Сокол, набрав высоту, сложил крылья и камнем обрушился на… ягненка. Бедное животное не ожидало нападения. Рухнуло наземь, здесь его и настигли острые когти и безжалостный клюв электронного хищника. Ягненок изо всех сил сопротивлялся, вскакивал на ноги, но борьба окончилась гибелью малыша…
Сокол оставил ягненка только тогда, когда тот перестал шевелиться. С окровавленными когтями и клювом птица вернулась на кожаную перчатку. Довольный охотник погладил сокола и, повернув кольцо, превратил птицу в чучело.
- Документальные съемки закончим, - сказал Карл. - Должны быть хорошие кадры.
Оп плавно опустился наземь, выключил камеру и подтвердил: таких кадров еще не бывало.
- Вытри кровь. - Карл отдал чучело. - Да осторожней. Этой птице цены нет.
Оп, стараясь не смотреть на Карла; похоже, он прятал в глазах горечь и недоумение… Однако Карл ничего не замечал. Он с восторгом заговорил, обращаясь ко мне:
- Ну что, убедился? Мне служат прекрасные люди! Так естественно, так умно вместо электронного зайца подложить живую овечку! Умеют радовать, умеют делать подарки. Не то бы гонялись мы, Чек, впустую. Зайца, поверь мне, выследить и поймать не так-то просто.
Карл принял из рук Опа чучело, очищенное какой-то жидкостью из канистры, и сказал небрежно:
- Молодец Оп. Там, на поляне, осталось прекрасное мясо. После съемок возьми себе, в благодарность за службу. А ты, Чек, отметь: я должен сочинить стихотворение о соколиной охоте.
- Непременно, господин Карл, - поспешил я согласиться, раздумывая о полетах Опа над скачущим всадником.
- Теперь художественные съемки? - важно спросил Карл.
- Художественные, ваша светлость. - Оп по-прежнему старался на Карла не смотреть. - Павильон готов, актеры ждут не дождутся.
Оп повел нас к самому высокому строению. Карл продолжает интересоваться:
- Басурман, надеюсь, в форме? Не подведет, как в прошлый раз?
- Не позволим, - уверяет Оп. - Сидит в гримерной, вживается в роль.
- А Ле?
- Только и разговоры о съемках…
- На щеках, небось, килограмм краски?
- Не думаю, ваша светлость.
- Сколько раз предупреждал: грим иногда портит. Тем более, что съемки в воде!
- Ле учтет, ваша светлость.
- И ты учти: крупный план - и никакой спешки. Главное в кино - интерес зрителя. Ни на секунду не упускай этот интерес!
- Хорошо, ваша светлость.
Под сводами павильона Карл подался в свою гримерную; Оп взлетел высоко под потолок, проверяя лампы и обогревательные приборы - в обширном помещении было слишком холодно, а ведь актерам, судя по всему, предстояло раздеться… Я оседлал стул, с интересом разглядывая бассейн и полоску суши, загримированную под песчаный морской берег; здесь и там торчали колючие толстые кактусы и высоко возносили зеленые вееры солнцелюбивые пальмы…
На берегу появилась необыкновенной красоты женщина в ярко-оранжевом купальнике. Я сразу узнал главную героиню всех карловских фильмов. Ради нее киногерой "Неповторимой любви" совершает подвиг за подвигом. Это она и ее возлюбленный показывают всему миру таинства интимной жизни, заставляя опускать глаза и стыдливо отворачиваться…
- Кинозвезда подошла ко мне и певуче произнесла:
- А я вас не знаю.
С верхотуры слетел Оп, торопливо меня представил:
- Чек, помощник господина Карла… Кажется, так?
- Почти, - кивнул я.
- А это Ле, моя жена. Звезда с мировым именем!
- Очень приятно. - Я поспешил покинуть стул и вежливо поклонился. - Мужу есть чем гордиться.
Оп остро воспринял мои слова, ядовито усмехнулся:
- Надеюсь, вы мыслите профессионально.
- О, да! Искусство требует жертв.
- Никаких не жертв, - мгновенно отреагировал Оп. - Когда приносятся жертвы, искусство гибнет.
