Спустя несколько секунд позади раздалось разгневанное: "Эй, поосторожнее!", "Куда прешь!" и "Прочь с дороги!" Похоже, Бандана оказался не таким находчивым и проворным. Я помчалась дальше, но беда в том, что бежать я могла сколько угодно, только вот надо было придумать, куда бежать, где спрятаться, чтобы дриады меня не поймали. Дриады тоже из волшебного народа, поэтому порог их не остановит, в отличие от вампиров.
В лицо ударил порыв ветра, и через несколько секунд дождь принялся хлестать меня по глазам, словно ледяной душ. Обычно моих соплеменников отпугивают железо и сталь, но дриады родились в этом мире, их деревья росли в здешней почве, пили все химикалии, которыми загрязнены дожди. Руки у меня работали, как поршни, я чувствовала, как блондинистый хвост - часть моего Очарования - с каждым шагом шлепает по спине кожаной куртки. К машинам дриады привыкли, но вот поезда… поездов они не любят. В метро никто из них не ездит. К тому же там нет деревьев, так что выслеживать меня будет некому - под землей я могу не бояться предательского шороха листьев.
Я добежала до развилки: левая дорога шла под Лондонский мост, но уводила меня от ближайшей станции и к тому же проходила через открытое пространство. По правой я бы быстрее всего добралась до метро, но, уже повернувшись в ту сторону, я поняла, что путь отрезан: ко мне гигантскими скачками приближались двое высоких долговязых парней. На головах у них были тюрбаны. Может быть, если бы они не бежали, если бы их лица не светились странным бледным светом, словно деревья, с которых только что ободрали кору, если бы в уши мне не ударяли их шелестящие окрики, я бы их и не заметила, - впрочем, оттого что я их заметила, они не исчезли.
- Вот гады, - выдохнула я и, заложив вираж, рванула влево. - Вызывать подкрепление, ребята, - это нечестно!
Улица круто повернула, и я срезала напрямик через тротуар и газон и перепрыгнула низкую ограду садика. Завернув за угол, я увидела тихий участок дороги, который уходил под мост и терялся вдали. Мерному топоту моих ног вторило тройное эхо. Проливной дождь стегал мне лицо и насквозь промочил рубашку. Впереди я различила голубые и зеленые огни дорожной разметки под мостом: вперед в Сити, где дриады всегда чувствовали себя неуютно, потому что там мало деревьев и много твердых поверхностей, но бежать туда было неразумно, ведь я не слишком хорошо знала этот район. Однако, если я правильно помнила, был еще путь на мост и оттуда к ближайшей станции метро, откуда был выход через "Нэнсины ступеньки".
Раздался свирепый рык, и у меня волосы встали дыбом. Во мгле впереди словно бы из ниоткуда возникла огромная собака - размером почти что с датского дога - и встала посреди дороги, преградив мне путь и накрепко упершись лапами в землю. Горло у меня перехватило от ужаса, и я едва не затормозила, но, присмотревшись, с робким облегчением разглядела потустороннее свечение, исходившее от шкуры собаки, словно серебряное северное сияние. Это была Грианна, поука, - значит, она все-таки узнала об игре в кости, хотя я и не назвала все нужные комбинации. Беда в том, что я так и не разобралась, на моей ли она стороне: если дело касалось Грианны, ничего нельзя было утверждать наверняка. Впрочем, не у всех есть фея-крестная в обличье свирепой собаки, которая их ненавидит. Про себя я называла Грианну "фея-пёсная".
Грианна залаяла - громко, настойчиво, - и ее лай разнесся по тихой улице. Люди услышали бы только лай; я услышала слова: "Скорее, дитя, деревья ополчились против тебя!"
Можно подумать, я сама этого не знаю! Стиснув зубы, я ускорила бег.
Поука снова зарычала, ощерив черные клыки, каких не может быть ни у одной собаки, повернулась, прыгнула к лестнице по одну сторону от моста, которая вела к дороге наверху, и исчезла. Я бросилась за ней. Цепляясь за перила, я то ли карабкалась, то ли скакала по ступеням. В груди начинало жечь. Поука мчалась все вверх и вверх, острые когти громко царапали по камню, серебристая шкура отбрасывала на темный пролет гостеприимный свет.
