"Это главный вопрос здесь, который вы станете задавать себе: сколько раз вы будете молиться о смерти? Сколько раз предпочтете умереть во время тренировки? Тренировки до смерти в славе".
Он шагал, поставив руки за спину, и смотрел на море. Казалось, что он скорее обращается к самому себе, словно он видел бесконечные группы молодых людей, которые прибывали и умирали.
"Когда вы достигнете конца своего обучения – если вы достигнете", – продолжал он. – "Вас отправят в Ямы. Там вы узнаете, что значит настоящая смерть. Вы будете сражаться с дикарями со всех уголков мира, которые, вероятно, откусят ваши лица с той же легкостью, с какой пожмут вашу руку. Они не проявят милосердия. Они не ищут милосердия. И это наш девиз на Черном Острове: Не проявляй милосердия. Не ищи милосердия. Вы очень хорошо это усвоите. Таков путь стали".
Войт сделал глубокий вдох, продолжая шагать.
"Черный Остров, мой остров, превращает мальчиков в мужчин. Он принимает преступников и убийц и превращает их в воинов. Он берет живых и превращает их в ходячих мертвецов. Здесь вас будут преследовать кошмары до конца ваших дней. Если вы ничего не стоите – а большинство из вас ничего не стоит – вы умрете. Те из вас, кто не готов стать мужчинами, умрут. Те из вас, кто слаб, кто не является убийцами, умрут. Это остров, на котором умирает слабость и расцветает сила".
Он остановился в центре, откинулся назад и широко улыбнулся.
"Добро пожаловать, мои друзья, мои слуги, отбросы общества, на Черный Остров".
Войт резко развернулся и направился к материку, и его солдаты последовали за ним. Началась суматоха, после чего Ройс почувствовал, что его толкнули, он оказался в шеренге с остальными, последовав за воинами.
Позади Ройса протрубили в рог, он обернулся и увидел, что перекладину корабля поднимают, веревки убирают и корабль начинает отчаливать. У него засосало под ложечкой, когда корабль начал уплывать прочь в море, все дальше и дальше от берега.
Ройс посмотрел вперед на смерть перед собой, на черный пустынный остров, чувствуя, что больше никогда не окажется дома.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Гиневьева стояла возле окна в покоях, освещенных факелом, и смотрела на двор замка внизу, больше не пытаясь сдержать слезы, которые бежали по ее щекам. Позади нее продолжался шелест, и страх девушки усиливался. Она знала, что это Альтфор, который медленно раздевался, снимая свой свадебный наряд – предмет за предметом. Пришло время закрепить их брачный союз.
Гиневьеву немного раньше привели в эти покои и, когда она вошла, ее потрясла огромная кровать с балдахином, преобладающая в комнате, накрытая шелками и мехами, о которых она не могла и мечтать. На стенах висели роскошные гобелены, полы покрывали шелковые ковры, а в углу горел огонь в камине.
Ничто из этого не завладело Гиневьевой. Наоборот, ей казалось, что она находится в могиле. Испытывая страх, она смотрела на звезды в небе, всем сердцем и душой молясь о том, чтобы оказаться в другом месте. Она рассматривала горизонт, думая о Ройсе. Она не знала, где он, жив или мертв. Гиневьева молилась о том, чтобы он вернулся к ней, чтобы сбежал с ней в этот раз навсегда. Она все отдала бы за то, чтобы вернуть свою простую жизнь.
Гиневьева услышала, что Альтфор сделал шаг к ней, и отвлеклась от своих размышлений. Она вспомнила свадебную церемонию, которая прошла днем. У нее засосало под ложечкой при мысли об этом. Это формальный, королевский брак. Гиневьева стояла, присутствия телом, но отсутствую душой. Гиневьева стояла, онемев, на протяжении всей церемонии, даже когда Альтфор улыбнулся и поцеловал ее. Он взял ее за руку, повернулся к толпе, и все дворяне одобрительно закивали, когда молодожены пошли по проходу.
Гиневьева закрыла глаза и покачала головой, пытаясь прогнать из головы все эти видения. Это предательство по отношению к Ройсу, к единственному человеку, которого она любит в целом мире. Она не понимала, как позволила этому случиться.
Слова новой свояченицы звучали в ее голове.
"Стань змеей изнутри. Дай им время. Позволь им думать, что ты любишь их. Позволь им ослабить бдительность. И затем, когда они меньше всего будут этого ожидать, нанеси удар".
