Бросив все, он кинулся к седлу, пытаясь оседлать пляшущего на месте и храпящего коня. Волки - судя по вою, это была большая стая - охватывали нас полукругом, постепенно приближаясь. Не став тратить силы на усмирение лошадей, мы оставили непогашенный костер и бросились бежать через лес.
- Есть надежда, - выдохнул на бегу Ворон. - Лесные Всадники могут польститься на лошадей и припасы. Они оставят нас в покое…
Но его предсказанию не суждено было сбыться. Разноголосый вой докатился до нашей поляны. Послышался истошный визг одной из наших лошадей, но он быстро оборвался. Утих и вой, сменившись подобострастным тявканьем, - к волкам подоспели их хозяева. Некоторое время за нашими спинами стояла тишина, но потом вой зазвучал с новой силой - стая пошла по нашим следам.
Казалось, уже можно было услышать тяжелое дыхание зверей.
Дорога пошла вверх - мы поднимались по склону, который постепенно становился все круче. Налегке, с одним только оружием, подниматься было легко, но мы не учли, что по нашему следу идут не пешие, а всадники, которых сопровождают волки. Их переливистый вой был слышен сперва позади, но потом звери поравнялись с нами. Невидимые в зарослях, они держались вровень, словно состязались с нами в беге. Не обменявшись ни словом, мы с Вороном понимали, что победит тот, кто первым достигнет вершины склона.
Но первыми туда поспели лесовики.
Впереди чуть развиднелось, и мы выбежали на небольшую прогалину одновременно с несколькими всадниками. Можно было свернуть с дороги и укрыться в чаще, где коням не развернуться, но отступать было поздно. Нам нужны были лошади, и мы намеревались их добыть.
Нашим противникам здесь и правда было трудно - на вершине холма валялось несколько поваленных бурей деревьев. Перепутавшись ветвями, они лежали естественной преградой для лошадей. Мы с Вороном даже приостановились, подпуская лесовиков ближе.
Потом мы напали. Лесные Всадники до того не ожидали нападения двоих пешцев на четверых конных, что спохватились слишком поздно. Двое первых были сбиты с седел и заколоты мечами. Их товарищи попробовали было атаковать, но я недаром был викингом, да и мой наставник тоже не зря прожил жизнь. Уворачиваясь от конских копыт и зубов, мы все-таки повалили и этих врагов, после чего кинулись к лошадям.
Ворон первым вскочил в седло добытого коня, а я чуть задержался, добивая смертельно раненного, - от косого удара Меча Локи у него вывалились кишки. Я милосердно снес ему голову - и этой мгновенной заминки мне хватило, чтобы спастись.
Ибо засада, пожертвовав своей жизнью, все же задержала нас до подхода основных сил. В воздухе свистнули стрелы, и я заметил, как Ворон, уже натягивавший повод плохо слушающегося коня, вдруг схватился левой рукой за правое плечо и медленно сполз наземь. Пробив кожаный доспех с нашитыми на него железными пластинками, ловко войдя между двумя соседними чешуйками, в его плече глубоко засели две стрелы. Еще несколько пролетело так близко от меня, что мне стало страшно.
- Уезжай, спасайся! - крикнул мне Ворон, приподнимаясь на колено, но я, отпустив своего коня, бросился к нему, помогая удержать равновесие. Он сердито оттолкнул меня. - Если мне суждено умереть, то я, по крайней мере, не возьму тебя с собой! - сверкнул он глазами. - Ты молод и должен жить! У тебя Меч Локи, он нужен богам! Спасай Меч!
- Локи нужен богам, а мне нужен ты! - возразил я. - Ты еще жив, и я покажу этим лесовикам, чего стоят настоящие викинги!
У Ворона был с собой лук - хороший пластинчатый лук, вывезенный из Гардарики, купленный им на торгу в городе Ладоге в то давнее посещение, когда он разжег усобицу между сыновьями тамошнего князя. В память о поездке на родину мой наставник не расставался с оружием. Только он и мог его натянуть, но сейчас ярость придала мне силы. Вложив стрелу, я пустил ее наугад, метя в самые заросли на краю прогалины, и с радостью услышал шум падения тела.
