почем зря нахваливал Маланку казак Василь в шароварах, френче и шапке.
Biдnycmimь ïï,
Нехай покаже, яка добра вона господиня!
Не дожидаясь отпущения, Маланка крутанулась ужом и, обретя свободу, лихо швырнула сапог на стол. Тарелки разлетелись, блюдо с салатом треснуло пополам. Маланка схватила миску с капустой и полезла под скатерть, намереваясь переместить ее туда.
Парубок-Василь обернулся, и Чуб увидала, что усы на его лице нарисованы сажей, а на девичьих ресницах казака "сажей" лежит модный в 70-е слой туши. Такими же поддельными оказались другие казаки-молодцы - под их рубашками проступали высокие женские груди.
Шелапутка Маланка уже лежала на животе под столом, стараясь засунуть плошку как можно дальше. Одна из девиц тянула ее за босую ногу, на вторую противницу набросилась Маланкина коза - барышня в вывернутом наизнанку кожухе принялась с мычанием гонять девицу в джинсах по хате, та визжала, все ржали. Словно по волшебству, то там, то тут между зарослей морозных цветов на стеклах выходящих во двор окон проявлялись любопытные женские глаза.
- А вот про Маланки я знаю! - Чуб горделиво обернулась к Акнир. - Я, между прочим, Глиэра закончила. Мы там на Старый Новый год такие Маланки устраивали!.. Наряжались, колядовали, щедровали. По аудиториям ходили - у преподов хороших оценок просили. И, кстати, многие ставили… пойдешь учиться, воспользуйся - классный способ. Очень удобно, конец зимней сессии… Я козою была. Отсюда и выраженье: "Водить козу" - значит куролесить, хулиганить… У-йй! А-йй! - вскрикнув, Чуб отскочила в сторону.
На бывшую глиэровскую козу неслась нынешняя. Вслед за ней в их убежище ворвалась хулиганка-Маланка с явным намерением устроить тут тарарам и вселенский хаос. Девица сорвала со скамьи покрывало, сбросила подушки - их подхватила на рога подружка-коза. Вслед за спектаклем потянулись и зрители.
- Идем, сейчас здесь такое начнется… - потянула Акнир Чуб за рукав.
- Да знаю. Я про Василя и Маланку все знаю, - Даша пошла за спутницей в первую комнату.
- Неужто? - приостановилась Акнир. - А знаешь, почему Маланка творит тут бедлам и делает все наоборот?
- Почему?
- Потому что и сама она наоборот. И не святая, и не Маланка. Знаешь, кого пять веков спустя стали считать христианской святой Меланьей? - Акнир кивнула на сноп-Дидух. - Макошь.
- Кого? - недослышала Даша. - Рожь? Его? Дидуха?
- То, что ты ни хрена не знаешь про вашего Бога, в конце концов, ваши проблемы, - внезапно обиделась ведьма. - Но не знать имя собственной Матери… Макошь!
- Макошь - Великая Мать? Мать-Земля? Так бы сразу и сказала. И Дидух, то есть Старух, Баба - тоже она? Это потом ее стали звать мужиком? И Маланка - она?
- И коза, и кутя… Она - ВСЕ!
Ответ Акнир разорвал жуткий визг. Спектакль шел своим чередом. Маланкина спутница-коза, оказавшаяся еще большей проказницей, чем ее хозяйка, лежала на полу, болтая ногами. И исполнявшая козью роль в студенческом действе Даша точно знала, что будет дальше. Сейчас удалые стрельцы - казаки-молодцы выстрелят ей "в правеє вушко, в саме сердушко". Коза умрет, а после снова воскреснет. Но сначала ее будут оживлять - щекотать, тискать или, того хуже, доить (парень, пытавшийся подоить Дашу Чуб, заработал такой удар "копыта", что пролежал две недели зимних каникул с подозрением на сотрясение мозга).
Однако знакомый ей староновогодний сценарий сделал неожиданный крен. Умертвив козу, 12 казаков-молодцов окружили Маланку и в одночасье подняли копья. Маланка вскрикнула, упала на пол и перекатилась бревном, вырываясь из окружения.
- Пошли, я ж сказала, сейчас такое начнется… - повторила Акнир. Но Даша застыла как вкопанная.
