- Ага. - Я нахмурилась, и от внезапной догадки заныло под ложечкой. Бедняжка казалась задурманенной, вернее, зачарованной.
- Держи, - женщина протянула заполненный пропуск. - На твоего друга выписать?
- Не надо! - в один голос испуганно выдохнули мы с Суховым и поспешно отошли.
Добравшись до середины прохода, я все-таки обернулась. Внутри кололо от чувства вины. Из-за стойки регистрации торчала лишь макушка с заколотым шпильками пучком жестких волос.
- Подожди секунду, - бросила я кавалеру и решительно вернулась.
Приподняв очки, женщина в смятении рассматривала канцелярскую книгу с фамилиями. При моем появлении работница оторвалась от озадаченного изучения страницы и недоуменно свела бровки. Взгляд по-прежнему оставался мутным.
Я размашисто написала на чистом формуляре телефон мамы и сунула библиотекарше.
- Возьмите.
Непроизвольно слушаясь приказа, женщина приняла бумажку.
- Если вдруг услышите в голове странные голоса или чего-нибудь в зеркале привидится, то немедленно звоните по этому номеру.
Жертва колдовства быстро заморгала, будто в глаз попала соринка. В лице проявлялась осмысленность, губы недовольно поджались. Враз стало ясно, что бедняжка отошла от гипноза и без помощи психиатра.
- Забудьте. - Поспешно потянувшись, я ловко вырвала карточку из рук библиотекарши и, пока женщина не пришла в себя окончательно, припустила к выходу.
В сумрачном коридоре было безлюдно. Из актового зала, находившегося на том же этаже, доносились неразборчивые голоса. Похоже, панихида была в самом разгаре, и, чувствуя неловкость, мы прошмыгнули, у открытых настежь дверей.
Зал оказался полупустым, желающих попрощаться с погибшей нашлось немного. На сцене, убранной похоронными венками, произносил траурную речь невысокий лысенький декан. На первых рядах позевывали преподаватели. Студенты, собравшиеся только ради свободной пары, нетерпеливо егозили в креслах. Печальное и обидное зрелище.
- Так как насчет кофе? - переспросил Андрей, когда мы добрались до архива.
- Чай, - с тяжелым вздохом сдалась я, - не люблю кофе.
- Заметано, - согласился парень, открывая для меня дверь в книгохранилище, откуда повеяло характерным запахом пыли и слежавшихся газет.
Предъявив пропуск сутулому инфантильному очкарику, я уселась за старенький компьютер с моргающим экраном и внимательно изучила картотеку. Упоминание о ведьмаке Аароне нашлось только в одной книге с названием "Проклятье".
Отыскав нужный стеллаж, я просмотрела несколько шеренг из потрепанных томиков. От старости на многих стерлись названия, и отклеивались корешки. Нужная книга в обложке из дубленой кожи обнаружилась на нижней полке, стиснутая с двух сторон многочисленными ветхими брошюрками. Чтобы вытащить тяжелый фолиант пришлось приложить усилие. Вместе с ним посыпалась кипа макулатуры, и по полу разлетелись пожелтевшие листики. Боясь, что кто-нибудь заметит неловкость, я быстро собрала ворох и поспешно сунула обратно.
Книга "Проклятье" датировалась началом позапрошлого столетия. На обложке рядом с выдавленным позолоченным названием красовался выдавленный паук. От пожелтевших, мягких на ощупь страниц пахло неприятно, сладковатой плесенью. Чтобы рассмотреть мелкий латинский шрифт в потемках архива, приходилось напрягать зрение.
История ведьмака Аарона рассказывалась только в одной главе, но от ее названия по спине побежали мурашки. "Скорбная болезнь дара" - гласило начало раздела.
"…Скорбная болезнь дара - проклятье, насланное на род. Понятие появилось в темные времена, когда между колдовскими кланами шла открытая борьба за власть. Враждующие семьи проводили особенный ритуал, накладывающий проклятье на Хозяина…"
Дальше шло беглое описание кровожадного обряда, и, быстро проведя пальцем по абзацам, я наткнулась на имя Аарона.
"… Скорбной болезнью страдал английский лорд, участник круга Пяти Избранных, Аарон из рода колдунов Мортимеров, живший в середине пятнадцатого века. Вопреки желаниям клана он выбрал в супруги человеческую женщину, за что и был проклят семьей…"
Во рту появилась неприятная сухость, а сердце грохотало отбойным молотком. Взгляд метался по строчкам, из текста выхватывались лишь отдельные фразы.
"Выпустил древнее чудовище и убил братьев".
"Перебил зеркала, доказывая, что в отражении видит демона".
"Пол и стены в замке Мортимеров покрылись трещинами, рухнули перекрытия потолка".
"От яростного взгляда загоралась вода".
