Перед моим внутренним взором замелькали ненавистные лица моих женихов, и он, словно почувствовав это, заключил меня в объятия:
- Моя душа, мое сердце и моя жизнь принадлежат тебе! Но мне остался е ще один Шаг, который…
- Который ты постараешься сделать только через два года…
"Два года… – потерянно подумала я, с ненавистью посмотрела на Полуночника, упорно рисующего букву "о", и закусила губу. – Близость с кем‑то из них… Рождение ребенка… И – Темное Посмертие, перед которым не будет ни одного дня настоящего счастья…"
Взгляд сам собой метнулся вправо – к Крому, объясняющему Этерии Кейвази какое‑то хитрое движение, – и застыл:
"Ни для него, ни для меня…"
Я изо всех сил дернула себя за лахти, зашипела от боли и снова услышала голос отца:
- Корона, род, ты. И никак иначе…
Глава 14 - Кром Меченый
Третий день третьей десятины первого травника.
…Первые минут тридцать тренировка с леди Этерией казалась мне подарком Двуликого – выносливая, как скарская кобылка, и въедливая, как ворон , девушка повторяла каждое показанное ей движение по сотне раз, требовала придираться к каждой ошибке или неточности и, тем самым, отвлекала меня от мыслей о Мэй и ее будущем.
Разминка, отработка кувырков и падений – все время, пока баронесса готовилась начать изучение бросков, я, как настоящий мастер, жил ею одной. И изредка возносил благодарственную молитву Двуликому, подарившему мне такую хорошую возможность, чтобы отвлечься от горьких мыслей.
Увы, как только я счел, что баронесса усвоила требуемое, и показал ей первый захват, подарок начал превращаться в проклятие – сначала я почувствовал глухое раздражение из‑за того, что до меня дотронулась не Мэй. Потом сообразил, что во время бросков леди Этерия будет прикасаться ко мне не только руками, и разозлился. Настолько, что некоторое время ломал голову, пытаясь придумать причину, которая позволит мне отказаться от данного ей Слова.
Не придумал. Поэтому проклял тот день, когда согласился взять ее в ученики, решил потерпеть и… дотерпелся – когда леди Этерия начала отрабатывать захват за ворот араллуха и потянулась к моей шее, я поймал взгляд Мэй, полный жгучей ревности и обиды.
"Я не могу отказаться ее учить!!! – мысленно взвыл я. – Я дал Слово!!!"
Мэй опустила взгляд и сгорбилась. Так, как будто из ее спины вырвали позвоночник.
У меня подогнулись колени. Я сделал шаг к ней и остановился, почувствовав рывок за ворот:
- Кро–о-ом, я – тут! А ты – неизвестно где…
- Я думаю… – глухо буркнул я, потянулся было к шраму – почесать – и получил по руке от вовремя заметившей это баронессы.
- Не трогай!!! Впереди – графство Увераш…
Кивнул. С ненавистью посмотрел на Вагу, стоящего рядом с МОЕЙ ПОЛОВИНКОЙ, и улыбнулся. Сообразив, что тренировать баронессу Кейвази можно по–разному…
…На мою просьбу помочь Крыло Бури ответил согласием. Но прежде чем подойти к нам, остро посмотрел на младшего брата, выполняющего очередное задание Мэй, и что‑то негромко сказал.
Она криво усмехнулась и закусила губу.
У меня потемнело в глазах – судя по выражению ее лица, Вага только что попросил ее обратить внимание на Ночную Тишь!!!
Несколько ударов сердца я стоял столбом, пытаясь справиться с накатившим на меня бешенством. Не смог. Поэтому, когда хейсар остановился передо мной и развел руки, показывая, что готов, шагнул к нему и с мстительной радостью сомкнул пальцы на вороте его араллуха:
- Посмотрите на мою руку, леди Этерия! Со стороны кажется, что я хватаю только за ткань. Но это не так: на самом деле мои пальцы прихватывают еще и кожу. Довольно сильно…
Сильно. Даже очень – пальцы с жались с такой силой, что Вага, как всякий хороший воин, умеющий терпеть боль, заскрипел зубами!
- Такой захват заставляет вашего противника отвлечься… – с трудом удержавшись от мстительной улыбки, сказал я. – Да, всего лишь на миг, но очень часто этого мига бывает вполне достаточно, чтобы победить…
Баронесса понимающе кивнула и потянулась к моему вороту.
Я отшатнулся:
- Покажите на нем, ваша милость: так мне будет легче исправлять ваши ошибки…
Скользнула к нему, схватила, сжала пальцы, вгляделась в бесстрастное лицо хейсара и задумчиво посмотрела на меня:
- Бросать я буду тоже его?
