Смена кадра
В круглом зеркале отражаются пыльные деревья и кусочек яркого неба. Вдруг все это перекрывает рыжая макушка Воображалы, она поднимает голову, глядя прямо в зеркало (крупным планом - ее улыбка).
Камера отъезжает, круглое зеркало - зеркало мотоцикла в витрине между парой очень приличных и очень скучных манекенов. Воображала смотрится в него прямо с улицы, через стекло.
Она стоит у самой витрины, легко опираясь одной ногой на скейт и развлекаясь со своим отраженным двойником - показывает ему язык, шевелит бровями, вытягивает губы трубочкой. Замечает манекены.
Морщится недовольно и кисло - манекены ей явно не нравятся. Потом задумчиво поднимает брови, улыбается хитрой половинчатой улыбочкой, не оборачиваясь, осторожно косит глазами по сторонам и, убедившись, что никто не обращает на нее внимания, снова переводит взгляд на манекены - на этот раз прицельно, слегка сощурившись, как и в случае с огрызком.
Визг тормозов.
Легкая дрожь изображения.
Воображала быстро стреляет глазами влево-вправо с видом человека нашкодившего и не желающего попадаться, но отнюдь не раскаивающегося. Отталкивается от бордюра ногой и, быстро набирая скорость, исчезает за углом.
Манекены в витрине изменили все, начиная с одежды и кончая позами.
Куча черной кожи, заклепок, цепей, боевая раскраска вышедшего на тропу войны щелочного панка, люминесцентно мерцают щетки волос и вживленные вибриссы, у того, что слева, появились трехсантиметровые клыки, а из ширинки вырос огромный фиолетовый мухомор вида весьма многозначительного. Проходящая мимо бабка в малиновых шортиках и с выкрашенной благородной зеленью тощей косицей покрепче перехватывает сумку на колесиках и плюется.
Вслед за Воображалой за угол быстро проходит человек в темном костюме. Прежде, чем скрыться, он на секунду оборачивается.
Это Врач…
Смена кадра
Воображала на скейте катит вдоль улицы - легко, красиво, словно танцуя. Если толпа на тротуаре становится слишком плотной, она выезжает на проезжую часть и так же легко скользит между машинами. Возникает такое впечатление, что они просто расступаются перед ней.
У моста натянуто ограждение и выставлен усиленный наряд городских патрульных. Но ощущения послеаварийной нервозности и напряжения нет, тут царит атмосфера скорее праздничная - играет веселая громкая музыка, звучит смех, прогуливаются странно и ярко одетые люди и не только люди.
Воображала бросает скейт и подныривает под ограждение как раз рядом с невозмутимым стражем порядка. Музыка сразу становится громче, словно она пересекла какую-то невидимую стену.
На секунду оранжевая футболка Воображалы теряется в общей массе ярко и экстравагантно одетых людей, рыжая голова мелькает где-то у самой ограды моста. Ограда широкая и плоская, больше похожая на высоко поднятую скамейку или даже дорожку. Миг - и Воображала уже стоит на ней.
Быстрая панорама моста с уровня стоящего на перилах человека.
Мост очень длинный - не меньше километра - плоский и довольно широкий. Он протянут над огромным то ли оврагом, то ли карьером, то ли руслом пересохшей реки. Народу на мосту много, народ этот странен. Здесь ярки не только одежды - у некоторых людей голубые или зеленые лица, а другие и на людей-то похожи мало.
Мельком - Врач, о чем-то спорящий с городовым у ограждения. Рядом - человекообразный робот, блестящий корпус, глаза-лампочки. Мельком - вид на застраиваемый потихоньку овраг, дальше - выход к большой реке или морю, набережная, силуэтом на фоне воды - военный катер на постаменте.
Над мостом бьется на ветру длинное полотнище, на нем алые буквы: "Луна-сити - 150!"
Некоторое время Воображала сосредоточенно разглядывает эту надпись, потом лицо ее светлеет, расплывается в знакомой улыбке с прицельным прищуром. Она оглядывает окрестности с понимающим заговорщицким видом, и вокруг нее словно рассыпаются солнечные зайчики. Краски приобретают контрастность и дополнительную яркость, небо темнеет, наливается синевой, рядом с солнцем проступают яркие звезды. По мосту проходит, переваливаясь на трех ногах и радостно щебеча, ушастый пришелец; на него никто не обращает внимания.
Воображала делает стойку на руках, болтает в воздухе серыми мокасинами. Вид немного сверху, камера меняет фокус, и теперь видна панорама под мостом. Там проходит узкоколейка и растет бурьян. Слева от железной дороги - стройка, огораживающий ее забор с моста кажется просто бордюрчиком. На секунду сквозь музыку прорывается отдаленный шум, но только на секунду - мост настолько высок, что даже подъемный кран на стройке не доходит и до середины опор.
