Через пятнадцать минут все трое уже смотрели на огромный валун, глубоко ушедший в землю, обнажив лишь свою круглую белую "лысину". Кроме того, что камень оказался очень большим и практически круглым, в нем не было ничего примечательного. Кате вновь стало казаться, что это какая-то игра, но взглянув на Лену, она не решилась шутить по этому поводу - в изломах света и тени лицо ее обрело совершенно мистический вид, а в глазах поплыл уже знакомый черный туман.
- Раздевайтесь, - скомандовала Лена.
- Чего, совсем, что ли?..
- Конечно, - Лена положила фонарик так, что круглое желтое пятно замерло на потолке, - нам надо впитать его силу.
- В такой грязи?! - ужаснулась Катя.
- У Алатырь - камня не может быть грязи, - Лена расстегнула джинсы, - раздевайтесь, быстро!
Аня одним движением сбросила юбку - она привыкла выполнять подобные команды, но вдруг почувствовала, что в данный момент приказ не вызывает в ней, ни страха, ни унижения. Наоборот, она будто раскрепощалась, избавляясь от всего ненужного, обретая свободу и легкость.
- Катька, давай, - сказала она, - это здорово.
Посмотрев на подругу с удивлением, Катя пробормотала:
- Ну, девки, вы даете, - но тоже стала раздеваться.
Звуки внутри стихли. Вадим решил, что подготовительная работа закончена, и сейчас начнется самое интересное. Ему безумно хотелось войти в дом, но внутренний страх (который до этого был лишь боязнью оказаться под падающими балками или сломать ногу на гнилом полу) стал всеобъемлющим и беспричинным, путающим сознание и не позволяющим сделать вперед ни единого шага. Казалось, приблизься он к дому хоть на метр, и голова взорвется - вроде, за невидимой границей действует совершенно другая сила тяготения, и, вообще, все совершенно другое, неприспособленное к человеческому организму. Он стал отступать, не сводя глаз с дома, пока путь не преградил его же "Форд", на котором они приехали; спрятаться в нем показалось Вадиму лучшим вариантом. Он быстро юркнул в салон и тихонько закрыл дверь. Из машины был прекрасно виден дом, и в тоже время, добрый послушный мотор давал чувство защищенности, ведь стоило повернуть ключ…
Вадим открыл окно, вслушиваясь в тишину, но ничего не происходило, то есть, абсолютно ничего - даже природа затаилась в ожидании. За временем он не следил, поэтому не мог сказать, когда свет в доме сдвинулся и стал приближаться; потом на крыльце появились три обнаженные женские фигуры, перепачканные грязью. …Сейчас этот маразм закончится, - подумал Вадим с облегчением. Главное, его радовало, что во внешнем мире ничего не изменилось - по-прежнему стояла спокойная, безветренная ночь; ни один листок на дубе не шелохнулся, даже река замерла и перестала плескаться о берег.
- Мне нужен живой огонь, - произнесла Лена громко.
Три фигуры спустились с крыльца и вышли за пределы хутора. Катя молча направилась к догоравшему костру, а Аня с Леной, освещавшей дорогу, медленно двинулись к реке.
Присев на корточки, Катя принялась сгребать руками малиновые угли; при этом лицо осветилось, и Вадим увидел ее глаза - пустые и остекленевшие. …Блин, она, как зомби! Небось, даже не осознает своих действий!.. А если сейчас помешать ей, возможно, разрушится вся эта бесовская фантасмагория?.. но он чувствовал, что не в состоянии, ни закричать, ни двинуться с места. Какая-то непонятная сила сковала его вместе со всей окружающей природой. …Наверное, и с рекой, и с дубом то же самое, - решил он, - если повернуть ключ зажигания, то и машина не заведется… Мгновенно его охватил ужас - вроде, жизненная субстанция, называемая душой, устремилась вниз, катясь по каменной лестнице, и с каждой ступенькой выбраться обратно ей будет все труднее…
В оцепенении Вадим смотрел, как Катя собрала полные горсти углей, поднялась и пошла к реке, неся их в вытянутых руках, как плакатный Прометей. Она ступала осторожно, не отрывая взгляд от своих светящихся рук, и когда спустилась на берег, Вадим с удивлением увидел, что угли не только не погасли, а, наоборот, прямо у нее в руках(!) появились яркие языки пламени.