Я кивнул:
- Да, леди!
- Хм…
- Он – раза в полтора легче, чем я!
- Зато ты – Мастер и мой учитель!
Объяснение я уже придумал. Поэтому мотнул головой в сторону Крыло Бури и усмехнулся.
- Я – в полтора раза тяжелее, чем он! – кивнул я. – Если вы будете бросать меня, то очень быстро устанете. Или, не дай Вседержитель, надорветесь. С ним вам будет проще – вы сможете сделать намного больше повторений, а значит, освоите бросок быстрее. Кроме того, Вага – побратим вашего жениха, значит, ваша честь не пострадает…
Баронесса недовольно повела плечиком, но спорить не стала:
- Логично…
А вот Вага – попробовал:
- Это неправильно! Да, я побратим Неддара, но это не значит, что я должен прикасаться к его эйди’но’иаре !
Об обычаях хейсаров я знал немногое. Но чтобы ответить на эту фразу, моих знаний хватило за глаза:
- Слово "должен" тут не подходит: Путь Кулака – это часть Пути Волчьего Клыка , а ты – кровь от крови Вейнарского Льва. Ты ИМЕЕШЬ ПРАВО прикасаться к его невесте как в бою, так и вне его…
- Вне боя – только для защиты… – уточнил воин.
- Кром прав, Вага… – вздохнула баронесса. – Если я буду бросать его, я надорвусь. Значит, в данном случае ты бережешь мое здоровье…
…Где‑то часа через два после окончания тренировки, когда лагерь окутала ночная тьма и большая часть наших спутников, устроившихся на ложах из нарубленного лапника, уже почувствовала прикосновение Хэль , Мэй встала с седла, брошенного рядом с костром, подтянула ансы, нашла меня взглядом и кивнула в сторону леса.
Я тут же оказался на ногах, подхватил мех с водой, привычно перехватил недовольный взгляд Тиль и неторопливо зашагал к опушке. По пути показывая Мэй, ослепленной светом костра, торчащие из земли корни.
Дошел. Приподнял ветку, которая могла поцарапать ей лицо, отвел бедром вторую, растущую на уровне ее живота, шагнул в кромешную тьму и почувствовал робкое прикосновение к локтю:
- Можно я возьму тебя за руку? А то я ничего не вижу…
- Конечно, можно… – буркнул я и изо всех сил вжал ногти в ладони, чтобы не показать ей, насколько сильно я жажду ее прикосновений.
Девушка подошла поближе, нащупала мою ладонь и… переплела свои пальцы с моими! Нежно–нежно!! Так, как будто это было не обычное прикосновение, а ласка!!!
Я тут же оглох и ослеп. И начал воспринимать мир через ее пальцы.
Мир оказался теплым и восхитительно мягким. Он чуть подрагивал от робости, покалывал кожу в такт биению моего сердца и, кажется, жаждал чего‑то ослепительно–яркого и сильного!
Нет, не кажется! Жаждал – ибо легкие, едва заметные прикосновения подушечек пальцев к моей ладони просто не могли быть случайными!
Как я заставил себя сделать второй шаг – не помню. И все последующие – тоже: я ломился в лес как лось. Не замечая веток, царапающих шею и лицо, корней, лезущих под ноги, и кустов, попадающихся на пути.
Я несся в никуда, так, как будто убегал от самого себя. От своих желаний, несбыточных надежд и от Мэй. И в то же время чувствовал, что с каждым шагом вперед приближаюсь к ней все ближе и ближе…
- Стой… – Тихий шепот, ворвавшийся в мир без звуков и красок, заставил меня остановиться и прислушаться.
- Хватит… – Мир дрогнул, царапнул ладонь ноготками и заставил меня развернуться. Потом об жег прикосновением вторую руку и выдохнул в лицо мое имя:
- Кро–о-ом?
Я почувствовал жар ЕЕ дыхания, представил, как шевелятся ЕЕ губы, заново ощутил подаренный мне поцелуй и сглотнул:
- Да, Мэй?
- Знаешь, я сошла с ума…
Я не понял, так как вместо того, чтобы вдумываться в смысл слов, представлял, как тянусь к ЕЕ губам своими и как они подаются ко мне навстречу.
