Ахмад внутренне содрогнулся. "Ничего себе, зверюшки!" Ужас и паника затопили сознание бывшего первейшего советника. Первый порыв был бежать отсюда, бежать как можно скорее и дальше. Однако Ахмад был не робкого десятка, и, немного промедлив, его рука, повинуясь несгибаемой воле хозяина, потянулась к крышке небольшого, невзрачного на вид флакона. Пробка шумно открылась, и комнату затопил пряный, слегка сладковатый запах трав, незнакомых правителю Кантаха. Утробное рычание, перемежающееся с заунывным воем, стихло.
- Забираем их, - коротко приказал Ахмад, сам удивляясь внезапно проснувшейся смелости.
Ахмад, Нодар и неизвестный воин выскочили наружу как ужаленные, при этом не забывая подгонять плетущихся перед ними "зверюшек". В порту не осталось ни единого человека - жителей Мелльехе словно ветром сдуло, а воины повелителя уже успели разбрестись по заранее приготовленным для них квартирам портового района столицы.
Остался лишь он. Рогатое существо одиноко возвышалось над грязной мостовой припортовой площади.
- Спрячь их где-нибудь на окраине города, - не поворачивая головы, сказал повелитель, словно спиной чувствовал приближение Ахмада. А может, своих питомцев?
Правителю Кантаха и его телохранителю ничего не оставалось, как повиноваться. Пока они подчиняются, но что будет дальше - неизвестно. Эльфы, не без помощи самого Ахмада и его дерзких вылазок, уже о чем-то догадываются и встретят противника во всеоружии.
Истребление повелителем и эльфами друг друга превосходно вписывалось в планы правителя Кантаха.
Убить одним ударом сразу двух зайцев - этих мерзких отвратительных эльфов и заставляющего стынуть в жилах кровь повелителя! - было бы верхом мечтаний. Но теперь при одном взгляде на тварей повелителя Ахмад засомневался.
"С их помощью он, пожалуй, сможет сломить эльфов. А сам останется в живых... И что тогда прикажешь делать, господин правитель? Стоп! - Ахмад мысленно одернул себя. - А что, если подмешать им тот же яд, что и Кухулину? Его дружинники так и остались лежать в песках. Так, может, и на этих тварей подействует?.."
Ахмад даже не успел додумать свой коварный замысел до конца, как его окатило ледяной водой, взявшейся из ниоткуда. Правитель Кантаха огляделся по сторонам и наткнулся на испепеляющий взгляд повелителя. Рогатое существо стояло напротив, широко расставив ноги, и выразительно рассматривало своего раба-союзника. Сомнений не было - повелитель читал мысли, причем делал это настолько легко, точно и не замечал поставленного Ахмадом двойного барьера.
- А ты страшный человек, правитель Ахмад, - неожиданно звонко расхохотался повелитель. - Но не волнуйся, я не собираюсь претендовать на власть в Мелльехе. Хватит пока и Банбы... А если серьезно, я бы не советовал тебе замышлять что-нибудь против меня, иначе твоя голова со стороны увидит свое жалкое тело. Надеюсь, ты меня понял, правитель?
Ахмад уже собирался возразить, однако, к своему великому удивлению, обнаружил, что не может открыть рта. Желудок скрутило в морской узел. Легкие сжались, избавляясь от ненужного воздуха. Повелитель что-то творил с его внутренностями, переворачивая их, сжимая, скручивая, и Ахмад ничего не мог поделать. Его магия была жалкой каплей в океане чар повелителя. А ведь Ахмад справедливо считал себя достаточно искушенным в чародействе и колдовстве - не зря же сам Кухулин не смог распознать в нем чародея!
- Думаю, этого достаточно. - Ахмад почувствовал, как к нему возвращаются силы. - Можешь идти, правитель Кантаха. И позаботься о моих зверюшках.
Правителю Кантаха и его телохранителю ничего не оставалось, как последовать прочь, исполняя приказ своего Повелителя. Ахмад понимал - с этим существом ему не совладать. Но, быть может, эльфам удастся?
