Не знаю, почему рассказ Рума так меня взволновал и затронул, ведь случившемуся уже больше трех тысяч лет. Все давно произошло. Все уже БЫЛО и припорошено пылью веков. Однако ничто, как оказалось, не забыто. Ничто не прощено и не оставлено без внимания. И даже сейчас, в полной тишине, под первыми лучами просыпающегося солнца... под алыми стрелами, окрасившими небосвод кровавыми разводами... под скорбное пение ветра и легкий стрекот невидимого сверчка, мне почти слышались громкие крики раненых и умирающих, что когда-то собирались на цветущих лугах, среди звенящих ручьев и роскошных лесов для того, чтобы сеять смерть среди стоящих напротив врагов. Люди, эльфы, гномы, величественные и полные достоинства крылатые создания, позабывшие о своем прежнем родстве. Отчаявшиеся и брошенные. Озлобленные. Несчастные. И горящие лишь одним неистовым чувством - всепоглощающей ненавистью. Перед внутренним взором, на фоне белоснежных горных льдов, то и дело мелькали искаженные яростью лица сражающихся. Доносился звон скрещиваемых мечей, крики боли, шелест могучих крыльев, несущих обезумевших хозяев прямо в адское горнило этого кошмарного пожара. Виднелись далекие яркие огни, проплывали мимо чужие судьбы, кружились в воздухе белоснежные перья вперемешку с окровавленными, жестоко вырванными, иссиня черными клочьями шерсти. И от этой картины снова что-то болезненно сжималось в груди. Снова в горле вставал душный ком, как и несколько месяцев назад, в королевском дворце, рядом с той самой картиной, о которой я никогда не смогла бы забыть.
- Я расстроил тебя? - виновато спросил Рум, незаметно появившись возле левого уха.
- Немного.
- Прости.
- Ничего, - вздохнула я. - Мне просто не по себе от ощущения, что нам скоро придется идти по чужим могилам и непогребенным останкам.
- Боюсь, сейчас эти "останки" совсем не подходят под описание "мертвых" и "тихо лежащих", - невесело хмыкнул призрак. - Три тысячелетия назад тут пролилось столько магии, что у них до сих пор нет покоя. Так что ни могил, ни знаков, ни костей не найти - все они с тихим урчанием бродят среди болот в поисках свежего мяса. А некоторые, самые живучие, еще и летать умеют, да клыки себе отрастили побольше, чем у твоего Шиира.
- Ширра не мой, - рассеяно отозвалась я, глядя мимо ерничающего духа. - Я даже не знаю, сколько он еще с нами останется.
- Не волнуйся, - моментально насупился Рум. - До упора пойдет, нелюдь проклятый. До последнего будет держаться поблизости. Если, конечно, ты не прогонишь.
- Не прогоню. Скажи, а у Падшего было имя?
- Почему ты спрашиваешь?
- Ну, ты ведь хорошо помнишь то время. Тогда Крылатые были на виду, о них знали и слышали. Видели своими глазами. Боготворили и поклонялись, как любимым детям Двуединого. Наверняка ты должен помнить и его имя. А то наши легенды ни сохранили таких подробностей, да и называть демона по имени - значит, беду накликать.
- С этим я соглашусь, - буркнул призрак. - А имя у него было. Как не быть?
Я, наконец, обернулась и заинтересованно посмотрела.
- И какое же?
- Вертовах Дер Теарр.
- Мне кажется, или я его где-то уже слышала? - нахмурилась я. - А ты, Рум? Кем ты был в то время?
- Воином, - последовал твердый ответ. - Смею надеяться, что хорошим воином. В одной из схваток был ранен, как ты уже знаешь, оглушен, а затем убит, с тем, чтобы через много веков снова очнуться от сна, вернуться в этот мир и любой ценой оберегать тебя, Трис.
- Ты сражался за Иир? - уточнила я, уже зная ответ.
Рум немного помедлил.
- Да.
- Против... женщин? Крылатых?!
- Да. Тебя это шокирует?
