- Этому повезло - видимо, он просто вырубился. Думаю, он довольно выносливый, выдержит еще один-два раунда, теперь он уже попривык к этой игре.
- Довольно скверно было… - сказал Роффрей. Все его тело свело напряжением, нервы - точно связаны в узел, голова раскалывалась, сердце бешено колотилось. Он с трудом заставлял себя сосредоточиться на том, что говорит О’Хара.
Видя, что ему худо, О’Хара вытащил из кармана коробочку со шприцем и, не дожидаясь возражений, вкатил ему укол.
Роффрею сразу стало лучше. Он все еще чувствовал усталость, но тело понемногу расслабилось и головная боль стихла.
- Так вот она, кроваво-красная игра, - помолчав, сказал он.
- Да уж, она самая, - ответил О’Хара.
Зелински изучал данные, подготовленные для него Манном.
- Из этого можно извлечь кое-что полезное, - сказал он. - Вероятно, Беглец оказывает особое влияние на человеческое сознание, сообщая ему устойчивость к воздействию чужаков.
Он оторвал взгляд от бумаг и обратился к Зангу, который возился в углу с какими-то приборами.
- Так ты говоришь, что Роффрей отменно выдержал первый раунд?
- Да, - кивнул коротышка-монгол. - И снова вступил в схватку, без всяких дополнительных инструкций. Такое редко случается.
- Даже не имей он никаких особых качеств, для нас он просто находка, - согласился Зелински.
- А что ты скажешь насчет моей догадки? - не унимался Манн, которому не терпелось обсудить свою гипотезу.
- Мысль интересная, - сказал Зелински, - но все-таки пока нет конкретных данных, чтобы разрабатывать эту версию. Думаю, нам надо бы повидаться с Роффреем и Телфрином и выяснить, если удастся, что там с ними случилось на Беглеце.
- Ну что, попросить, чтобы они пришли сюда? - предложил Занг.
- Да, будь добр, - ответил Зелински и, насупившись, углубился в заметки Манна.
Вдруг Мери будто всплыла из бездны смятения, в которой пребывал ее расстроенный разум. Превозмогая страх, ибо мысль о душевной болезни постоянно терзала ее рассудок, она, шаг за шагом, стала исследовать свое сознание.
Внезапно все стало на свои места. Она лежит с открытыми глазами - ни уродливых видений, ни пугающих призраков, угрожающих ей. И слышит она только легкое шарканье, будто кто-то ходит неподалеку.
С величайшей осторожностью она стала вспоминать прошлое. Ей никак не удавалось упорядочить во времени пестрый хаос воспоминаний. Казалось, она все время кружится в водовороте, бессмысленно повторяя какие-то действия - пилотирует корабль, открывает шлюзовые камеры, пишет в блокноте какие-то уравнения, и все ото несется мимо ее сознания и где-то исчезает.
Временами бешеное кружение водоворота уменьшалось - это были благополучные минуты, когда она как бы заглядывала в бездну безумия, но удерживалась у самого ее края. Вот первое путешествие на Беглец, она предприняла его после того, как побывала на Голанде и узнала там нечто чрезвычайно важное. Вот она на Энтропиеме, потом беспорядочное метание среди планет в не подчиняющемся никаким законам космическом пространстве - здесь царит только буйное смятение; приземлилась, но ничего не обнаружила; главное - сохранить рассудок, которому постоянно грозит распад; и наконец, Рос, где ее настигло безумие. Ощущение теплоты. Прочь с Роса! Но как, она уже никогда не вспомнит… снова Энтропием; человек, который спрашивает ее о чем-то… Джон Ринарк… ужас… Энтропием в развалинах; она бросается на корабль, помнится, это Хоузер; приземляется на какой-то дружественно настроенной планете… Экиверш, кажется?., и покой, покой… потом снова Рос… хаос… ощущение теплоты… хаос…
Почему?
