* * *
Теперь все стало еще хуже. Во-первых, Геранн запомнил смешную дерзкую служаночку и при каждом удобном случае громогласно подтрунивал над ней. Деянира прилагала все усилия к тому, чтобы ее не отправляли прислуживать гостям на пирах, хотя прочие служанки так и рвались на эту работу. Ну еще бы! Поглазеть на красивую одежду, послушать музыку, доесть-допить то, что остается на блюдах и в кувшинах, - не работа, а сплошные преимущества. Но только не для Деяниры. Завидев ее, Геранн тотчас подзывал девушку к себе, норовил усадить на колени, а когда она с негодованием вырывалась, хохотал, тискал ее и щипал за щечки: "Ух, какие мы строптивые!" На языке кумушек это означало, что хозяин не дает ей проходу. Разумеется, Геранн никогда бы не опустился до насилия над женщиной, - никому бы и в голову не пришло заподозрить его в подобном! - но и невинных его шалостей оказалось довольно для того, чтобы Деянира сочла свою жизнь преддверием ада.
А во-вторых, и это оказалось даже хуже добродушных "ухаживаний" Геранна, Служанку С Перчатками запомнил Броэрек. То и дело сталкиваясь с ним во дворе замка, Деянира замечала, что Броэрек украдкой наблюдает за ней. Он провожал ее глазами, когда она шла к ручью с корзиной, полной белья. Он встречался с ней взглядом, когда они случайно сталкивались на лестницах и в переходах.
К своему удивлению, Деянира видела, что лицо господского брата омрачается при виде нее. Он ни разу не улыбнулся в ответ на ее улыбку, напротив, всегда опускал голову и хмурился. Иногда ей даже чудилось, будто она различает в его глазах угрозу.
Деянира ничего не понимала. Он что, ненавидит ее? Нет, такого попросту не может быть. По всем законам жанра, Броэрек, напротив, должен испытывать к ней дружеские чувства. У него же была возможность убедиться в том, какая она милая, находчивая, какие умелые у нее руки, какой она приятный собеседник. Он просто обязан помочь ей выбраться из служаночьего чуланчика и вообще устроить ее судьбу как-нибудь получше. Не любовь, о нет! Никаких романов, пока ее положение не упрочится. Деянира не из тех, кто намерен искать свое место в жизни при помощи мужской любви. Обычная человеческая дружба - вот и все, на что она рассчитывала. Максимум - братский поцелуйчик в щечку.
Почти открытая враждебность того, с кем она связывала свои надежды, сбивала Деяниру с толку. Что случилось? Какую ужасную ошибку она допустила? И не следует ли поговорить с Броэреком откровенно, чтобы раз и навсегда уладить досадное недоразумение? Заодно бы и выяснить, в чем оно, это самое недоразумение, состояло.
В теории все выглядело довольно просто. Подойти к Броэреку и заговорить с ним. "Мне кажется, нам пора объясниться". Очень хорошая фраза. Если сидеть на диване у себя в квартире и смотреть кино про человеческие взаимоотношения. Но как проделать этот номер с человеком, который мало того, что носит оружие (а это существенно расширяет "биополе" субъекта), так еще и находится несоизмеримо выше тебя по иерархической лестнице?
Непонятно.
…Или так: "У меня сложилось впечатление, будто вы считаете меня врагом".
Не годится! Все подобные фразы предназначены для обращения к ровне. А Броэрек - не ровня.
"Чем я не угодила вам, о господин?" Мда, после такого рабыню Изауру можно смело укладывать в хозяйскую постель. Не годится, не годится, не годится!
Она возвращалась в замок с корзиной, полной выполосканного белья, когда темная фигура в плаще бесшумно возникла перед ней и преградила ей путь. Деянира даже не успела испугаться. Сильные руки обхватили ее за плечи - очень аккуратно, почти нежно, - и прижали к стене замка.
Потом ей показалось, что в одежду попала хвоя, потому что бок покалывала иголка.
Деянира шевельнулась, чтобы избавиться от хвоинки, однако та оказалась жутко назойливой и вместо того, чтобы пропасть, впилась посильнее.