Конечно, Мойра права. Дворяне не подвергались нападению извне на протяжении столетий. Но враг изнутри может грозить им падением. Гиневьева знала, что ее брак – лучший способ окончательно отомстить за ее народ и освободить Ройса.
Она знала, что ей потребуются терпение и хитрость, и она не умела играть в игры. Такова она, и ей было сложно притворяться кем-то другим.
"Любовь моя?"
Гиневьева вздрогнула, внезапно услышав голос, нарушивший тишину, словно нож ей в спину. Она слышала, что Альтфор приблизился на несколько шагов, и ее сердце бешено заколотилось, когда она ощутила его руки на своих плечах. Это были нежные руки, но его прикосновение для нее было словно лед.
Но Гиневьева не повернулась, и Альтфор вздохнул.
"Я не такой, как другие лорды здесь, которые взяли бы тебя силой", – прошептал он ей на ухо. – "Я возьму тебя только с твоего согласия. Когда ты будешь готова. Когда ты попросишь меня".
Его слова потрясли Гиневьеву. Она не ожидала услышать такие слова от дворянина.
Она повернулась к нему и увидела искренность в его глазах. Кроме того, в них были доброта и сострадание, которые так же удивили ее. Это лицо кардинальным образом отличалось от лица его жестокого брата.
"Я не такой, как мой брат", – продолжал Альтфор, удивляя ее, словно читал ее мысли. – "У нас одни родители, но это единственное сходство. Мой брат был незрелым, безрассудным человеком. Жестоким и своенравным. Я не одобрял его похищений женщин с полей. Сам я никогда ничего подобного не делал. Я любил его по-своему – в конце концов, мы были братьями. Но я – не он".
Гиневьева сделала глубокий вдох, оценивая его.
"Но ты женился на мне и увез от моих людей", – холодно ответила она. – "В некотором смысле это даже хуже".
"Я взял тебя не как игрушку, а как жену", – ответил Альтфор. – "Разница все же есть".
Гиневьева покачала головой.
"Ты ошибаешься", – возразила она. – "Ты такой же, как твой брат. Ты взял меня с церемонией и улыбкой, он сделал это с агрессией. В любом случае, я этого не хотела".
Он смотрел на нее, и у него лица не было. Гиневьева видела, что ее слова задели его.
"Ты ошибаешься", – ответил Альтфор.
Гиневьева моргнула.
"Значит я свободна уйти?" – спросила она.
"Нет", – ответил Альтфор твердым голосом. – "Ты не свободна уйти. Теперь ты моя. Ты принадлежишь мне, этой семье. Ты родишь мне сыновей. Возможно, дочерей тоже. Но я не стану заставлять тебя. Я дам тебе время. Ты научишься любить меня".
Гиневьева почувствовала, как внутри нее поднимается отвращение вместе с упрямой решительностью никогда не любить его. Она нахмурилась, испытывая гнев, свою беспомощность, проходящие через нее. Даже в своем гневе она осознавала, насколько Альтфор отличается от других дворян и, может быть, именно его благородство, отсутствие в нем жестокости разозлило ее. Было бы намного легче, если бы он был жестоким и грубым, как другие.
"Я никогда не научусь любить тебя", – настаивала Гиневьева. – "Мое сердце принадлежит другому. И пока я жива, пока я не испустила свой последний вздох, я всегда буду любить его. Ты можешь получить меня, но у тебя будет только оболочка. Он владеет всем моим сердцем, и так будет всегда".
Она ожидала, что Альтфор рассердится. Она хотела, чтобы он рассердился.
Но, к ее большому удивлению и разочарованию, он просто улыбнулся и погладил ее по щеке тыльной стороной своей нежной руки.
"Сейчас я тебя оставлю", – ответил он. – "Мы будем спать в разных покоях. Но однажды ты разыщешь меня". – Альтфор улыбнулся, погладив ее по щеке. – "Ты узнаешь", – добавил он. – "Что у любви много различных значений".
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Ройс шагал в длинном ряду молодых людей, его ноги изнывали от боли, он скользил на влажных скалах, из которых состоял этот остров, спрашивая себя, закончится ли когда-нибудь этот путь, пока солнце опускалось на серое небо. Они пересекли очередной холм, и Ройс оглянулся с надеждой на то, что в этот раз место их назначения окажется перед ними.