Там, далеко внизу, верхом на огораживающем стройку каменном заборе сидит мальчишка в шортах, худой и загорелый до черноты. Вернее, это он раньше просто сидел верхом на заборе, а теперь тоже делает стойку на руках, подрыгивая босыми ногами.
Воображала замечает мальчишку, высокомерно морщит курносый нос и плавным прыжком возвращается на ноги. Ее движения немного замедленны, словно в рапиде или под водой - или при пониженной гравитации. На заднем плане, медленно вращаясь, проплывает летающая тарелка - классическая такая, серебристая и приплюснутая, с выступающим ободком и круглыми иллюминаторами. На фонарном столбе - местами ободранная листовка: "Превратим Луна-сити в город образцовой…"
У столба стоит молодой парень в темно-синем рабочем комбинезоне с кинокамерой в опущенных руках. Он резко выбивается из праздничного фона, и не столько даже из-за темного цвета спецовки, сколько из-за такого же мрачного выражения лица. Чуть пританцовывая, Воображала приближается к нему по перилам. На лице ее сияет улыбка, от каждого движения рассыпаются по серому бетону легкие отблески.
Парень смотрит мимо.
Воображала останавливается, улыбаясь уже персонально ему и чуть наклонив к плечу рыжую вихрастую голову.
Парень смотрит мимо, глаза его пусты.
Воображала надувает губы, на лице - выражение радостной сосредоточенности, недоверия и азарта. Словно у записного дуэлянта, тихо сходившего с ума от скуки в пансионате для ветеранских вдов, - и вдруг обнаружившего летящую ему прямо в лицо перчатку.
Воображала отступает на шаг, еще на шаг, чуть приседает, наклоняется, пытаясь поймать его взгляд. Наконец ей это удается, восторженный жест вскинутых рук - есть контакт! Воображала выпрямляется, продолжая удерживать парня взглядом - он автоматически поднимает и поворачивает за ней голову - и УЛЫБАЕТСЯ.
Если раньше она улыбалась просто так, от хорошего настроения, весело и бездумно разбрызгивая вокруг солнечные зайчики, то теперь ее улыбка бьет наповал с силой дальнобойной лазерной винтовки, ослепляя, сбивая с ног и размазывая по асфальту. Даже свет на какую-то долю секунды становится ярче, а музыка - громче и резче.
На парня улыбка Воображалы не производит ни малейшего впечатления. Он смотрит вроде бы и на нее - но вряд ли видит.
Воображала выпячивает подбородок, Шевелит губами, смотрит исподлобья. Потом прицельно щурится, поводит плечами, опуская голову и напрягаясь. Замирает на миг, похожая на закрученную до предела пружину - голова втянута в плечи, руки вдоль тела, кулаки стиснуты, ноги чуть согнуты в коленях, - потом распрямляется.
Резко, рывком, вперед и вверх. Улыбки не видно, вообще не видно лица - лишь вспышка света, и в этой вспышке растворяется и мост, и Воображала, и даже звуки скрипят и запинаются, как при падении скорости на старых магнитофонах, музыка переходит в скрежет, потом поднимается до визга и, наконец, выравнивается.
После вспышки мир кажется бесцветным и тусклым.
Серое небо, серый бетон моста, серое лицо парня с кинокамерой. Даже Воображала какая-то поблекшая и выцветшая, очень бледная, глаза широко распахнуты, губы закушены, пальцы растопырены - вид почти несчастный.
На какую-то долю секунды кажется, что ничего не вышло, но потом краски начинают обретать прежнюю яркость, и на лице парня проступает робкая неуверенная улыбка. Он поднимает камеру.
Воображала - уже совсем-совсем прежняя Воображала, самоуверенная и сияющая, - кокетливыми щипками оттягивает футболку на несформированной пока еще груди - сразу оказывается, что не такая уж она и несформированная, - и принимает позу, явно подсмотренную на модной глянцевой обложке. Смеется. Видя, что камера все еще нацелена на нее, делает колесо, потом еще одно.
И замечает, что внизу, на заборе стройки, нахальный пацан продолжает ее передразнивать.
Воображала ухмыляется снисходительно, косится на оператора и делает сальто с места. Но короткий взгляд вниз убеждает ее, что сальто с места можно с таким же успехом сделать и на заборе стройки.
Оператор забыт. Да и какой тут может быть оператор, простите, когда нагло попираются основы и устои?!