- Почему вдруг? - нервно поежилась я, не слишком представляя, какими силами надо было обладать, чтобы на равных противостоять Повелительницам Бурь.
- Потому, что для твоих сверстников это должно казаться ужасным и кощунственным. Даже в свете того, что их жрицы творили не меньше зла, чем демоны Иира. Как минимум, не меньше. Поверь, Трис. Ты вряд ли захочешь услышать о том, как они уничтожали своих врагов или вырывали нужные сведения с помощью...
Я поспешила его перебить.
- Что было, то было. Все, хватит об этом. Я действительно не желаю этого знать. Тем более, вспоминать и сводить старые счеты - глупо. Даже если бы я тоже жила в то время, что и ты, все равно: сейчас это не имеет никакого значения. О Крылатых многие уже не помнят, а ты говоришь о себе, как... нет, даже не думай снова заводить старую песню: ты - мой хранитель, а я - твоя неразумная подопечная, от которой тебе при всем желании не удастся избавиться!
- Да я уже понял, - хмыкнул Рум, заметно повеселев. - Между прочим, тебе теперь тоже от меня не избавиться.
- Разве что прибить.
- Нет. Изгнать в Мир Теней. На время.
- Годика на два - на три? - с ехидством уточнила я.
- Щас! На пару месяцев от силы! И ни днем больше! - возмущенно раздулся призрак, снова напомнив шипастого зверька с очень длинными зубами и когтями длиной чуть не с мою ладонь. - А потом - фиг! Вернусь хоть из адова урочища! И такое тебе тогда устрою...
- Все, все, не продолжай, - рассмеялась я. - Эти условия меня вполне устраивают. Мне только знаешь, что непонятно? Почему ты так легко меняешь облик? Сперва был маленьким, потом вырос и обзавелся крыльями, а потом вовсе крокодильи зубы отрастил... ну, помнишь, когда с Ширрой в первый раз столкнулся?
- Такое и захочешь, а не забудешь, - проворчал Рум, возвращаясь к прежним размерам.
- Значит, на это любой дух способен?
- Нет, конечно! Я, к твоему сведению, способен лишь на то, что хорошо умел при жизни! Был бы кабаном, и сейчас перед тобой явился бы с пятачком. А поскольку я был... о, погоди, сейчас сама увидишь! Это лучше показать, чем рассказывать. Клянусь, ты в жизни не догадывалась, что я умею! - дух неожиданно гордо надулся, засветился ровно и мощно. На мгновение прикрыл вспыхнувшие ярким золотом глаза и молниеносно преобразился - вместо крохотного комочка на меня вдруг уставилось некрупное, с детский мячик странное существо, покрытое густой рыжеватой шерстью, с шестью алыми глазами и паучьими жвалами в пасти. - Видала?!
Я только вздрогнула от отвращения, но уже снова изменился - принял вид скрюченной судорогой змеюки, у которой вдруг вместо двух клыков в пасти зачем-то появилось сразу пять, а на хвосте вместо трещотки виднелась самая настоящая шипастая булава. Но не успела я шарахнуться прочь, как на месте змеи уже посверкивала крупными глазами крупная сова. Потом пришел черед мохнатого пса, крылатого нетопыря, которым он когда-то сражался со скорром. А в довершении всего на моей ладошке хитро прищурился самый настоящий тигр - маленький, сотканный из призрачного света, с раскосыми глазами и дерзкой ухмылкой во все сто зубов.
- Ну? Похож?
- Похож, - признала я, рассматривая точное подобие Ширры. - Кто же ты такой, Рум? Что за народ обитал на склонах Мглистых Гор? И почему я о нем никогда не слышала? Да что я... даже Беллри не знает! Ты - оборотень?
