Незаметно показывая на старого индейца, вокруг которого всегда было пустое пространство.
- Это самый известнейший шаман среди гуахиро и не только среди них.
- Не верю я в этих колдунов, - отмахнулся я.
- А зря, - перехватил инициативу в разговоре Маркиз, - это он сказал, что и ты говорящий с духами.
- И вы поверили этой белиберде, - продолжал сопротивляться я.
- Этот индеец говорит редко, но всегда в цель, - подтвердил сеньор, - можешь мне поверить. Он хочет поговорить с тобой. Наедине.
Разговор... да его и не было. Дед, минут на пять, погрузился в транс и я почувствовал, что меня просвечивают, как рентгеном. Это было удивительное чувство и что странно, но оно не вызывало во мне желания сопротивляться и я как бы открылся навстречу шаману.
- Это принадлежит тебе, сын земли, - на своем языке сказал Шаман, - но я его понял.
Он протянул мне ожерелье из шести крупных жемчужин: белой, красной, желтой, зеленой, синей и черной. Они были не просто крупные - огромные. У меня даже мысли не возникло отказаться от подарка и когда я взял их в руки они "запели" - засветились тихими сполохами всех цветов радуги и как бы завибрировали. Я сморгнул и видение пропало.
- Да. Это твое по праву, - только и сказал индеец, когда я повесил ожерелье на шею и спрятал его под рубашку. - И не бойся, его сможет обнаружить только такой же видящий, как и ты.
Когда деребанили трофеи и выделяли доли, я попросил себе только баржу и мне ее уступили без разговоров. Вот ею я пытался отдариться шаману за ожерелье, хотя внутренне понимал всю незначительность моего ответного подарка.
Однако, дед знал, что ему нужно от меня - ночью ко мне в палатку пришла красивая до изумления молодая индианка и скорее всего она была далеко не одна... Колдуны однако и поутру я чувствовал себя как выжатый лимон.
На прощанье дед мне сказал:
- Есть великие шаманы, но чужие людям. А ты, можешь всегда прийти к гуахиро за помощью и тебе в ней не откажут. Прощай.
Индеец Джо, ну не выговаривал я его настоящего имени, подарил мне свой комплект из семи пластинчатых метательных ножей, с которыми я научился обращаться за время рейса по Ориноко. Дартс, отдыхает. А я ему отдал свой кольт и Маркиз с сеньором Федерико сделали вид, что не заметили этого.
В Барселону мы вернулись без приключений и расстались довольные друг другом. Жаль только, что Маркиз очень торопился и наше прощанье вышло скомканным.
Представитель посольства, сказал мне на прощание:
- Надеюсь тебе не нужно говорить о необходимости забыть о всем произошедшем в рейсе. Ты провел караван с грузом в Пуэрто-Аякучо для геологических исследований и это все. Обычная рутинная работа.
- Что, я и расписки о не разглашении подписывать не буду? - Наивно поинтересовался я.
- Парень, в таких делах расписок не требуют. Понимаешь? - И он сочувственно посмотрел на меня.
А я что, я все понимал, не дурак ... и по моей спине прошелся холодок.
Вот такие пироги, а дальше... от судьбы не уйдешь. Когда судно отремонтировали, а наш капитан вернулся и принял его из ремонта, мы опять отправились в плаванье вдоль побережья Америк, с той же целью - сшибать валюту для родины и немного для себя.
В результате почти двухгодичного плаванья я получил, за свою валютную зарплату, талон на "Волгу" экспортного исполнения и повышение по службе... третьим помощником капитана на "Индигирку". На севера.
- Написал на тебя докладную, первый и я ничего не мог сделать. У него завязки на самом верху пароходства, - сказал мне мастер.
- Что же он мог написать?
- Да все как есть, про твое оринокское путешествие. Ты же написал об этом не одну служебную записку. Но вот он их и переработал с намеками. Тихими такими, аккуратными, но вонючими.