Воображала разбегается тремя длинными летящими прыжками и крутит двойное сальто. Но выражение "что, съел?" на ее подвижном лице очень быстро сменяется выражением "но мы так не договаривались!" - назаборный ее соперник, похоже, опять оказался на уровне. Воображала крутит носом и барабанит пальцами по бедру. Потом с новым выражением смотрит на эти самые пальцы - они отбивают ритм звучащей на мосту мелодии. Ухмыляется половинчато и ехидно, вслушивается всем телом - движением плеч, головы, рук и ног, даже изменчивым выражением лица, щелкает пальцами в такт - музыка становится громче, быстрее, ритмичней - и начинает…
Мальчишка на заборе некоторое время растерян. К тому же там, внизу, не слышно динамиков. Но сдаваться он не привык, и вот уже повторяет ее движения, сначала неуверенно и криво, но потом все точнее и точнее.
Воображала закусывает губу, меняет рисунок танца, ускоряет темп - вместе с ней ускоряется и музыка.
Мальчишка держится на уровне.
Темп еще выше, теперь уже рвется ритм, ломается сама канва, музыка переходит на 45-ую скорость. Воображала крутится все быстрее, смеется беззвучно, ее движения сливаются в туманный силуэт, становятся почти неразличимыми для глаз. Сохраняется лишь направление - вперед вдоль моста.
Движется внизу вдоль забора и ее конкурент.
Движется камера в руках оператора, движется сам оператор.
Движется, разворачиваясь, стрела подъемного крана с подвешенным к ней жилым блоком…
Внезапно мальчишка оступается и с трудом удерживает равновесие. Останавливается, восторженно вертит головой, вскидывает руки, сдаваясь, показывает два больших пальца. Снова вертит головой. Возможно, даже восторженно цокает языком или что-то кричит, но наверху этого, конечно же, не слышно. Воображала самодовольно дергает подбородком - то-то же, шкет, знай наших!
Раскланивается, отставив ножку с оттянутым носочком и оттопырив мизинчик левой руки. Она ничуть не запыхалась, на белоснежных брюках ни складочки, ни пылинки, и даже яркие волосы растрепаны не больше, чем всегда.
Вспоминает про оператора, выдает ему еще одну ослепительную улыбку, манерно складывает на груди руки и бросает вниз хвастливый взгляд - "а у меня еще и вот что есть!".
Перестает улыбаться.
Оступается, неловко взмахнув руками и шатнувшись назад. Лицо ошарашенное.
Крупным планом - расширенные глаза, на лице - удивление и детская обида. Впечатление такое, что ее неожиданно и сильно ударили, причем ударили тогда, когда она меньше всего этого ожидала.
Резкое движение камеры - туда, куда она смотрит.
И, очень близко, во весь экран - щербатая улыбка загорелого до черноты мальчишки на фоне надвигающегося жилого блока…
Резко развернувшись назад и вверх, камера едва успевает поймать тот момент, когда кажущаяся отсюда крохотной фигурка отрывается от перил моста. На секунду - яркий бело-оранжевый силуэт словно зависает на фоне темно-синего неба…
Смена кадра
Повтор последних кадров, но уже с уровня моста. Воображала делает пружинистый шаг к внешнему краю перил и - сходу, резко, одним толчком, - посылает себя вперед.
Так прыгают в воду пловцы, только руки у нее на отлете…
Ретроспекция 4
Смена музыки.
Резкий танцевальный ритм сменяется негромким наигрышем "Воздушной кукурузы" - играют уверенно и твердо, но пока еще безо всякого творчества. Так может играть старательный ученик с хорошо поставленной рукой.
Дождливый серый день, молодая женщина в шляпке садится в такси, шофер держит над ней зонтик, укладывает в багажник два чемодана и объемистую сумку. Взгляд немного сверху, как бы с уровня второго этажа.
Голос Конти:
- Эта уже четвертая. Четверо за полгода…
Слышно, как он вздыхает. Голос фрау Марты произносит неодобрительно:
- Молодежь… - умудряясь вложить в это короткое слово все приемлемое для идеального слуги осуждение, не доводя его при этом до занудно-банального: "Я же Вас предупреждала!".
Фрау Марта и Конти стоят у окна в комнате на втором этаже, смотрят, как отъезжает машина.
- Хорошо, - в голосе Конти усталая обреченность, - Хорошо, делайте, как считаете нужным.
Фрау Марта не задирает нос и даже не выпячивает самодовольно сухонький подбородок, как наверняка поступила бы на ее месте менее опытная служанка, одержав эту маленькую победу. Она лишь еле заметно кивает и продолжает спокойным тоном:
- Я сегодня же договорюсь. Но все равно понадобится не менее двух дней… Еще раз переоформить ваш билет?
Конти медленно качает головой, не отрывая сосредоточенного взгляда от окна. Фрау Марта слегка хмурится, говорит нерешительно:
- Ну что ж… Два-три дня… Пожалуй, мы с Марком вполне могли бы… - но в голосе ее гораздо меньше уверенности, чем того требуют обстоятельства.
Конти продолжает задумчиво качать головой.
- Это было бы просто непорядочно с моей стороны, я и так вам стольким обязан…
Фрау Марта поджимает губы.
Слегка.
Она может себе это позволить - Конти все равно смотрит в окно, да и думает явно о чем-то своем. Фрау Марта отлично это видит краем глаза, потому и позволяет себе слегка поджать губы и с выражением безграничного терпения приготавливается ждать вразумительного ответа столько, сколько окажется нужным. Пожалуйста-пожалуйста, хоть до второго пришествия, мы люди маленькие.
Конти внезапно поворачивается. Говорит как о давно решенном:
- Она поедет со мной.
На лице фрау Марты проступает крайняя степень почтительного неодобрения.
Смена кадра
Желтое солнце на темно-синем небе.
Солнце и звезды.
Мост.
Грохочущие динамики.
Оператор в спецовке бросается к перилам, не отрываясь от камеры. Общее замешательство. В рапиде, взятая снизу на фоне темной синевы - яркая фигурка с раскинутыми руками.
Чей-то растерянный крик: "Что случилось?".
Ретроспекция 5
Узкоглазый швейцар в стилизованном наряде самурая, улыбаясь и сверкая в поклонах залакированной до стеклянного блеска ритуальной прической с выбритыми полосками, распахивает тяжелую дверь. Внешним видом швейцара и россыпью иероглифов на двери экзотика ограничивается - холл отеля имеет вполне западный вид, да и одеты остальные служащие куда менее традиционно. Портье (серый костюм, белая рубашка, галстук, пробор) начинает улыбаться и кланяться еще издали, кладет на стойку старомодный регистрационный журнал:
- Вот здесь, прошу вас… Благодарю вас!
Конти задерживается у стойки, носильщик с чемоданами проходит к старинному лифту с решетчатыми раздвижными дверями. За ним идет девочка лет шести, ее видно лишь со спины. Светло-рыжие волосы сколоты на затылке голубым бантом с оранжевой, в тон блузки, каймой. Белые шортики, белые носочки, голубые сандалики.
В лифте она оборачивается, но створки уже закрываются, на лицо ее ложатся тени от решеток, путаница движущихся темных и светлых пятен, больше ничего не различить…
Смена кадра
Камера надвигается на двери, двери распахиваются. Это двери номера. Входит Конти с огромным меховым тигром в руках, улыбается:
- Смотри, Тори, что я тебе…
Замолкает, перестает улыбаться.
Камера стремительно разворачивается, скользит панорамой по вполне европейской обстановке - обезличенно-белая мебель, стекло, зеркала, множество мелких светильников на шарнирах, пушистые ковры светлых тонов, напротив окна - странный мобиль, серебряная фольга и хрустальные подвески находятся в непрерывном движении, сверкая искрами и тихонько позванивая.
По инерции камера проскакивает мимо бело-оранжевой фигурки у стены.
Возвращается.
Зеркала.
Поправка - огромное зеркало. И много маленьких.
Поправка - зеркало во всю стену между диваном и встроенным телевизором.
Девочка в белых брюках и оранжевой футболке стоит рядом с ним, почти прижавшись лицом к стеклу. Она кажется еще меньше рядом с таким огромным зеркалом.
Легкий шорох - это падает на пол мягкая игрушка. И звенят подвески мобиля.
Зеркало во всю стену.
Звон.
Все стены зеркальные, звон, и с каждой секундой звон нарастает, а зеркал становится все больше и больше.
И перед каждым - замершая распластанная фигурка.
Звон нарастает, начинает вибрировать.
Воображала медленно оборачивается. (Поворот не доведен до конца, повторяется, ускоряясь, и опять возврат…) Звон достигает высшей точки, обрывается со звуком лопнувшей струны.
Воображала оборачивается.
Ее лицо на полуфазе, размыто и нечетко - какое-то время оно с улыбкой и без шрамов, в следующий миг такое, как на самом деле, больше похожее на сшитую из кусочков белой кожи карнавальную Маску Смерти, эти периоды укорачиваются вместе с затуханием отзвука лопнувшей струны, переходят в стремительную дрожь, сливаются в одно. Оно тоже сначала нечетко, потом улыбка побеждает, озаряет комнату яркой вспышкой и медленно затухает.
Воображала снова лицом к зеркалу, ласково проводит по нему рукой, говорит с тихим восторгом:
- Красивая штука, правда!?..
В зеркале отражаются хрустальные подвески мобиля. Они дрожат, переливаются, камера сосредоточена на них, отражение Воображалы становится нечетким и пропадает.