- Да?… - Я почему-то смутился. - Но какие-то трудности все-таки есть? - Свой вопрос я мягко адресовал Ле. Прекрасная женщина не сводила с меня хрустально-васильковых глаз, и вдруг я почувствовал идиотскую неловкость.
- А вы покраснели! - засмеялась кинозвезда. - Для съемок точно не годитесь. А что касается трудностей - да, они есть. И хорошо, что не вылезают на экран.
- Внимание! - напружинился Оп. - Приготовиться!
Стремительным шагом к нам шествовал преображенный Карл - в пышном черном парике, с приклеенными тонкими усиками. На узких голых плечах неизвестно как держался белоснежный халат. Карл, кроме скромного лоскута плавок, всю свою одежду оставил в гримерной.
- Где басурман? - требовательно спросил Карл.
- У себя, ваша светлость, - не поднимая глаз ответил Оп. - По моему сигналу войдет в кадр.
- А дублер?
- Тоже у себя.
- Правиль но. Нечего глаза пялить. Актрису может смутить любая мелочь. Тем более - плотоядный взгляд мустанга. Слышишь, Чек, какое тебе доверие? Смотри, любуйся, размышляй о продолжении. Может быть, войдешь в историю как сценарист.
- Вполне возможно, господин Карл.
- Итак, все готовы?
- Все, ваша светлость.
- Начали!..
Ле игриво побежала к воде; возле пальмы подняла перламутровую ракушку, приложила к уху. Киногерой в черном парике скинул халат и, заметив на берегу силуэт любимой, невольно потянулся к ней. Оп, нацелив на Карла камеру, взлетел под самую крышу, и нависал, и кружился, и скользил во все стороны - пока на пустынном пляже происходили большие и маленькие события.
Киногерой страстно привлек к себе красавицу, осыпал жадными поцелуями; счастливая пара изнемогает от бурных объятий, опускается на песок. Мужские беспокойные пальцы мечутся по роскошному телу женщины; купальник мешает полному слиянию тел - ненужная ярко-оранжевая тряпица летит к воде…
В этот напряженнейший момент на пляж врывается бородатый атлет, подхватывает купальник и с диким хохотом удирает в море. Хулиган то и дело оборачивается, размахивает добычей, как бы дразня: а ну-ка отними!
Киногерой в бешенстве. Он не может допустить подобного унижения! Обнаженная красавица рыдает, бессильно распласталась на песке, а ее возлюбленный кинулся в воду - догоняет самонадеянного обидчика…
- Стоп! - командует Карл, превратившись в режиссера. - Ле - в артистическую! Выходят дублеры!
Карл облачился в свой белоснежный халат, для Ле тоже нашлась теплая накидка; режиссер и кинозвезда бегом направились в служебные отсеки павильона, а Оп повис над морем.
Примчался дублер, загримированный под главного героя (черный парик и усики!). На воде началась битва двух атлетов не на жизнь, а на смерть.
Я понаблюдал за полетами Опа и вернулся на свой стул. Тепло обогревательных приборов сюда не доставало, и я почувствовал, как за воротник пробрался-таки упрямый холодок… А мужу кинозвезды сейчас определенно было жарко, попробуй повисеть над женой, а потом погоняться за басурманом… Оп, конечно, был мужественным человеком, я бы так не смог…
Закончив съемки, Оп закутался в плащ и устроился в кресле рядом со мной. Его, похоже, совсем не волновало - где находится его жена, что с ней… Он как бы угадал мое тайное недоумение, стал объяснять:
- Охотно повторюсь: не будет в жизни - не получится на пленке. Высокое искусство прощает все.
- Вы молодец, - похвалил я. - ПарИте, как ласточка.
- Напучился. Первое время падал.
- Ну да?…
- Чуть руку не сломал.
- Неужели так сложно?
- Проще пареной репы. Но требуется привычка.
- А я бы смог?
- Любой сможет.
- Вот бы попробовать!
Оп задумался.
- Хорошо. Время пока есть. - Он распахнул плащ, отстегнул широкий тяжелый пояс, подал мне. - Волновой принцип, самый надежный.