- Поговорим? - прошептал Броэрек.
Деянира уставилась ему в лицо широко раскрытыми глазами. Он смотрел теперь прямо на нее, очень грустный и немного отрешенный.
- Вы… что?.. - забормотала Деянира. - Что это с вами? Я же не враг!
Все это выглядело глупо и звучало крайне жалко, но Деянира едва ли осознавала, как она сейчас выглядит. Броэрек здорово напугал ее.
Броэрек убрал руку с кинжалом. Хвойная иголочка сразу же пропала из одежды. Деянира вжималась спиной в стену, словно в попытке исчезнуть, а он высился прямо перед ней. Господский брат находился так близко, что она ощущала на своем лице его дыхание. Он нарочно разрушал ее личное пространство.
- Ты не враг? - переспросил он. - Уверена?
Она кивнула и зажмурилась.
- Но кто ты такая? - Броэрек, казалось, разговаривал больше сам с собой, нежели с девушкой. - Ты появилась у меня на пути как будто случайно… и ты знаешь о смерти Хамурабида!
Деянира не верила собственным ушам.
- Так в этом все дело? В его смерти?
Лицо Броэрека передернула судорога. В одно мгновение оно успело побывать испуганным, злым, больным, полным ненависти, усталым.
- Рассказывай, - велел Броэрек.
Он показал ей свой кинжал и убрал его в ножны. Деянира поставила на землю корзину с бельем - по правде говоря, тяжелая ноша уже успела оттянуть ей руки.
- О чем вы хотите услышать? - спросила Деянира.
Он пожал плечами. Сейчас он действительно выглядел утомленным.
- Кто рассказал тебе о Хамурабиде?
- Почему вас это так беспокоит?
- Просто ответь.
Деянира глянула на него исподлобья. "Интересно, так часто бывает, чтобы человек грозил тебе оружием и вообще готов был тебя убить, а ты бы испытывал к нему только жалость?" - подумала она. И еще она подумала о том, что никакая жалость ее не спасет, если Броэреку вздумается все-таки пустить в ход свой кинжал.
- Простите меня, - сказала она наконец. - Я не должна была вмешиваться в тот ваш разговор с братом. У меня сорвалось случайно. На автомате, понимаете?
Броэрек не ответил, и Деянире как-то сразу стало ясно: все ее слова не имеют для него никакого значения. С тем же успехом она могла бы сейчас декламировать отрывки из "Полтавы". Он ждал ответа на свой вопрос, а ко всему остальному был абсолютно глух.
- Я слышала про Хамурабида от Джурича Морана, - сказала Деянира. И даже зажмурилась, так ослепительно прозвучало это имя.
Бледное лицо Броэрека вспыхнуло, в первое мгновение Деянире показалось - от гнева, но затем, когда слезы выступили у него на глазах, она сообразила наконец: от стыда.
- Так Моран все знал, - выдохнул Броэрек. - Для него все это было слишком очевидно.
- У Джурича Морана очень большой жизненный опыт, - рассудительно проговорила Деянира. - И, между нами, иногда он пользуется этим прямо-таки бессовестно!
Ей показалось, что ее голос звучит успокоительно и что сейчас-то Броэрек наконец подхватит эту доверительную интонацию, которая так необходима им обоим.
Но она ошиблась. Теперь Броэрек смотрел на нее с неприкрытой враждебностью.
- Кто позволил тебе судить поступки Джурича Морана? - спросил Броэрек.
Деянира растерянно пожала плечами. От ее самоуверенности вмиг не осталось следа.
- Никто… Но разве не в природе человека - судить чужие поступки?
- Джурич Моран не имеет никакого отношения к природе человека… И если ты воображаешь, будто он с тобой откровенничал…
Броэрек задохнулся.
Деянира вздохнула.
- Забудьте же наконец о том, кто вы и кто я, - вырвалось у нее. - Поговорим просто как два человека.
