* * *
Через час костер догорел. Горка бордовых, но уже подернутых серым пеплом, углей, не давала света, и перед глазами все поплыло, сливаясь в единую, черную массу. Даже луна скрылась за неизвестно откуда взявшимся облаком, и ее свет пробивался еле-еле, ничего не освещая вокруг. Вадим подумал, что сейчас, если б даже и появилось какое-нибудь существо, его все равно невозможно было б заметить, пока оно само не обнаружит себя. Он передвинулся к дубу и оперся спиной о ствол. Во-первых, сидеть стало гораздо удобнее, а, во-вторых, так он чувствовал себя защищенным, по крайней мере, с тыла.
Веки вмиг отяжелели, а ресницы будто притягивались невидимым магнитом. Вадим взглянул на часы - прошло только два часа его вахты!.. Встал, чтоб разогнать сон, сделал несколько шагов и оказался в такой кромешной тьме, что стало страшно сделать еще шаг, ведь каждое неверное движение могло привести в неизвестно кем расставленные ловушки.
Облако проползло, выпустив луну из плена, но от этого легче не стало. В ее бледном, матовом свете даже знакомые предметы обретали уродливые, сюрреалистические очертания. Казалось, кусты начинают медленно, но верно приближаться, а на косогоре, ведущем к хутору, двигаются странные тени. Вадим вглядывался в них и не мог определить, чудится ему это или на самом деле там кто-то есть. От напряжения глаза уставали еще больше, и Вадим закрыл их, чтоб дать отдохнуть хоть минутку. Ему показалось, что это была всего минутка…
…Он вдруг ощутил себя в квартире - в своей квартире с прочными стенами, знакомыми запахами кондитерской фабрики, долетавшем из открытой форточки. Стояла ночь, абсолютно черная, где не осталось ни улиц, ни фонарей, ни звездного неба, а дом провалился в глубокий колодец, возвышаясь на его дне новым градом Китежем. Вадим даже слышал плеск воды за окнами, но это почему-то не пугало. Наверное, потому что внутри ничего не менялось. Он знал каждый предмет, расстояние до него и то, что почувствует, взяв его в руку - наверное, потому он не делал этого, а опустился на диван, размышляя, откуда в колодце мог взяться сладковатый аромат карамели. …Неужели в бездну погрузился весь город, вместе с фабрикой? А что тогда произошло с моими аптеками?…
Тут он услышал удар в окно. Вернее, не только услышал, но и воздушная волна, прогнув стекла, толкнула его в грудь. Это было совершенно физическое восприятие. Вадим приподнялся, но волна опрокинула его вновь, однако он сумел увидеть ее причину, и сам не понял, как это произошло - то ли чернота птицы оказалась чернее темноты комнаты, то ли странное черное сияние излучала сама птица; огромная, взъерошенная, она яростно билась в стекло выставленными вперед лапами, а голова с приоткрытым клювом, поворачивалась из стороны в сторону, видимо, ища другой путь проникновения внутрь. Вот, только почему-то не было видно ее глаз. …Может, птица слепая?.. Тогда многое объяснимо…
После очередного удара первый страх прошел. Вадим успокаивал себя мыслью, что все это происходит в темном колодце, и нисколько его не касается - его мир, замкнутый квартирой, остается прочным и неизменным. Он уже хотел подойти к окну, чтоб получше рассмотреть сумасшедшую птицу, но в этот момент раздался хлопок треснувшего стекла; на пол посыпались осколки и резко пахнуло затхлой, болотной водой, смешанной с гниющими водорослями и тиной…
Вадим не успел испугаться. Он проснулся, вдохнув тот же запах сырости и чувствуя ночной холод земли, на которой лежал, а в остальном… главное, что рядом ровно сопел Слава. Это возвращало к реальности, но видение черной птицы, бьющейся в окно, все равно не оставляло его.
Рядом что-то упало. Вадим чуть не вскрикнул от неожиданности, готовый увидеть какого-нибудь ожившего идола, но это оказалась всего лишь ветка. Она лежала, едва касаясь его руки, как растопыренная лапа мертвой птицы.