У самой воды была уже сложена кучка хвороста. Катя аккуратно раскрыла ладони, и угольки посыпались вниз, выдохнув в черное небо россыпь крохотных искр. Огонь начал медленно расти. Лена погасила фонарик. Все трое замерли над костром; блики плясали на их телах, и Вадиму показалось, что грязь - это вовсе не грязь, а боевая раскраска; не хватало только копий, колец в носу и боя там-тамов, чтоб почувствовать себя участником африканского сафари.
Неожиданно вся группа задвигалась. Откуда-то появились палки, которые тут же вспыхнули тяжелым, коптящим пламенем. Каждая из участниц воткнула свой факел в землю, а Лена вошла внутрь образовавшегося треугольника, опустилась на колени и склонила голову.
С первыми завывающими звуками ее голоса вдруг зашелестел дуб, а из деревни донесся жуткий собачий вой. Вадим тут же вспомнил рассказ Славки; к тому же над рекой поднялись уже знакомые огоньки, которые вновь стали складываться в женскую фигуру, как перед тем страшным ливнем. …А если все повторяется?.. Вадим испугался, что девчонок унесет в реку, как Валентину Чугайнову, но и сделать ничего не мог.
Огоньки концентрировались над костром. Сидя в машине, он не мог почувствовать налетевшего порыва ветра, и видел только, как резко склонились к воде кусты и Катины волосы волной взлетели над плечами. Порыв стих также внезапно. Вадим не верил своим глазам - силуэт, обрисованный огоньками, постепенно обретал цвет человеческой кожи.
Метнувшись к реке, Аня зачерпнула полные пригоршни воды, протянула их проступавшей из ночи девушке, и та принялась жадно пить, набирая еще и объем. А Лена продолжала стоять среди факелов и бормотала-бормотала без остановки, даже не глядя на происходящее.
Девушка опускалась точно в костер, но едва коснувшись огня, сделала шаг в сторону и встала на землю. В этот момент смолк собачий вой и наступила полная тишина. Лена, прекратив бормотать, подняла голову, облизнула пересохшие губы… Рядом с костром стояла Настя Чугайнова, только очень бледная, как недопроявленный негатив, но, без сомнения, это была она или, по крайней мере, ее физическое тело.
Настя медленно повернула голову, обводя взглядом замерших девушек. Сначала она подошла к Кате, обняла ее, поцеловала долго и сладостно, словно втягивая в себя. Языки костра стали уменьшаться, приобретая голубоватый оттенок. Вадим видел, как Катино тело расслабляется, голова откинулась назад, колени стали подгибаться, как в замедленном кино; и когда Настя, наконец, отпустила ее, Катя медленно осела на землю, типа надувной игрушки, из которой выпустили воздух. Костер стал совсем маленьким, но факелы по-прежнему горели довольно ярко, и Вадим видел, как Настя повторила процедуру с Аней, только на этот раз никаких видимых изменений вокруг не происходило, если не считать того, что рыба стала активно плескать, разом поднявшись к поверхности. Встав с колен, Лена подошла к своему творению.
- Ты больше не Арысь - поле. Ты не забыла, как тебя зовут?
- Я помню - меня зовут Настя, и я люблю тебя.
- Я тебя тоже люблю, - Лена обняла ее - в этот момент погас первый факел.
Настя улыбнулась в ответ, но как-то робко; попыталась освободиться от объятий, однако движения ее были слишком неуверенными, зато Лена прекрасно владела собой. Ее губы уверенно прильнули к Настиным, но это совсем не походило на "розовую" любовь, и, вообще, на ласку - будто она просто выполняла свою работу.
Погас второй факел, и стало гораздо темнее. К этому моменту Настя, похоже, начала просыпаться от долгого сна; с силой стиснула свою воскресительницу, увлекая ее на землю вместе с собой. Это уже походило на страсть.