- Просто? - Броэрек выкрикнул это слово с такой болью, что Деянира опять сжалась. - Нет ничего простого там, где побывал Джурич Моран! - Внезапно он схватил ее за руку и сжал так сильно, что Деянира вся обмякла. - Хамурабида все обожали. Это ты понимаешь? Как я мог сказать моему брату, что этот человек - негодяй, что он обирает крестьян, что у него в каждой деревне есть наложница? - Он тискал запястье Деяниры, явно не осознавая, что причиняет ей сильную боль. - Здесь есть независимые деревни. Знала об этом? Ты сама из такой, наверное…
- Нет, я из города, - выговорила Деянира и дернула рукой. - Пустите же меня! Вы мне кисть сломаете.
Броэрек смутился и выпустил ее.
- Вы можете мне рассказать все-все, - заверила Деянира. - Я все пойму. Я не стану осуждать вас. И ничего не скажу вашему брату.
- Не скажешь, - с тихой угрозой повторил Броэрек.
Она помотала головой.
- Ни за что!
- Ладно, поверю… Все равно Моран уже сообщил тебе свою версию, послушай теперь мою.
Ему было безразлично, что о нем говорил Джурич Моран. По большому счету, безразлично было ему и мнение о нем Деяниры.
Все, о чем он беспокоился, были чувства Геранна. Геранн не должен узнать ничего такого, что поколебало бы его представления о мире и близких людях.
Вселенная Геранна будет оставаться незыблемой, чего бы это ни стоило.
- Я был незаконнорожденным сыном, - сказал Броэрек. - В этом нет большого позора, особенно если отец тебя признает.
- В этом вообще нет позора, - сказала Деянира. - В том городе, где я выросла, на такие мелочи вообще никто не обращает внимания.
Он пропустил ее слова мимо ушей. Воспоминаний было слишком много, он удерживал их, позволяя выйти наружу лишь очень немногим.
- Пока жива была моя мать, никто не позволял мне забыть о том, что я - сын служанки. Но мой отец, по крайней мере, недурно к нам относился… Я присматривался к Хамурабиду несколько месяцев. Что-то в его поведении меня настораживало, но никаких доказательств у меня не было. Я просто видел, что дело нечисто, вот и все. А солдаты его обожали. У него всегда были для них подарки. Мелочи, но иногда довольно ценные. Пряжки, украшения для упряжи. Он умел быть внимательным к людям. - Броэрек вздохнул. - Вот и ты сейчас скажешь, что хороший командир и должен быть внимательным! Это мне любой бы сказал. А я - человек угрюмый и подозрительный, мне везде чудится подвох.
- Потому что у вас было тяжелое детство, - прошептала Деянира.
Броэрек криво дернул плечом.
- Что-то в таком роде… - нехотя согласился он. - Я допустил одно нехорошее предположение и тут же решил проверить его. Я поехал в свободную деревню, не ближайшую к нам, а ту, что подальше, и постучал в дом кузнеца. Тот отворил, очень недовольный моим вторжением. "Я заплатил за то, чтобы ты нас охранял, - сказал он, - чего тебе еще потребовалось?" Я сказал ему, что хочу поговорить. И кузнец впустил меня в дом, а впустив, заложил засовы и принялся бранить на все корки. Уж так он ругал и меня, и моего брата, и всех моих солдат, и вообще любого человека, с которым я когда-либо имел дело.
Деянира представила себе эту картину: как кузнец ругает Броэрека и как Броэрек с неподвижным лицом слушает кузнеца, - и девушке стало не по себе.
- Вот так я узнал, - ровным тоном продолжал Броэрек, - что Хамурабид взялся защищать эту деревню в обмен на девушек, медные украшения и дармовой эль.
- Это ведь что-то вроде дани, - сказала Деянира.
Броэрек сжал руку в кулак.
- Мы стережем Серую Границу, - сказал он. - Мы делаем это не за деньги, не за плату. Мы не наемники. Хамурабид позорил моего брата. То, что он делал, всех нас опозорило. И я стал думать о том, как прекратить это. - Он улыбнулся. - Я тугодум, - признал Броэрек. - Я нескоро составил план, но когда это произошло, никто ни о чем не догадался.
- Кроме Джурича Морана, - вставила Деянира.
