необходимости.
Выйдя на улицу, я сразу прыгнула в нашу машину. Скверна вампирской магии липла ко мне жирным дымом.
- Ощущение, будто вся перемазалась.
- Это как входишь в комнату после целого дня работы, залезаешь в кровать, и тут оказывается, что простыни вымазаны лубрикантом.
Я уставилась на него.
- Жуть до чего вонючим, - добавил он.
Привитая выучкой Ордена сдержанность мне изменила.
- Фу!
Рафаэль улыбнулся во весь рот.
- Я даже не буду спрашивать, было ли это с тобой. - Я завела машину. - Так это было с тобой?
- Да.
Фу!
- Где?
- В доме клана буд.
Фу!
- Я устал как черт, а ты же видела этот дом: сексом пахнет всюду…
- Даже слушать не хочу.
Я вырулила со стоянки.
- Так куда мы едем?
- К дому Паучихи Линн. Покопаемся у нее в мусоре, а если это ничего не даст, придется взламывать замок и проникать в дом.
Рафаэль нахмурился:
- Ты знаешь, где она живет?
- Да. Я знаю на память адреса всех Повелителей Мертвецов в этом городе. Мне кучу времени куда-то надо было девать.
Он прищурился, став невероятно похожим на джентльмена-пирата, героя моих любимых дамских романов.
- Что у тебя там еще в голове хранится?
- Разные мелочи. Помню первое, что ты вообще мне сказал. Вот когда перенес меня из телеги в ванну, где твоя мать должна была взяться за мое лечение.
- Наверное, что-то было очень романтичное, - сказал он. - Что-то вроде "Наконец-то ты со мной" или "Я не дам тебе умереть".
- Я лежала в ванне, истекая кровью, пытаясь сопоставить поломанные кости, и у меня гиеновые железы от боли опорожнились. И ты мне сказал: "Ты не волнуйся, у нас тут система фильтрации отличная".
За такое выражение лица никаких денег не жалко было бы.
- Не могло это быть первой фразой.
- Было.
Какое-то время мы ехали молча.
- Так насчет лубриканта, - сказал Рафаэль.
- Не хочу слышать!
- Однажды я его смывал с волос…
- Рафаэль, ты зачем так делаешь?
- Хочу, чтобы ты снова сказала "фу!".
- Да за каким чертом тебе это нужно?
- Чисто мужской импульс, неудержимый. Нужно - и все тут. Так вот, когда его смыл…
- Рафаэль!
- Да нет, погоди, дальше тебе понравится.
Когда мы подъехали к дому Паучихи Линн, мое терпение было на грани срыва.
Она жила в небольшом домике стиля ранчо, стоящем в стороне от дороги и скрытом за шестифутовым деревянным забором. Я открыла мусорный бак - в нос ударило облако едкой вони. Грязно, но пусто.
Рафаэль осмотрел забор, разбежался и перелетел, перевернувшись в воздухе как гимнаст. Я поступила более старомодно: разбежалась, прыгнула, схватилась за край, подтянулась и перелезла. Рафаэль достал пару отмычек и вставил их в замок. Дверь щелкнула, мы вошли в темный пустой гараж. Я проморгалась, приспосабливаясь к полумраку, и у меня включилось ночное зрение. У многих гараж похож на дворовую распродажу, попавшую под бомбежку. А у Паучихи в гараже царил порядок, все на своем месте, по стенам аккуратно развешаны инструменты и уборочный инвентарь. Пол чисто выметен. Вот если бы у меня был гараж, он бы точно такой был.
Дверь, ведущая из гаража в дом, была, как и следовало ожидать, заперта, и Рафаэлю пришлось десять секунд с ней повозиться. За ней оказалась отличная кухня загородного дома с утварью нержавеющей стали и новенькой фирменной мебелью. Идеально чистая раковина. Никакого запаха от выброшенного мусора.
