Нагретое за день дерево дышало, внимая. Падая на него, слезы впитывались без остатка, исчезая в теле бога. Зарница плакала впервые за долгое время, злясь на то, что разжалобила сама себя перечнем старых бед и минувших тревог. Хотелось бежать с капища, но сил не было, и девушка, постепенно успокоившись, так и заснула у ног Перуна.
…Ее пробудил порыв свежего ночного ветра. Тело первым вспомнило полузабытую воинскую науку - еще не успев открыть глаз, девушка напряглась, готовая вскочить и драться.
Но сражаться не пришлось - новый порыв принес запах влаги от близкого озера и ощущение полета. Такое с нею бывало и раньше.
"Я лечу, как в детстве", - подумала Зарница. И ей сразу стало легко и спокойно. Она открыла глаза.
И тут же чуть было не закрыла их снова, решив, что так прогонит сон. А пробуждаться не хотелось - ей давно не было так хорошо и отчаянно не хотелось просыпаться.
Но перед глазами стояло такое, что девушка тут же решила - она все еще спит. Ибо она плыла над незнакомым спящим городцом, затерявшимся где-то в дебрях. Внизу мелькнул тын, показались тесно прижавшиеся друг к другу кровли.
Зарница не поняла, как очутилась внутри одного из теремов. Окно было распахнуто, и желтое пятно лунного света лежало на полу. Она стояла босиком в пятне и ощущала тяжесть кольчуги на плечах и давящий на виски шелом - не хватало лишь оружия. Но девушке сейчас было не до него.
В покое высилось богатое ложе, на котором разметался мужчина немного старше ее. Зарница вдруг отчаянно захотела, чтобы он проснулся, и она увидела бы его лицо. Она сделала шаг, и человек вскинулся, пробуженный. Приподнявшись на локте, он с удивлением и ужасом смотрел на девушку.
"Глупый - не понимает, что он мне снится", - подумала Зарница. Она хотела улыбнуться ему, успокоить, но лицо словно окаменело и улыбки не получилось.
- Кто ты? - послышался голос человека. Он протягивал к девушке руку, но боялся дотронуться.
- Зарница… - шевельнула она губами.
- Перуница? - Человек не то не расслышал, не то собственное имя сорвалось с ее губ искаженным. - Магура Перуница! Ты ли?
Не решаясь снова говорить, Зарница опустила голову. Кто был этот человек? Может, ее суженый?
Мысль об этом заставила ее снова поднять глаза.
- Я жду тебя! - На сей раз она не ошиблась, тщательно выговорила каждый звук, и чело незнакомца прорезала морщина. Он вовсе сел на ложе, отбросив покрывало.
- Ты зовешь меня? - полуутвердительно молвил он. - Что ты хочешь от меня?
"Я так долго тебя ждала, так долго искала! Я так хочу, чтобы ты не во сне - явился мне наяву!.. Я надеюсь узнать тебя при свете дня, я сама жажду много спросить у тебя!" Зарнице отчаянно захотелось прокричать эти слова, но сон на то и сон, и не всегда человек властен над тем, что является ему в ночных видениях. И девушка с некоторым отстранением услышала, как с ее уст слетают чужие слова:
- Иди вперед!.. Не страшись ничего! Ты должен исполнить свой долг! Я надеюсь на тебя - ты все сможешь… Спеши, не медли! Иначе будет поздно! Нельзя более ждать…
Человек слушал, подавшись вперед. Едва Зарница договорила, он рывком вскочил с ложа, ступив на пол. Девушка едва не отпрянула - вовремя вспомнила, что все это ей лишь снится.
- Я знаю, что мне делать. - Человек смотрел сквозь нее горящими глазами. - Спеши в светлый Ирий, о Магура Перуница, спеши с доброй вестью! Я понял твой наказ и скорее погибну, но не отступлю!.. Только, боги, - он протянул ей руки, - не оставьте меня!
