Телфрин грубо дернул скафандр, стаскивая его с бесчувственного тела Мери. Он стиснул зубы, но не проронил ни слова.
- Вы возвращаетесь во флотилию? Но вы ведь сказали… - Уиллоу казалась смущенной. Роффрей заметил, что она бросила на него какой-то странный взгляд, в котором читались и нетерпение, и сосредоточенность на каких-то своих, потаенных чувствах.
- Мери надо лечить. Здесь это невозможно. Поэтому мы возвращаемся. Да ведь вас это должно радовать.
- Да, - сказала она. - Да-да, конечно.
Он задраил люки, и ненавистный пейзаж Роса больше не раздражал их. Они сразу почувствовали себя в некоторой безопасности.
- Все ясно, Уиллоу, - начал вдруг Телфрин. - Ты поставила все точки над і. Я больше не буду докучать тебе.
- Вот так-то лучше.
Она обернулась к Роффрею:
- Это и к вам тоже относится, как, впрочем, и ко всем остальным. Для меня не существует никого, кроме Эсквиела, вы убедитесь в этом, как только мы вернемся во флотилию!
- Да не кипятитесь вы так, - усмехнулся он. - Вы совсем не в моем вкусе.
Она, явно уязвленная, тряхнула своими блестящими волосами.
- Спасибо и на том, - бросила она.
Роффрей улыбнулся Мери, которая, сидя на койке, то бормотала что-то нечленораздельное, то мурлыкала. Роффрей подмигнул ей.
- Вот кто в моем вкусе, - сказал он нежно.
- Это просто жестоко, - резко бросила Уиллоу.
- Она моя жена, - сказал Роффрей с улыбкой, и только теперь Уиллоу поняла наконец, что скрывалось за всем этим.
Она отвернулась.
- Ну, трогаемся, - сказал Роффрей бодро. Теперь было ясно, что нужно делать, и он не желал терять времени.
Он не знал, как долго Мери пробыла на Росе. Может быть, всего несколько минут реального времени, а может, сотню лет в масштабе времени этой планеты. Он боялся даже думать об этом, ведь он знал, как жестоко мог пострадать ее рассудок. "Надеюсь, психиатры хоть что-нибудь смыслят в этом", - думал Роффрей. Он был готов ждать и надеяться.
Он подошел к ней. Она отпрянула от него, что-то бормоча и напевая, ее огромные глаза, казалось, расширились еще больше.
Он мягко, но настойчиво заставил ее лечь на койку и осторожно стянул ремнями безопасности. Она его не узнавала, и он мучительно страдал от этого, но тем не менее, улыбаясь и даже мурлыча себе под нос какой-то мотивчик, уселся в кресло в кабине управления, потянул на себя рычаг, подстроил приборы, защелкал переключателями, и вскоре звук его голоса потонул в мощном реве двигателя.
И вот вспышка, мерцание огней, и они взмывают в глубокий космос, удаляясь прочь из системы Беглец в лишенную признаков жизни пустоту. Взлет оказался таким легким, что Роффрею почудилось, будто кто-то добрый и сильный мягко вытолкнул их ввысь…
Покоряясь неизбежно предстоящему испытанию, он начал движение, рассекая плоскости разных измерений и устремляясь назад, в тот пространственно-временной континуум, где он оставил флотилию.
Тем временем человеческий разум беспорядочно метался, содрогаясь, в страстном стремлении одержать верх в этой страшной игре. Рассудок изнемогал. Нервы не выдерживали. Однако вопреки всему, едва ли отдавая себе отчет в том, что творится вокруг, лорд Морден понуждал свою команду продолжать борьбу, ибо был убежден: человечество должно победить в этой игре или погибнуть…
Свистящие звуки - первое, что услышал Роффрей, когда вывел корабль из пространственно-временной системы Беглец на следующий уровень.