"Волновой?… У Вильяма, кажется, есть что-то похожее…" - Но сейчас главное не это, не упустить бы нечто поважней…
На поясе слева и справа - по три кнопки. Спрашиваю - для чего.
- Слева - взлет, фиксатор высоты, посадка. Справа - движение прямо и в стороны.
- Как просто! - восхищаюсь я и нажимаю кнопку для взлета. Действительно, взмыл над бассейном, едва не врезался в потолок. Успел, однако, придавить соседнюю кнопку. Теперь нужна точная игра на регуляторах справа…
Лечу влево, потом вперед на одной высоте. Оп носится внизу, радостно кричит:
- Молодец, молодец!.. Возвращайся!
Вернуться? Вот это как раз в мои планы не входит.
Вылетаю из павильона, планирую над карловским геликоптером, набираю высоту. Особенно высоко залезать не следует - слишком холодно… Курс - город, дальше сориентируюсь по автомагистрали…
Прежде всего думаю о том, что Оп из-за меня может пострадать. Карл вряд ли простит подобную оплошность - упустил меня, да еще собственноручно снабдил транспортным средством! Значит, соображаю, пояс необходимо вернуть, и как можно быстрее…
Подо мной - скудная растительность, однообразный серый пейзаж. Любоваться нечем, ничто не привлекает серьезного внимания. Я продолжаю размышлять. Над хорошим человеком, который узаконил издевательства над собой объяснением: требует профессия! Я бы, честно повторяю себе, так бы не смог… Наверное, объяснение придумал Карл, а Оп вынужден согласиться…
Подо мной сверкнуло ярко-голубое озерцо, напомнив о васильковых глазах кинозвезды. Странно: как ни хотелось повернуть мысли в осуждающую сторону, ничего не получалось. Ле непонятно завораживала, мне казалось - я мог бы ее полюбить…
Полюбить?… Нет, нет, это запредельно. Во мне уже есть какая-то тайна, обозначенная буквами "Л" и "О". Чувствую, я связан с этой тайной всей своей жизнью. Вильям обманывать не станет… И все же никто не лишил меня права любоваться прекрасным, преклоняться перед ним, черпать силы для полнокровной жизни… Я же любуюсь Ри, иногда о ней думаю!..
Вот, вспомнил о Ри… Где сейчас она, как чувствует себя в невидимой паутине?… Да еще с вернувшейся душой!.. Вопросы, конечно, риторические. Известно - как…
Неясный звук заставил меня оглянуться. Геликоптер!.. Карл спешит по моим следам!..
Стремительно падаю вниз, почти до земли. В куцей рощице встаю на ноги, прислоняюсь к дереву. Геликоптер шумно пронесся высоко над головой, меня, кажется, не заметили. Прекрасно! Устраиваюсь в ямине под кустом. Как ни странно, согреваюсь. Посматриваю по сторонам и вверх, прислушиваюсь. Небо на редкость чистое, солнечное, жаль - маловато тепла…
Неожиданно вернулся геликоптер, покружил над рощей, едва не задевая верхушки деревьев, и так же неожиданно исчез. "Можно подниматься? - размышляю я. - Нет, нет! Покидать убежище слишком рано". Угадал! Геликоптер появился опять и подолгу стал зависать над складками местности. Но тем, кто меня искал, так и не повезло - ищейки нехотя ретировались…
На всякий случай я полежал в пригретой ямине еще с часок и наконец принял решение свой полет продолжать - на допустимо малой высоте, с удвоенным вниманием.
Летел я сверхосторожно, высматривая перед собой верхушки деревьев и постоянно оглядываясь. А когда землю затопила ночь, поднялся повыше и успокоился: погони не было.
К вытянутому тюремному четырехугольнику, освещенному мощными прожекторами, прибыл поздновато: на главной площади ни души - заключенные в бараках и в исправительных камерах. Пикирую к железным дверям знакомого караульного помещения. Охранная электроника, контролирующая выход за пределы тюрьмы, моего вторжения не заметила.
Не заметил, как я вошел, и начальник стражи - он преспокойно дремал в кресле перед телевизором. Бренчала легкая музыка, на экране кривлялись смешные клоуны.
Я энергично похлопал служаку по плечу. Тот открыл глаза, испугался; рука метнулась к кобуре за пистолетом.