...Когда правитель Кантаха в сопровождении "зверюшек" скрылся за углом, Муста-Гутанг позволил себе кривую презрительную улыбку. "Этот болван думает, что сможет уничтожить всех, не замарав при этом руки? Что ж, пусть остается в своем спасительном заблуждении. Когда с эльфами покончу - можно будет взяться и за Кантах. Мне нужна база, чтобы досконально изучить Звездный лес, вытянув из него все силы, а из Банбы это будет сделать нелегко..."
Он был уверен в своей победе. Тысяча лучших, отобранных Регулом и им лично воинов; два десятка морлоков - что еще нужно для триумфа? Разве что ты сам, Муста-Гутанг. Твоих сил и умений хватит, чтобы стереть в порошок почти любое воинство! Однако надо быть настороже, эльфы не простые смертные, только и способные на то, чтобы перекидываться жалкими чарами и бросаться на врага очертя голову, позабыв про осторожность и трезвый расчет. А кроме того, у них есть Раковина Жизни!.. Правда, сам Муста-Гутанг не слишком-то верил в ее будто бы божественные силы, но... никогда не стоит недооценивать противника. Мало ли, насколько далеко продвинулись хозяева Звездного леса в познании своей Раковины...
Его настолько захватили мысли о предстоящем сражении, что он даже не обратил внимания на подкравшуюся сбоку девочку, светловолосую, курносую, с большими голубыми глазами.
- Дяденька, а почему облака такие страшные? - жалобно пропищал тонкий девичий голосок. - Мама говорила, что красные облака - к большой беде.
- Что? Облака? - встрепенулся Муста-Гутанг. - А... э-э-э... ты откуда взялась?!
Как она смогла подобраться так близко? Он ведь ничего не почувствовал!..
Первым желанием повелителя было растоптать, стереть в порошок эту жалкую девочку. Однако глаза, небесно-голубые глаза смотрели на него весело, без страха и даже с некоторым интересом. Чего уж никак не могло быть! Ведь он - отвратительная, мерзкая тварь преисподен; его должны бояться! Бояться и ненавидеть - ведь так было всегда! А теперь...
"Что же это я? - мелькнула предательская мысль. - Испугался, что не боится и не презирает какая-то глупая девчонка?.. Нет. Ты не имеешь права жалеть ее, успокаивать. Ты воплощенный ужас, и плевать, что о тебе думают другие... Муста-Гутанг. Или как там тебя?.. Не важно. Сострадание - прерогатива слабых, а ты - силен. И будешь еще сильнее, когда..."
Обросшая рыжей шерстью, увенчанная когтями-кинжалами рука взлетела. И остановилась. Муста-Гутанг отдернул "карающую длань" в самый последний момент. А человеческое дитя - оно даже не моргнуло, не пошевелилось. Стоит себе как ни в чем не бывало и приветливо улыбается.
- Э-э... Нет... Облака красные, потому что с востока надвигается непогода, - вырвалось у бывшего служителя Гармонии. Муста-Гутанг готов был поклясться, что собирался сказать совсем другое, но слова сами находили выход. Другие слова, чужие, которых он уже не говорил невесть сколько лет: - Передай маме, что ничего плохого не случится... А теперь иди! Мне надо побыть одному...
Девочка со светло-голубыми глазами немедленно бросилась прочь, однако было непохоже, чтобы ее подгонял страх - лишь хорошая добрая новость, поведанная ей одним незнакомым и странным, но таким добрым "дяденькой".
"Нет, так расслабляться нельзя, - зло подумал Муста-Гутанг. - Чтобы тебя - великого и ужасного повелителя морлоков, владетеля Банбы, божества Великой пустыни, - и не боялись?!"
Однако как ни пытался он убедить себя в своем величии, перед глазами то и дело вставало лицо маленькой, едва ли десятилетней человеческой девочки. И ее глаза - необычайные, дивные.
Муста-Гутанг зло топнул, прогоняя наваждение. Людям опять удалось задеть его за живое. Но ничего, они еще ответят - за все ответят...