- Я сошла с ума! – горячечным шепотом повторила Мэй и обвила мою шею руками. – Я весь день думала о тебе… И весь день мечтала остаться с тобой наедине…
Я вытаращил глаза и несколько раз тряхнул головой: я – бредил! Слышал то, что хотел, а не то, что мне говорили:
- Прости, мне, кажется, послы…
- Тебе не послышалось!!! – перебила меня Мэй. – Я весь день мечтала о ночи вдвоем, а когда Вага сказал, что мы будем ночевать в лесу, у меня оборвалось сердце… И в этот момент я научилась ненавидеть… Сначала его – человека, лишившего меня возможности спать с тобой на одном ложе… А потом – ее, женщину, посмевшую прикасаться к моему мужчине…
"На одном ложе?" – ошалело подумал я и тут же вспомнил скамью под спиной и темный, закопченный потолок, в который я пялился всю ночь, всхлипывания Мэй, доносившиеся из темноты, и боль в левом подреберье, не оставлявшую меня до рассвета.
- Я умирала от ревности тридцать семь раз. Столько, сколько раз она до тебя дотрагивалась… И ожила только тогда, когда ты поставил ее с Вагой и дал мне понять, что тебе не нужны ничьи прикосновения, кроме моих… Кром, я… я никому тебя не отдам!
Ее слова кружили голову, как крепкое вино. И постепенно вымывали из души остатки силы воли.
- Знаешь, я весь день ощущала вкус твоих губ. Чувствовала твой запах, жар твоего тела и нежность рук… Я мечтала сказать, что хочу еще…
- Мэй, ты сошла с ума… – почти потеряв голову от желания, выдохнул я.
- Ага… Поэтому… я… сейчас… тебя… поцелую…
…Я, кажется, умер. От ее нежности. Потом еще раз, но уже от своей. А после третьего – или десятого? – поцелуя окончательно перестал соображать: сгорал от прикосновений ее рук к шее и лицу, коже, плавился от жара ее тела и таял от безумного шепота на ухо.
Сколько длилось это безумие? Вечность? Один–единственный миг? Не знаю. Знаю, что воскрес только тогда, когда почувствовал, что не чувствую жара сердца своего Огонька.
- Мэй, ты где? – открыв глаза, перепуганно спросил я. И услышал приглушенные рыдания.
Торопливо перевернувшись на правый бок, я запоздало сообразил, что лежу на земле, в расшнурованном до пупа араллухе, и облегченно перевел дух, увидев в ладони от себя спину Мэй.
- Здесь… – всхлипнула она. – Плачу…
- Почему? – растерянно спросил я.
Она всхлипнула еще раз, потом, не глядя, нащупала мою руку, положила ее себе на живот и вжалась спиной в мою грудь:
- А что мне остается делать? Я хочу быть твоей! Твоей, слышишь? Десятину, день, час! Да хоть одну–единственную минуту – но твоей!!!
В этот момент ее голос дрогнул, а пальцы, ласкавшие мою руку, сжались:
- Ты только не думай, что это – похоть! Я… у меня… у меня еще никого не было!!! Вообще!!! И…
- "…и тогда Вседержитель преподносит ему Дар… – выдохнул я ей на ушко. И, сообразив, что не вспоминал о сестре целую вечность, с трудом заставил себя договорить: - …Истинного Суженого, человека, в чьей груди бьется половинка его сердца. Стоит Избранному заглянуть в глаза этому Дару, как он обретает новую жизнь. Жизнь, в которой одна душа на двоих…"
Почувствовав мое состояние, Мэй развернулась ко мне и мертвым голосом спросила:
- Почему ты говорил таким тоном? Ты… ты в это не веришь?
- Верю… Честное слово… – тихо сказал я. – Просто из всей Изумрудной Скрижали моя сестра больше всего любила Слово о Суженом. Повторяла его чуть ли не по десять раз на дню… А своего Дара так и не дождалась…
- Прости, я не знала… – Мэй вжалась лицом в мою грудь и расплакалась. Горько, как маленький ребенок.
Я прижал ее к себе, запустил пальцы в волосы, ласково провел ладонью по спине и, дождавшись, пока она успокоится, слегка отодвинулся и нежно поцеловал в заплаканный носик:
- Ты – чудо, Огонек! Я счастлив, что оказался у тебя на Пути…
Мэй вздрогнула, приподнялась на локте и хрипло сказала:
- Я – твоя Половинка! Я НЕ МОГУ выйти замуж за другого!!!
У меня пересохло во рту: я знал, что это не слова, а настоящие чувства, видел, что он а колеблется между долгом и бесчестием, и… не понимал, что я могу сказать в ответ.
То, что я люблю ее больше жизни? Так она знала это и без моих слов. То, что я ненавижу ее долг перед короной и родом и тем не менее готов смириться с ее решением выйти замуж за одного из ее женихов, лишь бы дать ей возможность сохранить уважение к себе? Но эти слова подтолкнули бы ее к ним, а не ко мне. Что отдал бы обе руки за чудесное спасение любого из ее братьев? Так это стало бы пустым сотрясением воздуха!