- Фу, - сморщился "тигр" и брезгливо отряхнулся. - Сравнила! Когда-то мой Род, чтоб ты знала, был вхож на Летящие Пики! Стоял в Темных Залах Андаура наряду с великими предками Крылатых! Нас почитали! Боялись! Боготворили! И почти никогда не узнавали, веришь?! Мы умели все, даже в человека обращаться, когда нужно, представляешь? В кого угодно! В зверя, в птицу! Тогда как оборотни лишь в волка и могут, да и то - разум теряют, до зверья скатываются. А я - вот он! В любом обличье все тот же! Что змеей, что тигром, а что - самым настоящим демоном! Это была потрясающая свобода... гляди!
Маленький "Ширра" неожиданно исчез, а на его месте снова заклубился янтарный туман, скрадывая очертания и пряча новое обличье моего удивительно друга. Потом по краям он рассеялся, в центре, наоборот, обрел форму и вес, а затем...
- Рум!! - сердито вскрикнула я, стряхивая с себя крохотного золотистого оберона. - Дурацкая шутка!! Убери эту гадость! Сейчас же!!
- Не бойся, - сконфуженно встряхнулся "демон", вернув себе предыдущее обличье. - Я совсем не хотел тебя напугать.
Меня аж передернуло от неприятных воспоминаний.
- Не делай так больше. Пожалуйста.
- Извини, - совсем смутился Рум, поспешно превращаясь в размытый комочек света. - Так лучше?
Я только кивнула, все еще не отойдя от мимолетного шока.
- Но это все равно я, - тихо добавил призрак. - Всегда только я. Такой же, как сейчас. Один и тот же, Трис. Помни об этом, хорошо?
- Буду. Только не превращайся больше в этого... в это... чудовище. Мне после дворца до сих пор кошмары снятся.
Он покорно вздохнул.
- Хорошо, как скажешь. Может, пойдем уже? Вдруг ушастые заметили, что ты ушла? Всполошатся, завопят, переполох опять поднимется...
- С каких это пор тебя стали волновать чужие тревоги? - с подозрением спросила я.
- С тех пор, как рядом начал крутиться этот Шиир.
- Ширра не станет поднимать панику, - негромко фыркнула я, поднимаясь. - И потом, чего переживать? Он уже давно обошел все окрестности, все обнюхал, облазил и разогнал всевозможных упырей. Мне ничего не грозит, разве нет? Да и следы на земле хорошо видны - я не пряталась, когда уходила. И весточку там оставила, что скоро вернусь. Могут же быть у меня интимные дела, в которых не нужны посторонние? Ширра поймет, не бойся. К тому же он и так всегда знает, где я и с кем.
Рум тяжело вздохнул, проследил за мной долгим взглядом и печально закончил:
- Это-то меня и пугает.
11.
Приближение болота я ощутила задолго до того, как между чахлыми деревцами появился первый заметный просвет. Сперва - по излишне влажному воздуху, от одного прикосновения которого хотелось тщательно вытереться насухо и торопливо сменить рубаху. По рваным клочьям утреннего тумана, неохотно уползающего со звериных троп, когда по ним решительно проходились наши ноги. Затем - по обилию мха, упруго пружинящего при ходьбе, по стремительно растущему числу лужиц и мелких ручейков. Исчезновению лесных великанов, полностью уступивших место куцым зарослям здешних кустарников. А вскоре - еще и по отвратительно знакомому запаху, в котором, кажется, смешались все мыслимые и немыслимые миазмы, что только существуют в этом мире.
Двуединый... никогда не знала, что на свете существует такое многообразие оттенков умопомрачительной по силе вони! Даже протухшие помойки загаженных до нельзя припортовых трущоб, где улицы мылись исключительно водой из-под разложившихся овощей, соленым морским прибоем и прогоркшим содержимым ночным горшков, пахли много лучше, чем застоявшаяся вода в крохотных, поросших тиной озерцах, которые нам приходилось миновать с завидной регулярностью. Тут даже комары дохли на лету, не справляясь с несусветной вонью, птицы отказывались селиться поблизости, ни одной лягушки не было и в помине, водяные червяки не смели пробовать эту воду на вкус, а дикие звери за много верст огибали здешние "водопои", боясь подцепить какую-нибудь заразу. Все живое благоразумно избегало этой огромной клоаки. А мы, наоборот, шли прямиком к ней. Шли, как заведенные, бросая мрачные взгляды по сторонам, настороженно косились, задерживали дыхание, морщились, но не останавливались. И упорно приближались к источнику этого мерзкого запаха, каждую секунду остро сожалея, что природе не было угодно даровать нам хоть какие-нибудь крылья, раз уж не хватало сил похоронить эту многовековую язву под хорошим слоем камней, дерна и тяжелой земли. А природных водоемов здесь было столько, что давно им потеряли счет. Сотни, тысячи, миллионы... и с каждым шагом они становились все больше, глубже, мутнее.