…Но почему она упала?.. Не могла же она упасть сама по себе?.. Может, птица прячется в кроне дуба?.. Вадим неловко повернулся и толкнул Славу.
- А?.. Что случилось?.. - тот встрепенулся, - ты чего?..
- Ничего. Сон дурацкий.
- Какой сон? Ты же на посту! - Слава оперся о локоть, шаря в поисках сигарет. Луна к этому времени вновь укрылась в облако, и стало темно.
- Дурацкий сон. Какая-то черная птица билась в окно, пока не выбила стекло.
- Плохой сон. Это к скорому покойнику.
- Хватит тебе…
- Я-то что? Так говорят, но ты не переживай. Который час?
- Почти два.
- Нормально, - Слава потянулся, - мое время пошло. А кроме птицы, ты ничего не видел?
- Ничего.
- Отрицательный результат, тоже результат. Ложись, поспи.
Вадим хотел вернуться в прежнюю позу, но, то травинка колола его ногу, то крошечный бугорок упирался в бок, мешая расслабиться - он сам удивился, как сумел уснуть в таких условиях, тем более, когда спать не надо было вовсе.
- Я пойду в машину, - сказал он.
- Иди, неженка, - Слава наконец-то прикурил, - хоть окна открой и спинку откинь.
- Открою, откину… - он побрел к белевшему пятну джипа.
Слава устроился поудобнее, привалившись спиной к дубу, как давеча Вадим, вытянул ноги и уставился в темноту, но это было совершенно неинтересное занятие. Перевел взгляд на еле мерцающие угольки, напоминавшие калейдоскоп - они, то вспыхивали под неощутимым движением воздуха, то угасали багрово-серыми волнами. Зрелище завораживало; сразу исчезали мысли, сосредотачивая внимание на этом мерцании. Казалось, наблюдать за ними можно до бесконечности, но невидимый ветерок стих; угольки становились все тусклее и тусклее, пока совсем не исчезли, слившись с землей.
Слава поднял глаза и увидел над косогором сполохи, как раз в районе хутора! Если говорить честно, устраивая ночную вахту, Слава не надеялся на успех, а, скорее, отдавал дань давно забытой романтике. А еще он хотел таким образом убедить, и Вадима, и себя в том, что вся таинственность, не более, чем фантазия; что ничего на хуторе не происходит, ни днем, ни ночью, ни даже в полнолуние - просто занесло сюда неизвестно какими судьбами, двух смазливых, скучающих девчонок…
Сполохи стали превращаться в бледное свечение, и Слава решил, что может пропустить самое важное. Хотя определенный страх присутствовал, но гораздо сильнее была уверенность, что никакой это не дьявольский свет и не переход в другое измерение - это огонь, который жгут люди, и надо лишь выяснить, кто они.
Подойдя к машине, он взглянул на спящего Вадима, и не стал будить его. Во-первых, это отняло бы время, а, во-вторых, учитывая впечатлительную натуру и недавний страшный сон, от него вряд ли будет толк.
Облака на небе перемещались быстро, и вновь вспыхнула луна - в серебристом свете ландшафт обрел реальные очертания, но от этого сделался только более загадочным. Сразу стало казаться, что в кустах кто-то прячется, и шевелятся они не под ветерком, а по совершенно другой причине - в них стали проглядывать фигуры затаившихся людей и животных; даже яркая дорожка на водной глади, уходившая в камыши на противоположном берегу, сделалась зловещей - казалось, что и в камышах затаился враг.
…Лучше б оставалось темно, - Слава пожалел, что не взял никакого оружия, и хотя прекрасно понимал, что ни в кустах, ни на реке никого нет, вооруженный человек всегда чувствует себя намного спокойнее.
…Блин, но кто-то ведь жжет там костер!.. Он снова перевел взгляд на косогор - огонь был уже почти невидим, но все-таки он был!.. Зато в лунном свете просматривался весь косогор, и Слава побежал к хутору, пригибаясь и приседая, так как не знал - возможно кто-то враждебный наблюдал за ним.