Вторая площадка. Внизу раздавались крики, потом в ушах засвербело от полусвиста-полушелеста: длиннющие ноги парней в тюрбанах перескакивали по две ступеньки зараз. Проклятье. Я переглотнула зарождавшуюся панику и, слыша, как в ушах ухает пульс, и преодолевая боль в перенапряженных мышцах бедер, сосредоточилась на том, чтобы поскорее оказаться наверху.
Когда до конца осталось всего несколько ступенек, внезапно послышались злобное ворчание и рык, а сразу вслед за ними - испуганные человеческие вопли и визг, едва не заглушившие рычание. Я выбежала на тротуар и увидела, что поука нависла над одним из дриад в вязаной шапчонке и рвет ему горло. Его напарница голосила от ужаса. Она ударила поуку ногой, метя в живот. Поука взвизгнула, взлетела в воздух и неловко приземлилась скулящей грудой к ногам остолбеневших зевак.
- Эй, вы! - заорала я, радуясь в глубине души, что легкие меня не подводят. - Оставьте в покое бедного пса!
Желтая Шапчонка развернулась, выгнув губы в таком оскале, которому и сама поука позавидовала бы, и прыгнула на меня. Я присела, выждала момент, пригнулась - и Желтая Шапчонка по инерции прокатилась у меня по спине. Она совершила аварийную посадку на каменный парапет моста - при этом раздался такой звук, словно ветки шумели на ветру, - и замерла. Ее спутник лежал на земле и стонал, из ран на горле сочился желтоватый древесный сок. Зеваки глядели на них, теснясь под зонтиками и перешептываясь, и так и стреляли глазами от одной Шапчонки к другой, а потом на меня, не понимая, за кого болеть.
- Скорее, дитя, - сказала поука, рысью подбегая ко мне, - говори, где ты спрятала спасенного полукровку, пока эти паразиты не пришли в себя.
- На этот раз дело не в полукровках, Грианна. - Я посмотрела на поуку сверху вниз. - В Лондоне появилась вторая сида, убит человек. Мне надо знать, кто открыл врата…
- Достаточно, я все сделаю сама. - Поука зарычала, прижав уши. - Встретимся на этом же месте завтра, когда солнце будет в зените. - Мне в руку ткнулся мокрый нос. - А теперь беги, дитя, приближаются другие деревья. Я их задержу.
Я на миг положила ладонь на шелковистую, мокрую от дождя голову, не зная, чего мне будет стоить помощь поуки, но…
- Я перед тобой в долгу, Грианна.
Ее глаза по-звериному вспыхнули желтым, она опустила морду в знак согласия, и я повернулась и помчалась к метро.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Я вбежала на станцию "Лондонский мост", не сбавляя хода, шлепнула по турникету проездным билетом и кинулась вниз по эскалаторам навстречу волне теплого воздуха, возвещавшей о прибытии поезда - по Юбилейной линии на запад, к станциям "Ватерлоо" и "Стэнмор". Ввинтившись в дверь вагона, я уперлась в пол ногами и едва не упала, когда поезд тронулся. Сердцебиение потихоньку стихало, и мне стало неловко: одежда, насквозь мокрая от пота и дождя, липла к телу в душном, словно в теплице, воздухе набитого вагона. Я сморщила нос, уповая на то, что от меня не слишком разит напряжением и страхом - слишком уж этот запашок притягателен для вампиров, вышедших на промысел.
Дриады вряд ли могли последовать за мной под землю, но мне не казалось, что они легко и просто откажутся от идеи похищения сиды, поэтому я на всякий случай оглядела теснившихся вокруг попутчиков в поисках головных уборов. Взгляд наткнулся на здоровяка в тирольской шляпе, но за ушами у него кустились седые волосы, и я сразу же отмела его - он явно был человеком. Я заметила парочку в одинаковых камуфляжных беретах и компанию евреев в ермолках. Почему дриады за мной гнались? И почему Козетта в музее предупредила меня об этом? Конечно, спасибо ей за это, если бы не она, дриады бы меня скрутили, но…
Мне было ужасно досадно, что опять придется ждать, но тут ничего не поделаешь. Ладно, в любом случае завтра утром Грианна что-нибудь мне расскажет.