Его ладони почти коснулись ее груди - так близко он подошел. Зарница взглянула на его руки с некоторым замешательством и почувствовала, как ее обтекает новый порыв ветра. Незнакомец отдалился, стены покоя потемнели, закружились, потом исчезли - и снова вокруг была только пустота и лишь сырой ветер с озера толкал ее, влача куда-то…
Она проснулась ранним утром у ног Перуна и успела выйти навстречу поднимающемуся на холм Перыни Милонегу. Молодой жрец улыбнулся ей, прибавляя шагу, и Зарнице захотелось заплакать, потому что она поняла: тот человек из ее сна вовсе не был ее суженым.
Глава 7
Мы просидели на развороченном кургане до рассвета, глядя на меркнущие звезды, а когда рассвело, вернулись в селение.
Там нас встретили, как выходцев с того света. Женщины и дети с криком прятались по углам, мужчины вооружались и ждали нападения. Кто-то побежал к святилищу за жрецами и старейшинами, чтобы мудрые старики помогли изгнать пришельцев. В самом деле - перепачканные землей и кровью, грязные, усталые, мы были способны напугать кого угодно. Люди не хотели нас слушать. Я еле смог объяснить им, что нам надо, и они позволили взять второго коня для Ворона и запас снеди в дорогу. Узнав, что мы явились только за этим, селяне с радостью дали нам то и другое, и мы еще до полудня покинули их. Смыв грязь и кровь в ближайшей реке, мы пустились в путь.
Первые несколько дней мы спешили, загоняя лошадей и останавливаясь, лишь когда они начинали хрипеть и спотыкаться. Ворон спешил так, словно за нами гнались. Он сдержал неукротимый бег коня, только когда берега Лабы остались далеко позади.
Все это время я помалкивал, предпочитая лишний раз не беспокоить человека, который пережил ужасную смерть и избавление от нее, но наконец не выдержал.
- Куда мы едем? - спросил я.
Ворон встрепенулся, словно пробуждаясь от тяжкого сна.
- В Невриду, - не сразу ответил он. - Оттуда в земли, которые тебе, Олав, могут быть хорошо известны по северным сагам, - вы называете их Йотунхеймом…
- Мы едем в земли турсов? - ахнул я. - В Утгард?
- Почти. Мы проедем границей между Утгардом и Йотунхеймом, а дальше…
Он замолчал, неопределенно махнув рукой, и я не смог вытянуть больше из него ни слова. Ворон вообще стал необыкновенно молчалив и порой за день не произносил ни звука. Мне приходилось ловить каждое слово.
Постепенно мы углубились в дремучие леса, где единственными путями были запутанные тропинки, вьющиеся в зарослях. Порой их перегораживали упавшие стволы деревьев, выворотни или овраги. Мы то и дело спешивались и вели лошадей в поводу. Для ночлега выбирали прогалины у берега многочисленных ручьев и речек. Все они спешили в небольшие болотца, расположенные в низинах.
Леса нас окружали молчаливые, настороженные. Мы редко видели звериные следы, почти не слышали голосов птиц, но меня не покидало ощущение, что за нами постоянно пристально наблюдают. Ворон наконец заметил мою тревогу.
- Это леса невров, - объяснил он на одной из ночевок, когда я вертелся на месте особенно часто. - Почти все они природные оборотни - по крайней мере, способны раствориться даже в высокой траве и переговариваются голосами зверей. Они не допускают в свои владения никого чужого и зорко следят за ними. Если им покажется, что мы представляем собой опасность, нас убьют прежде, чем мы это поймем.
Он сказал это спокойно, словно рассказывал свой сон, и я с того дня старался изо всех сил показать, что не желаю лесам Невриды зла, - я даже старался не ломать лезущих мне в глаза веток, а осторожно отводил их в сторону.
Однажды Ворон поднял меня на ноги задолго до света. Продрав глаза, я удивился серому дыму, ползущему между деревьев. Это был туман - такой густой, что лошадей нам пришлось искать ощупью. Кони жались друг к дружке и плохо слушались повода. Мы кое-как оседлали их и осторожно тронулись в путь.