Добравшись до забора, он заглянул в щель, но сначала не увидел ничего, кроме огня; причем, свет начинался не с земли, а выше, отбрасывая кривые тени. То есть, это не был костер. Еще он услышал бормотание, похожее, то ли на молитву, то ли на заклинание, и голос этот принадлежал мужчине. Слава прокрался к дыре, через которую они лазили за дровами, лег на землю и осторожно приподнял голову.
Свет распространяли три факела на длинных ручках, воткнутые в землю. В центре образованного ими треугольника, освещенный красноватым коптящим пламенем, на коленях стоял человек (Слава видел его согбенную спину). Через несколько минут, когда фигура распрямилась, в ней стало можно узнать волхва, распростершего вытянутые руки к самому огню. Славе даже показалось, что он чувствует запах паленого мяса, но, видимо, это ему, действительно, показалось, потому что волхв не отнимал рук, продолжая свое бормотание с совершенно теми же, неизменно протяжными интонациями. Пламя слегка колыхалось. От этого все вокруг, будто приходило в движение - и сам волхв, и бурьян, и остатки дома. Слава понял, что и сам подпадает под магию голоса, огня и всей обстановки древней легенды, возникшей среди хаоса современной цивилизации - он вдруг ощутил, что громады из стекла и бетона; мчащиеся по дорогам, рычащие груды металла - есть ничто. Надо всем этим существует нечто более значительное, более великое и вечное, призываемое сейчас безумным стариком…
Волхв резко отнял руки и распластался на земле, то ли гладя, то ли скребя ее пальцами. Его голос постепенно превратился в шепот, и в следующее мгновение воздух наполнился собачьим лаем и воем, доносившимся со стороны Дремайловки. К нему примешивались совсем близкие, истошные кошачьи вопли и еще какие-то звуки, принадлежавшие неизвестным Славе животным. От этой какофонии охватывал такой ужас, что он схватился за забор, почти вжался в него, вроде, это могло помочь спрятаться от происходящего.
Дом продолжал скрипеть, будто кто-то раскачивал его, хотя визуально он стоял такой же черной, неподвижной массой; над ним пронесся порыв ледяного ветра, лизнув Славину спину холодным языком. Факелы метнулись сначала в одну сторону, потом в другую, и Слава почувствовал присутствие Нечто … Это не было материальное существо, и в то же время, оно не являлось тенью. Слава угадывал его присутствие, даже знал конкретное местонахождение - либо это срабатывало внезапно открывшееся внутреннее зрение, либо просто являлось игрой воображения, но Нечто существовало так же реально, как дом, факелы, волхв и жуткий вой собак… но одновременно его и не было.
Волхв поднялся с земли, но не вышел из треугольника. Он, наверное, тоже видел Нечто, потому что тихо спросил:
- Арысь-поле, у тебя есть имя?
Нечто устремилось вверх, вырастая в размерах.
- Имя!.. Скажи имя!.. - уже требовательно вопрошал волхв.
Слава чуть высунулся в дыру, пытаясь услышать ответ, но, то ли не смог различить его в вое собак, то ли не понимал языка, на котором отвечало Нечто.
- Теперь уходи! - приказал волхв, - теперь я знаю… (Слава не расслышал, что он знает). Ступай к своей стае, Арысь-поле.
Нечто смерчем оторвалось от земли и изгибая стройное тело, устремилось в небо. На мгновение Славе показалось, что оно заслонило луну, потому что Земля погрузилась во мрак, сохранив лишь фигуру волхва в беснующемся свете факелов. Собачий хор сразу смолк - только отдельные голоса еще заливались беззлобным, монотонным лаем, но скоро и они стихли. Стало слышно, как в реке плеснула рыба; как легкий, самый обычный ветерок зашелестел листьями дуба.
Волхв снова опустился на колени и снова зашептал что-то, только теперь совсем-совсем тихо. Слава постепенно пришел в себя. Все произошло настолько быстро и неожиданно, что сейчас, спокойно лежа в мягкой траве и глядя на стоявшего на коленях старика, он уже не мог понять, было ли все это на самом деле или пригрезилось в минуту мгновенного помутнения рассудка.