Поезд остановился на станции "Ватерлоо", и я выпрыгнула на платформу и снова пустилась бежать по извилистым подземным переходам, чтобы поскорее попасть на Северную линию. Бежала не только я - рядом со мной трусили с полдюжины попутчиков, которым тоже надо было успеть на поезд. Мне хотелось одного: добраться хоть куда-нибудь, где можно спрятаться, и побыстрее, поэтому я так и бежала, пока не вскочила, пыхтя и отдуваясь, в очередной поезд. Следующая остановка была "Набережная". Двери с лязгом и чмоканьем раздвинулись, я вышла, оглядела платформу и двинулась к выходу. И приостановилась: оказывается, я на автопилоте приехала к Тавишу, - видимо, рассчитывала отсидеться у него до завтрашнего утра, пока не пора будет идти встречаться с Грианной. Но ведь если я буду болтаться у него и ничего не делать, то впустую потрачу время! Не говоря уже о том, что по дороге от метро к монументу погибшим авиаторам мне придется пройти мимо целой кучи деревьев.
Я прислонилась к стене и позвонила Тавишу. Он не брал трубку. Тогда я решила, что попробую достучаться до Финна, и он ответил, но на заднем плане я расслышала гул голосов.
- Финн, это я. За мной тут целые джунгли охотятся - кровь из носу хотят доставить к своей атаманше! Что происходит, а?
- Да-да, понимаю, это, конечно, проблема. Прошу вас, подождите минуту, не вешайте трубку. - Он сказал в сторону: - Извините, срочный звонок, мне придется ответить. Постараюсь закончить поскорее. - Было слышно, как открылась какая-то дверь, потом она закрылась, и гудение голосов смолкло. - Я в Скотленд-Ярде, к вашему сведению, - проговорил Финн вполголоса. - Что произошло с той группой, с которой вы должны были встретиться?
- Я же тебе сказала - дриады!
- Где вы находитесь?
- В метро "Набережная". Я звонила Тавишу, но он не отвечает.
- К сожалению, сегодня вечером мой коллега не сможет с вами переговорить. - На заднем плане снова зазвучали голоса. - Возникла непредвиденная ситуация, которая потребовала его немедленного участия. Я тоже не уверен, что мне удастся заняться вашей проблемой сегодня, по крайней мере до полуночи. Раньше мне вырваться не удастся.
Оставалось надеяться, что это он не буквально.
- Ты не сможешь улизнуть хотя бы на минуту? Только чтобы впустить меня к Тавишу? - спросила я. - У меня не получается войти, чары барахлят!
- Нет, пожалуй, это не выход из положения, - сказал Финн. Раздался чей-то смех - низкий, рокочущий, наверное, троллий. - Действовать подобным образом в вашем случае небезопасно.
- Небезопасно?! Слушай, Финн, кончай придуриваться, спрячься куда-нибудь и давай поговорим нормально!
Раздались гудки, и я уставилась на телефон - внутри у меня все так и пылало от страха. Почему небезопасно?.. Телефон снова зазвонил.
- Ну вот, я вышел на улицу. - Финн слегка запыхался. - У Тавиша кругом вода, чего доброго, наяды проделают тот же фокус, что и дриады.
- Какого… какого лешего им меня похищать?
- Все из-за убийства человека. Они все уверены, что это ты его убила, и хотят этим воспользоваться.
- Отлично, теперь ты меня окончательно запутал. Что им даст, если меня?.. - Я осеклась, сообразив, что кругом полно народу. - Если со мной это случится, - неловко закончила я.
- Джен, все так сложно… - Финн примолк и добавил: - Ты же знаешь о дрох-гвиде - о проклятии?
- Ага. - Я нахмурилась. - Местная королева сидов прокляла лондонский волшебный народ, когда вампиры убили ее сына, - пусть мы "вечно разделяем горе, терзающее ее сердце". Только какое отношение это имеет к нынешним событиям?