Ворон ехал чуть впереди, ведя Серого, на котором сидел я, в поводу и выбирая путь по одному ему ведомым приметам. Я только сейчас оценил в полной мере его мудрость, когда он, вернувшись к жизни, не захотел принять обратно своего любимого коня, оставив его мне. Конь понимал, что всадник на его спине плохой наездник и делал все за меня - мне оставалось лишь смирно сидеть на его широкой спине и настороженно пялить глаза в никуда.
Туман был настолько плотен, что я с трудом различал пальцы на вытянутой руке. Ворон вместе с конем, окружающий нас лес - все вставало по сторонам неясными тенями. Трудно было разобрать направление, невозможно оглядеться. Казалось, мы движемся наугад и вот-вот земля исчезнет из-под копыт лошадей, и мы упадем - не в простой ручей или овраг, а провалимся в бездну. Звуки глохли, и нельзя было понять, по траве или голой земле идут кони.
Постепенно просветлело - мы выехали из леса на открытое место. Здесь мы поехали чуть быстрее, и это родило первые звуки - под ногами что-то еле различимо захлюпало, словно жидкая грязь.
Долетевший словно издалека голос Ворона подтвердил мои подозрения:
- Мы выбрались на болото.
- И что теперь? - окликнул его я.
- Перейдем его, - отозвался мой наставник и надолго замолчал.
Мы продолжали движение тем же неспешным шагом. Ворон ехал впереди, я за ним. На болоте он отпустил повод Серого, и теперь каждый следовал сам по себе, полагаясь на удачу. Конь пошел пружинистым, скользящим шагом - под его копытами был напитанный водой мох, под которым скрывалась скользкая земля, а то и вовсе трясина, в которой ждут своего часа вечно голодные духи болот.
- Правь на мой голос, - послышалось вдалеке, и я пришпорил коня.
Серко сделал несколько шагов и резко остановился, наткнувшись на что-то мордой и оседая на задние ноги. Я чуть не вылетел из седла.
- Будь очень осторожен, - прозвучал совсем близко, но как-то приглушенно голос Ворона. - Это очень опасное место. Я поеду впереди. Старайся не отставать.
- Но как я буду следить за тобой?
- Старайся, чтобы конь шел прямо, никуда не сворачивал, - был единственный совет.
Дальнейший путь мы проделали в молчании, хотя я неоднократно пробовал заговаривать. Но мне либо не отвечали, либо отзывался фырканьем и храпом конь Ворона.
Развиднелось еще больше - подошло время рассвета. Теперь мы ехали в сером мареве, чуть темном у земли и светлом в небе. Сизыми тенями вокруг проплывали деревья. Но - странное дело - то ли ехали мы по гребню холма, то ли сами деревья были невысоки, но большинство из них были вровень со мной! Казалось, протяни руку - и коснешься их вершин. Отягченные листвой ветви колыхались чуть ли не у лица, но в то же время дотянуться до них было очень трудно - деревья словно отступали, когда я пытался до них дотронуться.
Я не помню, сколько времени продолжался путь. Туман поглотил все - время и пространство. Я доверился коню и решил не мешать ему. Серко сам находил дорогу.
Только ветер смог немного разогнать туман, и я с удивлением увидел, что подъехал к подножию небольшого островка твердой земли посреди однообразной равнины, покрытой болотной травой и тоненькими чахлыми сосенками, между которыми торчали кочки и тускло поблескивали озерца обманчиво спокойной воды. Кое-где виднелись проплешины голой земли - на некоторых оставались следы наших лошадей, словно мы уже несколько раз, блуждая по болоту, выезжали на это место. Ворон замер на коне на островке и холодным взором смотрел вдаль. Он не повернул головы, когда я к нему присоединился.
- Мы перешли болото, - только и сказал он.
- И куда двинемся теперь?
- Туда, - без колебаний махнул он рукой вперед. Там тоже простиралась болотистая равнина, ничем не отличавшаяся от той, которую мы пересекли в тумане. - Ты можешь отдохнуть и обсушиться, если хочешь.
Последнее было кстати - я промок, вспотел от страха и проголодался.
Болото мы одолели вечером второго дня. Сидя над костром, разведенным наконец на твердой земле, Ворон впервые за это время обернулся ко мне.