И все запаховые метки старые. Ее не было дома уже два дня, не меньше.
- Интересно, - произнес Рафаэль.
Я подошла и встала рядом с ним.
На стене гостиной, как раз под картиной с изображением каких-то геометрических фигур, красовалась большая вмятина. Вокруг нее расходилось пятно. Ниже среди увядающих зеленых стеблей блестели осколки разбитого стекла, тускло подхватывающие свет из окон. Кто-то запустил в стену вазой.
- Какого она роста? - спросил Рафаэль.
- На два дюйма выше меня.
- Наверное, это она. Я бы попал куда выше.
Мы разглядывали пятно.
- Разозлилась, наверное, - сказала я.
- И еще как.
- Не любовное послание.
Рафаэль кивнул:
- Цветы белые.
Я втянула воздух, сортируя запахи пыльцы: едва заметный след белых лилий, легкий аромат гвоздики, сладкий запах львиного зева, сухость перекати-поля…
- Выражение сочувствия, - сказали мы одновременно.
Я присела над кучкой стеблей и стала перебирать ее. Пальцы наткнулись на влажный прямоугольник. Это оказался конвертик с логотипом: змея, оплетающая чашу. Надпись:
Клиника "Яркий свет", Колледж Чудотворцев Атланты.
Я открыла конверт и прочла вложенную открытку:
"Мои глубочайшие соболезнования. Бен Родни, ДМ, ДММ".
Доктор медицины, дипломированный медицинский маг.
Рафаэль нагнулся, постучал по открытке пальцем:
- Алекс был там пациентом, я знаю, что это такое. Когда они ничего не могут для тебя сделать, посылают тебе такой вот букет "Приведите свои дела в порядок".
- Она оказалась безнадежно больной?
- Похоже на то.
- Ну, хотя бы мы установили связь между ней и Алексом, - сказала я, глядя на открытку.
Мы осмотрели весь дом и в кабинете нашли ящик, набитый медицинскими записями. У Паучихи нашли болезнь Ниманна-Пика, тип "С". Прогрессирующее неизлечимое заболевание, поражающее селезенку, печень и мозг. Для нее стали трудными такие простые действия, как ходить или глотать. Начали слабеть зрение и слух, опустить или поднять глаза становилось невозможно. Вскоре ей предстояло оказаться узницей в собственном теле, а затем - смерть.
- Посмотри сюда, - позвал Рафаэль.
Я пошла за ним в библиотеку. Пол устилали открытые книги. Рафаэль поднял одну из них и прочел:
- …и Аид схватил Персефону и увез в своей колеснице в темное царство мертвых. Напрасно мать ее, щедрая Деметра, искала дочь повсюду. Одинокая, бродила по миру богиня урожая, одетая в рубище как простолюдинка, и в скорби своей забыла лелеять почву и взращивать всходы. Лишенные ее бесценных даров, увядали на стеблях цветы, деревья сбрасывали в трауре листву, и все, что было зеленым и живым, желтело и умирало. Пришла в мир зима, и возопили люди от голода. Даже золотые яблоки в саду Геры упали с обнажившихся ветвей священного дерева.
- Жизнеутверждающе. - Я посмотрела еще пару книг. - То же самое.
- А вот эта по-гречески. - Рафаэль поднял большой и пыльный том, показывая на страницу. Там было нарисовано яблоко.
- Значит, она одержима Аидом и яблоками. Что мы знаем про эти яблоки?
- Вот тут про одно из них, - ответил Рафаэль. - "Эриду, богиню раздора, единственную среди богинь не пригласили на свадьбу. Затаив злобу, снедаемая жаждой мести, она взяла золотое яблоко, написала на нем "каллистри", что означает "прекраснейшей" и подбросила пирующим богам. Вот так и началась Троянская война…"
- Ага, ловкий был ход. Но нам это не по теме. - Я поискала у себя в книге. - А вот одиннадцатый подвиг Геракла. Добыть золотые яблоки бессмертия из сада Геры…
Я запнулась и посмотрела на Рафаэля.