- Понимаешь, когда дрох-гвиде только начало действовать, вампиры перебили огромное количество полукровок, и все думали, что в этом оно и заключается. - Голос его звучал бесстрастно, чуть ли не отстраненно. - Но прошло время, и мы обнаружили, что у проклятия есть еще одна сторона. С тех пор как оно было наложено, у лондонского волшебного народа перестали рождаться чистокровные потомки, только полукровки, поэтому нам не просто приходится смотреть, как умирают наши дети, поскольку им отведен лишь краткий человеческий век, - если наша магия не будет воспроизводиться, она угаснет. А когда угаснет магия, за ней последуем и мы.
Зараза. В эти скверные подробности проклятия Грианна меня не посвятила, но…
- Какое отношение все это имеет ко мне? - как могла спокойно спросила я.
- Снять проклятие дрох-гвиде пытались самыми разными способами, - продолжал Финн - уже не так отстраненно, - но пока что ничего не подействовало. Осталось лишь одно средство, которого никто еще не испробовал, потому что королева этого не разрешала… если кто-то из лондонского волшебного народа родит чистокровного потомка в союзе с сидой, - договорил он тихо.
До меня дошло, что он имеет в виду, и я заморгала.
Грианна посвятила меня во все особенности сидской физиологии, когда мне было пятнадцать лет, - причем в тонкостях, которые мне показались излишними. Если я не буду участвовать в обрядах плодородия, то забеременею только в том случае, если сама захочу, - так что я навсегда избавлена от "паники после вчерашнего", как с завистью заметила Грейс, когда я ей как-то об этом рассказала, - а если я не стану специально делать ничего, чтобы повлиять на беременность, мой ребенок унаследует исключительно гены отца (если бы я была сидом-мужчиной, то, соответственно, матери).
Это магическая аномалия, которую людям якобы "трудно понять". Но они сами подтвердили ее экспериментально - еще в восьмидесятые годы, когда появились сомнения в том, что ведьмы имеют право считаться людьми. Были проделаны все мыслимые генетические анализы, и хотя отцами ведьм были сиды, их ДНК была на сто процентов человеческой. Единственное, что ведьмы получили от своих отцов, - кроме жизни, конечно, - это способность колдовать. Вот почему ведьмины дочки, рожденные от союзов матери-ведьмы с отцом-человеком, не имеющим магических способностей, не наследуют материнских талантов. Они дальше не передаются.
Вот почему сын королевы сидов был человеком.
И вот, выходит, почему я оказалась первым номером в списке завидных невест для наяд и дриад.
- Ой, погоди! - зашептала я потрясенно и недоверчиво. - Ты хочешь сказать, они хотят заполучить меня, чтобы я рожала им детей, так, что ли?! У них же ничего не получится. Даже если они меня похитят, нужно мое полное добровольное согласие, чтобы родить ребенка, иначе магия не подействует!
- Если магия не примет решение за тебя, Джен, - возразил Финн, и в его голосе почему-то зазвучала сталь. - А они думают, что это уже произошло. Тогда твое согласие не обязательно. По традициям волшебного народа, это даже не считается изнасилованием.
- Послушай, любой, кому взбредет в голову заняться со мной любовью без моего согласия, огребет неприятностей по полной программе, и магия тут ни при чем! - яростно зашипела я, ловя на себе шокированные взгляды прохожих. - Откуда они вообще взяли такую ахинею?!
- Из протокола ритуала плодородия. - Финн вздохнул. - Адово пламя, Джен, я понимаю, как глупо это звучит, но на самом деле это не ахинея, надо только встать на их место. Насколько им известно, ты свободна, ни с кем не встречаешься, даже с людьми, и у тебя нет никаких… соглашений ни с кем из волшебного народа. Обычно наши соплеменники, особенно сиды, воздерживаются от любовных связей, когда готовятся к зачатию, поэтому наяды с дриадами, узнав о подробностях твоей личной жизни, сразу сделали вывод, что ты воздерживалась уже очень долго и теперь магия заставит тебя отреагировать на любые… сексуальные стимулы, даже без должным образом организованного ритуала плодородия. Они уверены, что так можно решить нашу проблему деторождения - и твою заодно.