- И наверху решили, от греха подальше, спихнуть меня в каботаж?
- Вот именно, во избежание... чего-либо. Но визу тебе оставят, ограничив ее севером Атлантики, а в этот район мореплавания - тебе ход закрыт. Пока.
Прав был Дед с "Коломны", когда вещал, что я буду Великим специалистом Большого каботажа. От судьбы не уйдешь.
Дедуля моему подарку не то, чтобы не обрадовался, а не знал, что с ним делать.
- Может талон Оганесовичу отдадим, за двойную цену, а я себе списанный газик возьму и приведу его в порядок. Ну куда мне разъезжать в этой импортной волжанке, я рылом для нее не вышел. - Вздыхал Иван Михалыч Буримский.
- Дедуля, делай, что хочешь. Мне она не нужна, я в Крыму отдыхаю, понимаешь? А на Севере она, тем более, мне не нужна.
- На нее квартиру можно взять, - продолжал дед.
- А мне она на хрен, квартира? Я живу на судне, в гостинице или здесь у тебя, когда в отпуске. Я же сказал - делай как считаешь нужным. - И прекратил этот пустой разговор.
Глава 4. "Друга не надо просить не о чем, с ним не страшна беда."
Димон. Дмитрий Кислицын, сотрудник Крымского художественного фонда.
Четыре недели назад, Дмитрий подал заявления на увольнение по собственному желанию, которое подписал начальник цеха реставрации Третьего специального отдела (Гохран) при Министерстве финансов СССР. Подписал после долгих уговоров, заманчивых предложений и завуалированных угроз. Однако Дима твердо стоял на своем:
- Алексей Алексеевич у меня болен отец, инвалид Великой Отечественной войны и я нужен дома. Это мой единственный родной человек.
- Что там некому ему помочь? Супруга и приемный сын с женой откажут твоему отцу в помощи?
Начальник цеха показал неплохое знание семейного положения Димона и это его еще больше насторожило.
- У Нины Андреевны малолетняя дочь, у брата тоже маленький ребенок, а отцу нужен постоянный уход в Симферополе. Вы же читали справку из тамошнего госпиталя?
И конечно, Димон ему не говорил, что отец тьфу, тьфу, тьфу вполне здоров, а лег в госпиталь на обследование, по настоянию Костяна, его сводного старшего брата. Надежного, как скала, которому организовать нужный медицинский документ не составило большого труда. В свой последний отпуск он попросил Константина предпринять что-либо для своего увольнения из Гохрана и для этого, найти вескую причину не связанную с местом работы Дмитрия. Так как, Дмитрий полагал, что уйти из Гохрана будет нелегко и не ошибся в своих предположениях.
В последнюю неделю перед увольнением он чувствовал преследующую его... тень. Была у него такая, редко проявляющееся, способность. Однако, как не пытался Димон определить - кто же его пасет, он так и не смог этого сделать.
Если ранее, мельтешащих за ним блатных, он срисовал без особых затруднений, то сейчас... А значит работали профессионалы, как выполняющие задание своего учреждения, так и люди из тех же государственных учреждений, но работающие на... другие интересы. У него были основания для такого неожиданного предположения и если в первом случае ему нечего было опасаться, то во втором... ситуация становилась смертельно опасной.
Практика определения и отсечения хвоста у него имелась, еще из их бурного юношества. Когда-то некто Красильников, следователь городской прокуратуры пытался накопать на них материал. Вот тогда они и научились определять сыскарей из угро и уходить из под их слежки. Научились далеко не за один день, но крепко освоили эту науку. Чему им помогло штудирование книги "Криминалистика" еще дореволюционного издания с твердыми знаками в конце слов, которую Колян нашел в сарае у своего деда. Книга была старая, но тем не менее очень познавательная и написанная простым и понятным языком, пусть и с ненужными знаками ять, еры...