Я прижала трясущуюся влажную ладонь ко рту, на глаза наворачивались слезы. Каждое слово, будто, било в солнечное сплетение.
"Сошел с ума и превратился в зверя в человеческом обличии".
"Супруга, пытаясь избавиться от проклятья, забрала колдовской дар, но обезумела и заколола Аарона ритуальным кинжалом"…
Конец.
Перед мысленным взором кружились сцены из недавнего прошлого. Презрительный красавец Хозяин, незнакомец с чужим, холодным взглядом. Замороженные и разбитые зеркала. Разгромленная комната. Демон в отражении. Проклятье семьи Вестич!
Книга едва не выпала из ослабевших рук.
- Матерь божья! - выдохнула я и, не размышляя над правильностью поступка, выдрала из фолианта страницы, чтобы показать их Филиппу. Хрусткий звук заглушили полные старых сочинений стеллажи, а похудевший манускрипт отправился обратно в шеренгу потрепанных томиков.
Вдруг в соседней секции раздался грохот, словно кто-то сбросил с полок книги. Следом грохнул звук звонкой пощечины. Внезапно нахлынуло странное чувство, словно бы удалось расслышать разозленный шепот, скорее шипение, только слов не звучало. В лицо будто пахнуло обжигающим холодом чужого дыхания. В тот же момент затрясся стеллаж. С полок посыпались книги, но лихорадка закончилась так же резко, как и началась.
- Не смей меня пугать! - Выкрикнули в соседнем проходе. С удивлением я узнала голос Яна и замерла, не желая выдать своего присутствия. Похоже, стажер устроил тайную встречу в закрытой для посещений секции, и (плохая новость) его визави обладал колдовским даром.
Но затаиться, к сожалению, не удалось. В кармане громко тренькнул мобильный, принимая текстовое сообщение. В голове всплыл четкий и неожиданный вопрос: "Дочь, ты не попала в беду?" На экране аппаратика, выуженного из кармана узких джинсов, в зеленом окошке светилось послание от мамы:
"Бегония на кухне не завяла?"
За разгромленным стеллажом, догадавшись, что в зале притаился шпион, притихли. Через некоторое время прозвучал перестук женских каблуков. Судя по всему, свидание в тайном уголке, куда нормальные студенты не совались, было сорвано. Повезло, что парочка не надумала разбираться с ненужным свидетелем.
Я облегченно перевела дыхание и, засовывая вырванные страницы в карман рюкзака, заторопилась к выходу. Стажер, похожий на жутковатый призрак, вырос в проходе бесшумно и неожиданно.
- Черт! - выругалась я, хватаясь за екнувшее сердце. - Чуть до инфаркта не довел!
- И что ты здесь делаешь? - Опершись широко расставленными руками о стеллажи, он будто нарочно не давал пройти.
- А ты? - изогнула я брови. - Насколько я понимаю, прямо сейчас в актовом зале идет панихида по твоей подруге.
Синеватые губы профессорского помощника скривились в недоброй ухмылке.
- В действительности, никому из нас не жаль мою бедную, глупую подругу. Правда, Антонова? - Он прижался спиной к книжным полкам и скрестил руки на груди. - К слову сказать, как ее зовут?
- Какая, однако, у тебя короткая память.
С брезгливой гримасой я протиснулась рядом с парнем, ощущая исходящий от его жилистого тела мертвенный холод. Он резко выставил руку, загораживая проход. В бледно-голубых глазах светилась ненависть.
- И как тебе новое обличие, Александра?
- Не понимаю, о чем ты, - невольно отшатываясь, процедила я сквозь зубы.
- Неловкая ложь, - хмыкнул Ян, наконец, пропуская меня. - Кстати, зайди на досуге в деканат.
- Ты оставил мне любовное послание? - зло бросила я через плечо.
- Бинго! Отгадала! - Парень глумливо, как герой дешевого американского боевика, выставил указательные пальцы и подмигнул. - Удачи в новой ипостаси.
Мой поспешный уход называть красивым можно было только с большой натяжкой.
* * *
Заку повезло, что мачеха с теткой укатили на званый вечер в дом Старейшины Громова, а заодно прихватили с собой Маргариту. После нападения демона, женщины побоялись оставить несовершеннолетнюю барышню тет-а-тет с молодыми Вестичами. Как бедняжка ни упиралась, хозяйка особняка на сей раз стояла насмерть - опасалась оскандалиться перед уважаемой приволжской семьей Орловых. Посему, библиотека, превращенная новоиспеченной писательницей в кабинет, на целый вечер досталась блондину в единоличное пользование.