- Ты убил себя, - убежденно покачал головой Ворон. - Теперь они не пощадят нас!
Всадники не торопились выходить из спасительных зарослей, пережидая, и мы, воспользовавшись заминкой, отползли в сторону, укрывшись за поваленными деревьями. Преграда не бог весть какая, но все же защищала от стрел.
Сев на землю, Ворон устроил на коленях бесчувственную правую руку.
- Распори на мне рубаху и доспех, быстро, - приказал он. - И вырежи стрелы. Потом перетянешь рану жгутом - оторви рукав.
Я опустился перед ним на колени, доставая нож. Викинги в походах сами лечили раны, и я знал, что надо делать. Сперва Ворон по привычке пробовал давать мне указания, но, убедившись, что я действую без ошибок и быстро, он замолчал и только кусал губы, пережидая боль.
- Огня, жаль, не добыть - прижечь рану. - Это были его единственные слова.
Покончив с этим делом, я осторожно выглянул из-за ствола. Стена леса чуть шевелилась - то ли от ветра, то ли от движения лесовиков, но их самих я не видел. Метать стрелы в призраки, просто так, не хотелось. Я с тоской подумал, что уже поздний вечер, скоро спустится ночь, и тогда…
Ворон почуял мою тревогу. Дотянувшись, он коснулся моей руки.
- Ждать нельзя, - прошептал он. В надвигающейся темноте его глаза лихорадочно блестели. - Ночью мы будем убиты. Надо рискнуть сейчас! У нас нет другого выхода…
- Но ты ранен, - попробовал возразить я. - Ты сможешь сражаться?
Тонкие губы Ворона тронула улыбка.
- Скоро ты в этом убедишься… Слушай. - Он торопливо притянул меня к себе. - Я чувствую - близок мой конец… Если что со мной случится… Я хочу сейчас сказать тебе то, что должен был сказать давно… Олав Тополь, судьба не дала мне детей, но, если мы когда-нибудь отсюда выберемся, я открыто, перед всем миром, назову тебя своим сыном. Я давно относился к тебе как к родному и хочу…
- Если мы выберемся отсюда, ты не пожалеешь о своих словах и будешь мне отцом, - сказал я.
Ворон притянул меня к себе, впился взглядом в лицо:
- А теперь - вперед!
Бросив косой взгляд наружу, я увидел, что, привлеченные нашей осторожностью, из темноты леса вынырнули приземистые тени и быстрым волчьим шагом устремились к нам. Несколько волков, посверкивая глазами, крались первыми.
Лесовики рассчитывали застать нас врасплох, но они просчитались самую малость. За миг до того, как волки должны были взвиться в прыжке, мы вскочили и сами бросились в атаку.
Первые два зверя погибли, разрубленные в полете, забрызгав нас кровью. Разрубив своего волка пополам, я отмахнулся от второго, краем глаза видя, как Ворон сражается с насевшими на него зверями. Подставив одному щит, он отбивался от другого. Я пришел ему на помощь - Меч Локи разрубил хребет зверю, как сухую палку, а вслед за ним был добит и четвертый волк.
Остальные звери отступили, и мы, расчистив себе путь, бросились на людей.
Они не стали принимать бой. Лишь двое-трое, самых горячих и молодых, сунулись было наперерез нам, но прозвучал короткий приказ, и они отпрянули. Я успел заметить поднятые луки…
- Пригнись!
Все, что я успел увидеть, - это был край щита, который Ворон выставил вперед, закрывая меня. В тот же миг его руки, спина, ноги и шея были утыканы стрелами. Несколько мгновений он стоял развернувшись боком к своим врагам, а потом покачнулся и рухнул навзничь.
Падая, он задел меня краем щита, и я нырнул следом за ним, припадая к земле. Между нами и лесовиками опять был валежник - корявые сучья того дерева, за стволом которого мы прятались вначале. Но теперь у меня не было времени ни на что.
Доспехи защитили Ворона, и ни одна стрела не нанесла ему смертельной раны - ни одна, кроме двух, попавших ему в шею. Из глубоких ран на горле толчками, в такт биению сердца, вытекала кровь. Мой наставник белел на глазах и отчаянно, с хрипами и судорогами, ловил ртом воздух, то и дело давясь кашлем, - наверное, часть крови протекла в легкие.