- Яблоки бессмертия, - повторил он. - Есть о чем подумать.
Я постучала по книге пальцами:
- Итак, что нам известно? Паучиха Линн смертельно больна. Она одержима мыслью о яблоках бессмертия, считая, что они ее исцелят. Она для неизвестных целей держит в заложниках тень Алекса Дулоса. Алекс был жрецом Аида.
- Аид похитил Персефону, дочь Деметры, богини урожая, правящей временами года. Это сказалось на яблоках бессмертия из сада Геры. Похоже "на гипотезу шести шагов" - от любого факта до любого другого. - Рафаэль полистал свою книжку. - Вот тут говорится, что эти яблоки - пища богов. Они вместе с амброзией дают богам вечную юность и бессмертие. Как ты думаешь, что будет, если эта зараза их съест?
- Ничего хорошего.
Нам обоим в период вспышки случалось иметь дело с теми, кто хотел уподобиться богам. Мне до сих пор кошмары снятся. По лицу Рафаэля я видела, что ему тоже не хочется повторять этот опыт.
- Нам придется проникать в тот дом. - Да - Рафаэль был мрачен.
Дом, охраняемый гигантским псом ада, окруженный электрической изгородью и защищенный сильным охранным заклинанием, а в нем нас ждут три вампира, и пилотирует их женщина, одержимая яростью и страхом смерти.
Хорошо, что я Бабахалку взяла.
Мы стояли, прислонившись к джипу, на самом краю территории Цербера, ожидая, чтобы магия схлынула из мира. Стоящий рядом со мной Рафаэль все еще был погружен в книгу греческих мифов и читал, поигрывая ножиком, рассеянно подхватывая пальцами конец, указывающий вниз. Острие, рукоять, острие, рукоять. Садилось солнце, заливая оранжевой кровью бледное небо. Я втягивала вечерний воздух, поглаживая свое великанское оружие.
Быть профессионалом - значит лелеять свой страх. С ужасом ты борешься, пока не укротишь его и не заставишь себе служить. Он обостряет чувства и реакции и помогает остаться в живых. Но страх, каким бы ни был уже укрощенным, душу тебе грызет все равно. Я не хотела входить в дом, набитый вампирами. Я не хотела, чтобы мог пострадать Рафаэль.
Я страшно боролась с собой, чтобы не влюбиться в Рафаэля, но это все равно произошло, и теперь, когда я с ним, когда я проснулась возле него, я понимала, что у нас есть что-то, очень маленькое и хрупкое что-то, чтобы сохранить которое я готова была прорваться сквозь сотню вампиров.
- Ты моя Артемида, - сказал Рафаэль.
Я заморгала.
- Яростная, суровая и прекрасная охотница, вечно чистая и непорочная.
Суровая? Скорее, стервозная.
- С непорочностью как-то не очень.
Он наклонился ко мне, погладил меня сзади по шее, и я почувствовала прикосновение к коже его зубов. У меня все нервы заплясали, напряглись соски, медленный и голодный огонь загорелся внизу живота.
Сладко-соблазнительно зазвучал в ухе шепот Рафаэля:
- Никто нас не видит. На мили вокруг - ни души. А ты краснеешь. Вот тебе и непорочность.
Улыбка его была - оживший грех. Я придвинулась поближе, прильнула к его груди, положила ему голову на плечо. Он застыл, удивленный, а я устроилась еще поближе, спиной ощущая тепло его тела. Он поднял руку, обнял меня за плечи. Сосредоточившись, я услышала ровное биение его сердца, сильное и чуть учащенное. Он тоже был неравнодушен.
- Если выберемся из этой передряги целыми и невредимыми, ты хотела бы переночевать у меня или лучше я у тебя?
- Что так, что этак, - ответила я тихо.