- Куда ты намерен податься? - спросил он.
- К богам, - не раздумывая, ответил я. - Ты говорил, что они осудили тебя - я хочу заставить их взять обратно свой приговор. Они должны простить тебя, и я все сделаю для этого!.. Только не знаю, куда идти. Ты поможешь мне?
- Никто не должен искать богов с тем, чтобы что-то требовать у них, - покачал головой мой наставник. - Если ты им нужен, они сами найдут тебя… А уж выслеживать их… Но все-таки спасибо тебе!
Он поднял на меня глаза, и впервые за очень долгое время я заметил в них проблеск живого чувства.
Выбравшись из болота, мы снова углубились в леса. Первое время я не замечал ничего странного в природе, но потом пригляделся и удивился - насколько я помнил, сейчас кончался первый месяц осени, стояла удивительная пора, которую в здешних краях называют "бабьим летом", но в этих лесах осень еще не наступала. В кронах деревьев не мелькало желтизны, еще звучали голоса птиц. По всем приметам тут продолжалось лето, хотя ехали мы все время на север.
Однажды я поделился своими наблюдениями с Вороном. Несколько оттаяв и снова став самим собой, он снисходительно улыбнулся моим тревогам.
- Мы едем по земле богов, - объяснил он. - Ни в одном описании мира не найдешь ты этого края - его просто нет ТАМ. Боги создали этот мир для себя и тех, кто им верно служит. Здесь время течет по-другому - ведь боги не ведают, подобно нам, старости и обычной смерти. Смотри пока, запоминай и удивляйся!.. Когда-то и я тоже взирал на все широко раскрытыми глазами…
Я слышал много историй и саг о волшебных странах, где живут духи и боги. Асгард - жилище асов - был где-то там. Герои отправлялись на битву со Злом именно в другой мир, где Зло могло принять осязаемое обличье. Ванхейм, Утгард, Мидгард, Хель-царство мертвых, золотой мост Биврёст, соединяющий небо и землю, который сторожит золотоволосый бог Хеймдалль, - все это было тут.
- А как мы попали в мир богов? - поинтересовался я.
- Помнишь туман на болоте? Я еще поднял тебя до рассвета?.. Боги дали мне знать и наслали его, чтобы мы прошли сквозь Врата в их мир.
- Врата? Какие они? Почему я их не видел?.. Как боги дали тебе знать? Как ты узнал, куда надо ехать? А что, если бы мы заблудились или промахнулись? Такое может случиться? - засыпал я вопросами Ворона.
Он с улыбкой выслушал поток обрушившихся на него слов и покачал головой:
- Право, порой я забываю, что ты уже взрослый, Олав Тополь!.. Твое любопытство сродни детскому!.. Боюсь, я не смогу внятно ответить на большинство твоих вопросов - я никогда не задумывался над ответами. Я никогда не видел Врат и называю их так потому, что так их зовут сами боги. Как я их почувствовал?.. Не знаю! Если ты когда-нибудь станешь на Дорогу богов, ты научишься этому сам - будешь просто ЗНАТЬ, и все! Так и я ЗНАЛ, куда ехать, я чувствовал, как чувствуешь тепло или холод, кожей, всем телом. Я боялся только за тебя - ты мог испугаться неизвестности и повернуть назад. Тогда бы мы оказались по разные стороны Врат и вряд ли когда-нибудь смогли бы встретиться!.. Да, прежде чем ты спросишь, хочу добавить: Врата всякий раз предстают в разных обличьях, так что не бросайся очертя голову в туман всегда, лишь увидишь его. Боги зорко охраняют свой мир от чужих и не допускают до себя любопытных - только тем, кто стоит на Дороге, открываются они!..
Я невольно обернулся назад - лес как лес, ничего удивительного:
- А назад? Как мы вернемся назад?
- Боги укажут нам путь, - был ответ.
- Значит ли это, что любая дорога там, в мире людей, может привести ко Вратам?
- Любая - если того пожелают боги.