То, что предстало пред нею, куда больше походило на кадры боевиков, чем на традиционный народный обряд. Маланка скакнула к шкафу, протягивая руку туда, где должна была лежать булава, - но не растерялась, вырвала копье у одного из молодцов, прыгнула с пола на стол и, одинаково ловко орудуя руками и ногами, схватилась сразу с шестью.
Все окна во двор вмиг оказались открытыми, их заполнили возбужденные девичьи лица.
- Сюда бегите…
- Началось!
- Мамка, бей папиков… бей их! Давай!
- Побей их в Новом году…
И Чуб вдруг вспомнила, что один из преподавателей, поставивший ей за козью роль щедрый "отл", поведал им, что в древнейшем сценарии новогодних маланок мужики убивали не козу, а хозяйку…
Мужчины убивали Богиню Макошь!
"Патриархат" - ударило в голову. И одновременно в сознании шевельнулась догадка - это не просто бой, а гаданье. Гаданье об умершей! Оттого, побьет ли Маланка-Макош казаков, зависит, воскреснет ли власть…
- А если они побьют ее? - быстро спросила Чуб у Акнир.
- Значит…
- Потом расскажешь.
Маланка не справлялась!
То ли силы были чересчур не равны, то ли руки девицы не привычны к копью, а подлая булава лежала в дальнем углу, прячась в тени меж скамьею и печью. И виноватая в ее местонахождении Чуб совсем уж нацелилась проскользнуть меж дерущихся и бросить оружие "мамке", но тут самый грузный из молодцов-удальцов начал атаковать Маланку. Та отшила его ударом пятки по челюсти. Он навалился на нее.
- И-и-и-и! - издав лихой клич, Чуб схватила резной табурет, нацелилась в голову папика и…
…покорно опустила оружие - Дашины руки обвисли, во рту стало одновременно горько и сладко, все вокруг поплыло, бой расплылся, стал неважным, крики погасли. Землепотрясная устало прикрыла глаза и, открыв их, увидела над собой черное небо.
Глава пятнадцатая,
в которой Даша и Акнир узнают будущее
- А кто сегодня месяц крадет?
- Сама Киевица снимает…
- В котором часу?
- Как водится на Василя.
Девушки говорили так буднично, будто речь шла о праздничном фейерверке на площади.
- Что с ведой? - спросила одна из них. - Перепила?
- Как перепелица. Сама не ведает, что творит, - отозвалась Акнир.
Щебечущие девичьи голоса засмеялись и отдалились - их смех слился с общим гулом. Вокруг было шумно и празднично, радостно-громко. В ноздри лез свежий морозный воздух и множество запахов - будоражащих, знакомых и непривычных.
Даша поняла, что лежит на покрытой мягким ковром широкой скамье - прямо под открытым небом. Скамья стоит у белой стены, стена дома расписана схематичными цветами и символами. Чуб напряглась и села - мир сразу же стал нерезким. Тело показалась нечувствительным, точно она и впрямь хватила с лихвой.
- Еще раз по мне колданешь, - сказала Даша, тщетно стараясь быть грозной, - я с тобой больше дел не имею.
- Я с тобой тоже, если еще раз на рожон попрешь, - огрызнулась Акнир. - Если б ты влезла в тот бой, нас бы сразу раскрыли. Гадание сочли б недействительным. Был бы скандал. Пришлось бы объяснять, кто мы и что… А поскольку объяснить это мы неспособны, нам пришлось бы сразу бежать, не успев погадать… Вот и вышло б, что мы пришли зря.
Мир наконец обрел резкость, Чуб обнаружила, что их скамья стоит во внутреннем дворе дома. Над двором штормовой волной нависает высокий земляной холм Лысой Горы, а прямо под ним полыхает громадный костер. В красно-желтом пламени горела целая телега, загруженная чем-то горючим, исторгающим непонятный, но странно-приятный запах.
- Ладно, - буркнула Чуб, большей частью сознания признавая правоту малолетки. - И кто победил?
- Не скажу, - с детскою вредностью сказала Акнир.
- Ну и ладно! - Даша ответила тем же. - Тоже мне гадание - бой бабы с козой. У нас в музучилище и то было смешнее.