Посвящать семью в свои проблемы Дима не хотел, так как представлял, чем это может закончиться для его семьи. Особенно для брата, который сразу приедет в Москву, как его не убеждай в неразумности такого поступка.
Одну из теней, номер первый, он все-таки сумел определить и запомнил его образ накрепко. Теперь Дима мог его распознать во множестве личин, это было для него не труднее, чем определить кристалл скрытый в породе.
А сегодня прилетел Колян, который сразу почуял неладное и сказал, заглянув Димону в глаза или... в душу:
- Рассказывай все - мне можно, - и одной фразой снял большую часть внутреннего напряжения сковавшего Дмитрия.
- Меня пасут и говорить опасно, - жестами показал Димон Николаю.
Колян только усмехнулся и молча потянул его в метро... Как оказалось впоследствии, чтобы через час оказаться в русской бане на окраинном районе Москвы. Деньги могут почти все, а добрые старые знакомые - делают все. Немудрящая истина, однако приличная очередь желающих попасть в парилку была не для нас, а вот достойное бочковое жигулевское было про нас. После третьего захода в парную, когда первая кружка с молниеносной быстротой растворилась в их организмах и Диму отпустило - настало время разговоров. Под пиво с вяленной чуларкой, которой Николай щедро поделился с банщиком.
- Ты знаешь, этого чувака? - Поинтересовался Димон у Коляна.
- Это наш земеля, я был здесь два года назад. Ты тогда был дома, а Миха на конференции в Новосибирске. На душе было очень смуро, я с разлета сунулся в Сандуны, но обломилось. Зажравшиеся там в обслуге, до беспредела. Один москвич, из очереди, посоветовал поехать сюда, мол настоящая русская баня и все такое. Ну я и уболтал его поехать в эту баню со мной вместе, раз его там все знают. Я тогда летел из Владика и был от души затарен дарами моря. Так сказать. - начал рассказывать Николай.
- Сам, куда направлялся?
- В Мурманск, конечно, как раз меня туда перевели из Дальневосточного пароходства. Так вот, попарились классно, ребята на обслуге культурные и свои в доску, на душе похорошело и мы загуляли. Повесили табличку на входные двери - "Санитарный час" и растянули его часов на пять. Весь персонал бани гудел. Какие-то любители пара прорвались, так их бабы шаечками вышибли. Злые они становятся, когда процесс прерывается. Проверенный факт. Вот этот наш земеля, Влад, стоял у входа полностью голый и возвращал деньги за предварительно купленные гражданами билеты. Через маленькое такое окошечко в двери... Отслюнявливал вдвойне. А когда упорные мужички вырвали дверь из запоров, он и предстал во всей своей красе. А краса у него, что надо, сантиметров... ну не важно. Главное, что это был крутой аргумент и женский пол проникся, так сказать, а мужской помирал с хохоту. Душевно погудели.
- То-то и оно, а я удивляюсь - чего тебе женский персонал улыбается. А буфетчица, та что кил на 120, так прямо и млеет, глядя на тебя, - заметил Димон.
Удивительно, но Колян смутился.
- Так водки было много, а женщины... в каждой есть своя изюминка-перчинка. А вот, как нас не замели мусора - это уже из разряда чудес и только.
- Ну ты всегда по краю проходишь...
- Мы проходили вместе, если ты еще не забыл об этом и потому вернемся к нашим баранам. Колись. До самой задницы.
Рассказ Димона.
- Я, как из армии дембельнулся, заскочил домой на недельку и вернулся в Ленинград, чтобы встать там на воинский учет и получить паспорт с временной пропиской. А потом решил устроиться там на такую работу, чтобы и деньги нормальные шли, и по душе она была. Толком ничего не нашел, в смысле желаемой работы, везде одно и тоже - выполняй и перевыполняй план, а я так не могу работать. Мне время настроиться на вещь нужно, - начал рассказывать Димка.