Над головой загрохотало. А ведь девочка права - облака и вправду какие-то странные... Однако Муста-Гутанг уже давно привык к тому, что все или почти все находится во власти простых смертных, к коим он также относился. Хотя признавать это он категорически отказывался - это пока он простой смертный, пусть сильнее многих, но все же смертный. А потом... У короля Банбы и божества Великой пустыни были далеко идущие планы, в исполнении которых он ничуть не сомневался.
Хватило лишь одного взгляда, и кровавые облака принялись истончаться. А спустя несколько минут вовсе рассеялись. Муста-Гутанг тряхнул головой, коронованной здоровенными винтообразными рогами. В порт Мелльехи неторопливо, словно растягивая удовольствие, вползал холодный серый вечер.
Густой непроглядный туман, последние закатные лучи, осторожно прорезающие серую завесу мглы... В свои права вступала коварная ночь, и Муста-Гутанг, криво усмехнувшись, отправился прочь из столичного порта. Вопреки устоявшемуся мнению, будто такие существа, как он, любят это время суток, совершают всевозможные темные обряды и так далее, - Муста-Гутанг ненавидел ночь. В ней он чувствовал себя неуверенно, скованно... Не то что днем!
Но до наступления дня было еще далеко, и оттого повелитель отправился на поиски своего раба-правителя. Ахмад должен был приготовить ему комнату во дворце, причем самую лучшую. Что ж, если она не окажется такой - правитель Кантаха будет очень долго умолять его о пощаде.
* * *
Фирийцы как будто забыли об их существовании. Уже четвертый день никаких тебе штурмов, отчаянных атак, дерзких вылазок. Даже вызовов на очередные переговоры не следовало! Казалось, Деамед и Кристиан потеряли всякий интерес к Лиомору. Однако Тир знал, что это не так, - фирийцы чего-то ждали, к чему-то готовились, но вот к чему - ни он, ни барон, ни все арийские воины, вместе взятые, не знали.
Затишье перед бурей - так говорил вездесущий Сконди, и так думал каждый осажденный в Лиоморе.
Но одному человеку сейчас было не до войн. Его мысли и душевные порывы занимала лишь одна - его возлюбленная, его единственная!
Две пары преданных влюбленных глаз встретились; два сердца коснулись друг друга. И тепло окутало их так, как никогда в жизни! Тир и Роланда стояли в затемненной просторной комнате, находящейся под самой крышей ратуши, и не могли отвести взгляда. Все слова уже давно сказаны, остались лишь чувства - всепоглощающие, всеозаряющие. И даже вечно неугомонный Огонек предпочел оставить их наедине, скромно устроившись в дальнем углу комнаты, откуда теперь доносился лишь хриплый отрывистый храп.
- Я давно хотел тебе сказать... Вернее, не сказать - предложить... но не знаю...
- Как я отреагирую?
- Да... Мне нелегко говорить... Раньше я видел смысл своей жизни в победах, славе, почестях... Это то, что вело меня вперед... Но теперь... я словно остановился и понял - моя жизнь была пуста. Пуста без тебя, твоего взгляда, твоей улыбки, твоего смеха! Я хочу...
- Я тоже...
- Дослушай.
- Зачем. Ведь все уже давно сказано. Слова ни к чему, они - лишние.
- Эти слова никогда не будут лишними.
Тир вдруг умолк. Внутри разгоралось пламя, равного которому он не испытывал никогда, да и не хотел бы испытывать, не будь ее рядом.
- Роланда, - наконец решился фириец. - Я... люблю тебя. И хочу... чтобы ты взошла со мной под венец.
- Великие боги! Милый! Как же долго я ждала этого! - воскликнула Роланда, прижимаясь к нему.
- Правда?!
- Ну конечно, глупенький. Ждала всю жизнь! И даже больше жизни...
Две пары рук вновь сомкнулись в беззвучном нелепом танце. Губы прижались друг к другу... И влюбленные застыли посреди едва озаряемой парой тусклых свеч комнаты. Ночь согревала их своим невидимым теплом, легкий ветер обдувал, не давая раскалиться до предела. Как будто сам мир притих, ощущая их слепое пламенеющее единение...
Сколько они простояли - никто из них так и не понял. Ночь завершала свой обязательный обход, уступая черед своему вечному сопернику - дню...