- Издавна крестьяне посвящали последний сноп в поле богине Макошь, - ведьма сидела рядом за дощатым столом, подперев рукой щеку в монашеском платочке-апостольнике и задумчиво глядя в небо. - Считалось, что в сноп этот прячется душа нивы в виде козы. Сноп-баба, коза-Маланка - единое целое. Смерть и воскрешение маланкиной козы, зимняя смерть и возрожденье природы - ритуал для слепых. Козе ясно, что мать-земля снова встанет весной… Но станет ли снова Маланка Макошью?
- Новый Матриархат? - завороженно произнесла Чуб.
- Однажды Бабу стали звать Дидухом, репейник - Дедком. И даже саму Мать-Мокош иные объявили богом Мокосом, другие Марой-Маланкой - женой рогатого Велеса-Василя, а третьи - самим Дьяволом. Дьявола тоже часто представляли в виде козла. Нас, ведьм, оболгали, сказав, что на шабашах мы поклоняемся не нашей Матери, а сатане с козьей мордой. Женщин объявили нечистыми. Подобный сюжет есть во всех религиях мира - Великая Мать вступает в бой с богом-мужчиной, и бог побеждает. Это не сказка… Но мы, веды, верили, что однажды, в дни бессмертия, Мать восстанет и победит…
- И мы победим?
Даша приметила, что возле костра под Лысой Горой стоит еще один соломенный идол - и на этот раз никто не обзовет его Деддухом. Сплетенная из ржи трехметровая фигура была несомненно женской, с большими острыми грудями, согнутыми, опущенными вниз очень длинными руками и широчайшими бедрами под соломенной юбкой.
Больше ничего Чуб рассмотреть не смогла - и то, что двор весьма велик, поняла лишь по количеству поместившихся в нем девушек в маскарадных костюмах. Даша разглядела среди них Сатану с красными рожками и трезубцем. Девицу с высокими узкими рогами, между которыми втиснулся картонный круг, обклеенный блестящей фольгой. Девулю в костюме индийской принцессы, всю в бусах, с сильно подведенными глазами, точкой на лбу и розовым надувным слоненком под мышкой. Почти все они были налегке, без шуб, курток, тулупов. Громада костра отогнала январь - насытила двор густым жаром.
- На дворе 72-й год, - напомнила Акнир. - Прошлое. И я сызмальства знаю, что в этом году Маланка победила мужчин без тебя… Начиная с 1894 года исход гаданья никогда не менялся. Тем паче, что мужики-казаки - у нас бабы, а на Маланку всегда выбирали какую-нибудь мастера спорта…
- Так Матриархат будет?!
- Должен был быть, - поправила ведьма. - Без тебя… Но ты уронила булаву, и Маланка проиграла.
- Так Матриархата не будет?!
Чуб вспомнила, что уже говорила это шесть лет назад. Вспомнила: если они устроят Отмену, женщины мира никогда-никогда не получат свободу!!!
- И во всем опять виновата я? Потому что изменила гадание!..
Акнир соскользнула со скамьи, опустилась перед Дашей на корточки, схватила ее руку, с надеждой заглянула в глаза.
- А вдруг это значит, что именно ты и изменишь историю? Измененное тобою гадание сбудется! Нет Матриархата - нет и Октябрьской…
- И свободы тоже… - Землепотрясная не смогла разделить ее радость.
- Не кипятись прежде времени. - Акнир выпрямилась и отвернулась. - Мы для того сюда и пришли, чтобы завтра узнать. Может, у нас еще ничего не получится.
* * *
- Глядите, глядите! Ну и наряды! - к ним подскочила пышнотелая девица - та самая, уже воскресшая Дашина коллега-коза с хвостом-веником. И Чуб запоздало осознала, что монашеская ряса, наверное, не самый подходящий костюм для ведьмацких вечерниц.
Но Козья Шкура рассудила иначе.
- Вы святые Маланка и Параскева Пятница! - угадала она. - Класс! Нам одной Богоматери не хватает… - хохотнув, коза снова нырнула в толпу.
- А ведьмы че, почитают святых? - уже окончательно запуталась Чуб.
- Все наши праздники в честь Матери люди сменили на церковные. Имя Макош - на имена Матери Божьей и женских святых. Зимой - на Маланку, осенью - на бабью святую Параскеву Пятницу.
- Так мы ща - они? А это тогда кто? - указала Чуб на индианку с надувным слоненком.