Колян знал, что это правда. Иногда тот ходил неделю, как сомнамбула и только потом брался за дело. Друзьям говорил, что пока не увидит изделие в своем воображении, причем детально, до мелочей... до царапинок - толку от его работы не будет. Специалисты поражались, какой большой выход ограненных камней высокого качества получался у Димона из природных кристаллических образований.
А Димон оказывается видел камень изнутри, так он говорил друзьям, но для этого ему нужно было сосредоточиться. Войти в это свое особое состояние наподобие транса, где не видишь - чувствуешь все инородные включения, газовые и жидкостные пузырьки, микрополости, трещинки и знаешь, как камень разделять на соответствующие части для последующей огранки.
Дима всегда предпочитал кристаллические образования раскалывать, а не резать и у него это получалось идеально. Почти всегда. Нашел нужную точку или плоскость, подобрал или изготовил соответствующий инструмент... выверенный удар молоточком по инструменту и кристалл раскололся единственно необходимым для Димона образом.
Так же, запредельно для общего понимания, он знал в какой форме получившийся осколок нужно огранить. Простота на грани чуда. Было одно но, работал он не быстро, а халтурить и вовсе не умел.
- Покрутился я по соученикам и учителям и ничего не нашел.
Приготовился уезжать домой, как ко мне подошел знакомый моего знакомого и предложил съездить в Карелию с минералогической экспедицией финансируемой Гохраном.
Я бы с радостью согласился поехать туда, даже и в том случае, если бы мне за работу не платили. Однако платили прилично. Моей работой была сортировка добытых минералов по критериям качества, согласно методическим указаниям Гохрана. А в свободное время, я выходил на личную охоту за камнями.
- Неужели тебя отпускали одного, шариться в закромах родины? - Засомневался Колян.
- Нет конечно, ведь лично меня никто из членов экспедиции не знал. А потому и доверия не было. Пристегивали ко мне в пару лаборанта, а когда поняли, что мне везет и я нахожу редкие экземпляры... То со мной стал постоянно работать доверенный человек начальника экспедиции - минеролог, кандидат наук. Мы с ним много интересного нашли, особенно всех восхитил крупный желтый корунд и прекрасная друза спессартина насыщенного красно-оранжевого цвета. Уникальные находки.
- Ты случайно не поседел от досады, что эти уникумы не тебе достались?
- Шутишь, Псих? Мне разрешили покопаться в некондиционном минеральном сырье. И этого было достаточно, чтобы делать приличные авторские работы в течении пары лет.
- Да понимаю я все. Работать с уникальными вещами может только государство и то...
- Вот именно положат кристаллы на хранение и все. Работать с таким материалом должен мастер соответствующего уровня. Очень высокого. И что потом с этим изделием делать,- спросил Димон, - после того, как на его изготовление затратили кучу средств и времени?
- Верно, продать внутри Союза, так нет таких денег у людей. Вернее, бабки есть, но они все в тени. Выставить на аукционе за рубежом, так это будет распродажа национального богатства.
- Правильно и получается, что лучше спрятать драгоценность в сундук. А что в этом сундуке, мало кто знает. Главное там всего очень много и все очень специфическое. Настолько, что словами точно не опишешь и фото не дадут полного представления о вещи. Понимаешь?
- Понимаю... Золотое дно для умных, разворотливых и вороватых профессионалов, - врубился Николай.
После экспедиции, сам начальник порекомендовал меня на работу в Гохран. Оборудование там стоит или уникальное "ручной" работы, или отличный импорт. Лучшего я не видел, даже когда работал в Питере. На новом месте я трудился с удовольствием, над душой у меня не стояли и вскоре на участке огранки мне давали задания, как и мастерам проработавшим там не один год. Я стал делать квалифицированную работу, жил в нормальных условиях - пусть это была общага, но я поселился в квартире малосемейного типа.