- Я… приму любое твое решение, Огонек… – через вечность выдохнул я. – Любое… Даже если ты…
Договорить мне не дали – со стороны лагеря послышался встревоженный крик:
- Кром, с вами все в порядке?
- Скажи, что ждешь, пока я приведу себя в порядок! – потребовала Мэй. Потом села, перебросила магас через плечо и задумчиво пробормотала: – Знаешь, я, кажется, кое‑что придумала. Не уверена, что тебе понравится, но лучше так, чем никак и никогда…
- Расскажешь? – сглотнув, спросил я.
- Да… Наверное… Когда решусь…
Глава 15 - Негзар Мышь
Четвертый день третьей десятины первого травника.
…Аютэ выплыла из‑за сарти рода Уззар, как дес’ит долинников. И, приветливо улыбнувшись знакомой Ширвани, величаво заскользила вниз по улице. Ее спутники – пара мрачных, как ночь, лам’наш’ги и донельзя гордая оказанным доверием айти’иара с корзиной в руке – устремились следом.
Высокая, стройная и ослепительно красивая, Два Изумруда стремительно шла вперед и в упор не замечала восхищенных взглядов попадающихся на пути мужчин.
"Есть я и ты… – вспомнив так и не спетую ей Песнь, уныло подумал Негзар. – Остальное – тлен…"
Как и восемь лиственей назад, в тот день, когда он понял, что она никогда не станет его женой, по его спине пробежал неприятный холодок, а душу затопило отчаяние. И для того, чтобы заставить себя вернуться в нормальное расположение духа, он вгляделся в магас Аютэ, чтобы своими глазами увидеть прожитую ею жизнь.
Увидел. И заскрипел зубами: замысловатая петля, появившаяся над правым глазом, сообщала всем и вся, что она замужем, зеленая лента, вплетенная в лахти, – что плодовита, а три уасти , гордо ниспадающие на правое плечо, – что п одарила избраннику двух сыновей и дочку!
"Это должны были быть мои дети!!!" – мысленно взвыл он и зажмурился, чтобы не видеть ожерелья Благодарности на ее загорелой шее. Увы, не помогло – его внутренний взор тут же ослепила россыпь из десятков переливающихся на солнце чешуек и почти затмила своим сиянием тоненькую, почти незаметную на ее фоне тесемку со свадебным подарком Аттарка…
- Хороша… – восхищенно выдохнул стоящий рядом Юлай Подсвечник. И, наткнувшись на бешеный взгляд Негзара, примирительно выставил перед собой ладони: - Не злись, ашер, я имел в виду, что она – воистину прекрасна! И достойна быть твоей…
- Только достойна? – нехорошо прищурился Мышь.
Долинник рассмеялся:
- Никак не могу привыкнут ь к тому, что мы вкладываем в одни и те же слова разный смысл! Не злись – она БУДЕТ твоей. Через десятину–полторы. Обещаю!
Негзар аж подпрыгнул:
- Едут?
- Да, вчера проехали Голон…
- Слава тебе, Бастарз!!! – вскинув глаза к небу, радостно выдохнул хейсар. Потом нашел взглядом Аютэ и понял, что видит не только петлю замужней женщины, уасти и ожерелье Благодарности, но и полные, ярко–розовые губы, рвущуюся из араллуха и маняще покачивающуюся при каждом шаге высокую грудь и обтянутые ансами стройные бедра.
"Моей! Ты будешь моей!! И совсем скоро!!!"
…Два Изумруда прошла мимо Негзара, не замедлив шаг. Так, как будто не узнала. А вот ее телохранители кривить душой не стали – правый презрительно усмехнулся и демонстративно убрал десницу за спину , а левый вытаращил глаза и "испуганно" раззявил рот.
Мышь сжал зубы, гордо вскинул голову и развернул плечи, чтобы они увидели кожаный шнурок с когтями взятого им медведя. Но, заметив, что один из них складывает пальцы в копье , чуть не лопнул от бешенства!
- Что‑то не так? – встревоженно вглядевшись в его перекошенное лицо, поинтересовался Подсвечник.
- Все не так! Все!!! – рявкнул Мышь, рванул ворот араллуха и застыл, увидев, как на него смотрит мальчишка–Гатран , еще мгновение назад игравший в кости со своими сверстниками, а теперь заметивший отсутствие вышивки на его араллухе и пояс без меча или наш’ги…