- Лакшми. Как и Макошь, богиня богатства - изобилия, процветания. Ее всегда сопровождают слоны. А это, - поймала Акнир Дашин взгляд на рогачиху с кругом из фольги, - твоя ближайшая подружка - Изида-Хатхор. Египетская Богиня-мать, повелительница заклинаний, покровительница умерших.
- Как та? - указала Чуб на веду в костюме Смерти с косой. - Она тоже Макошь?
- А тут других нет… Мы все - Макошь. Слепые, не-ведьмы, дали Матери много имен и еще больше проклятий - Мара, Смерть, Сатана. На западе ее зовут Живой, а на другом конце света Иштар. Но это не имеет значения. Потому что у всех у нас только одна земля - и она наша Мать.
- Девки, глядите, Киевица месяц сняла! - послышался возглас. - Страшные вечера настали…
- Разойдись, разойдись! - крикнул кто-то. - Килька макошит…
- Чего она делает? - спросила Чуб.
- Кош - по-древнерусски жребий. Ма-кош помимо прочего еще и мать гаданий. Мама счастливой судьбы. Мама… - повторила Акнир и почему-то побледнела.
Присутствующие расступились, образовав неправильный круг, и в центре его Даша увидела молодую золотоволосую ведьму в немыслимо короткой юбке и туфлях на огромных каблуках. Глаза ее были завязаны. Голову венчала модная вязаная шапочка-шлем с двумя рогами, в ее левой руке тоже был рог - кубок. С двух сторон от нее стояли еще две рогатые дамы - в уборах из тяжелых лосиных рогов. Троицу окружал хоровод девушек с "рогатыми" вилами в руках.
- Кто эти трое? - шепнула Чуб.
- Макош и Рожаницы - истинные прародительницы сущего.
- А эти, с вилами?
- Виллы - русалки. Когда-то они были свитой Макош. Духи умерших, духи природы…
- И те, и другие?
- И то, и другое. Умирая, твои предки стали землей, из которой произрастает все сущее, - а значит, стали деревьями, травой, листвой, рожью. Вот почему сноп-Старух - в одночасье и Великая Мать, и твоя покойная бабка. Потому эти дни и зовут днями бессмертия. Тот, кто верит в нашу Мать, знает, что смерти нет.
Даша подумала, что кабы Акнир на самом деле верила в это, она бы не пошла на Отмену, чтоб вернуть свою маму.
- Макош, богиня рождения и смерти, счастья и несчастья, примирительница Земли и Неба, Огня и Вод, восстань и открой нам правду, дай нам счастливый жребий, - крикнула золотоволосая девушка в шапке с рогами.
"Макош - примирительница Земли и Неба? - отметила Чуб. - Интересно…"
Лицо Акнир стало еще бледнее, и Даша догадалась, что увидит сейчас страшный языческий обряд. И оказалась плохой гадуницей…
То были типичные девичьи игры-гадания. Хоровод из русалок-вил закружился посолонь. Хихикая, как глупые школьницы, две рогачихи принялись кружить стоящую в центре макош с завязанными глазами. Затем одна из рожаниц наполнила вином рог-кубок макош, вторая легонько толкнула ее в спину. Неуверенно передвигаясь по скользкой, мокрой от растопленного снега земле, девушка пошла по двору. Ее правая - свободная - рука ловила воздух.
"Сейчас навернется на своих верхотурах", - соболезнующее подумала Даша, глядя на ее платформы. Но ведьма не нуждалась в сочувствии. Внезапно она извернулась, прыгнула влево и проворно, как кошка, поймала не успевшую отшатнуться девицу в костюме казака-Василя.
- Ну, тебе как? - спросила она свою добычу и сняла повязку. "КЫЛЫНА!"
* * *
Киевицу, отдавшую им свою власть, Даша видела дважды, трижды. Покойницей, лежащей на полу Центра Старокиевского Колдовства на Подоле. Страшным огненным демоном, готовым сожрать Город.
Но золотоволосую девушку Чуб не могла представить ни страшной, ни мертвой… Очень молоденькая - младше Даши, на год-два старше Акнир, такая же васильковоглазая, как ее дочь. Но во всем остальном они мало походили друг на друга. Тело Кылыны было округлым и крепким, сочащимся завлекающей женственностью. Грудь - высокой, губы - полными, взгляд - спокойным и ясным. Она была некрасивой, в ее чертах не было ни одной правильной линии - но было в ней нечто в сто крат сильней красоты. Жизнь, спокойная и мудрая. Жизнь - кипящая, сулящая счастье. Жизнь, такая, какая она есть, несмотря ни на что - вечно желанная.