Его сердце ушло в пятки от разочарования. Насколько хватало взгляда, территория была все той же: бесконечная пустошь, никаких ориентиров в поле зрения, земля состоит из гладкого черного камня и небольших луж, которые, казалось, тянулись целую вечность. В желудке у него урчало, он ослабел от голода. У них не было ни перерыва, ни воды, ни еды. Хуже всего было то, что колючий непрекращающийся ветер не давал им покоя. Одежда Ройса все еще была влажной после их путешествия по морю, кроме того, она была слишком легкой для здешней погоды. Из-за влажности его одежда прилипала к телу, и холод глубоко вонзался в его кости. Ройс посмотрел на других молодых людей и увидел, что он не единственный, кто дрожит. Глядя на меха своих захватчиков, он испытал небывалую зависть. Солдаты были хорошо одеты, облачены в меха, защищающие их от холода, на них были плотные сапоги, которые справлялись со скольжением и скалистой местностью, в отличие от только что прибывших, включая самого Ройса, которые были не готовы к этому климату, местности и пути. Ройс осознавал, что все это испытание.
Они остановились на вершине холма. Войт повернулся к молодым людям с удовлетворенной ухмылкой.
"Я знаю, что вам холодно, что вы устали и голодны. Очень хорошо", – сказал он, улыбнувшись. – "Вы должны знать, что значит страдать. Примите это. Это ваш единственный друг здесь".
Он вздохнул, положив руки на бедра, и Ройс увидел, что он наслаждается однообразием этого места.
"Развернитесь к морю", – приказал он.
Ройс повернулся вместе с остальными и всмотрелся в горизонт. Он был серым и густым из-за тумана, и Ройс едва увидел проблеск горизонта.
"Позади вас ничего не находится", – продолжал Войт. – "Перед вами ничего не находится. Кроме слабого проблеска надежды. Перед эти вы будете идти, и этот поход приведет вас к концу того, кем вы являетесь. Именно так мы приветствует прибывших. Это поход достойных".
Войт внимательно осмотрел их всех, пока ветер выл в тишине.
"Только достойные выживут в этом походе", – продолжал он. – "Многим это удавалось до вас и многие умирали на этом самом камне. Вы вольны в любой момент лечь и сдаться. Большинство так и делает. Вы избавите меня от необходимости убивать вас позже".
Послышался шум и, обернувшись, Ройс увидел, что один из молодых людей – тощий парень, который, казалось, едва цеплялся за жизнь во время их путешествия, вышел из ряда, упал на колени и сжал вместе руки, моля о пощаде.
"Пожалуйста", – произнес он, рыдая. – "Я больше не могу сделать ни шагу. Мне очень холодно", – сказал он, у него зуб на зуб не попадал. – "Я слишком устал, слишком ослаб. Я не могу продолжать идти. Пожалуйста. Позвольте нам отдохнуть. Пощадите!"
Все молодые люди нервно наблюдали за тем, как Войт медленно подошел к парню, гравий хрустел под его сапогами. Вдруг он вынул меч и, не успел Ройс понять, что происходит, вонзил его парню в сердце.
Тот начал задыхаться и завалился на бок, не шевелясь, его глаза смотрели в небо. Он был мертв.
Потрясенный Ройс уставился на него.
"Пощады нет", – спокойно сказал Войт мертвому телу.
Он повернулся и окинул взглядом группу молодых людей.
"Кто-нибудь еще хочет пощады?" – спросил он.
Ройс стоял с колотящимся сердцем. Ни один из молодых людей не шевелился.
В конце концов, Войт медленно развернулся и продолжил путь, назад в никуда.
*
Ройс продолжал идти метр за метром, удивляясь, когда поскальзывался на чем-то мягком. Он посмотрел вниз и понял, что местность меняется: на смену черному камню пришла грязь, когда они начали спускаться с очередного холма. Марк, который шел рядом с ним, потерял равновесие и начал падать. Ройс протянул руку и схватил его, помогая удержаться.
Марк посмотрел с благодарностью, когда они продолжили путь бок о бок.
"Не думаю, что я справлюсь", – наконец, признался Марк.
Ройс заметил, каким бледным был его друг, увидел, что его не держат ноги, и испугался за него.
"Ты справишься", – сказал Ройс. Он и сам чувствовал, что находится на пороге смерти, но, услышав слова своего нового друга, ощутил внезапный прилив сил. Он осознал, что, когда отвлечется от самого себя и обратит внимание на беды других, когда он сосредоточится на тревогах остальных, а не на своих собственных, тогда вся его слабость пройдет.