Комнату, полную старинных книг, укутывал уютный полумрак. Портьеры на окнах были наглухо задернуты. Горел единственный торшер, и мягкий свет падал на желтоватые страницы дневника Марисы Вестич, лежавшего на коленях Заккари. От сигареты, тлеющей в большой хрустальной пепельнице, к потолку лениво завивалась тонкая струйка ароматного дымка, и воздух приятно пах шоколадным табаком. В тишине разливалась неровная, замысловатая мелодия "Полета Валькирии" несравненного Вагнера.
Удобно развалившись в кресле, ведьмак наслаждался музыкой и записями свихнувшейся прабабки. Гримуар представлял собой смесь из кровожадных ритуалов черной маги, придуманных ведьмой не иначе, как в опиумном бреду, и ядовитых зарисовок из жизни семьи прошлого столетия. Правда, почерк у прародительницы подкачал, да и латынь хромала, но ценности дневника подобные мелкие небрежности никак не умаляли.
Внимание блондина привлек рассказ о родовом проклятье Вестичей, про которое прежде нигде не упоминалось. Мариса утверждала, что страдала скорбной болезнью дара, якобы, насланной на род еще в пятнадцатом веке, и только потому переметнулась на темную сторону. Но из ироничного описания складывалось ощущение, что анафема являлась не более чем плодом нездоровой фантазии съехавшей с катушек женщины.
Прабабка утверждала, что проклятье вспыхнуло в ней вместе с Силой. Якобы дар начинал управлять сознанием, вызывал вспышки неконтролируемой ярости и заставлял творить черные дела. В голове, то и дело, звучал чужой голос, а в зеркалах отражался демон. Судя по портрету, при жизни ведьма действительно не заботилась о внешности и не подозревала о существовании расчесок.
В гримуаре имелась запись, что однажды в приступе бешенства Мариса топнула ногой и, до слез перепугав домашних, проломила паркет. Пару страниц сумасшедшая, на чем свет стоит, костерила злой рок за то, что, даже провалившись в подвал, исхитрилась уцелеть. В конце концов, прабабку ждал печальный конец - в расцвете лет, накачавшись белладонной, она наложила на себя руки.
Перед мысленным взором Зака невольно всплыло смутное воспоминание из раннего детства, как посреди холла, в том самом месте, где сейчас красовался семейный герб, паркет был грубо залатан некрашеными досками. Капитальный ремонт провели гораздо позже, когда в Гнездо переехала Аида с маленьким сыном. Мачеха превратила заброшенную пристройку в оранжерею, а на английском аукционе древностей за какие-то неприличные деньги приобрела хрустальную люстру-громадину.
Вдруг, выдергивая парня из размышлений, раздался щелчок пальцами, а затем и раздраженный возглас сводного брата:
- Как здесь свет включается?!
Не поднимая глаз от рукописного фолианта, блондин ткнул указательным пальцем вверх, и на потолке моментально вспыхнул светильник. Зак нарочито игнорировал присутствие соседа и сосредоточенно хмурился в текст, пока извечный противник что-то настырно разыскивал на книжных стеллажах. Разворовывая полки, он вытаскивал тяжелые тома, сердито шелестел страницами и небрежно, с грохотом бросал в стопку на полу.
- Ты видел дневник Марисы Вестич? - требовательно вопросил Филипп. - Он оставался в Гнезде.
- Нет, не видел, - переворачивая страницу гримуара, флегматично отозвался блондин. Его до сих пор возмущал тот факт, что Хозяин семьи в довесок к сумме, снятой с трастового фонда Зака, передал Старейшинам уникальные ритуалы прабабки.
- Ты уверен?
- Что во фразе: "нет, не видел" может быть непонятным? - отозвался блондин, ощущая, как пристальным взглядом брат буравит дырку ему в затылке. - С каких пор ты заинтересовался семейной историей?
- С тех самых, как моя бывшая превратилась в ведьму, - хмуро признался Филипп. Раздался грохот очередной отброшенной бесполезной книги.
В голове Заккари пронеслись десятки ехидных реплик, но он промолчал, справедливо рассудив, что иронизировать над ситуацией, означало бы добивать лежачего.
- В гримуаре Марисы нет заклинания для ритуального убийства, - невольно проговорился блондин и, словно бы, на расстоянии почувствовал, как сильно напружинился соперник.
- А ты уже думаешь о ритуале?
- Подозреваю, что именно ты о нем думаешь, - проговорил Зак, не глядя на собеседника.
Меж парнями повисло угрюмое молчание. Неспокойная, взволнованная мелодия Вагнера оборвалась, отчего звук скидываемых томов казался особенно громким. Неожиданно скрипнувшая дверь в библиотеку заставила молодых людей вскинуться.
Саша вошла бесшумно, словно кралась на цыпочках. От холода ее щеки разрумянились, а ярко-синие глаза блестели. Из-под коротковатой водолазки вызывающе выглядывала узкая полоска обнаженного живота. Заккари непроизвольно сглотнул набежавшую слюну.