- Не надо, - попросил я. - Вы же знаете6 Я сильный!
Нач (вдруг захотелось называть его так, по-карловски) меня узнал, руку с кобуры сбросил.
- Как ты здесь очутился?
- Прислал он. - Я показал на потолок, взлетел и немного пофланировал над телевизором. Убедился: впечатляет! Теперь можно говорить о деле. - Он поручил мне срочно связаться с заключенным…
- А, твой приятель! - Догадливый Нач выключил телевизор и пересел зв компьютер. - Этот, что ли?
Монитор выдал четкий портрет и подробную характеристику Бо. Я вскрикнул от удивления:
- Разве не освободили?
- Приказа не было.
- Завтра будет, - заверил я. - Но властелина интересует еще один… Он прибыл в тот день, когда за мной прислали авто. Помните?
- Еще бы! Не за каждым присылают.
Нач заторопил монитор с портретами, и наконец, я обнаружил Вора!
- Стоп! Этот.
- Этот? - не поверил Нач. - Этот буян в карцере.
- Только и всего?
- Работать не любит.
- А вы любите? - возмутился я. - Немедленно приведите!
Нач, о чем-то раздумывая, за сопел и вдруг рявкнул:
- Собственно, кто ты такой?
- Я - человек. А ты червь тюремный! Небось когда-то был отзывчивым, умел радоваться, умел сострадать! Неужели душа твоя засохла? Не осталось ни листочка?…
- А, травка растет. - Нач явно смягчился. - Поливаем! - Он четко произнес, задрав голову: - Блок номер четырнадцать! Заключенный две тысячи триста двенадцатый! В караульную!
Заложив руки за спину, Нач с любопытством прогулялся вокруг меня. Вернулся в кресло, зевнул.
- Где мотор? Который поднимает?
Я неопределенно махнул в сторону:
- Там.
- Допустим, - согласился Нач. - Приведут дружка - разберемся. А еще лучше - пошлем запрос. Не возражаешь?
- Запрос - прежде всего, - заявил я. - Медлить опасно!
- Ой, раскомандовался, - покачал головой Нач. - И откуда ты такой?
С лязгом распахнулась дверь - стражники втолкнули Вора. Лысина понеслась прямо на меня, но Вор на ногах удержался, мы встретились глаза в глаза. Естественно, человек ошеломлен, пытается оценить обстановку. Но времени нет! Под слишком пристальными взглядами стражи четко говорю:
- Слушай и запоминай. Она тебя ждет, без тебя погибнет!
- Она?… Ждет?… - Вор часто-часто заморгал, ресницы засеребрились. - Но что я могу?…
- О, господин Карл великодушен. Он прислал спасение. - Я отщелкиваю пояс и подаю Вору в нерешительные руки. - Немедленно надевай! Играй на кнопках, как на гармошке. Слева - вверх-вниз, справа - в любую сторону. Но господин Карл просил вернуть. Без промедления! Да так, чтобы он не видел. Запомнил?
- Да. Спасибо господину Карлу.
Нач прослушал мои наставления, не шелохнувшись. Стражники изо всех сил старались вникнуть в суть происходящего, упоминание высочайшего имени, похоже, сбило их с толку. Я развернул Вора лицом к выходу и подал команду:
- Пропустить!
Стражники отпрянули от дверей, и я успел прошептать в лысину:
- Выйдешь за дверь, нажми крайнюю кнопку слева!
Нач с ревом "Держите!" вдруг рванулся догонять, но было поздно: Вор круто взмыл в поднебесье и растворился в ночной темноте. Как щупальца гигантского чудовища, засновали прожектора, однако беглеца обнаружить не удалось.
Разъяренный хозяин караулки распорядился надеть на меня наручники и поспешил к компьютеру. Толстые неловкие пальцы зашлепали по клавиатуре; через томительную минуту монитор выдал ответ.
- Так и знал! - заорал Нач. - Доверился шарлатану! - Он готов был разодрать меня на кусочки.
- А я вами восхищен, - сказал я. - И вообще - игра не закончена.
- Какая еще игра! - кипел Нач. - Объегорил меня, как мальчишку!