Что снова и снова толкало ее на Рос, ведь каждый раз, как она возвращалась туда, разум ее все слабел? Однако в последний раз было что-то новое… какой-то перелом, будто она совершила уже полный круг и ступила на путь к выздоровлению. Ее встретили там какие-то существа, сотканные из света, но лишенные формы, они говорили с ней. Нет, кажется, это были галлюцинации…
Облегченно вздохнув, она открыла глаза. Возле нее стояла Уиллоу Ковекс. Мери, узнав в ней ту, что ухаживала за ней, улыбнулась.
- А где же мой муж? - тихо спросила Мери с безмятежно-спокойным выражением лица.
- Ну как, получше стало? - сказала, грустно улыбаясь Уиллоу, по Мери поняла, что печаль, сквозившая во взоре Уиллоу, вызвана не ее, Мери, состоянием, а чем-то совсем иным.
- Да, намного, а что, Адам…
- Его взяли в команду, которая ведет игру.
Уиллоу вкратце объяснила Мери все, что было известно ей самой.
- Должно быть, вскоре можно будет связаться с ним.
Мери кивнула. Она чувствовала себя отдохнувшей, умиротворенной. Ужас безумия оставил лишь слабый след в ее памяти, и с каждой минутой он слабел, все дальше и дальше уходя в прошлое. "Теперь уже навсегда, - думала она. - Все прошло… я совершенно здорова. Все прошло". Она почувствовала, что погружается в глубокий, освежающий сон.
В лабораторию Зелински вошли Роффрей и Телфрин. Роффрей - огромный, как бы заряженный энергией, которая так и распирала его, черная борода воинственно торчала.
- Ну что, опять тесты, профессор? - спросил он.
- Нет, капитан. Просто хотелось бы немного порасспросить вас, мы тут неожиданно кое-что обнаружили. Сказать по правде, ни вы, ни Телфрин, оказывается, не обладаете какими-то особыми качествами, которыми можно было бы объяснить сокрушительное поражение, нанесенное вами многочисленным противникам. Мы обнаружили, что вы сравнительно легко отбились от вражеских кораблей только потому, что буквально все их игроки были выведены из строя какой-то силой, столь мощной, что она способна преодолеть космическое пространство без передающей аппаратуры. Вражеские приемные устройства преобразовали эту мощную эманацию в энергию, которая полностью разрушила менталитет противника. Однако ни вы, ни Телфрин не обладаете свойствами, которые объяснили бы этот феномен. Вот если у вас был… какой-нибудь усилитель… Вы сами можете как-то объяснить это?
Роффрей покачал головой.
Телфрин молча хмурился. Казалось, он что-то напряженно обдумывает.
- А может, все дело в Мери? - медленно сказал он.
- Да-да, вполне возможно! - воскликнул Занг, оторвав взгляд от своих записей.
- Нет, - мрачно сказал Роффрей. - Нет…
- Пойми, это может быть только она, твоя жена, Роффрей, - перебил его Телфрин. - На Энтропиеме она была совершенно безумна. Когда она носилась от планеты к планете в системе Беглец, космос был словно бешеный - сплошной хаос. У нее, по-видимому, есть какие-то невероятные внутренние резервы, если она смогла все это выдержать. Она, возможно, аккумулировала в себе все виды воздействий, которым чужаки подвергали ее сознание. Ее рук дело, именно она - наш усилитель!
- Ну, что скажете? - обратился Роффрей к ученым - они все трое горели нетерпением, ни дать, ни взять - голодные стервятники, вот-вот накинутся на умирающего.
Зелински вздохнул.
- Думаю, мы правы, - сказал он.
Мери пристально вглядывалась в рассеянный свет вокруг флотилии, падающей сквозь тьму к далеким звездам, блистающим где-то в конце долгого-долгого пути.
- Адам Роффрей, - громко сказала она, ей было интересно, что она почувствует, когда увидит его.
- Как же вы оказались на Беглеце? - спросила Уиллоу, которая сидела тут же.