Я склонился над ним:
- Зачем? Зачем ты это сделал?
Мутнеющий взгляд Ворона остановился на мне.
- Ты… молод, - шевельнулись темные губы, на которых уже пузырилась пена. - Ты должен жить… Меч Локи… ты сохрани его… для своего сына или для Рагнарёка, пока не придет пора… Уходи…
- Нет! Я не оставлю тебя. Мы уйдем вместе!
Ворон попытался искривить губы в улыбке.
- Я ухожу первым… Суд богов свершился для меня. - Взгляд его поднялся к первым звездам. - Хотелось дожить до рассвета… Это судьба… Суд свершился…
- Тебе вредно много говорить. - Я не смотрел на умирающего, прислушиваясь к шорохам снаружи. Судя по всему, меня окружали. А может, они подумали, что мы оба мертвы?
- Тополь… Я так хотел успеть… назвать тебя сыном… Возьми, когда я умру, у меня на груди… оберег… ворон… пусть он хранит тебя, раз не смог - меня!
Кровь уже стекала по его подбородку на шею, которая вся превратилась в сплошную рану. Я взял Ворона за холодеющие руки. Он истекал кровью на моих глазах, а я ничем не мог ему помочь.
- Возьми. - Он закашлялся.
Я торопливо рванул его рубаху, расшитую когда-то самой Мстой, и там, под одеждой, успевшей пропитаться кровью, нашарил выкованную из железа фигурку ворона с распростертыми крыльями, подвешенную на кожаном шнурке. Я осторожно извлек ее на свет. Глаза умирающего смотрели сквозь нее.
- Это тебе… сын мой… - шептал он еле слышно и невнятно из-за мешавшей крови.
- Я сохраню ее, отец, - сказал я.
Не знаю, слышал ли Ворон мои последние слова. Он угас тихо и просто - кашляя, вдруг захрипел, вытягиваясь, и обмяк.
Закрыв наставнику и другу глаза, я выпрямился, стоя над ним на коленях. Мир вокруг меня умер, да и я сам чувствовал, что умираю. Передо мной лежал человек, который хотел и мог бы заменить мне семью. Он был единственным моим другом в чужом мире славян, в мире богов, среди Этих Лесных Всадников. На сей раз я оставался действительно один, ибо в глубине души чувствовал, что никогда больше не увижу родины.
Я хотел умереть и отомстить за его смерть. И те, кто заслужил мести, были совсем близко. Что ж, они узнают, каковы викинги на самом деле!
Отложив меч, я сбросил плащ и кованый доспех, стянул через голову рубаху и остался полуобнаженным. Потом снял сапоги и покрепче стянул порты поясом. На голую грудь я повесил оберег Ворона и, взяв в две руки по мечу, медленно встал, подставляя себя стрелам.
Смерть надо было встретить с открытым сердцем, и я шагнул навстречу врагам, не думая ни о чем. Мне было все равно, сколько их впереди, ждут меня стрелы или копья. Я даже не считал вышедших против меня и не чувствовал ничего. Я умер и вновь родился, и во мне новом не было и тени страха - я знал, что иду убивать…
Это потом мне поведали, что глаза мои были совершенно пусты - мертвы, лишены всякой мысли и чувства. Но тогда я просто шел один против всех, держа в каждой руке по мечу, шел сквозь врагов, и лесовики, вставшие было против меня, вдруг дрогнули и начали один за другим опускать оружие на землю, отступая…
- Здрав будь!
Звук человечьего голоса, пробившись сквозь туман в сознании, вернул меня к жизни. Я уронил руки и пошатнулся, стараясь изо всех сил удержаться на ногах и не показать своей слабости. Но стыдить меня было некому - чьи-то заботливые руки набросили мне на плечи плащ, приобняли за плечи, как раненого, повели за собой. Я шел как в тумане, подчиняясь ведущей руке, и послушно, как ребенок, опустился на землю возле маленького костерка.
