Смена кадра
Подвески мобиля слабо мерцают в свете бра.
За огромным окном - ночь. У окна - сервировочный столик с остатками ужина. На краю - переполненная пепельница, мятые окурки разбросаны между тарелок. Некоторые еще дымятся.
Конти сидит в большом кресле, курит. На Воображалу смотреть избегает.
Воображала сидит на кровати, поджав ноги, тянет сок из пакета через соломинку. Она сидит полубоком, распущенные волосы падают на лоб, лица не видно, только острый подбородок. В ее руках попискивает какая-то электронная игрушка.
Тишина внезапно нарушается глухим стуком, Конти вздрагивает. Это Воображала ставит опустевший пакет на столик, откладывает игрушку, тянет вкрадциво:
- Пап, а пап… а ты мне такую штуку купишь?
Конти не отвечает, его взгляд прикован к лежащему на ковре пушистому тигру. Воображала водит пальчиком по спинке кровати, в голосе ее появляется просительная интонация:
- Па-а, ты за весь вечер ни слова мне не сказал! Ты что - сердишься?
Конти молчит, продолжая курить. Не удержавшись, бросает на дочь вороватый взгляд, но лица не видно, только спутанные рыжие прядки, и он снова смотрит на плюшевого тигра.
Воображала глядится в зеркало, говорит с обиженным недоверием:
- Но ты же не должен сердиться! Я ведь хорошо себя вела, правда? Я же совсем ничего не делала… А ты сегодня даже ни разу не сказал, что я красивая!
Конти вздрагивает, роняет сигарету…
Смена кадра
За окном - глубокая ночь большого города. Мигание неоновых реклам, черное беззвездное небо, черные громады домов с редкими пятнами светящихся окон. На подоконнике сидит Конти, курит, зажигая одну сигарету от другой, смотрит в ночь. В номере полумрак и тишина, только чуть позванивают мягко мерцающие подвески мобиля.
Воображала спит, свернувшись на огромной кровати, разметавшиеся по подушке волосы в полумраке кажутся темными, лицо повернуто к стене. На затылке лежит ярким пятном свет маленькой лампы. Конти долго смотрит на это яркое пятно - единственное яркое пятно в темной комнате, - во взгляде его растет напряжение, с забытой сигареты осыпается на пол столбик пепла. Наконец Конти решается - осторожно встает, крадучись, подходит к кровати, наклоняется.
Но Воображала спит, уткнувшись лицом в подушку, и только от уха змеится по шее светлый тонкий шрам.
Конти смотрит на этот шрам, протягивает руку, но тут же отдергивает. Пожимает плечами, устало трет лоб, улыбается криво, но с облегением.
Выключает свет…
Смена кадра
Яркое солнечное утро. Конти выходит из ванной с полотенцем через плечо. Он в приподнятом настроении, от вечерних страхов не осталось и следа, улыбка легкая и беззаботная, походка танцующая. Замирает, глядя мимо камеры (та разворачивается, прослеживая его взгляд).
Воображала все еще спит, но теперь она лежит на спине и лишь поднятый локоть закинутой за голову руки мешает увидеть ее лицо.
Конти больше не улыбается. Он насторожен и напряжен. На цыпочках приближается к кровати со спящей Воображалой, осторожно наклоняется.
Крупным планом - ее лицо, мозаика разнокалиберных шрамов. За прошедшие годы они существенно побледнели и стали еле заметны, но перекос глаз и рта еще больше усилился, верхняя губа из-за него выглядит слишком короткой и не закрывает мелких неровных зубов.
Конти выпрямляется, затвердевая лицом.
Осторожно делает шаг назад.
Но недостаточно осторожно, потому что задевает мобиль. Десятки сверкающих подвесок немедленно приходят в движение с мелодичным перезвоном. Воображала потягивается, глубоко вздыхает и открывает глаза.
Звон усиливается до пронзительности, начинает вибрировать.
Ее лицо дрожит, стремительно меняясь, секунда - старая маска, секунда - новое, с улыбкой, без шрамов. Дрожь убыстряется, постепенно сходя на нет вместе с затихающим звоном.
- Привет! - говорит Воображала, садясь на кровати и сонно поводя плечами. Оборачивается к зеркалу. На секунду там мелькает отражение ее настоящего лица, потом стекло подергивается рябью, успокаивается. Ее улыбка становится еще шире, хотя казалось, что подобное уже невозможно, взлетает требовательно указующий пальчик:
- Хочу такую!!! Ты ведь купишь мне, правда?
Камера надвигается на зеркало, заостряя внимание на фигурной резьбе по краю, потом отступает.
Смена кадра
Крупным планом - фигурная резьба по краю большого - во всю стену - зеркала. Свет несколько приглушен, обстановка в комнате другая, да и сама комната другая, это явно не гостиничный номер. На столике - книжки вперемешку с игрушками, на спинке стула висят небрежно брошенные белые колготки, на сиденье - ботинок с роликовым коньком.
Это комната Воображалы, на третьем этаже, под самой крышей.
Из-за приоткрытой двери доносится захлебывающийся восторгом голос врача - камера потихоньку идет на звук, минует дверь, пересекает узкую площадку, заглядывает через перила вниз.
Конти и Врач сидят за тяжелым столом темного неполированного дерева в кабинете. Дверь в кабинет по-прежнему открыта, и их хорошо видно. Вернее, целиком видно лишь сидящего Конти, Врач же то появляется в зоне видимости, то снова исчезает, мечась от стола к окну, размахивая руками и попеременно хватая себя то за бороду, то за остатки шевелюры.
- Вы не понимаете, да вы просто не можете понять!!! Феноменально! В столь юном возрасте! В мировой практике не было ничего подобного! Это же не просто экстрасенсорика! Это даже не локальные магико-гипнотические проекции Месмера и уж тем более не технические иллюзии Коперфильда, подобный уровень уникален! Она же воздействует на саму реальность! Я бы ни за что не поверил, если бы не видел собственными глазами! Активная самотрансформация объекта уже сама по себе уникальна! А то, что это происходит без участия сознания, и даже просто им не замечается… Это не может не завораживать! Это же власть - не глупая власть королей или президентов, нет, власть настоящая, власть стихийная и безграничная, власть не только над людьми и предметным миром - власть над самими законами природы! Да такой власти не мог себе представить ни один император! Калигула был несчастен, потому что хотел луну. А представьте на минутку, что луну захочет Ваша дочь?.. А если не луну?.. Страшный риск! Невероятный! Но, вместе с тем, и шанс, может быть - наш единственный шанс! Посмотрите на мир вокруг! Озоновые дыры, кислотные дожди, с каждым годом все больше больных детей, вечером опасно выйти на улицу, детская преступность, психические расстройства - это что, так уж вам нравится? Нет, конечно, просто раньше возможности не было… А ваша дочь… Растущая, развивающаяся, обладающая силой невероятной мощности… Если ее направить на правильный путь… Но страшно даже представить себе, на что может оказаться она способной при неправильной мотивации!.. Подобная сила - и в неумелых руках… Наркоман с ядерным чемоданчиком - и то не так уж и страшен по сравнению… А если она еще и осознает свою безграничную власть!?.. Детям свойственна немотивированная жестокость, они при этом даже не злы - просто не способны предвидеть последствий, осознать значение. Это не страшно, когда рядом есть взрослые, когда они контролируют, устраняют опасность, исправляют нанесенный ребенком вред. Но способны ли вы контролировать? Способны ли вы проследить каждый - я подчеркиваю, КАЖДЫЙ! - ее поступок, даже самый незаметный и безобидный на первый взгляд, и не просто проследить, а просчитать все возможные его последствия? Способны ли вы устранить нанесенный ею вред? Даже в том идеальном случае, когда сумеете этот вред обнаружить?.. Нет, с этим никак не справиться в одиночку! И о чем вы только думали, когда подстраивали эту штуку с зеркалом?!
У Конти очень усталый вид, и чем большим энтузиазмом разгорается Врач, тем большая безнадежность проступает в выражении лица самого Конти. Наконец он поднимает голову, морщится, глаза у него совсем больные.
- Это была случайность, - говорит он устало. - Я просил без зеркал, а они перепутали номера… Какая опасность, о чем вы? Тоська хорошая девочка. Послушная. Вы же ее совсем не знаете…
Врач ощетинивается, как рассерженный кот. Нависает над столом, шипит:
- А вы сами-то ее знаете, да? Можете с чистой совестью дать гарантию, что ее способности не будут обращены во зло? Молчите?! Скажите откровенно, вам за эти годы ни разу не было страшно?..
Конти молчит, опускает голову, кладет подбородок на сцепленные пальцы. Крупным планом - его глаза.
Ретроспекция 6
Тихая "Воздушная кукуруза" сменяется дребезжанием музыкального автомата, гулом неясных голосов, приглушенным звоном стекла.
Камера отъезжает, и видно, что теперь Конти несколько моложе и без усов. Он сидит у стойки бара на высоком крутящемся табурете, перед ним - наполовину пустой стакан. На соседнем табурете сидит мужчина лет сорока, вроде бы и прилично одетый, но весь какой-то помятый. Помятый пиджак висит, как с чужого плеча, жеваный галстук сбился на сторону, рубашка перекошена и даже лицо словно только что достали из бака с приготовленным в стирку бельем и решили еще денек поносить. Все равно никаким суперсильным порошком не отстирать с него вечно недовольное выражение записного нытика, так чего напрягаться? Он и сейчас ноет, выбрав Конти в качестве собеседника и нисколько не смущаясь абсолютной его безучастностью - лишь бы ныть не мешал.
- … такие засранцы, просто вылитая мамочка, и все время - дай, дай, дай! Словно я их печатаю! Гадство вечное, и без того весь день эта нудиловка, шеф скотина, все ему не так, другие - что, лучше, что ли?! Так нет же, выбрал мальчика для битья! Все видят, что я добрый и безотказный, вот и пользуются. Домой идешь, думаешь - отдохну! Как же, размечтался! Дома то же самое, мамаша ее - стерва, так и строит из себя великомученицу, что я ни сделаю - все в штыки… А хабалка эта, моя дражайшая… Тоже - та еще… Нет, чтобы поговорить о чем-то, в кино там сходить… стерва!.. Вечно в бигудях и халате, и все время жрет, и куда в нее столько лезет! И все время так смотрит, словно я - насекомое. И детей своих так же воспитала, они меня и в грош не ставят! Целый день ради них пашешь - и хоть бы спасибо сказали, хоть бы поговорили с папочкой по-человечески! Нет, только - дай! Наушники напялят - и разговаривай сам с собой, пока не свихнешься. Так и сидишь весь вечер, в телек уткнувшись…
Над стойкой висит небольшой телевизор. На экране идет шоу-конкурс на "Мисс Чего-то там", много музыки, ярких красок, красивых улыбающихся девушек в купальниках. Сначала они даны мельком - ни лиц, ни фигур толком не разобрать, лишь сияют одинаковые голливудские улыбки, но потом одна приближается, занимает собою весь экран.
Смена кадра
Выбранная девица мелькает в разных ракурсах - в фас, в профиль, в полный рост…
Быстрая трель "Воздушной кукурузы".
Голос Воображалы спрашивает с интересом:
- Она тебе нравится?
Камера отъезжает от телевизора, который стоит на фигурной подставке в большой гостиной первого этажа дома Конти. Конти смотрит конкурс на очередную мисс, развалившись в огромном мягком кресле, забросив ногу на ногу и покачивая шлепанцем. Макушка пальмы достает почти до середины окна, молодой рыжий кот лениво точит о ее ствол когти. Воображалы не видно.
Конти задумчиво выпячивает подбородок, оглядывая девицу на экране. Говорит:
- Да-а… Тут ты права, экземплярчик, что надо!
- Ты хотел бы такую? - спрашивает Воображала быстро и с какой-то странной интонацией.
Эта интонация заставляет Конти развернуться - резко, вместе с креслом.
Воображала сидит прямо на темном пушистом ковре, ей лет девять. Рядом с ней, у самой стены, стоит одна из "мисс", та самая, с экрана - в позе манекена, с голливудской улыбкой, в купальнике, с лентой-номером через плечо. Продолжая улыбаться с очень тупым выражением на кукольном личике, делает книксен.
Конти стонет сквозь зубы, говорит, сдерживаясь:
- Тося, я уже давно не играю в куклы, даже в такие большие и красивые. Куклы не интересны даже тебе, а уж я-то тем более давно не ребенок…
- Большая кукла - большому мальчику? - пробует пошутить Воображала, вопросительно улыбаясь, но Конти не принимает тона, говорит холодно:
- Виктория, убери эту гадость.
- Не понимаю… - Воображала хмурится, она явно растеряна. Выпятив подбородок, придирчиво разглядывает "мисс", пожимает плечами. Щелкает пальцами ("мисс" делает несколько манерных телодвижений, меленькими шажочками вертится вокруг своей оси), обиженно спрашивает:
- В чем дело? Чем она плоха?
Конти закрывает глаза, явно считая про себя до десяти. Выражение лица в стиле: "О, Боже, пошли мне терпенья!". Говорит раздельно и веско:
- Тося, она - НЕНАСТОЯЩАЯ.
- А-а, только-то! - быстро и с облегчением откликается Воображала, - Ну, так это не трудно…
В ту же секунду раздается отчаянный женский визг.
"Мисс" больше совсем не напоминает манекен, ее кукольное личико перекошено диким ужасом. Да и одета она теперь несколько иначе, хотя и не менее соблазнительно - в ажурный черный комбидрез с массой серебристо-черных кружев по краю узеньких трусиков-уздечки и лифчика "Анжелика". На ногах вместо конкурсных модельных туфель на шпильках - домашние пушистые тапочки с меховыми помпонами. Глаза дико вытаращены, прическа растрепана, потому что она отчаянно трясет головой, продолжая истошно верещать и размахивать руками, словно отпихивая кого-то невидимого.