Факелы постепенно гасли. Свет охватывал все меньшее и меньшее пространство, пока, наконец, даже фигура волхва не превратилась в темный силуэт. Славу бил озноб, будто вместе с огнем, ушло и тепло, хотя он прекрасно понимал, что в одно мгновение не могло так похолодать - это противоестественно. И, тем не менее, зубы предательски стучали, и он никаким усилием не мог стиснуть челюсти, чтоб заставить их замолчать.
Когда факелы погасли окончательно, волхв замолчал, превратившись в кусочек ночи; в бугорок, освещенный бледным лунным светом. …А, может, это, и правда, бугорок, а сам волхв исчез, испарился, унесся вместе с фантастическим смерчем?.. - Слава почувствовал себя совершенно незащищенным в открывшемся ему чужом мире; почувствовал потребность вернуться в свой мир, простой и понятный, где он сам способен решить проблемы, и знает ответы на все вопросы.
Он отполз от дыры и набирая скорость, покатился по косогору, тщетно цепляясь за траву, пока наконец ему под руку не попался куст. Там он сумел остановиться; уткнувшись лицом в пахнущую свежестью траву, отдышался. Повернул голову и увидел, что от луны вновь остался лишь размытый круг; услышал, как слева, совсем рядом, журчит река. С трудом поднялся сначала на четвереньки, потом выпрямился в полный рост; вытер руки о джинсы и огляделся. Вокруг было тихо; на хуторе, ни света, ни звука, и тогда Слава медленно побрел к белевшему внизу джипу.
Вадим продолжал спать, повернувшись на бок. Слава нашел брошенные второпях сигареты и с наслаждением закурил (казалось, не курил он целую вечность), а в это время луна осветила покой сонной реки и чуткую неподвижность природы. Слава опустился на землю, как прежде привалившись спиной к дубу. Все, вроде, вернулось на час назад. …Или здесь ничего не происходило, а час я провел в другом месте и времени?..
После стресса, подступила жуткая усталость - не осталось сил, даже напрягать зрение, вглядываясь в окружающее пространство. Да и что там можно увидеть, если то, что должно было произойти, уже произошло - программа исчерпана, и ничего нового не будет. Не бывает двух кошмаров сразу…
Глаза стали закрываться, а голова клониться на грудь. Мелькнула мысль, забраться к Вадиму, но хотя бы формально он должен был оставаться на посту. Слава устроился поудобнее, и веки сомкнулись, как будто кто-то придавил их черными пальцами. Слава не сопротивлялся…
* * *
Когда Вадим проснулся, солнце уже поднялось высоко, и, слепя, отражалось в речной воде. Первая мысль была о том, почему он находится не в своей квартире, а в какой-то непонятной машине - видимо, след от ночного кошмара прочно засел в памяти. Потом, правда, он все вспомнил, но сама идея жить на берегу, карауля кого-то возле заброшенного хутора, показалась просто смешной.
Он вылез из машины и потянулся, пробуждая затекшее тело; несколько раз присел, помахал руками, повращал туловищем, как в утренней гимнастике, которую передавали по радио в те времена, когда никто еще не знал, что такое аэробика и фитнесс. …Сейчас еще искупаюсь и тогда уж!.. - Вадим подошел к Славе, спавшему под дубом и остановился, как вкопанный; даже рот его приоткрылся от удивления. За ночь Славины ладони стали грязно-зелеными с черной окантовкой под ногтями, а джинсы такими грязными, вроде, он ползал по земле.
…Но ничего же не происходило!.. По крайней мере, я ничего не слышал… или это потому, что окна в машине были закрыты?.. - он осторожно тронул Славу за плечо.
- Эй, уже утро, - сказал он ласково, как обычно будил Аллу.
Слава испуганно вскинул голову, огляделся; хотел провести рукой по лицу, но увидев ее, не стал этого делать. Сел и машинально вытащил из пачки сигарету.