Броэрек кивнул и прибавил:
- Но если Моран рассказал об этом только тебе, значит, он одобрил мой поступок.
…С гнусавой троллиной трубой в руке Броэрек подъехал к самой Серой Границе и, как ни сопротивлялся конь, ввел его в гущу клубящихся туманов. Воздух был здесь перенасыщен влагой, как будто Броэрек очутился внезапно на дне морском. Он не узнавал ни леса, ни коня, ни самого себя. Его руки сделались плоскими и серыми, густо обозначились на них морщины, и видно стало, какими узловатыми, уродливыми станут его пальцы в старости. В полутьме мелькали образины, заставляя сердце екать, сперва от страха, потом от стыда: вооруженному воину нечего бояться, даже если он и один.
Туман шептал на тысячу голосов, и иногда Броэреку чудилось, что он вот-вот поймет эти бессвязные речи. Вдруг мимо лица пронеслись густые белые тени, очень маленькие, ледяные на ощупь. Это длилось лишь мгновение, а затем снова - неопределенность, ничто.
Броэрек поднес трубу к губам и дунул. Туман расступился, не сразу и нехотя, и звук растекся, расползся по густому воздуху Границы. Он гнал перед собой тугие волны, он просачивался в синюшную влагу, наполняющую легкие, и в конце концов вся Граница, казалось, загнусавила вслед за трубой, затряслась, запела. Это тянулось бесконечно долго, а затем оборвалось.
Теперь тишина была настороженной, а полупрозрачные образины исчезли вовсе.
Броэрек продолжал ждать. Он не выпускал трубу из рук. От напряженного вслушивания у него звенело в ушах, и он решил, наконец, что все это бесполезно: если те, кому адресован зов, услышали, они придут, рано или поздно.
И они пришли. Броэрек сжал зубы, но не отшатнулся и даже, кажется, не побледнел, когда перед ним явилось трое воинов-троллей: широкоплечие, кривоногие, с неправильным прикусом и смуглой кожей, они холодно глядели на него своими глазами-щелками и молчали.
Броэрек стиснул пальцы на трубе, поднял ее и показал им. Они послушно перевели взгляд на инструмент, но продолжали безмолвствовать.
Тогда Броэрек разлепил губы и сказал:
- Я хочу, чтобы вы убили одного человека.
Глава шестая
В ту ночь Деянира почти не сомкнула глаз. Мрачные картины ей являлись. Она никогда не видела троллей Истинного Мира, поэтому те фигуры, что обступали ее в бредовых видениях, обладали устрашающе-тошнотворной наружностью: как будто все сопли Голливуда были размазаны по их уродливым телам с шипами и повсеместными бородавками. Иногда ей приходила в голову спасительная мысль о том, что Моран - тоже тролль; на короткое время эта мысль изгоняла жуткие видения, но затем все возвращалось.
Ей чудилось, что Броэрек отвез ее к Серой Границе и вызвал для переговоров отряд кошмарных существ. Она почти слышала, как поет в тумане гнусавая труба. "Я привез вам женщину, - скажет Броэрек. - Взамен я хочу, чтобы вы убили для меня человека". И отдаст ее в паучьи лапы троллиного жреца, служителя адского культа.
Все это очень увлекательно, пока не представишь себе воочию, что такое может случиться лично с тобой.
Деянира представляла себе лицо Броэрека - каким оно было во время их последнего разговора. Печальное, задумчивое. Мол, не хотелось бы мне убивать тебя, девочка-которая-слишком-много-знала, но ведь придется!
Впрочем, оба они с Броэреком хороши. Он как будто пытался ей сказать: "Я подстроил гибель Хамурабида и даже заплатил за это, но я не убийца". Но ведь он убийца, что бы он ни говорил по этому поводу, какие бы причины ни приводил. Он убийца, и все тут. А Деянира тоже изображала изо всех сил: "Я знаю твой маленький грязный секрет, и поэтому ты сделаешь для меня все, о чем я попрошу, но имей в виду: вообще-то я порядочная девушка, а не какая-то шантажистка". Чушь! Разумеется, она шантажистка. Кого она обманывает? Если Броэрек решит предать ее, отвезет к троллям и обменяет на какую-нибудь услугу - что она будет делать? Ей даже обвинить будет некого, сама виновата. Работала бы служанкой и горя бы не знала.