Вадим подумал, что все это очень напоминает кошмарный эротический сон, и именно этим объясняется его оцепенение.
Погас последний факел и стало совсем темно. Вадим услышал, как по крыше ударила дождевая капля, потом еще и еще. Одна из них, залетев в приоткрытое окна, упала на лицо и скатилась по щеке, будто слезинка. Вадим попытался смахнуть ее и ему это удалось! С радостью сделал несколько резких движений, помотал головой. …Какой, блин, незаметный переход от сна к реальности… Чтоб убедиться, что это действительно был сон, повернул ключ зажигания, включил фары - два ярких луча ударили в прибрежные кусты, возле которых белыми островками лежали три обнаженных тела и никакой Насти среди них не было. …Значит, это все-таки сон, - облегченно вздохнул Вадим, но тут же встрепенулся, - а почему они-то лежат неподвижно и не чувствуют, что начинается дождь?.. А если они умерли?.. Только этого мне не хватало!..
Он выскочил из машины; выругался, поскользнувшись на мокрой траве, но все равно побежал вниз. Первой на пути оказалась Аня; Вадим схватил ее руку - пульс присутствовал, причем, ровный и четкий. Несмотря на бледность и ввалившиеся щеки, скорее всего, она просто спала. Вадим подхватил ее на руки - казалось, тут должен бы проснуться любой человек, но Аня не проснулась. Вадим перенес ее наверх и аккуратно уложил в палатке. Мелькнула нелепая мысль, что самое главное уже сделано. Тем не менее, он вернулся сначала за Катей, а потом и за Леной. Прежде, чем взять ее на руки, он долго смотрел в умиротворенное лицо, думая, что же в ней изменилось, и вдруг понял - она постарела! Явственно проступили морщинки под глазами и на лбу, нос заострился, а тело потеряло упругость молодой, здоровой плоти - для съемок в "мужском журнале" теперь она уже не годилась при всем желании.
Доставив Лену наверх, Вадим остановился у палатки и наконец-то спокойно закурил. Дождь не становился сильнее, и было даже приятно ощущать его прохладные прикосновения, которые напоминали, что он жив и ничего страшного не произошло. …А что произошло?.. В том, что Настя являлась порождением сна, он не сомневался, и очень хорошо, что сон закончился. Но ведь что-то он означал; что-то хотел ему сказать тот, кто насылает сны…
Вадим посмотрел на часы. До рассвета оставалось еще часа полтора. Заснуть снова он боялся, чтоб не вернулось странное, парализующее волю видение; да, честно говоря, и спать-то не хотелось. Он вернулся в машину, заглушил двигатель и уставился в темноту, пытаясь анализировать ситуацию. …Если я все-таки видел сон, то почему девчонки оказались на берегу реально голые и без сознания?.. А если не сон, то куда делась, и, главное, откуда взялась Настя?.. Была и еще масса вопросов, заводивших весь анализ в глухой тупик.
Когда солнце выползло над рекой, небо уже почти очистилось, а последние, отставшие облака, поспешно убегали на запад, предвещая привычную жару. Из палатки раздался стон, стенка выгнулась, продавленная чьим-то кулачком; тут же выскочив из машины, Вадим распахнул полог, и неяркий утренний свет заполз внутрь.
Первой, оказывается, пришла в себя Катя; долго осматривалась, и наконец остановила взгляд на Вадиме.
- И чем ты нас напоил? - спросила она равнодушно.
- Ничем…
- А почему мы все голые? Ты нас всех поимел, да?
- С ума сошла?.. - Вадим даже отпрянул.
- Если не ты, значит, тот старый хрен, который подошел позже… - она попыталась сесть и вновь застонала, - блин, как все болит!.. Голова раскалывается… - снова легла, - такого со мной еще никогда не было… что мы вчера пили?
- Ничего не пили. Мы, вообще, ничего не пили! Вся водка цела и пиво тоже.
- Врешь ты все, - она закрыла глаза, - и кто из нас тебе больше понравился?..