- Завтра за мной приедут, - спокойно продолжал я. - А может быть, прилетят! Советую браслеты снять, - я поднял закованные руки, - и как полагается джентльмену, извиниться.
- Чего-чего? - захрипел Нач. - В карцер! Вместо две тысячи триста двенадцатого. Теперь это твой номер!
Два стражника подхватили меня под руки и поволокли через двор в полуподвальное помещение. Втолкнули в цементный куб чуть выше моего роста, без сиденья, с ровными стенами и пустым потолком. Дверь за мной затворилась, я оказался в полной темноте.
Делать нечего - буду отсыпаться. В камере холодно, сыро, пахнет нечистотами, но выбирать не приходится. Снимаю куртку, складываю в два слоя на ледяном полу, осторожно ложусь… Никаких воспоминаний, никаких размышлений, только спать, спать… Закрываю глаза и где-то сбоку замечаю знакомое лицо… Ри! Пришла меня навестить…
Резкий свет заставил пробудиться. Я долго щурился, не в силах сообразить, кому понадобились мои ноющие руки. Наконец, понял: Нач снимает наручники. Это обнадеживает! Шутливо кидаю вопрос:
- А вдруг убегу?
- Беги! - разрешает Нач. - За тобой прилетели.
- Я же говорил! - Отряхиваю куртку, бодро одеваюсь. Нач наливает из термоса в чашечку горячее питье.
- Выпей. Отличный кофе. Сам употребляю.
Вот так перемены! Выхлебываю ароматный напиток и вслед за начальником стражи выхожу на площадь. Судя по караульным вышкам, освещенным солнечными лучами, уже довольно позднее утро - заключенных давно угнали на шахту. Долго же я спал!
В центре площади нельзя было не заметить геликоптер: нахохлился, как хищный кондор… Неужели пожаловал Карл?… Что-то не верится. Вероятнее всего, он прислал пилота…
Нач любезно попросил зайти в караульный блок. Понятно! Пилот ожидает там.
Оказалось, пилот прилетел не один. Но с кем - я бы ни за что не догадался! Меня встречали кинозвезда и ее муж. Грудь Опа украшала кинокамера. Под бровями, однако, метался гнев.
- Что ты наделал! - набросился на меня Оп. - Хорошо, хоть вернул пояс!.. Не то бы - конец!..
"Молодец, Вор! - порадовался я. - На тебя можно положиться!"
Ле вскинула руки на мои плечи и с чувством поцеловала. Кажется, в щеку… Мужу она сказала:
- Не сгущай краски. Все хорошо, что хорошо кончается.
- Разве это конец? - недовольно ответил Оп. - Примет ли господин Чек условия главрежа!..
- Примет! - заверила Ле. - Куда деваться?
Начальник стражи рассадил нас по скамьям. Я, естественно, интересуюсь:
- Условия? Ну-ка, ну-ка.
- Как бы точнее выразиться, - осторожно начал Оп. - Вы, так сказать, устроили побег опаснейшему преступнику…
Я возмутился:
- Что, что?! Он даже булавки не украл!
- Ладно, - согласился Оп. - Просто преступнику.
- Он совершенно не виноват! - настаивал я.
- Вот видишь… - Оп тоскливо посмотрел на жену. - Я же предупреждал!..
- Виноват, не виноват! - встрепенулась Ле, очаровательно раскрыв хрустальные очи. - Нам-то что за дело? Мы прилетели снимать кино. Берешься за это? - Неожиданный вопрос адресован мне. Не знаю, что и ответить.
- Что я должен делать?
- Сочинить сценарий, руководить съемкой! - Красавица Ле неотразима.
- Но я же… никогда!.. - пытаюсь робко сопротивляться. Оп обреченно повторяет:
- Я же предупреждал!
Ле ласково обращается ко мне:
- Ты ведь не захочешь здесь остаться, правда? Ну, сочини что-нибудь.
- Договорились! - Я мгновенно созрел для подвига. - Господину Карлу понравится.
Довольные супруги захлопали в ладоши, а Нач строго поинтересовался:
- Вы что задумали?
Я встал и распорядился, обращаясь к начальнику стражи: