Тоэх вскрикнул и опасно раскачал заклинание, рискуя сорваться или удариться о выступ. Не обращая внимания на беспорядочно атакующих его птиц, он всматривался в зеленое море леса под ногами, стараясь на его фоне рассмотреть падающую фигуру проводника.
Гладь леса, чьи верхушки колыхались, словно морские волны, была чиста.
* * *
Танара не сорвался.
Киоши обнаружил его в большой трещине, похожей на след от удара трехгранным клинком, усеянной костями и ветками. Там мидзури дал отдых рукам, восстанавливая дыхание и пытаясь прикинуть оставшееся расстояние. Юноша оттолкнулся от стены и раскачался, спрыгивая рядом. Проводник бродил по тесной пещере, растирая натертые ладони.
Когда в укрытии появился тоэх, тот поднял к губам палец:
- Это не просто пещера, это гнездо, - одними губами прошептал он. - Причем, опасное.
Киоши внимательно осмотрелся. В конце короткого прохода вглубь скалы он не обнаружил ничего, кроме пары массивных валунов, большого разметанного гнезда, хлама, массы костей и длинных жестких перьев. Однако пещеру наполнял запах недавнего присутствия живого существа, перемешанный с ароматом застарелой крови. С застоявшимся воздухом ущелья не справлялся даже свежий стремительный ветер.
Молодой тоэх повел плечами, разминая шею.
- В таких пещерах обычно селится птица-волк, - столь же негромко рассказал проводник, подходя вплотную. - Еще ее называют каменной рыбой Небесного Пруда. Если я считаю правильно, сейчас у волков кончилась брачная пора, и самцы вновь живут поодиночке. Период опасный, ибо мальчики озлобленны тем, что после спаривания самка изгоняет их, лишая права на воспитание потомства. Это место не похоже на гнездо выводка. Скорее всего, здесь живет неудачливый папа. Мы отдохнем и сразу уйдем, пока волк не вернулся с охоты.
- Я почти не устал, - Киоши взялся рукой за край расщелины, выглядывая вниз.
Древесные кроны чуть заметно приблизились, стали видны проплешины и поляны.
- Сколько осталось?
- Чуть больше двух третей, - Танара встряхнул руками, вставая на пороге пещеры. Ухватился за канат. - Действуем как и прежде, жди сигнала.
Он беззвучно исчез из вида, оттолкнувшись спиной к бездне.
Ветер насвистывал сложную мелодию. Кричали птицы, правда сейчас чуть успокоившись и поняв, что гнездам ничего не угрожает. Воздух с хлопками трескался под ударами сотен их крыльев.
Из-за края раздался свист.
Юноша прикоснулся к струной натянутому заклинанию.
В этот же момент почувствовал за своей спиной движение.
Резкий животный запах мгновенно усилился.
Одной рукой сжав веревку, Киоши обернулся вглубь пещеры ровно тогда, как один из валунов начал шевелиться, словно живой. Каменная птица пробудилась, сбрасывая камуфляж.
Тоэх успел различить тяжелый клюв, гибкий кожаный хвост, неспешную грацию разворачиваемых крыл, разом перегородивших трещину, и спрыгнул, стараясь ползти как можно быстрее.
- Танара, вниз! - Киоши спешно сокращал дистанцию, а канат принялся угрожающе раскачиваться. - Твой волк никуда не улетал…
Теперь веревку мотало по скальной стене, а скрип ее выбивался даже из воя усилившегося ветра и гомона птиц. Птица-волк неловко развернулась, подползая к краю гнезда.
Демоны старались спускаться все быстрее, лес приближался.
Но недостаточно быстро.
Волк неуклюже потоптался на краю, посверкивая мутными розовыми глазами, каркнул, изогнул длинную шею, и свалился с утеса. Киоши вжался в скалу, когда тяжелая туша скользнула мимо него, медленно распахивая объятья крыльев. Оттолкнулся, подошвами нащупывая точку опоры, и развернулся. Волк спикировал, набирая скорость, а затем зашел на вираж, поднимаясь все выше. Грациозно, величественно.
Птицы, окружавшие их со всех сторон, бросились в разные стороны, улетая прочь или забиваясь в норы гнезд. Теперь в их криках слышалась не только злоба, но и предостережение.
Киоши практически разжал ладони, придерживая канат лишь расслабленными пальцами, и рухнул вниз. Успел вновь ухватить заклинание, когда его левая нога ударила во что-то мягкое, а веревка буквально затанцевала вдоль стены. Взглянул вниз, понимая, что уперся в плечо проводника.
А тот внезапно прекратил спуск, удобно упершись ногами в стену и обнажив кинжал.
- Если он атакует, нам все равно не спуститься, пока мы не убьем его! - прокричал он, пробиваясь сквозь усилившийся гам птичьего царства.
Киоши не ответил, оборачивая петлю каната вокруг левой кисти. Танара прав…
Птица-волк сделала пару широких кругов, до конца распугав обитателей этой части Небесного Озера, взмыла еще выше и напала.
Удар пришелся в Киоши. Тяжелый удар, не прицельный, словно в бою летающий хищник привык пользоваться не точностью, а массой и скоростью. Рукой сбив в сторону массивный клюв, демон попытался увернуться, отталкиваясь от стены, но волк ударил еще и крыльями.
В голове тоэха помутнело, что-то хрустнуло в шее, Киоши пробовал схватить гадину все той же рукой, когтями срезав несколько плотных перьев, но широкие крылья полностью перекрыли свет, а в лицо дыхнуло смрадом. Что-то кричал Танара.
Медленно, словно в ожившем сне, юноша понял, что теряет опору.
Волк отпрянул, и теперь Киоши видел свои руки, тянущиеся к канату. Когти царапнули по скале, высекая искры и каменную крошку, задели заклинание, но не удержали. Он перевел взгляд на далекие деревья, и булыжником рухнул мимо Танары, вплотную сцепившегося с птицей.
Море леса, покрытое волнами ряби, бросилось в лицо, стремительно приближаясь. Киоши падал, словно метеор, быстро, неподвижно, уже не стараясь ухватиться. С ледяным спокойствием поняв, что ему уже не удастся удержаться ни за канат, ни за выступы стены, он собрался, поджимая к груди ноги и руки, а подбородком привычно придерживая амулет.
Проводник с ужасом смотрел ему вслед. Тоэх стремительно удалялся, сшибая выступы гнезд и не успевших увернуться птиц.
Омываемый упругими волнами Небесного Озера, Киоши почувствовал, как вздулась кожа на спине. Позвонки, захрустев, начали трансформацию, истончаясь в шипы. Отстраненно он успел подумать, что не желал превращения, его инстинкты сработали самостоятельно, стоило лишь сущности тоэха приблизиться к гибели. Теперь юноша ощущал, как ребра растут, утолщаясь и крепнув, раздавая в стороны грудную клетку. Череп удлинялся, волосы развевались в полете. Позвоночник слился в гибкую костяную хорду, короткие толстые шипы пронзили остатки человеческой кожи.
Киоши оскалился, взревев, и ветер подхватил его рычание, но полностью изменение закончить не удалось.
Пышные зеленые ветви молниеносно надвинулись, расступаясь, и он нырнул в гущу леса.
Словно реактивный снаряд, срубая ветки и ударяясь о стволы, он с дикой скоростью врезался в землю, щедро усыпанную хвоей. Пыль, куски земли и сломанные ветки еще долго падали на оставленную им борозду, опускаясь на глубокую воронку. В ее сердцевине, неестественно вывернув руки, застыл молодой тоэх.
Чаща замерла, потрясенная внезапным ударом. Замолкли птицы, притаились звери, даже кроны стали шуршать чуть тише. В этой тишине, нарушаемой лишь скрипом вековых стволов, неподалеку от воронки, с присвистом шурша мертвыми крыльями, рухнул труп волка, заставив землю вздрогнуть повторно.
* * *
Танара, выкладываясь из последних сил, продолжал спуск. Едва достигнув верхушек деревьев, он выпустил канат, спрыгивая на могучие ветви. Словно по ступеням, прыжками бросился вниз. Уже понимая, что опоздал и ничем не в силах помочь, он все равно спешил.
Проламываясь сквозь ветки, мягко приземлился рядом с воронкой.
Замер, разглядывая неподвижное тело. Взглянул на окровавленную птицу.
Потирая виски, Танара осторожно подошел к воронке, не замечая, как кровь отливает от лица.
Он точно не знал, сколько времени простоял над могилой юноши, которого так и не смог довести до конечной точки путешествия. В какой-то момент, все же вырвавшись из оцепенения, мидзури тяжело опустился на колени, расстегивая сумку.