Вадим понял, что в данный момент вряд ли сумеет ее в чем-то убедить, поэтому молча задернул полог и спустился к месту ночного "шабаша". Стало совсем светло; он увидел самое настоящее кострище и торчавшие из земли, погасшие, но тоже настоящие факелы. …Получается, все это не сон? - с опаской посмотрел на дом - если разумное объяснение существовало, то искать его следовало именно там. …Нет, лучше дождаться, пока девки проснутся - там разберемся… - подобрав валявшийся Ленин фонарик, он направился к машине, но дойти не успел.
- Вадим! Вадим, сука! - раздался из палатки Катин голос.
- Что случилось? - он снова отдернул полог.
- Где вся одежда? - Катя стояла на коленях, шаря вокруг руками, - ты что, издеваешься? Я тебе не Анька - может, она привыкла к таким приколам!..
- Послушай! - Вадим разозлился не на шутку - не хватало еще, чтоб весь этот бардак списали на него! - я не знаю, где твоя одежда! В дом вы вошли в ней, а вышли голыми!..
- В дом?.. - Катя остановила на нем мутный взгляд, - ты хочешь сказать, что ночью мы ходили в дом?
- Да, именно это я и хочу сказать! И меня там не было!
- Хотя… - Катя потерла лоб, - что-то припоминаю… а зачем мы туда ходили?
- Ты меня спрашиваешь? Спроси у Лены - она вас водила!
- Лена?.. Лена… - она, видимо, так толком ничего и не вспомнила, поэтому переключилась на более актуальную тему, - и как мы поедем домой?.. Вадим, ты не злись, - она попыталась улыбнуться, - сходи, пожалуйста, в дом, посмотри. Я ж сама не могу так пойти, правда?..
Вадим вздохнул, решив, что Катя права, и направился к дому. По сути, заходил он туда впервые, но ориентироваться оказалось довольно просто, и все выглядело не таким таинственным, как представлялось ночью. Вглубь дома вела протоптанная в пыли дорожка, и Вадим пошел по ней, оглядывая черные потрескавшиеся бревна; добрался до последней комнаты и очень вовремя остановился, так как пол в ней отсутствовал, а доски были аккуратно сложены вдоль стен; в центре торчал из земли гладкий камень, похожий на гигантскую морскую гальку. На досках в беспорядке валялась одежда. Вадим собрал ее в один ворох и пошел обратно.
Первое, что он услышал, выйдя на крыльцо, был захлебывающийся кашель. Аня, завернутая в полотенце до пояса, стояла у палатки, держась рукой за веревочный строп. Ее рвало; при этом тело резко наклонялось вперед, изрыгая изо рта мерзкую зеленоватую жидкость. Вадим подождал, пока девушка выпрямилась и утерла рукой рот, но взгляд ее оставался блуждающим и бессмысленным.
- Что с нами было? - спросила она отрешенно.
- Не знаю. На, возьми, - Вадим протянул ей всю одежду.
- Спасибо, - с трудом наклонившись, Аня исчезла в палатке.
Вадим отвернулся к реке. Солнце уже целиком показало свой желто-оранжевый лик; небо приобрело пронзительную голубизну; на воде искрились блики, но не успевший накалиться воздух оставался еще свежим, и хотелось успеть надышаться, пока он вновь не превратился в густую обжигающую массу.
…Какое классное утро, - подумал Вадим, но в душе шевельнулось странное предчувствие того, что, несмотря на внешнее спокойствие, что-то изменилось - и это утро, и наступающий день уже никогда не будут такими, какими были вчера или позавчера.
- Вадим! - раздался из палатки капризный Катин голос, - а где мой купальник и джинсы?..
- Не знаю! Я собрал все, что было.
- А у меня нет майки! - Аня высунулась из палатки, - сходи, поищи еще, а?..
- Не надо искать, - послышался голос Лены. Отодвинув Аню, она вылезла наружу, щурясь от яркого солнца. Взглянув на нее, Вадим решил, что постарела она лет на десять, не меньше, - это она взяла. Надо же ей было во что-то одеться.
- Кто она? - не понял Вадим.
- Та, кого мы вчера создали. Настя.