Космическое пространство вокруг них вдруг заблистало мириадами звезд, невиданно стремительное вращение какой-то спиральной галактики выбрасывало наружу палящее пламя неистовых, разнузданных солнц. И тут свист, который поразил их вначале, сменился звуками ужасающего стенания, заполнившими собою весь корабль, - человеческие голоса просто тонули в этом вое.
Роффрей был поглощен наблюдением за показаниями приборов. Опыт, хоть и весьма ограниченный, управления устройствами, предназначенными для путешествий сквозь пространственно-временные континуумы, подсказывал ему, что корабль легко может проскочить через них и просто-напросто затеряться.
Приборы его корабля не были предназначены для столь дальних перелетов, Роффрей знал это, но каждый универсум, как часть общего мультиверсума, имел свои собственные координаты, и приборы, как бы грубы они ни были, все-таки улавливали разницу. Над основным лазерным экраном у Роффрея висела карта, позволяющая распознать тот универсум, где находилось человечество. Путь туда был опасен, Роффрей не мог даже с уверенностью сказать, возможен ли он вообще.
Звук тем временем все нарастал - теперь он вызывал уже болевые ощущения; из монотонного он превратился в пульсирующий, изматывающий нервы визг. Роффрей вошел в следующий слой.
Галактика, раскинувшаяся перед ними, была настоящей моделью ада: в ней бурлила лишенная какой-либо формы материя, расплывчатая, сверкающая, горящая чистыми, первозданными красками - красной, белой, черной, желтой, - беспорядочно и медленно переливающимися одна в другую. Это был универсум, проходящий стадию то ли зарождения, то ли распада.
Стояло почти полное безмолвие, когда Роффрей покидал этот континуум и входил в следующий. Все это время он, не переставая, бодро насвистывал что-то легкомысленное. Внезапно веселое насвистывание оборвалось - он услышал, как Мери застонала.
Они находились в самом центре какой-то галактики.
Везде, куда ни кинь глаз, лежали скопления звезд. Роффрей изумленно смотрел на них, его удивляло, что субстанция, заполняющая пространство вокруг них, казалось, непрерывно струится, все время неузнаваемо меняя, смазывая картину их расположения, да и сам вид этих звезд.
Но вот корабль миновал загадочные звезды и попал в бурлящую темноту газообразной массы, которая постепенно обретала какие-то чудовищные, смутно знакомые формы; это зрелище вызвало у Роффрея странное омерзение, он отвернулся и сосредоточился на приборах.
То, что он увидел, потрясло его.
Он сбился с курса!
Он пожевывал ус, размышляя, что ему теперь делать. Правда, обсудить эту проблему он мог только сам с собой. Координаты соответствовали тем, что были указаны на карте, висевшей над экраном.
Что же до приборов, то они фиксировали пространственно-временной континуум, где находился Эсквиел с флотилией!
Однако не было ничего даже отдаленно похожего на то, что он помнил. Какой-то туман вихрем несся вокруг, и Роффрей не мог даже разглядеть звезд этой галактики.
Неужели флотилия полностью уничтожена?
Впрочем, другого объяснения быть не могло.
Тут он выругался - черный туман внезапно обрел облик зловеще хохочущего громадного чудовища темно-синего цвета с отвратительно шевелящимися щупальцами и горящими глазами. У Телфрина и Уиллоу, глядевших на экран, дух перехватило от ужаса. Мери вдруг начала жалобно кричать, ее пронзительный голос разносился по всему отсеку управления. Корабль, казалось, стремительно летел прямо на чудовище. "Но разве может этот монстр существовать в космическом пространстве, близком к абсолютному вакууму?!" - билось в смятенном сознании Роффрея.
Однако у него не было времени теоретизировать. Он взломал энергетические печати антинейтронной пушки, а тем временем едкий запах уже наполнял кабину, чудовище стремительно меняло цвет, становясь из темно-синего ярко-желтым.