"Ты должен справиться", – продолжал Ройс. – "Мы должны справиться. Ты поклялся, помнишь? Прикрывать меня, а я – тебя. Ты не сможешь прикрыть меня, если будешь мертв".
Марк посмотрел на него и улыбнулся. Ройсу показалось, что у него прибавилось сил на то, чтобы сделать следующий шаг.
"Я помню", – признал он. – "Ради тебя я это сделаю. Но как только мы прибудем в лагерь, мне конец. Тогда тебе придется самому себя прикрывать".
Ройс рассмеялся.
"Договорились", – согласился он.
Вдруг Ройса толкнули сзади и он споткнулся, теряя равновесие и падая в грязь. Он ощутил боль в руке и, посмотрев вниз, увидел, что он поцарапал ладони об острый камень.
Рассвирепев, Ройс встал и повернулся, высматривая виновника. Позади себя он увидел улыбающегося Рубина в окружении Сета и Сильвана. Они все смеялись над Ройсом.
"Может быть, в следующий раз ты будешь смотреть, куда идешь", – насмехался Рубин.
Ройс ощутил волну ярости. Он сразу почувствовал, что этот парень – задира, хищник, испытывающий всех и каждого, высматривающий слабых, над кем он может доминировать. Ройс видел, как он делал это на корабля с другими, испытывая их, проверяя, когда они, наконец, сломаются, чтобы потом убить их. Ройс знал, что теперь они выделили его, что его проверяют. Он не может позволить этому случиться.
Кипя от гнева, Ройс атаковал. Он приблизился и пнул Рубина изо всех сил, целясь под колени. Он выбил почву из-под ног противника, отчего тот отлетел, приземлившись на спину.
Парни окружили их, тотчас одобрительно закричав.
"БЕЙ ЕГО!"
Ройс ударил до того, как Рубин сумел подняться, коленями прижав его к земле, схватив его за горло и сжав.
Но Рубин оказался на удивление сильным. Он схватил Ройса за руку, отбросив ее, но решительно настроенный Ройс удержал ее, словно дело касалось жизни и смерти.
"Испытай меня", – прошипел он. – "И я убью тебя. Мне нечего терять. Испытай меня".
Ройс понимал, что должен остановиться, но продолжал сжимать. Он сжимал до тех пор, пока лицо Рубина не стало фиолетовым. Ройс находился во власти ярости. Он больше не мог терпеть. Его злило то, что у него отняли Гиневьеву, братьев – всех тех, кого он любил в этом мире. Он больше не мог терпеть никакой подлости.
Краем глаза Ройс заметил, что к нему приближаются близнецы. Он увидел, что Марк бросился вперед и атаковал их, толкнув на землю.
Внезапно Ройс почувствовал, что его пнул в грудь огромный сапог, и он отлетел в воздух, оторвавшись от противника. Он упал на камень, после чего его ударили по лицу.
Испытывая боль, Ройс перекатился, застонав, и поднял глаза вверх. Над ним стоял Войт, в то время как над Марком стоял другой солдат, разнимая их с близнецами.
Войт усмехнулся.
"Я скажу тебе, когда придет время убивать", – предупредил он Ройса. – "До тех пор будь благодарен за то, что я сам тебя не убил".
Ройс поднялся и, оглянувшись, увидел Марка, который тоже вытирал кровь с губ. Рубин и близнецы медленно поднялись, сердито глядя на Ройса и Марка. Но в этот раз они не смеялись и не пытались приблизиться к нему. Он остановил задиру и доказал свою точку зрения.
"Ты и я", – сказал Рубин, угрожающе указывая на него пальцем. – "Позже".
Ройс широко раскинул руки.
"Давай сейчас", – сказал он, не отступая.
Но Рубин повернулся, усмехнувшись, и пошел прочь вместе с близнецами. Ройс заметил, что в этот раз они держались подальше.
Рубин вел себя так, словно он победил, но Ройс понял, что он заслужил его уважение. И не только его. Оглянувшись по сторонам, он увидел лица десятков других парней, потенциальных врагов, потенциальных друзей, которые смотрели на него. Они тоже усвоили урок. Он не уступит.
Ройс знал, что это дорогого стоит.
В таком месте, как это, это ценнее золота.