Озаренные огнем, на меня смотрели дочерна загорелые лица - большеглазые, скуластые, напоминающие чем-то северян и одновременно прокаленных солнцем жителей южных стран, поклоняющихся Аллаху. Большинство были молоды, мои ровесники, но меж ними попалось несколько старших - один из них и привел меня к огню.
- Прости нас, - сказал этот человек, выговаривая слова очень чисто и старательно. - Мы не знали, что ты один из нас…
Я оглянулся на говорившего. Смуглолицый и темноволосый, как южанин, резкими чертами лица он тем не менее был северянином. Только горбатый нос и тонкие яркие губы портили впечатление. Он тоже был обнажен до пояса - его куртка, сшитая из шкуры молодого медведя, лежала на моих плечах.
- Кто вы? - спросил я.
- Нас называют Лесными Всадниками, друг, - ответил он. - Мы сожалеем, что сразу не распознали тебя и причинили тебе вред. Позволь узнать твое имя!
Обликом я нисколько не походил на лесовиков и поэтому уклонился от вопроса:
- Но как вы решили, что я - вашего племени?
- Волк всегда остается волком, даже если его выкормили вместе со щенками домашней собаки, - подал голос один из парней.
- Мы прочли это в твоих глазах, берсерк, - объяснил старший лесовик. - Кто был тебе тот человек?
- Мой приемный отец, - ответил я так, как считал нужным.
- Как тебя называть?..
Я уставился на огонь. Эти люди говорили на языке моей матери так, словно всю жизнь прожили с нею бок о бок, не коверкая по-своему слова, как бодричи или лютичи. Первый раз я слышал ее наречие из уст других - до сей поры я считал, что мать выдумывала эти слова нарочно, чтобы отличаться от других рабынь Эрика Медведя. Странно - я поймал себя на мысли, что думаю о старом викинге лишь как о хозяине моей матери, отцом он для меня больше не был!..
- У вас не было двадцать лет назад князя Светана из рода Волка?
- В нашей стае - нет, - ответил, помедлив, старший лесовик. - Но может быть, в других… Мы редко встречаемся с соседями и почти ничего о них не знаем. А ты знаешь кого-нибудь из его рода?
Я кивнул. В этот миг Олав, сын Эрика Медведя, умер - родился Тополь, сразу прозванный Волком.
Мы сидели у небольшого костра на краю той самой поляны, где совсем недавно я и Ворон хотели так опрометчиво остановиться на ночлег. Как оказалось, это и послужило причиной нападения - ведь мы по незнанию вторглись на землю погоста, где этот род, или стая, как они себя называли, Лесных Всадников хоронили своих мертвых. Тревожить покой спящих запрещалось без нужды, а уж тем более по ночам. Так что сейчас на поляне никого не было - из живых. Вокруг пня, на котором, оказывается, приносили поминальные жертвы усопшим предкам, лежало пятеро тел - четверо лесовиков и пятый Ворон. На рассвете их должны были похоронить по обычаям лесовиков - предав земле, чтобы они могли уснуть в ней, как дети в материнской утробе, ожидая нового рождения.
Ночью мне не спалось. Лесовики не обращались со мной как с пленником - я был для них скорее родич, который потерялся, но потом нашелся. Они относились ко мне настороженно - мало ли чего я успел нахвататься на чужбине - и на мои ошибки непрестанно, повторяли: "Ничего, привыкнешь!"
Но привыкать пришлось долго. Несмотря на усталость минувшего дня, я долго ворочался на постели из еловых лап после того, как уснул последний лесовик. Только несколько волков сидели у ног дозорного. Не выдержав, я поднялся, подошел и тронул его за плечо, предлагая сменить. Он не удивился - улыбнулся в темноте, кивнул и уступил мне нагретое место. Сидевший подле него волк внимательно обнюхал мою ногу, но не отодвинулся.
Лес смыкал вокруг нас высокие зубчатые стены. Где-то там переступали с ноги на ногу и фыркали лошади - их привязали на длинный повод, чтобы кони могли попастись меж деревьев. Волки бродили тут и там, и те их не боялись. За деревьями на поляне тускло светились огоньки на могилах - Лесные Всадники верили, что это духи предков чуют скорых гостей из мира живых и собрались встретить их.