Меня в который раз передернуло.
Привкус разложения чувствуется буквально во всем, заставляет морщиться, дышать ртом и старательно отворачиваться, потому что, кажется, этот гадкий запах всего за несколько часов пропитал все насквозь - одежду, обувь, продукты в заплечных мешках, траву, листья на деревьях и даже нас самих. От него просто некуда деться, от него не сбежать и не спрятаться. Его не забьешь никакими притираниями и эльфийскими благовониями. А если и есть какое-то спасение, кроме способности по многу часов не делать ни единого вдоха, то мне оно, увы, неведомо. Даже подумать страшно, что будет дальше. А еще страшнее - предположить, как сейчас приходится щепетильным и утонченным эльфам, не привыкшим терзать свои благородные носы столь сильными впечатлениями.
Я осторожно покосилась за спину, отыскивая взглядом Беллри и Шиалла, и тут же сочувственно вздохнула. Бедолаги. Уж если меня тошнота мучает с самого утра, то им наверняка приходится еще хуже. Вон, лица бледные с зеленью, глаза влажные, страдальческие, уши обвисли, мышца напряжены до предела. Дышат исключительно ртом, обмотав подбородки чистыми тряпицами, но даже это не спасает - хорошо, если до ночи продержатся. А там все. Натура у них чувствительная, нежная, нюх почти так же остер, как зрение или слух. И, судя по всему, если они не найдут какой-нибудь способ приглушить свои природные способности, завтра в дорогу двинутся не эльфы, а самые настоящие зомби.
Остальные выглядели получше. То ли запахи не так терзали смертные носы, то ли подопечные Леха давно привыкли к здешним ароматам, но Рес с Кротом топали довольно бодро и даже оглядываться не забывали каждые десять минут, потому что, хоть и светло еще, но упырям ни в чем веры нет. Лучше перебдить, как говорится, чем случайно и, так сказать, посмертно, открыть новый вид нежити, не боящийся солнца. Лица Леха мне разглядеть не удалось, потому как он шел впереди, но по напряженным плечам и настороженно подрагивающим кончикам ушей было легко догадаться, насколько ему неспокойно.
Один Ширра не подавал признаков паники - бежал себе и бежал, безошибочно чуя твердую почву под ногами и уверенно ведя весь отряд за собой. Не обращая внимания на грязные брызги из-под лап, невкусные запахи, странные звуки, издаваемые близким болотом. Бежал той ровной неутомимой рысцой, которой, мне кажется, мог преодолевать гигантские расстояния, не чувствуя ни голода, ни усталости, ни боли. И лишь иногда, когда следующие за мной по пятам эльфы начинали дышать с заметными перерывами, а их побратимы устало смахивали пот со лбов, оборачивался и внимательно смотрел, будто желал убедиться, что попутчики дотянут до привала.
Вот и сейчас: плавно повернул голову, быстро обежал нас сузившимися глазами, на мгновение задержал взгляд на мне и успокоено отвернулся - пока все справлялись. Даже страдающие от невыносимой мигрени эльфы, у которых на лицах все явственнее проступала нездоровая зелень, а вокруг глаз уже появились нехорошие темные круги.