- Что ты тут чудил? - Вадим даже улыбнулся, пытаясь выглядеть спокойным.
- Я не чудил, а наблюдал за волхвом.
- Здесь?!..
- Именно, здесь. Я видел, как он творил заклинания и вызвал нечто, по имени Арысь-поле.
- Слушай, по-моему, вчера мы не пили, - Вадим рассмеялся, но смех этот получился не слишком естественным, - или тебе тоже снились кошмары? Мне - птица, а тебе - страшный волхв…
- Пойдем, - Слава поднялся, - покажу тебе кое-что.
Пока они молча шли к хутору, Вадим думал, что, конечно, никакого волхва быть не могло, хотя бы потому, что он просто не успел бы сюда добраться. …Все-таки слишком много мы себе воображаем - оттого и кошмары всем снятся…
Дойдя до забора, Слава ткнул сигаретой в примятую траву.
- Здесь я лежал и смотрел, а он был там. Идем.
- И что? - не понял Вадим, когда они пролезли во двор.
- Он стоял здесь; вокруг горели три факела, - Слава остановился, глядя себе под ноги.
Подойдя, Вадим тоже увидел три аккуратных отверстия.
- Я ж говорю, здесь стояли факелы, - повторил Слава уверенно, - я еще не сошел с ума, хотя вчера был близок к этому - особенно, когда завыли собаки, и появилось Арысь-поле.
- И как оно выглядело?
- Никак. Я видел его, но оно никак не выглядело.
- Слушай… - Вадим подумал, что это какой-то грандиозный мистический спектакль, но кому понадобилось ставить его, да и зачем?.. - начнем с того, что волхв, от которого мы свалили днем, не мог махануть шестьдесят километров так быстро.
- Почему? Во-первых, существуют автомобили; во-вторых, после сегодняшней ночи, я охотно допускаю мысль, что он, вообще, перелетел по воздуху.
- Мы что, поменялись ролями? - Вадим удивленно вскинул брови, - по-моему, это я, доверчивое и впечатлительное существо, доказывал тебе…
- Ты не видел Арысь-поле, - перебил Слава.
- Ты тоже его не видел, если не знаешь, как оно выглядит.
- Пойдем в дом, - Слава выбросил сигарету.
- Зачем?
- Но должны же мы, в конце концов, с чего-то начинать! Пойми, это не нас пугают, ведь волхв даже не подозревал о моем присутствии - он ни разу не обернулся в мою сторону!.. Это какая-то другая сущность, функционирующая по своим законам, и если мы хотим хоть в чем-то разобраться, то должны найти отправную точку… ну, нечто реальное, что мы можем пощупать, а, кроме дома, у нас ничего нет.
- Еще у нас есть могила, - напомнил Вадим, - и есть живой волхв, который может объяснить нам все русским языком.
- Боюсь, по доброй воле ничего объяснять он не будет. А могилы у нас нет. У нас есть просто камень, вкопанный в землю, не более того.
- В таком случае - если опираться только на факты, то рассказ Анны Никифоровны тоже придется отбросить как непроверенную гипотезу.
- Я предлагаю все-таки разобраться с домом. Это мне как-то ближе, чем сразу лезть в могилу, - Слава направился к крыльцу.
Доски заскрипели, как и в прошлый раз, но теперь он поднимался уверенно, с твердым намерением обследовать все до конца, даже если начнут рушиться полы, а на голову сыпаться балки. Вадим остался стоять посреди двора, глядя на серую птичку, опустившуюся на забор, и вышагивавшую по нему с важным видом, покачивая длинным хвостиком. Это было так естественно, так обычно и знакомо… И как тут разобраться, какой из двух миров более реален?…
Птичка взлетела и зигзагами понеслась к реке, и Вадим снова повернулся к дому, но Слава уже исчез в дверях.
- Ау! - крикнул Вадим, - как ты там?
- Нормально! Но, похоже, Игорь прав - кто-то здесь был!..
- Мне подняться?
- Не надо!.. Здесь жуткая пыль!..