- Что?! - взвилась я. - Значит, похитить меня, заставить участвовать в ритуале плодородия и обрюхатить - это, с их точки зрения, разумно и практично?!
- Ну, примерно так, - промямлил Финн.
- Вот зараза! А я-то думала, это только люди сами не свои - лишь бы заполучить сиду в койку!
- Понимаешь, люди интересуются исключительно сексом, а не его последствиями. Для них-то зачать ребенка - это досадная осечка. Нам это гораздо труднее, даже если не надо преодолевать дрох-гвиде. - В его словах звучала горечь. - В общем, Тавиш пошел с ними поговорить и все растолковать, но на это у него уйдет какое-то время, так что будь осторожна. Мне отсюда не выбраться до полуночи. Если ты придумаешь, где спрятаться, встретимся там.
- Не знаю… - Я огляделась и увидела огромный рекламный плакат клиники "Надежда". - Я поеду в "Надежду", там привыкли иметь дело с магией и всем таким прочим и ничему не удивятся, что бы ни случилось.
- Хорошо. Джен, прости, мне пора бежать. Хелен согласилась, чтобы я присутствовал при допросе мальчика из цветочной лавки. Мы сейчас туда едем. До встречи - и, пожалуйста, будь осторожна.
- Буду, - буркнула я, но телефон уже отключился.
Я стояла и тупо глядела на текущую мимо толпу, мысли в голове перепутались. Тьфу, пропасть! Мало того что вампиры так и рвутся заманить меня на свои ночные гулянки, мало того что полиция играет со мной в прятки, теперь еще и соплеменники размечтались привязать меня к спинке кровати и пустить по кругу, словно племенную кобылу! Почему Грианна решила умолчать о таких гнусных подробностях? Ведь наверняка все знала…
Тут меня пронзила мысль, острая, словно вампирский клык. Если наяды и дриады хотят сделать из меня репродуктивную машину, может быть, и фавны тоже?! А если так, какую роль в этом играет Финн? Потенциального папаши? Вдруг он именно поэтому поставил себя в трудное положение перед Ведьминским советом, ради того чтобы меня не выгнали с работы? И именно поэтому хранит мою тайну? Вдруг его навязчивая идея белого рыцаря вызвана не просто страстью к гиперопеке и нашей невинной взаимной симпатией? И вообще… и вообще - вдруг симпатия никакая не взаимная, вдруг это просто колдовство ради того, чтобы его стадо услышало наконец топоток крошечных копыт?
Вопросы язвили меня, будто острые клинки, и от боли я обхватила себя руками. Неужели я для него больше ничего не значу? Я посмотрела на телефон: мне отчаянно хотелось позвонить ему и прямо спросить об этом, но что, если он честно ответит, что так оно и есть? Хватит одного того, что он держит меня на расстоянии… Тогда я глубоко вздохнула и велела себе не дурить. Финн действительно держит меня на расстоянии - с тех самых пор, как я рассказала ему, кто мой отец, так что, если он и заинтересован в роли потенциального папаши, такой образ действий к достижениям не приведет. Как ни странно, при этой мысли боль сразу утихла, хотя почему - я не до конца понимала: получалось, что, если меня отвергают из-за того, что я не в силах изменить, это лучше, чем если бы меня домогались, но по неправильным причинам… Бр-р! Я замотала головой, отгоняя эти глупости:. надо было заниматься более насущными делами. Между прочим, Финн честно рассказал мне обо всех подробностях проклятия, а Грианна этого не сделала… и Тавиш тоже. Но Тавиш относился к дикому волшебному народу, а не к моей ветви, - он-то тут при чем? Я застонала - то ли от возмущения, то ли от непосильной умственной нагрузки. Ну вот, теперь я окончательно не понимаю, кому можно доверять.
И еще - какое отношение к проклятию имеет убийство Томаса?
Но если кто-то сумел заставить сиду совершить убийство, почему бы ему не заставить ее заниматься любовью? Впрочем, в случае Томаса кто-то заставил сиду делать и то и другое одновременно: любая сида знает, что полномасштабный секс с человеком приведет к его гибели.