- Сбежала от Адама. Устала от его беспокойной жизни, от того, что он ненавидит цивилизацию и общество себе подобных. Устала от его разговоров, его шуток. Но тем не менее я любила его. И до сих пор люблю. Я - антрополог и пользовалась его полетами в отдаленные миры в своих профессиональных целях. Однажды мы приземлились на Голанде и обнаружили следы побывавших здесь пришельцев из другой галактики. Я обшарила все вокруг, но тщетно - почти ничего не удалось узнать. Тогда я оставила Адама и бросилась на Беглец - он как раз материализовался в нашей пространственно-временной системе, - надеясь хоть тут разузнать что-нибудь. Я изучала систему Беглец, я посвящала этому все свое время, все силы, а моя жизнь, вернее, мой рассудок уже висел на волоске. Последний каплей оказался Рос. Он доконал меня.
Мери с улыбкой оглянулась на Уиллоу.
- Но сейчас я чувствую себя здоровой, как никогда, - я даже подумываю, а не обосноваться ли где-нибудь. Не стать ли этакой доброй женушкой Адаму. Что скажешь, Уиллоу? - говорила Мери, и взгляд ее был серьезен и задумчив.
- Скажу, что ты одержимая, - ответила Уиллоу довольно резко, не очень-то заботясь о любезности. - Легкой жизнью тебя не купишь. Послушай…
- Мне пришлось трудно, - сказала Мери, опустив глаза. - Ох как трудно. Уиллоу.
- Знаю.
Внезапно засвистело устройство связи. Мери подошла, повернула выключатель.
На экране появился Роффрей.
- Привет, Адам - сказала она. Горло перехватило, и она поднесла к нему руку.
- Слава Богу, - ответил он. Его измученное лицо было совершенно бесстрастно.
Она поняла, что по-прежнему любит его. Это чувство согревало душу.
- Что, был врач? - спросил он.
- Нет, - ответила она с улыбкой. - Не спрашивай меня ни о чем. Просто прими это как данность - я здорова, и все. Что-то произошло - может, борьба с чужаками, может, что-то на Росе, а может быть, просто Уиллоу ухаживала за мной, и это сделало свое дело. Мне кажется, я заново родилась.
Напряжение отпустило Роффрея, и его лицо смягчилось. Он улыбнулся Мери.
- Жду не дождусь, - сказал он. - Вы с Уиллоу можете прямо сейчас прибыть на судно G? Собственно, для этого я и связался с вами - ведь я ничего не знал.
- Конечно, - ответила она. - Но зачем?
- Здесь считают, что мы вчетвером составляем команду, которая смогла нанести поражение чужакам, отразив их эмоционально-психологическую атаку. Вам с Уиллоу надо выдержать несколько рутинных тестов. О’кей?
- Хорошо, - ответила Мери. - Пришлите за нами катер, и мы тотчас будем у вас.
Мери показалось, что лицо его омрачилось, перед тем как он отключился.
Прошло несколько часов, Зелински поморщился, потер рукой усталое лицо, резко встряхнул головой, - может, немного прояснится, - пристально уставился на двух женщин, которые под действием транквилизаторов спали в креслах, предназначенных для тестирования.
- Конечно, здесь что-то есть, - сказал он, вертя в ладонях небольшое световое перо. - Почему мы раньше не протестировали вас всех четверых вместе? Тупость непроходимая.
Он бросил взгляд на хронометр на указательном пальце правой руки.
- Не знаю, что случилось, по Эсквиел собирается выступить перед всеми по поводу игры, я думаю. Надеюсь, новости неплохие, может, еще что-нибудь у нас получится.
Роффрею, видимо, было не по себе, он о чем-то напряженно думал и едва ли слышал, что говорил ему Зелински. Сосредоточенно вглядываясь в Мери, он вдруг ощутил свою беспомощность и ненужность, будто понял, что уже не играет никакой роли в ее жизни, да и с собственной-то не знает, что делать. Непривычное для него состояние, связанное, видимо, с тем, какой оборот принимают события…
Теперь она вспомнила. Когда она спала, рассудок бодрствовал. Она вспомнила, как приземлилась на Росс, как, спотыкаясь, брела по поверхности планеты, как падала в бездну, которая вытолкнула ее вверх, вспомнила, как нечто таинственное, теплое проникало в мозг… Она вспомнила все это, ибо почувствовала: веяние чего-то подобного где-то совсем близко. Она тянулась, хотела проверить, потрогать это, но тщетно, все тщетно. Она, как альпинист на отвесной скале, тянула руку тому, кто стоял выше, над нею, пальцы тянулись к пальцам судорожно, отчаянно, кажется, еще чуть-чуть… но тщетно.