Следом за тигром покосившись на Беллри и убедившись, что остроухий совсем плох, я до боли прикусила губу. Иирово племя! Говорила же: зря они напросились! Как чуяла прямо, что с ними возникнет проблема! Мне, конечно, тоже нелегко, но им, похоже, скоро понадобится настоящая помощь. И ведь наверняка знали, что так будет! Голову даю на отсечение, что знали! Так нет же, эти упрямцы и не собирались просить пощады! Бегут, кривятся, задыхаясь от вони, старательно борются с рвотными позывами, но все равно молчат, как убитые! Гордецы несносные! И это тогда, когда вокруг витают почти ощутимые эманации смерти, а впереди уже чувствуется приближение настоящего болота.
Между прочим, говорят, именно там много веков назад хоронили павших в чудовищной сече, устроенной Крылатыми. Гномов, смертных, троллей, гоблинов или кто там тогда был. А эльфы, подобно своим древним прародителям, должны прекрасно воспринимать такие следы. Даже через сотни, тысячи лет. Особенно тогда, когда большая часть погибших так и осталась непогребенной, все еще мучилась и жаждала отмщения. Высшая раса, что и говорить. Возвышенная и благородная. Потому и тают они сейчас прямо на глазах, что мертвое болото пожирало их души заживо. Да не просто пожирало, а еще и довольно чавкало, потому как эти упрямые остолопы по доброй воли сунули свои головы в пасть этому жадному зверю. И из-за кого, спрашивается?
Где-то внутри требовательно шевельнулась потревоженная совесть.
- Тьфу! - не выдержала я, наконец, и остановилась. - Ширра, Лех, подождите, или дальше нам придется топать в урезанном составе. Да стойте же! Куда вы так разогнались?
- Что случилось? - обернулся Лех, беспокойно изучая мое лицо. Следом за ним остановился и скорр, быстро огляделся, зачем-то понюхал воздух и неодобрительно рыкнул: идти еще немало, так что любая лишняя задержка могла дорого нам стоить.
Я решительно тряхнула головой.
- Со мной - ничего, а вот твои побратимы скоро рухнут.
- Беллри? - вопросительно повернулся Лех.
- Мы выдержим, - поморщился Шиалл, потихоньку растирая виски. - Ничего страшного, просто тут слишком много пустоты. Слишком много смерти. И слишком много нежити, только и ждущей нашей оплошности.
- Ты их чувствуешь?
- Да, - страдальчески скривился Беллри. - Мы оба чувствуем.
- Это из-за того, что тут гибли эльфы? - быстро уточнил Крот.
- Да... и нет. Это слишком сложно. Не знаю, как объяснить, но мне кажется, эти души все еще рядом. Никогда не дремлют, не могут просто. Прячутся по болотам, оплакивают свою смерть, жаждут мести. И они... до сих пор кричат от боли.
Я невольно прислушалась, смутно чувствуя растущее беспокойство, прикрыла глаза, мысленно пытаясь понять, в чем дело. Потянула ноздрями душный воздух, потянулась мыслью вперед, откуда-то зная, что надо делать, почти сумела найти ответ... а потом сильно вздрогнула: мне вдруг тоже показалось, что где-то на грани сознания мечется странно истонченный многоголосый крик. Долгий, полный боли и отчаяния, требующий возмездия, прощения, забытья... на фоне полнейшей тишины он диким гонгом ударил по сознанию, заставил болезненно дернуться. А затем вдруг резко усилился и, обрушившись подобно горному водопаду, едва не утопил с головой.
- Трис, не надо, - подал вдруг голос дотоле молчаливый Рум. - Не стоит. Не слушай их.
Но слегка опоздал: меня уже поглотила какофония звуков.
- Трис, что с тобой?! - испуганно ахнул Лех, когда у меня неожиданно подогнулись ноги. - Тебе плохо?!
Я судорожно сглотнула, тщетно пытаясь прийти в себя, но истошный крик так и стоял в ушах, дробя память на сотни, тысячи осколков. Выжимая слезы из глаз. Давя своей силой. Причиняя боль и заставляя дыхание вырываться наружу со всхлипом.