"Нет, - сказала себе Деянира строго и очень твердо (солнце уже поднималось над горизонтом, и ночные страхи рассеивались). - Не для того меня мама и папа растили, чтобы я до конца дней своих отмывала эти котлы".
Дверь в каморку отворилась бесшумно и как раз в тот момент, когда Деянира ожидала меньше всего. В девушку полетела охапка какого-то тряпья, так что она даже не успела увидеть вошедшего.
- Одевайся, - послышался спокойный голос Броэрека.
Деянира сгребла одежду в охапку и поверх нее уставилась на говорящего, но Броэрек уже повернулся к ней спиной и вышел из каморки. Девушка разложила тряпки на полу. Штаны, рубаха, плащ, пояс. Обычная солдатская одежда. Даже маленький кинжальчик в ножнах есть. Интересно, где Броэрек отыскал такую кроху? Вряд ли солдаты такими пользуются.
Она натянула штаны, подвернула штанины. Напялила рубаху, подвернула рукава. Сильно надеясь на то, что она не слишком напоминает пугало, Деянира выбралась на кухню. Броэрек уже закончил собирать припасы: ветчина, сыр, хлебные круги, бурдючок с легким пивом. Услышав шаги, Броэрек повернулся.
- Плащ не забудь.
Деянира принялась возиться с пряжкой. Броэрек встал из-за стола, подошел к ней, быстро и ловко застегнул пряжку, поправил на девушке пояс, одернул рубаху. Она сразу почувствовала себя ладно и хорошо одетой. Он еще раз осмотрел ее.
- Тебе удобно?
Деянира кивнула.
- Хорошо, - сказал Броэрек. - Бери свертки, идем.
Она не спрашивала - куда идти, зачем. Просто повиновалась. Но увидев во дворе двух оседланных лошадей, остановилась в нерешительности. Броэрек обернулся к ней, забрал свертки, положил их в сумку у седла.
- Помочь тебе? - он кивнул на лошадь.
Деянира попятилась.
- Я не умею ездить верхом.
- Глупости, - сказал Броэрек. - Все умеют.
Он забросил ее в седло, всунул ее ноги в стремена.
- Ни в коем случае не хватайся за гриву, - сказал он. - Лошадка спокойная, но такого обращения не любит. Просто сиди сверху и позволяй ей тебя везти. Поняла?
Не дожидаясь ответа, он забрался на своего коня, здоровенного черного зверя.
- Подожди, - окликнула Деянира, - мы что, уезжаем?
- Да, - сказал Броэрек.
- Куда?
- Тебе понравится.
- Как-то это быстро… - замялась Деянира.
Броэрек повернулся в седле, глянул на девушку удивленно.
- Ты предпочла бы торчать в замке еще полгода? Кажется, вчера ты рвалась уехать отсюда.
- Я говорила, что я - мастерица, умею шить…
- Здесь мало работы для мастерицы, - объяснил Броэрек. - Разве что шить одежду для солдат да латать прорехи. Вряд ли тебе понравится такая жизнь. Тебе ведь хочется чего-то большего?
- Наверное… - Деянира струхнула. А вдруг она переоценила свои возможности?
- Я отвезу тебя туда, где тебя ожидает хорошая жизнь. Хорошая для женщины, - объяснил Броэрек.
- Стоп-стоп, - Деянира подняла руку. - Объясните мне толком. Что значит, с вашей точки зрения, "хорошая жизнь для женщины"? Быть чьей-нибудь наложницей? Какого-нибудь богатого человека?
Броэрек сморщился.
- По-моему, я тебе уже объяснил, как отношусь к таким вещам…
Деянира пристально посмотрела на него.
- Вам не нужно, чтобы я оставалась в замке.
- Тебе этого тоже не нужно, - просто сказал Броэрек. Ни в его словах, ни в тоне не прозвучало угрозы, но сердце Деяниры екнуло, и девушка сочла за лучшее больше не задавать вопросов.