Через некоторое время, меня прикрепили к цеху реставрации. Не перевели в него, а выделили рабочую комнату с оборудованием и... сейфом. В этой комнате я работал один. Все, что мне было нужно для работы, выдавал сам начальник цеха по следующей схеме: пишу заявку и он лично передает мне заявленные позиции. Поначалу было простое копирование, приносили монокристаллические вставки старинной работы и давали задание сделать копии из такого же материала - никаких страз или имитаций из искусственных кристаллов.
Есть вставка из аметиста и тебе дают такой же материал, максимально схожий, а может и из одного месторождения. Было очень интересно, ведь старые мастера обладали высочайшим мастерством и на примитивном оборудовании делали достойные вещи. А потом мне стали приносить поврежденные украшения, с частично извлеченными вставками, помятые и чуть-ли не молотком битые. К ним прилагались высококачественные фотографии и детальное описание отсутствующих вставок.
Все это надлежало хранить в моем сейфе, а дверь в мою комнату должна быть постоянно закрыта. Я стал задумываться, но так... мельком. Извлекать вставки из искореженных изделий мне запрещали, мол можешь окончательно разрушить украшение. Пусть лучше этим занимаются опытные реставраторы, а ты копируй все вставки изделий, на всякий случай. Все вставки и целые, и отсутствующие. И только здесь я задумался над тем, что я делаю. В первый раз. Во второй раз задумался, когда увидел мою работу на выставке старинных украшений, исторических ценностей Российской империи, в Эрмитаже.
- Понятно, ты увидел, что все вставки были твоей работы, - отметил Колян.
- Вот именно - все. А у этого старинного изделия, когда его принесли мне, отсутствовало всего несколько вставок. Остальные были в приличном состоянии. Я был на выставке месте с Михой и даже он заметил, что мне стало не по себе. Имитация была выставлена, как реставрированное старинное украшение. Раритет, имеющий историческое значение. Подделка являлась суперпрофессиональной и если бы не мое знание, я бы не отличил изделие от оригинала, даже взяв его в руки. Да, что там в руки, даже рассматривая его через увеличительное стекло.
- Так, Димон, схема мне ясна. Раритеты, в том виде в котором они были, уходили за границу и там их реставрировали свои мастера для частных коллекций. А ты делал вставки на подмену раритету, но ведь кроме тебя должны быть еще мастера, такие же "одиночники", где они?
- Все, что пришли раньше меня уволились, так говорят. Остался я и еще двое молодых. Их вернули на старые места работы, а я сейчас работаю в цехе реставрации по общему плану.
- И это был третий звоночек.
- Да.
- Ясно, дело вступило в стадию...
- Продолжай, я уже не мальчик-сыкунчик... зачистки, - сглотнув, сказал Димка.
- Вот именно Димончик. Сева, - позвал Колян проходившего мимо старшего банщика, - у тебя есть, где нам с другом расположиться и ... скажем благодарность написать в ЦК КПСС.
- Пошли в каптерку и хоть рОман пишите. Никто вас не потревожит.
- Спасибо Сева, а нашу водку прибери и используй, хоть для протирки шаечек. Мы не будем.
- А вот это мы с превеликим нашим удовольствием, - заметил Сева и провел нас в каптерку приличного размера.
Николай достал из чемодана, щегольскую кожаную папку для бумаг с личной монограммой и авторучку "Паркер" с золотым пером - пижон. Набросал на листочке план заявления о явке с повинной и заставил Диму написать в сжатой форме все, что тот ему рассказал о своей подозрительной работе в Гохране.
- Димон, деньги тебе давали или предлагали?
- Нет, я только зарплату получал и премии. Вот премии регулярно давали и месячные, и квартальные, и годовые. Мои рацухи начальник цеха лично оформлял, по ним тоже выплаты хорошие были. Мы с ним их пополам делили.
- Вот суки жлобские... Но это очень хорошо: денег не получал, так и пиши.