Бережно выложил на вскопанную ударом землю несколько амулетов, мешки с травами, две жестяные баночки. Руки его дрожали от усталости, ноги подкашивались, но он не замечал. Холодными ладонями сгребая в кучу сухие иголки и обломки ветвей, бывший проводник запалил крохотный костерок. Из горла его потекла тихая, рваная мелодия напева.
Не сводя остекленевшего взгляда с тоэха, он принялся подбрасывать в огонь щепотки трав, раскачивая амулеты над погребальным дымком. Раз за разом Танара заставлял себя вспоминать оказавшееся столь коротким путешествие, шепча прощальные молитвы и короткие трехстишия, отягощающие собственную вину. Разноцветный дым поднимался к кронам, струйками тумана заползал в воронку, лаская бледную кожу Киоши, словно живой, старательно огибал тушу птицы-волка.
Вскрыв жестянки, проводник старательно протер клинок кинжала замшевым платком, нанеся на сине-золотой узор несколько капель густой бурой мази, похожей на запекающуюся кровь. Не выпуская из левой руки связку амулетов, раскачивающихся над костерком, он поднял правую - с кинжалом - к лицу. Плашмя приложил лезвие к щеке, оставляя на лице грязные разводы, дотронулся кинжалом к другой щеке. Вновь протер клинок, убирая оружие в ножны.
Пальцем растер мазь от нижнего века до подбородка, мазнул остатками по лбу. И тут же зашипел, стискивая зубы, но упорно продолжая твердить трехстишия позора и вины. От лица мидзури начал подниматься дым. В местах, где ее коснулась бурая гуща, кожа трескалась и закипала. Изнемогая от боли, Танара вспоминал путешествие, встречу у Портала, слово, данное Виктору Конте. Слезы катились по лицу проводника, но от этого становилось лишь больнее, особенно на месте свежей раны, оставленной когтями Киоши.
Раскаленная боль отступала медленно, время от времени возвращаясь волнами. Танара приоткрыл глаза, затянутые пленкой обиды и слез, прислушиваясь к звукам ожившего леса. Ему не нужно было смотреться в зеркало, чтобы узнать, что теперь его щеки, подбородок и лоб украшала сеть темно-синей татуировки, витиеватой, изящной, кружевной. Татуировки, говорящей каждому встречному мидзури о том, что ее обладатель не сдержал данного слова.
Деревья двоились перед глазами проводника, окружающее сливалось в одно зеленое марево. Над краем воронки, пронзая дым костра, поднималась расплывающаяся фигура.
Не удержав вскрика, Танара отпрыгнул, выхватывая меч. Тыльной стороной ладони протер глаза.
Молодой тоэх поднимался на ноги, выбираясь из ямы.
Проводник почувствовал, как мир уходит из-под ног, а вершины деревьев и встающая над ними стена скалы покачнулись. Сделав шаг назад, он устоял, но губы лишь плотнее сжались в едва различимую полоску.
- Ты… - выдохнул он, ощущая, как еще острее горит на лице свежий узор. - Ты жив!
Киоши поднялся с четверенек, тряся головой. Пыль и иголки посыпались со спутанных волос.
- Ну… почти, - пробормотал юноша разбитыми в кровь губами.
Танара тут же подскочил к нему, вкладывая меч в ножны, придержал за плечо. В душе его сейчас сражались самые противоречивые чувства. Тоэха ощутимо качало, одной ногой он угодил в собственный поминальный костер, мгновенно потушив.
- Ты… Я… Я думал, что ты убит… Ни одно живое существо этого мира не выживет после такого падения…
Он помог Киоши сесть и прислониться к стволу крупного дерева. Воздух благоухал лесной прохладой и ароматами сжигаемых проводником трав. Юноша глубоко вдохнул, сморщился.
- Со мной все нормально, - он помотал гривой, осторожно ощупывая себя.
Танара, открыв рот и окончательно потерявшись в словах, разглядывал его укрепленные формы.
Тоэх еще раз встряхнулся, пыль, иголки и ветки полетели во все стороны. Язык его заплетался.
- В этом плане моя раса обладает невероятной живучестью… Знаешь, гораздо больший вред мне мог бы причинить своими когтями другой тоэх… А какое-то падение… ха… и почему я никак не закончу трансформацию?… кости, как железо… Танара, а что у тебя с лицом?..