Внезапно мне показалось, что я не один. Из чащи леса на меня смотрели чьи-то глаза. Я не видел их обладателя, но знал, где он, и понимал, что не могу ослушаться их немого приказа. Отодвинув прижавшегося ко мне волка, гревшего мне ноги, я встал и пошел на зов.
Кто-то мягко положил мне руку на плечо, приказывая свернуть. Полумесяц на миг вынырнул из-за кроны огромного клена, осветив высокого старца в длинном выбеленном подбитом мехом плаще с посохом в руке. Сивая борода и грива полуседых волос не оставляли никаких сомнений - передо мной был Святобор, один из Судей, бог лесов. Он стоял и смотрел на меня.
- Мне кажется, ты должен узнать кое-что, - наконец сказал он негромко, но все равно ветви клена, под которым мы стояли, тревожно заколыхались, словно кто-то потряс дерево. - Ведь мы расстались внезапно. Ты еще не понимаешь очень многого… Но я вижу нетерпение в твоих глазах. Спрашивай! Я отвечу.
- Ворон умер, - сказал я. - Он истек кровью от раны в горло на моих руках… Сам я оказался в обществе тех, кого он называл Лесными Всадниками, и судьба моя тоже висит на волоске…
- Ты ошибаешься. - Мне показалось, что Святобор улыбается. - Тебе ничто не угрожает, пока ты с ними. Лесовики наши преданные слуги. Они примут тебя в свою семью. Оставайся - лучшего дома не сыщешь!
Я оглянулся на оставленный костер. Волк все сидел у пня, вокруг вповалку спали люди, которые доверили мне, чужаку, свой сон. Люди, которые, если верить Ворону, не оставляют в живых пленных потому, что у них нет рабов…
- Кто они такие?
- Ты знаешь их. - Святобор тоже смотрел на спящий стан. - По крайней мере, слышал не раз… Это турсы!
Я чуть не вскрикнул - турсами называли огромных великанов, вечных противников Одина. Рыжебородый бог Тор ведет с ними нескончаемую борьбу, а те собирают силы, чтобы в день Рагнарёка выступить против Светлых асов вкупе с Сынами Муспелля и Огненными Великанами под предводительством Локи… Передо мной были… враги?
- Много лет тому назад, - догадавшись о терзающих меня сомнениях, заговорил Святобор, - в Асгарде произошла война. Асы сражались с турсами Утгарда и их правителем, Утгардалоки. Люди внешнего мира узнали про эту войну далеко не все, а лишь то, что донесли до них сражавшиеся в рядах победителей скальды, - многие из них вставали в свое время на Дорогу богов… Турсы Утгарда были разгромлены. Часть из них приняла подданство Асгарда и признала поставленного Одином правителя. Другие не захотели жить под властью асов и покинули Утгард. Вместе с семьями они откочевали сюда, в эту область Мидгарда, и стали скитальцами в лесах и горах. Они разбили наголову орды троллей, что селились здесь, и заняли их место. Мы приняли их под свою руку, ибо они отважные воины и верны клятвам. Правда, они не всегда чисты на руку и разные роды-стаи вечно ссорятся между собой, тратя силы в междоусобицах. Кроме того, они порой нападают на простых людей и воруют у них женщин, а те мстят Лесным Всадникам за это. В их жилах слились кровь турсов, лесных троллей и людей. Их трудно объединить и еще труднее ими править, но уж если лесовик что-то обещает, он исполняет клятву, чего бы это ему ни стоило!.. Так что гордись своей судьбой. Здесь ты будешь в безопасности, пока не понадобишься нам.
- Значит, вы отдали меня лесовикам… на сохранение? Но я не вещь, я живой человек и…
- И все же ты должен послушаться, - остановил поток моих слов Святобор. Он примирительно поднял ладонь, и я невольно притих, подчиняясь его спокойствию. - Тебе нужно где-то жить. В этой части обитаемого мира Лесные Всадники ближе всего тебе по крови. Сейчас они нужны тебе, а потом - кто знает? - может быть, ты будешь нужен им. Пойми, лучшего мы для тебя придумать не могли.
- Значит, я все-таки принадлежу вам?