Орудия нацедились на монстра, Роффрей нажал кнопки пуска и резко рванул корабль назад. Корпус содрогнулся - это смертельный поток антинейтронов устремился к чудовищу. А между тем - невероятно! - монстр как бы поглотил смертоносный поток, а на его теле возникло несколько новых голов с омерзительными получеловеческими лицами; монстр бормотал что-то невнятное, издавая в то же время пронзительные вопли, которые были слышны даже в кабине корабля. Роффрей почувствовал горечь во рту, к горлу подступила тошнота.
Телфрин склонился к нему, пристально вглядываясь в экран.
- Что это? - спросил он, стараясь перекричать стоны Мери.
- Откуда мне знать! Какого черта ты пристал ко мне? - злобно отозвался Роффрей. Он дал задний ход и снова нажал пусковое устройство антинейтронной пушки, потом, тяжело приподнявшись своим крупным телом в кресле пульта управления, обернулся к Телфрину:
- Помог бы лучше. Посмотри, координаты на карте точно совпадают с теми, что на экране?
Сквозь черный туман видно было, как многоголовый гигант, раскачиваясь, надвигается на корабль, скаля зубы и что-то бормоча. Тут уж не время было раздумывать, откуда взялась эта тварь.
Роффрей нацелился на ту голову, которая казалась ему самой отвратительной, и нажал пусковую кнопку.
Кажется, пронесло!
Как только во тьме растаяли облачка газа, Роффрей сразу узнал галактику.
Ошибки быть не могло! Это та самая галактика!
Однако торжествовать было рано - надвигалась новая опасность. Теперь уже не таинственный гигант, а целая эскадрилья стремительных сферических кораблей - Роффрей видел их мельком, когда уходил из флотилии, - надвигалась на них. Неужели это победители, упивающиеся уничтожением жалких остатков человечества? Они шли как раз на зенит - южный фланг изрядно потрепанного корабля. И Роффрей скупым маневром развернул свой корабль так, чтобы он был обращен носом к приближающимся чужакам.
Корабль слушался достаточно хорошо, но кабина управления загрохотала и содрогнулась, когда мимо пронеслась струя черного огня, но корабль уже был теперь недосягаем - он ускользнул от окружавших его вражеских крейсеров, послав в них залп сокрушительной силы. Однако Роффрея что-то все время выводило из себя. Ему никак не удавалось сосредоточиться. Похоже, с Телфрином происходило то же самое. Оглянувшись, Роффрей увидел широко открытый рот Мери, из которого безостановочно рвался пронзительный крик.
Телфрин судорожно вцепился в рукоятку, прокричал:
- Координаты полностью совпадают.
- Да что ты говоришь? - отозвался Роффрей язвительно.
Уиллоу, подойдя к Мери, пыталась успокоить ее, а она, напряженная, точно все тело ее было сведено судорогой, смотрела прямо перед собой остановившимся, остекленелым взглядом. Казалось, она видит нечто ужасное, недоступное взорам нормального человека. Ее пронзительный, надрывающий душу крик бился в тесных стенах кабины управления.
Уиллоу сквозь полумрак, царящий в каюте, вглядывалась в два мужских силуэта, неясно вырисовывавшихся впереди: один - в кресле за пультом управления, другой, стоящий рядом - их темные одежды выступают на фоне ярко мерцающих экранов и приборов, лица скрыты в тени, а руки белеют на рычагах управления.
Освещение было очень слабое, потому что все источники энергии работали только на то, чтобы обеспечить максимальную мощность двигателя корабля.
Уиллоу выглянула в иллюминатор. Космическое пространство неожиданно оказалось совершенно бесцветным. Она снова посмотрела на мужчин, и ее взгляд потонул в диком хаосе цвета, и звуков, и лавиной хлынувших чувственных впечатлений - постыдных, первобытных, ужасных, - рассудок ее помрачился, чувства пришли в смятение.
Она совершенно потеряла способность различать свои ощущения - ей казалось, что цвета издают запахи и звуки, и она их слышит; ее переполняло одно очень яркое впечатление, которое, казалось, усиливало все ее ощущения. Обоняние, зрение, ощущение, слух, вкус - все это было окрашено одним-единственным цветом - кроваво-красным!