- Лен, - Вадим говорил тихо, чтоб не слышали остальные, - я не знаю, чем ты вчера воздействовала на девчонок, но я-то трезвый и здравомыслящий; мне ты можешь объяснить, что все это значит? Я, конечно, допускаю мысль, что ты владеешь гипнозом или еще какой-то техникой, но неужто ты веришь, что можно из ничего создать человека?
- Из ничего нельзя создать ничего, но всегда можно вернуть то, что существовало, и до конца не умерло.
Ответ был совершенно исчерпывающим; правда, Вадим относил его больше к чувствам. …А если в материальном мире все также, только люди не умеют пользоваться его этим?..
- Вадим! - донеслось из палатки, - ты идешь за джинсами?..
- Он не идет, - ответила Лена, - их там нет.
- Как нет? - Катина голова показалась из-за полога, - а куда они делись? - взглянув на Лену, она вскрикнула и прикрыла ладошкой рот, - господи! Что с тобой случилось?.. - на секунду исчезнув, она протянула зеркальце.
Лена удивленно взглянула на свое отражение.
- Мамочка родная… - она закрыла лицо руками и заплакала. Слез не было видно, но ее плечи мелко вздрагивали, и нос шмыгал, как у самой обычной обиженной женщины, никак не связанной ни с богами, ни с потусторонним миром.
Катя вдруг поняла, потеря джинсов - это лишь мелкая неприятность, по сравнению с тем, что произошло с Леной.
- Что там такое? - Аня в юбке и полотенце, накинутом на плечи, тоже вылезла наружу, - блин, Лен, по-моему, ты огребла себе лет двадцать! А я как, ничего выгляжу?
- Нормально, - Катя тоже покинула душную палатку, старательно обдергивая майку, не способную прикрыть узенькие белые трусики, - а я? Если, как Ленка - сразу повешусь!
- Не, ты тоже в порядке.
Лена наконец пришла в себя после первого шока; вытерла слезы. Сейчас, при дневном свете, еще заметнее стали и мешки под глазами, и обвисшие щеки с сухой, стареющей кожей, и седые прядки в иссиня черных волосах.
- Я не думала, что… - она порывисто схватила воздух, - дайте сигарету.
Вадим протянул пачку, и увидел, как дрожат ее руки.
- Лен, объясни по нормальному. Мы ведь тоже участвовали в этой… фигне, - Катя не нашла более подходящего слова.
В еще влажных глазах заклубились знакомые волны черного тумана, и Аня подумала, что постаревшая, она стала совсем похожа на ведьму. Лена бросила недокуренную сигарету и начала на удивление спокойно, словно читала лекцию:
- Душа человека является неотъемлемой частью единой энергетической системы, именуемой Природой. Природа каким-то образом сама решает, какая из ее составляющих, кому будет покровительствовать, только мы сами не всегда понимаем это, ведь наше знание распространяется, как правило, не дальше жизни в единственном человеческом обличье. А жизнь продолжается и потом, в соответствии с принадлежностью к стихиям. Так вот, я, известными мне способами, обострила ваши отношения со стихиями и выяснила, что Катя принадлежит Огню, Аня - Воде…
- А я? - заинтересовался Вадим.
- Тобой я не занималась - мне нужны были только две помощницы. Но если хочешь…
- Нет-нет!.. - поспешно ответил Вадим, - это я так спросил.
Лена усмехнулась, по-прежнему глядя в одну точку, которую наметила себе на крыше чугайновского дома.
- Но есть души, о которых никто не заботится. После умирания тела, они никуда не переселяются, а продолжают блуждать, невидимые и бестелесные. Такая невозможность уйти из этого мира и, в то же время, невозможность реально присутствовать в нем, хуже любых кругов ада, где, как говорят, страданием можно искупить грехи. Таких духов, не полностью потерявших свое присутствие в реальной жизни достаточно много, и называют их везде по-разному. У нас это - Арысь-поле. Его чувствуют животные, поэтому оно иногда зовется "Предводитель звериной стаи". Арысь-поле может еще очень многое, но только не может материализоваться.