Киоши рискнул встать, попробовав опереться о дерево, но, промазал. Неловко развернувшись, упал на бок, взмахнув одной рукой, а другой ухватившись за кулон.
* * *
Шорох отодвигаемой ширмы, сделанной из нежной рисовой бумаги.
Настороженный взгляд, а рука сама тянется к оружию.
Тень в проеме. Это посыльный.
Сквозняк врывается в комнату.
- Хосадаку Кого желает немедленно видеть тебя.
- Я должен…
- Я сказал, немедленно, - за ширмами угадываются новые силуэты.
Если что-то пойдет не так, его все равно доставят к Кого. Даже силой.
Темное Солнце виднеется в проеме узкого окна.
Тяжелая капля пота, холодная и обжигающая, ползет по шее.
- Уже иду.
Шелест одежд кругом. Его конвоируют.
Трое, нет - четверо.
Коридоры и залы, дым благовоний и жертвенных костров, вдали бьет гонг. Недвижимые и молчаливые статуи, грозно охраняющие окованные медью двери. Хрупкие мраморные мостки, шепот мертвой воды под ногами, силуэты бесхребетных тварей в толще льда, блики светильников и причудливая игра теней. Тени. Следящие и безмолвные. Живые.
Огромная дверь, два демона-великана по бокам. Снова звучит гонг и створки медленно расползаются вовнутрь. Красно-золотая дорожка ведет к возвышению. Надо идти.
Там наверху темно, лишь едва заметны колебания серого тумана и размытые контуры конечностей Кого, которыми тот собирает спеющие фрукты со свисающих с потолка лоз.
Глухо сомкнулись двери.
Холодно.
Проклятие… Опять он здесь. За возвышением, вне тумана, над полом висит стройная фигура, закутанная в бесцветный плащ. Длинные пряди седых волос полностью скрывают лицо. Стервятник.
На колени. С едва слышным стоном. На колени, перед могуществом хосадаку. И мешкать нельзя - иначе это заставит сделать Стервятник. Он умеет, и нет желания проверять еще раз. Советник Кого есть само воплощение зла.
На колени, неловко опираясь на обрубок левой руки.
На колени, превозмогая боль.
Он тяжело опустился, глядя немигающими глазами в покрытый мозаикой пол.
- Мы все еще испытываем сожаление по поводу твоей спешки, хотя рвение твое достойно слабой похвалы, - голос Кого волнами прокатывался по залу, ударяя в стоящего на коленях.
Голову ниже, чтобы не видеть ни хосадаку, ни Стервятника.
Собственный голос, как шелест песка:
- У меня не было выхода. Я обманул Черного тоэха, но должен был спешить. Он мог ухватить добычу…
- Знаем. Мы знаем… Мы уже слышали все это и понимаем, что ты поступил правильно. Но само наше разочарование проистекает из факта отсутствия успеха. С этим ничего нельзя поделать, но мы нашли способ исправить ситуацию. Нашли способ вернуть тебе наше расположение.
Тишина.
Хосадаку негромко чавкает, стекающий с конечностей сок каплями стучит по ковру.
- Юноша направляется к Буредде, и ты остановишь его на подходах к горе. Просто. Никаких интриг и обманов. Возьми своих лучших воинов и принеси нам его голову.
Тишина.
Не дышать.
За спиной со скрежетом открываются двери.
- Отправляйся немедленно. Пропуском тебе станет слово Стервятника.
Как моментально взмокла спина… Встать, медленно и почтительно. Так же медленно начать пятиться, согнувшись вдвое.
Нашли способ. Как же, если бы не он, Кого никогда бы не узнал, что тоэх все-таки остался жив, волшебным образом вырвавшись из рук Стервятника, а теперь идет к Буредде. Хотя, конечно, он и поторопился, но практически весь план…
Сколько сил стоило сейчас не рухнуть ниц.
Серой невидимой плетью захлестнуло мозг и сжало, сдавило, отнимая жизнь. И голос. Спокойный холодный серый голос Стервятника, зазвучавший в голове.
- Ты дурак, и не тебе судить поступки хосадаку. Ты, видимо, не понимаешь, что остался цел, пусть и не буквально (холодный смешок), лишь потому, что оперативно сообщил о том, что тоэх жив и узнал, куда тот направляется. Выполняй приказ!
Огромная сила буквально вышвырнула его из зала.