- В доме так тихо, - пробормотала девушка, потирая озябшие руки.
- Ты где была? - требовательно вопросил Филипп.
- На факультете, - охотно пояснил блондин, давая понять, что заметил смехотворную попытку новоявленной ведьмы спрятаться в толпе молодых людей. - Покрасовалась перед друзьями?
Беглянка зло сощурила глаза и сухо объяснила:
- Я должна была кое-что проверить.
- Удачно? - полюбопытствовал Зак.
- Это с какой стороны посмотреть.
- Не тяни уж, поделись, - с притворным дружелюбием предложил Фил.
- Твоя Сила проклята.
Наверное, впервые с тех пор, как научился говорить, Заккари потерял дар речи. Это было ошеломление, как если бы ведьмака ни с того ни с сего ударили обухом по голове. Он напряженно выпрямился в кресле, чувствуя, что тело деревенеет.
- Так, - сдавленно заключил сводный брат.
- Все сходится! - Саше, вероятно, показалось, будто парни не верят в заявление. - Демон в зеркале, голос в голове…
- Выйдем! - резко перебил сбивчивое перечисление Филипп. Он стремительно приблизился к подруге и, без особых нежностей схватив ее под локоть, вывел из комнаты. Их шаги отдалились, из холла донеслось неясное перешептывание двух рассерженных голосов.
Приходя в себя от новости, Заккари бегло просмотрел в гримуаре несколько записей датированных тем же годом, когда прабабку посадили под домашний арест. К огромной досаде, придуманный ритуал для лечения скорбной болезни содержался в другом манускрипте, о чем Мариса оставила особую пометку. Нужную книгу опечатали и закрыли в архиве Инквизиции.
Голоса в холле зазвучали громче, спорщики ругались, что являлось для них весьма необычным. Заккари расплылся в злорадной усмешке и, подняв голову, прислушался.
- Извини уж! - огрызнулась Саша. - Я понятия не имела, что о проклятьях не говорят вслух!
- Проблема в том, что ты ни о чем не имеешь понятия! - напирал Фил.
Вопли скатились в сдавленное бормотание, а потом громыхнул окрик сводного брата:
- Зак!!!
Умирая от желания увидеть ссору собственными глазами, блондин моментально вскочил с кресла. Он торопливо припрятал дневник Марисы в ящик письменного стола, а чтобы никто не обнаружил тайник, запечатал замок. Прилизав ладонями белобрысые волосы, ведьмак с нарочитой медлительностью вышел к скандалистам.
- И что у нас еще случилось? - промурлыкал Заккари, складывая руки на груди.
- Страница из проклятой книги, - едва сохраняя хладнокровие, проинформировал Фил.
Машинально все трое уставились на рюкзак, валявшийся под вешалкой с верхней одеждой. Плотная ткань бугрилась, внутри что-то шевелилось, переползало и копошилось.
- Нам не помешает огонь, - наконец, заключил Зак. - И поскорее.
- Бери рюкзак, - отрывисто приказал Фил растерянной девушке.
Чтобы в большом камине гостиной загорелись поленья, было достаточно щелкнуть пальцами. Пламя вспыхнуло ниоткуда, и яростным всполохом ударило в дымоход. Пахнуло обжигающим жаром, и молодые люди невольно отступили.
- Бросай в огонь! - скомандовал Хозяин испуганной подруге, державшей сумку на расстоянии вытянутых рук.
- Подождите, - пробормотала Саша, - только студенческий вытащу.
- Не смей! - выказывая редкое единодушие, одновременно рявкнули парни, но новоявленная ведьма уже успела приоткрыть молнию.
Из маленькой дырочки в застежке повалил поток крошечных пауков и стремглав рас-сыпался по полу. Множество тварей резво поползло по рукам девушки, замельтешило по джинсам. Перепугавшись, с визгом Саша отбросила рюкзак. Без промедлений Филипп подхватил шебаршащую сумку за лямки и зашвырнул в камин. Пламя взорвалось снопом искр. По паркету, затухая, проскакали раскаленные головешки от поленьев, а в комнату повалил едкий удушающий дым.
Охваченный огнем рюкзак бился, как живой. Полчище насекомых в камине пыталось спастись через дымоход, но от жара превращалось в пепел. В комнате то тут, то там загорались крошечные точки. Из невидимых щелей в стенных панелях вырывались ежесекундные вспышки, с мебели градом сыпались искры. Молодые люди отряхивались от проворных тварей, заползших на одежду, но стремительно погибающие паучки и без того опадали водопадом мерцающих светляков. Битва закончилась ровно в тот момент, когда догорели страницы из проклятой книги.
Пламя неохотно доедало остатки рюкзака, в нерушимом безмолвии трещали почерневшие поленья. В воздухе повис прогорклый смог, и от резкого запаха першило горло.