Ей показалось, что она умирает.
Роффрей закричал, и звук его голоса повис в воздухе, а потом - Роффрей видел это! - растворился в кроваво-красном хаосе. Он почувствовал, что безумие подкрадывается к нему, потом будто отступает, вот снова крадется… и отступает, точно неотвратимый морской прилив; но с каждым разом оно все ближе, ближе. Тело его вибрировало от напряжения, генерируя кроваво-красные волны, следы которых тянулись сквозь кабину управления, - он видел, нет, он слышал их как бы под сурдинку. И это повергало его в ужас; но теперь уже что-то новое вползало в сознание, что-то давно забытое, а может, вообще неведомое ему.
Он погружался в странное состояние - он стал отвратителен сам себе, ему было жаль себя, он вдруг осознал себя полным ничтожеством… Но при этом было нечто - он не знал, что или кто это, - и оно поддерживало его, несмотря на полное смятение, помогало ему удержаться в рамках своей привычной сущности, выбраться из хаоса беспорядочных ощущений и гнетущих мыслей и даже перейти к нападению.
И он нанес ответный удар!
Уиллоу обнимала Мери, которая уже больше не кричала, но дрожала всем телом, возбужденная, натянутая, как струна.
Таинственные волны, доводившие всех до помешательства, начали иссякать.
Уиллоу тоже выдержала это испытание. Она, как и Роффрей, как бы сломила ту неведомую силу, что обрушилась на них.
Тем временем волны совсем угасли, и мало-помалу все почувствовали, что приходят в нормальное состояние.
Внезапно тело Мери обмякло. Она потеряла сознание. Телфрин был распростерт на полу, а Роффрей сгорбившись сидел в кресле у пульта управления, ворча что-то себе под нос.
Он вглядывался в быстро угасающие волны пульсации, испытывая удовлетворение от того, что антинейтронные заряды сделали свое дело, хотя он не смог даже толком прицелиться, ведь он был в полубессознательном состоянии.
Часть кораблей скрылась, а остальные превратились в груды искореженного металла, беспорядочно кружащие в пустоте. Роффрей, тихонько насвистывая, принялся настраивать приборы управления. Потом свист прекратился, и он спросил:
- Ну, как вы там, в порядке?
- А ты как думаешь, пижон? - ответила Уиллоу. - Мери и Пол вырубились. По-моему, Мери досталось больше всех, кажется, на нее пала основная тяжесть. Интересно, что это было?
- Понятия не имею. Может, скоро выяснится.
- Да? Почему?
- Потому, я уже вижу нашу флотилию!
- Слава Богу! - сказала Уиллоу, и ее стала бить дрожь. Она не смела даже представить себе, что ее ждет, как она встретится с Эсквиелом.
Роффрей мчался навстречу флотилии, и возвращение его оказалось куда более стремительным, чем бегство от нее.
Глава 13
Флотилия выглядела более потрепанной, чем в то время, когда Роффрей покидал ее. Это было все еще многочисленное, нестройно раскинувшееся на многие мили сборище кораблей, очень напоминавшее гигантскую свалку, охраняемую линкорами галактической полиции, курсировавшими вокруг, наподобие китов, стерегущих пестрый косяк рыб.
В центре флотилии, недалеко от побитого крейсера Эсквиела (его сразу можно было отличить по немного расплывчатым очертаниям), размещалось огромное судно-завод, помеченное буквой G, начертанной на его борту. Это озадачило Роффрея.
В это время с ним связался патруль галактической полиции.
К его удивлению, его приняли с распростертыми объятиями. Его эскортировали таким образом, что он оказался почти рядом с кораблем, отмеченным знаком G.
Пока Роффрей маневрировал, на лазерном экране появился некто в просторном одеянии, которое отдаленно напоминало униформу галактической полиции, если не считать знаков отличия, характеризующих звание; лицо его было суровым и несло печать подозрительности. Широкая лента на левом рукаве тоже была помечена буквой G.
- Хэлло, лорд Морден, - сказал Роффрей весело, вызывающим тоном.