И когда они уже собирались уходить, раздался осторожный стук.
- А-а! Вижу - помешал, - послышался веселый голос. - Сожалею, но вынужден прервать вас. Фирийцы что-то замыслили.
Из непроглядной тьмы выступил барон. Судя по его виду, его самого только что подняли с кровати, принеся очередную чрезвычайную новость - уж сколько их было за время войны!
- Отец! - воскликнула Роланда, покрываясь ярким пунцовым румянцем. - Почему ты не постучал?
- Я постучал, - усмехнулся барон. - Просто вы не слышали - вам было не до этого. Однако я вынужден забрать у тебя Тира, дочь моя. Всего на час, не больше. Когда мы обсудим сложившуюся ситуацию, я незамедлительно верну его тебе.
- Что вы, Миран? - наигранно всплеснул руками Тир - благо в темноте не видно его "превосходного" актерского таланта. - Я немедленно отправляюсь с вами! Война не терпит промедления!.. Правда, если Роланда не против...
- Она не против, - поспешил заверить своего воина Миран. - Ведь я прав, дочка?
- Ну-у... - замялась баронета. - В общем, не против. Но только если ты вернешь его хотя бы до конца ночи.
- О, можешь не сомневаться! От столь важных дел я не посмею оторвать твоего воздыхателя больше чем на несколько часов, - рассмеялся барон. - Ну что, Тир, пойдем? А то Роланда может и передумать...
Тяжелая дубовая дверь захлопнулась. В коридоре их уже ждали граф Остерил, Валлиан и Сконди, - гном просто не мог упустить случая принять участие пусть и в наскоро собранном, но, несомненно, важном совете.
- Кажется, все в сборе, - одобрительно обвел взглядом своих командиров Миран.
- А как же Рамалия, Ле Гуин?.. - осторожно поинтересовался Тир. Похоже, только он один не был посвящен в детали их предстоящего совета.
- Рамалия и озерники уже на месте, - отозвался барон. - Ладно, господа командиры, нам пора.
Ответом было лишь гробовое молчание. И Тир удивился - наверное, новость и вправду была настолько важна, что Миран не постеснялся собрать всех своих командиров, невзирая на глухую ночь и длившееся уже четыре дня так называемое перемирие.
Они миновали третий этаж, затем второй, первый. Вот слабо освещенное подворье... Потом вокруг запылали десятки факелов, в свете которых тотчас вынырнуло слегка обеспокоенное, измазанное грязью лицо - Ле Гуин.
- Прошу за мной, - отрывисто произнес озерник, указывая на прислонившуюся к оборонительной стене дозорную башню.
Барон в сопровождении своих командиров последовал за ним. Тишина вокруг буквально резала уши, однако, когда они приблизились к стене, стало слышно какое-то странное поскрипывание, глухие удары и звон металла. А доносилось все это как раз из-за стены.
- Что здесь происходит? - шепотом спросил гнома Тир. Сконди не успел ответить, как вокруг них тотчас вспыхнули десятки огней.
Теперь Тир мог лучше рассмотреть озерника. Взъерошенные волосы, лицо полностью исцарапанное, кое-где покрытое тонким слоем грязи, растерянный взгляд - в общем, полное несоответствие тому, что привык видеть фириец, глядя на своего друга - образец храбрости и хладнокровия.
- Несколько часов назад он вернулся из разведки, - не дожидаясь очередного вопроса, сказал Сконди.
- Он что же, выбирался за пределы оборонительных стен? - не поверил Тир. - В лагерь противника?
- Ага, - кивнул гном. - Гуин и еще несколько баронских гвардейцев.
- И он... - начал было Тир, однако гном лишь досадливо поморщился.
- Скоро все узнаешь, - посулил гном и, не говоря больше ни слова, нырнул в темный провал двери дозорной башни.
Что же такого он узнал? Неужто у Деамеда с Кристианом появился новый козырь в рукаве?! Тир лишь фыркнул и устремился вслед за гномом. Барон с остальными уже давно скрылись внутри дозорной башни, и Тиру ничего не оставалось, как поспешить. Еще пропустит самое главное!..