Меня начали раздражать вечные ссылки Ворона на богов. Конечно, они всемогущи, но что-то странное есть в их могуществе. Почему они отгородились от мира людей, к чему столько препятствий? И к чему наши приготовления к погребению, когда умерший отправляется в иной мир, к богам, в лодье или пламени, если в мир богов могут проникнуть и живые? Тогда куда же ушли все умершие предки?
Я задумался непривычно глубоко. До сей поры подобные вопросы не волновали меня, и сейчас я чувствовал себя разбитым и раздавленным. Ворон скоро заметил мое состояние. Он подсел ко мне ближе и обнял за плечи.
- Мы, люди, знаем о мире слишком мало, - сказал он. - Боги скрыли от нас очень многое. Нам, избранным богами, известно больше, чем прочим, но это запретные знания. Хорошего они не несут. Вот почему мы, избранные богами, стараемся держаться подальше от остальных - чтобы не тревожить людей зря. Это трудно и больно, но можно научиться скрывать, что тебе что-то известно. Не думай об этом, забудь!
Ха, забудь! Мысли мои продолжали вертеться вокруг богов. Каковы они на самом деле? От размышлений о богах я перешел к цели своего путешествия. Сначала я пускался в путь, чтобы сказать богам, что они несправедливы к моему наставнику и другу, хотел потребовать у них смягчить его наказание. Но что я скажу им сейчас? Захотят ли они меня слушать?
Мы продолжали путь без тропы и цели - просто ехали куда глаза глядят, следя только, чтобы лошади не переломали себе ноги в валежнике. Несколько раз путь пересекали ручьи и небольшие речки. Иногда нам приходилось переправляться вплавь. Почему-то ни я, ни Ворон не думали о том, что если точно не знаешь, куда ехать, то можно не стараться перебираться непременно на другой берег, а идти вдоль выбранного. Но какая-то сила влекла нас вперед и вперед. Теперь, годы спустя, мне кажется, что это было известное желание людей спорить с судьбой, не отступать, а преодолевать преграды - пусть и предстающие в виде простых рек и ручьев.
Кроме диких зверей и птиц, никто из живых существ уже который день не попадался нам на пути, но вот однажды около полудня конь Ворона, ехавшего впереди, вдруг заупрямился и, захрапев, встал. Впереди, на узкой тропинке, на земле лежала крупная птица, пробитая стрелой. Судя по всему, умерла она недавно - кровь на перьях была еще свежая. Но, сколько мы ни прислушивались, никакие звуки не тревожили лес. Казалось, птицу потихоньку принесли сюда и положили.
Лицо Ворона посерело, когда он разглядел птицу.
- Это они, - уверенно сказал он. - И одному из нас от них грозит опасность… Я даже знаю кому!
Я подумал, что он слишком часто думает о своей смерти и ожидающем его наказании, но на всякий случай проверил, легко ли выходит из ножен Меч Локи. Если надо, я был готов драться с самим Одином.
Мы осторожно обогнули лежащую на земле птицу и поехали дальше, но не успели наши кони сделать и десять шагов, как вдалеке послышался истошный крик филина.
Филин - днем? Мы осадили коней.
- Нам в ту сторону, - определил Ворон. - Это они зовут нас.
И, не дожидаясь меня, свернул с тропы и углубился в заросли.
Филин кричал снова и снова, замолкая ненадолго, чтобы перелететь на новое место, и принимался орать опять. Чем дальше, тем больше я понимал, что он и впрямь ведет нас куда-то. Но страха я не чувствовал. Во мне воскресли все мои желания и помыслы, и я готов был на все.
Впереди немного развиднелось, и вскоре мы выехали на крутой склон, изрезанный террасами. Внизу текла неширокая река. Другой берег был точь-в-точь похож на наш - те же террасы, тот же лес. Но чуть ниже по течению через реку был перекинут старый, полуразвалившийся мост. На том берегу около него кто-то стоял. Высокий человек в светлом плаще вскинул руку, приветствуя нас. С его плеча сорвался крупный ворон и, каркнув, взмыл в небо. При виде ворона я почему-то подумал про Одина.
- Это один из Судей, - словно читая мои мысли, отозвался Ворон и повернул коня в ту сторону.