Уиллоу подивилась стойкости и самообладанию Роффрея, который сумел вдруг так быстро обрести спокойный и беззаботный вид.
Лорд Морден саркастически улыбнулся:
- Доброе утро. Итак, вы решили все же вернуться, оказать нам честь… Где же вы пропадали?
- Движимый чувством сострадания, я попытался спасти тех, кто оставался на Беглеце, - ответил с достоинством Роффрей.
- Не верю вам, - резко сказал Морден. - Но все равно, вы сделали невозможное. Как только мы соберем всю доступную нам информацию, я хотел бы получить вашу помощь. В этом деле нам необходима любая поддержка, от кого бы она ни исходила - даже от вас. Мы бессильны против них, Роффрей. Можно считать, с нами все кончено, черт побери. - Он замолчал, будто собираясь с духом. - Итак, если у вас есть новые пассажиры, вам следует зарегистрировать их в соответствующих инстанциях.
И он отключил связь.
- Что все это значит? - спросил Телфрин.
- Не знаю, - ответил Роффрей, - скоро выясним. Мордену, очевидно, что-то известно. Флотилия явно пострадала от тех же напастей, что и мы. Однако, кажется, теперь здесь больше порядка. Борьба, или уж не знаю, как это и назвать, видимо, приняла совсем другой оборот.
Уиллоу Ковекс, нежно обняв голову Мери, баюкала ее, осторожными движениями утирая слюну, бежавшую изо рта больной. А у самой Уиллоу бешено колотилось сердце, под ложечкой она ощущала холодную пустоту, а руки и ноги были точно ватные. Предстоящая встреча с Эсквиелом смертельно пугала ее. Ведь он-то, вне всяких сомнений, хранил верность ей.
Роффрей отключил системы управления корабля и, пройдя в кормовую часть, внимательно поглядел на женщин; его чувственный рот, обрамленный бородкой, тронула легкая улыбка. Он стал сдирать с себя комбинезон и рабочие брюки, под ними обнаружились простая стеганая куртка из темно-красной замши и довольно мятые белые брюки, заправленные в мягкие кожаные сапоги до колен.
- Ну, как Мери?
- Не знаю, - ответила Уиллоу. - Ясно, что рассудок ее пострадал… Однако ее помешательство совершенно особого свойства. Не могу уловить, в чем тут дело.
- Думаю, врач разберется, - ответил Роффрей, ободряюще похлопывая Уиллоу по плечу. - Телфрин, свяжись с администрацией, ладно? Посылай обычный сигнал, пока не ответят.
- Ладно, - ответил Телфрин.
Самое жуткое из всего, что было, думал Роффрей, глядя на жену, - этот красный цвет, который пронизал все, это страшное кроваво-красное безумие. Именно кроваво-красное. Почему оно так сильно потрясло его? И как отразилось на Мери?
Роффрей поскреб в затылке. Он не сомкнул глаз с тех пор, как бежал из флотилии, держался только на стимуляторах и чувствовал, что ему надо как следует отоспаться. Ладно, может быть, попозже.
Телфрин связался с кораблем, где производилась регистрация и учет всех бывших обитателей Земли, чтобы помочь уцелевшим обосноваться, если они того пожелают, на какой-нибудь планете, и попросил незамедлительно прислать официального представителя администрации.
- Нам требуется психиатр, причем срочно. Вы не могли бы помочь? - спросил Роффрей.
- Попробуйте обратиться и госпиталь, хотя вряд ли вам повезет.
Роффрей связался с госпиталем, и действительно дежурный врач оказался беспомощен.
- Боюсь, вам не удастся найти психиатра. Если больная нуждается в лечении, можем включить ее в наш список. Но мы страшно перегружены. Просто невозможно справиться - столько несчастных случаев…
- Но вы обязаны помочь ей! - взорвался Роффрей.
Однако врач не удостоил его ответом - он просто отключился.
Роффрей, озадаченный таким оборотом дела, обернулся к своим спутникам.