Он буквально вылетел на смотровую площадку и едва не наткнулся на все того же гнома. Вокруг все так же царила тишина, иногда прерываемая глухими металлическими ударами. Барон в обществе Рамалии и обоих озерников перевесился через зубчатую стену и напряженно вглядывался в темную даль. Остальные же, окружив барона плотным кольцом, тихонько перешептывались.
- Сейчас увидишь, - мрачно произнес гном, подходя к прорези между зубцами. Тир последовал за ним.
И то, что ему открылось, заставило его пошатнуться. Хотя чего-то такого можно было ожидать...
Фирийский воевода пригнал к стенам Лиомора осадные орудия - вернее, их составляющие. Стенобитные машины, онагры, скорпионы, требушеты, гигантские тараны, осадные башни...
Поле перед городом-крепостью было сплошь усеяно огнями - фирийцы трудились в поте лица, собирая и устанавливая осадные машины. На защитников города им, судя по всему, было наплевать. Видят? Ну и пусть. Все равно поделать ничего не могут...
- Деамед пригнал к Лиомору все, что только мог достать, - мрачно произнес Ле Гуин. - Я насчитал три требушета, пару скорпионов, столько же онагров, а также три осадные башни. Вернее, уже две, - поправился озерник, указывая на догорающую башню, от которой осталось лишь несколько весело полыхающих бревен. - К утру они будут готовы. Это не считая многочисленных таранов и стеноломов.
Командиры барона озадаченно переглянулись. С осадными машинами фирийцы смогут захватить Лиомор за один, максимум два-три дня!
- Как насчет обслуги? - осторожно поинтересовался Валлиан.
- Достаточно опытные, - ответил Ле Гуин, прижимая руку к левому боку. - Знают толк и в своих осадных игрушках. И в искусстве меча тоже. В разведку нас отправлялось девятеро; вернулось двое - я и еще один, по имени Брабан.
- Брабан? - удивился Тир. Один из его лучших бойцов ходил вместе с Ле Гуином?
- Он сам вызвался, - развел руки озерник, как бы извиняясь перед другом. - Я понимаю, что это твой боец. Но добровольцев было очень мало, и я согласился...
- Ладно, - встрял барон. - Вернулись лишь двое, но теперь у фирийцев не три осадные башни, а две! Правда, особого оптимизма это не добавляет. Что будем делать, господа командиры? Утром фирийцы начнут очередной штурм, но теперь это будет уже совсем по-другому.
Ответа не было. Каждый из присутствующих лишь оторопело всматривался в ночную тьму, усеянную сотнями огней. Осада Лиомора длилась уже несколько недель, однако никто из них даже и не предполагал, что Деамед сможет притащить под стены осадные орудия. Да и где ему было их взять? Фирийцы находились на территории своего врага, а на то, чтобы собрать тот же требушет из подручного материала, ушло бы не меньше месяца!..
- Это дело рук Кристиана. - Рамалия сказала то, что каждый из командиров барона думал, но о чем не решался сказать.
- По-моему, у нас остается только два варианта, - тихо проговорил Тир. - Первый мне не особо нравится, а второй - граничит с безумством.
Собравшиеся переглянулись. Никто не сомневался, что Тир способен найти выход из любой ситуации, особенно после прорыва в саму крепость. Но сейчас... что можно придумать сейчас? Лиомор окружен, помощи ждать неоткуда, припасы кончаются...
- Ну, говори же, - первым не выдержал Миран.
- Помощи ждать неоткуда, - принялся рассуждать Тир. - Остальные имперские войска либо держат оборону, либо заперты так же, как и мы. Войска Коннахта до сих пор нет.
- Великий Герцог лично обещал мне, - гордо вскинулся Остерил. - Возможно, его что-то задержало!..
- Нам надо выиграть время, - не обращая внимания на пламенную речь графа, продолжал фириец. - Доблестный граф обещал нам помощь своего сюзерена - значит, так оно и будет. Причин не доверять графу у меня нет... Мы можем выторговать некоторое время в обмен на Ломарка, - закончил Тир, однако было заметно, как он сам скривился, произнеся последнее предложение.