- Чего молчишь? - поторопила она пойманную. - Как тебе погадать? На бобах? На соломе? На воске?
- Петуха заруби, - ответила ведьма-казак. Ее голос вдруг показался Даше знакомым.
- Не буду жизнь отбирать.
- Что ты за наследница, Килька, если смерти боишься? - Судя по тону, пойманная почитала Кылыну соперницей и желала взять над ней верх.
- Лишь слепые ее боятся, - ответила та. - Оттого и губят друг друга - от страха.
- Мать убивает не думая, - казак-Василь явно процитировала расхожую ведьмацкую истину.
- Вот-вот, - Кылына стряхнула с волос мокрый снег. - А ты, Василиса, все думаешь, как покрасоваться, как выделиться. Надо будет завтра узнать - так убью. А тебе я и так все скажу… - Кылына слегка прикрыла глаза, словно вслушиваясь в глубь себя, и продолжила: - Счастье тебе великое выпало - муку ты великую примешь. Полюбишь ты в Новом году, и Город ради того, кого полюбишь, покинешь. И худо тебе станет без Города. И в великом худо том будет большое добро. Боль изменит тебя, мудрою сделает. И станешь ты над всеми ведьмами Первой…
- Васька станет над нами? - изумилась девица в козьей шкуре.
И Даша узнала в казаке Василе - Главу Киевских ведьм, Василису Андреевну, пытавшуюся научить случайных Киевиц отличать гадуницу от чароплетки. Сейчас будущая Андреевна выглядела озадаченной. Одной рукой Кылына осадила ее, другой - посулила великое будущее, лишив ведьму желания отвечать на обиду.
И Чуб поймала себя на сожалении - жаль, что Кылына погибла. А место золотоволосой и мудрой заняли трое слепых, неспособных ни договориться между собой, ни править Градом…
Золотоволосой гадунице снова завязали глаза. Две девицы трижды перекрутили ее на месте и отскочили. Ведьма пошла по кругу. Остановилась, потянула носом воздух. Быстро скакнула влево и схватила Акнир.
- А ты чья будешь? Не знаю тебя, - спросила Кылына, снимая повязку.
- Я - Киевская. Недавно пришла, - ответила та.
- То-то чую кровь родная шумит. Мы с тобою, часом, не кровные?
- Погадай, сама и узнаешь, - хитро улыбнулась матери нерожденная дочь. - На картах можешь?
- Отчего нет? Девчонки, мы в дом пойдем, - оповестила всех гадуница.
- Только поскорее, - нетерпеливо отозвалась девушка в козьей шкуре.
- Куда торопиться? Пять страшных вечеров впереди - гадать не перегадать, - отозвалась Кылына.
Нетерпеливая Козья Шкура, Василиса Андреевна и еще пара-тройка девиц увязались за ними. В гостевой горнице, уже прибранной кем-то после боя Маланки со всем мужским родом, Кылына села прямо на пол, достала из-за пазухи бывалую колоду и ловко разложила карты на лавке.
- Ну и расклад! - искренне поразилась она. - Что ты, веда, задумала? Хочешь Советский Союз развалить раньше срока?
Все засмеялись. Но гадуница не шутила - она задумчиво изучала потертые лица дам и королей. Сняла шапку Макош, распустила золотистые волосы, запустила в них пальцы, словно пытаясь подпитаться их силой.
- Впрочем, - врастяжку сказала она, - вижу, для тебя это дело семейное. Лгать не буду, все как есть не скажу. Редкий узор, я такого не видывала. Но и сама видишь, не слепая, что ты невозможного хочешь, себе не по силам. Все против тебя… И все же, все по-твоему будет!
- По-моему? - эхом сказала Акнир.
- Вот дама пиковая, - показала на карту Кылына, - сильная ведьма. Она против тебя. Но повлиять на тебя больше не в силах. Вот дама червовая - она против тебя. А вот туз, король да валет рядом легли. Знаешь, кто у слепых триедин? Ты замысел его выломать хочешь.
- Но ты сказала, все по-моему будет? - осторожно повторила Акнир.