Где-то, но не здесь, есть некто… некто подобный ей… более полно воплощающий ее сущность, чем она сама. Так ей казалось. Кто или что это? Человек ли он в том смысле, какой она вкладывает в это слово, а может быть, нечто совсем иное?
Адам? Нет, это не Адам. Она поняла, что произнесла его имя вслух.
- Я здесь, - сказал он, улыбаясь ей. Она почувствовала, как его большие руки уверенно обняли ее, поддерживая, ободряя.
- Адам… здесь что-то… я не знаю…
Тут рядом с Роффреем появился Зелински.
- Как вы себя чувствуете? - спросил он.
- Отлично, физически - отлично. Но есть что-то, чего я не могу понять, что-то неуловимое…
Она села в кресле, спустила ноги, стараясь коснуться пола.
- Вы что-нибудь выяснили?
- Самую малость, - ответил он. - Вы нам очень нужны. Но захотите ли вы пойти на риск, большой риск - помочь нам довести до конца игру?
Мери удивило, почему ее муж так спокойно отнесся к этому предложению.
Глава 17
Настало время, которого Эсквиел боялся и ждал, и он понял, что на этот раз должен лично отправиться на судно, где шла игра.
Следовало признать, что чужаки победили в кроваво-красной игре.
В бриллиантовом сверкании, которым мультиверсум окружал его, исполненный жизни, заряженный бьющийся в нем энергией и… близкий к отчаянию - таков был Эсквиел. Отчаяние да еще эта не оставляющая его боль, рожденная ощущением отсутствия цельности и усиленная предчувствием, что часть его сущности, столь необходимая ему, где-то здесь, совсем близко, казалось, вот-вот завладеют им.
Эсквиел не мог еще проследить источник, откуда идут эти ощущения, но знал, что он рядом. Нечто или некто, подобный ему, но пока еще не столь развитый, казалось, существует где-то здесь, в мультиверсуме. В поисках этого нечто он начал исследовать мультиверсум, пронзая его щупальцами своего разума.
Но тут толчок сознания заставил его оставить поиски и сконцентрироваться на неотложной проблеме. Он и прежде вступал в контакт с теми, кто возглавлял команды чужаков. На этот раз они не могли сдержать своего ликования, ибо исход игры уже определился.
Они побеждали. Кончено, поражение, которое нанес им Роффрей, отбросило их назад, и тем не менее их счет в игре непомерно возрос.
Хотя Эсквиел до сих пор толком не разобрался в их системе подсчета очков, он доверял им. Даже и помыслить было невозможно, что чужаки способны на обман.
Для связи с ними Эсквиел пользовался теми приемами, которым их с Ринарком обучили иерархи. В отличие от телепатии эти методы основывались на восприятии не только мыслей и чувств, по и таких форм энергии, которые можно использовать, преобразовав их соответствующим образом, на основе знания законов мультиверсума. Общение шло не на лексическом, а на образном уровне, т. е. использовались картинки и символы. Именно таким путем Эсквиел передал чужакам, что психиатры ухитрились придумать "оружие" борьбы с ними.
Эсквиел до сих пор и представления не имел ни о том, как чужаки называют себя, ни об их физическом обличье. Но понять их послание не составило труда - смысл был в том, что человечество достигало критической черты.
Еще один раунд - и исход игры будет решен!
И если человечество откажется признать свое поражение и снова начнет войну, оно будет обречено, Эсквиел знал это, - возможности флотилии исчерпаны, и надеяться было не на что.
Полученные недавно сообщения ничего не меняли в этой картине. Часть судов-ферм вышла из строя, другие были и вовсе потеряны или уничтожены еще раньше, во время первых столкновений с чужаками. Теперь осталось меньше двух тысяч кораблей и судов различного назначения - по обычным представлениям, достаточно большая флотилия, если не учитывать того факта, что родную Вселенную покинули около четверти миллиона кораблей.