- Так лучше? - спрашивает Воображала ехидно, морщится от очередного, наиболее пронзительного взвизга, щелкает пальцами. Визг обрывается.
- Это нечестно! - говорит Конти.
Он уже стоит, напряженно выпрямившись, лицо затвердевшее, голос звенит.
- Нечестно и подло. Ты же давала слово! Тебе бы понравилось, если бы с тобой - вот так?!.. - резкий жест головой в сторону "мисс", которая все это время продолжает трястись и открывать рот, но уже беззвучно. Громкий голос Конти служит для ее истерзанных нервов последней каплей, она замирает на миг и с ангельски-умиротворенным выражением кукольного личика наконец-то отправляется в обморок на пушистый ковер.
Воображала смотрит на нее уже без улыбки, говорит хмуро и виновато, с некоторой долей удивления:
- Я никогда не думала… Не думала про это - ТАК. Извини. Больше не буду.
Лицо ее напряжено.
Пушистый ковер пуст.
Смена кадра
Общее замешательство на мосту.
Люди что-то кричат, лезут к перилам, среди них - робот, проявляющий при этом мало свойственную роботам повышенную эмоциональность. Он дергает себя за голову, словно пытаясь ее оторвать, наконец ему это удается, металлическая голова с грохотом падает на асфальт, под ней оказывается другая, вполне человеческая, растрепанная, потная и растерянная.
Музыка запинается, скрежещет, потом динамики глохнут совсем. За мостом откуда-то сверху в кадр опускается летающая тарелка. Теперь она гораздо ближе и видно, что это всего лишь картонный макет метров двух в диаметре, от него тянется трос к находящемуся выше кадра вертолету, слышен шум винтов.
Голос, искаженный и усиленный мегафоном, требует ответа непонятно у кого, срываясь на крик:
- Почему посторонние на площадке?!..
Ретроспекция 7
Треск вертолета усиливается, переходит в треск игрального автомата. Автомат расположен в углу бара, на нем играет прыщавый тощий юнец. Брюзгливый голос вечно недовольного соседа Конти все еще тянет:
- …посторонний! Хоть бы поговорили по-человечески, так нет же… Только дай… Хоть домой не приходи!.. Как раскроешь двери - так сразу и начинается…
Смена кадра
Конти открывает двери из полутемной прихожей и зажмуривается от яркого света.
За дверью теперь находится не привычная уже обстановка холла первого этажа - темная мебель, ковер, телевизор, кресла и бар. Они открываются в сад или парк со множеством цветов и журчащих фонтанчиков. Прямо на земле расставлены подносы с фруктами и восточными сладостями, разбросаны шелковые подушки. Среди них лежат, стоят, сидят и прохаживаются не меньше пары дюжин девушек в полупрозрачных восточных костюмах гаремного покроя. Они смеются, болтают друг с другом, играют на музыкальных инструментах или танцуют.
Среди них не сразу замечаешь Воображалу, она сидит на каменном поребрике одного из фонтанов боком, поджав одну ногу и болтая другой. Увлеченно читает книжку, положив ее на колено поджатой ноги. Оторвавшись, чтобы перевернуть страницу, замечает Конти и радостно машет ему рукой.
Все остальные девушки тоже синхронно оборачиваются в его сторону, одинаково улыбаются, тянут руки, шипят. У них удлиняются зубы, искажаются лица, а руки все тянутся, тянутся, тоже удлиняясь и прорастая острыми загнутыми когтями…
Конти еле успевает захлопнуть дверь.
Смена кадра
Наплывом - раскрывающиеся двери.
В вестибюль врывается свист вьюжного зимнего ветра, он метет поземку по засыпанному снегом склону горы. На заднем плане просматриваются вершины других гор.
Прямо на снегу сидит Воображала, на ней оранжевый свитер и голубой шарф с оранжевым кантом, белые брюки сливаются с белым снегом. Улыбаясь Конти, она лепит снежок, раскрытая книжка лежит рядом, ветер листает страницы.
- Лови! - кричит Воображала и швыряет в камеру снежком.
Смена кадра
Наплывом - раскрывающиеся двери.
За ними - джунгли. Яркая тропическая зелень, огромные влажные цветы, крики диковинных птиц или зверей. Где-то неподалеку слышно журчание небольшого водопада, брызги воды драгоценными камнями сверкают на темных листьях, в воздухе дрожат крохотные радуги. С резким криком и громким хлопаньем крыльев над головой Конти пролетает сквозь открытые двери яркий тропический попугай. Пролетая, с достойной лучшего применения меткостью прицельно гадит на лацкан. Конти вздрагивает, морщится и обреченно достает платок.