С ощущением почти полной безнадежности Эсквиел протянул свою светящуюся руку и включил устройство связи, настроив на волны общего радиовещания, чтобы сообщить человечеству то, что стало уже очевидным для него самого. Он редко прибегал к этому способу, ибо непосредственное общение с людьми день ого дня становилось для него все менее приятным. Итак, он начал:
- Говорит Эсквиел. Пожалуйста, прослушайте внимательно мое сообщение. Я вступил в контакт с нашими противниками, которые информировали меня в том, что, по их мнению, игра фактически уже окончена и они победили. Это означает лишь одно - наше положение почти безнадежно.
Имеющиеся у нас средства позволят нам продержаться в лучшем случае месяц. Если немедленно не обосноваться на какой-либо планете, не обрести хоть какое-то пристанище, все вы обречены на смерть.
Единственный способ выжить - это одержать решительную победу в последнем раунде игры. Сейчас значительное преимущество на стороне противника, который уверен, что может в ходе последнего раунда увеличить разрыв настолько, чтобы обеспечить себе выигрыш.
Наши игроки крайне измотаны, и у нас уже никого нет в резерве. Мы исчерпали свои возможности, лишившись самых талантливых из нас, и израсходовали почти все свои ресурсы.
Наши ученые продолжают работать, пытаясь найти новое средство, чтобы сломить сопротивление противника, но хочу предупредить вас, что наше время истекает. Тс из вас, кто непосредственно не участвует в кроваво-красной игре, тоже должны делать все от них зависящее, помня о том, что я сказал.
Игроков и всех, кто так или иначе связан с кораблем, где идет игра, я прошу сделать последнее усилие, хотя знаю, что вот уже много дней вы работаете до полного изнеможения. Помните, мы еще можем выиграть. Выиграть всё! Помните и о том, что один неверный шаг - и мы теряем все!
Эсквиел откинулся на спинку своего кресла, он еще не все сказал; и вот он вдохнул ни с чем не сравнимый аромат, источаемый мультиверсумом; увидел свой корабль, его четкий контур на фоне неодолимо прекрасного, исполненного жизни космоса; испытал - в который раз! - непередаваемое чувство, чувство родства с другим существом. Где оно, это существо? Здесь ли или в ином универсуме?
Эсквиел продолжил свою речь:
- Каков бы ни был исход игры, лично для меня, как вы, наверное, догадываетесь, это значения не имеет. Но я облачен вашим доверием и должен осуществить свое предназначение - сначала спасти человечество, а затем вывести его на новый, более высокий уровень эволюции. Среди вас, наверное, есть такие, кто задается вопросом, что сталось с Ринарком, моим соратником, который первым повел человечество к спасению. Вас удивляет, почему он остался в обреченной, сжимающейся Галактике. Я ничего не могу сказать вам, ибо никому не дано проникнуть в замысел иерархов, потребовавших этой жертвы. Может статься, что субстанция, в которую был облачен могущественный дух Ринарка, рассеянная теперь среди нас, придаст нам сверхъестественные жизненные силы, в которых мы так нуждаемся. Возможно, Ринарк чувствовал, что исполнил свою миссию, и теперь мне предстоит осуществить то, к чему я призван, как бы высокопарно это ни звучало.
Ринарк был отчаянно смелый человек и мечтатель. Он верил, что воля, которой наделен человек, поможет ему одолеть все препятствия, к какой бы категории они ни относились - физической, интеллектуальной, метафизической. Может быть, он был немного наивен. Но если человечество выживет, то только потому, что среди нас есть такие мечтатели и идеалисты, как Ринарк.
Мы счастливо избежали гибели один раз, но это не значит, что нам повезет дважды. Одной воли недостаточно, чтобы победить в кроваво-красной игре. Следует помнить, что проблемы, с которыми мы сталкивается сейчас, значительно сложнее, чем те, что стояли перед нами, когда мы с Ринарком начали свое дело.