- Само собой, первым делом я пошел бы к Альби, - продолжал Бобби, - но он все время говорит, что не хочет переманивать чужих вампиров. Даже Дар никому давать не хочет! Говорит, у него и так хлопот полон рот - надо же управлять "Голубым сердцем".
Я поймала себя на том, что чешу шею, и с усилием опустила руку, с тоской думая о том, когда же придет Грейс. Может быть, если попросить Хари, он смилостивится и даст мне таблетку джи-зава… Надо только попросить очень-очень вежливо или очень-очень отчаянно.
- Понимаешь, - Бобби пригладил ладонью волосы, наткнувшись пальцами на серебряный обруч, - у меня никак не получается поговорить с другими Господами. Я или здесь, или на работе в "Голубом сердце". Они продают билеты на каждые пятнадцать минут, - тоже мне, нашли конвейер! Приходится кусать клиенток одну за другой, без передышки, а другие вампиры завидуют, считают, будто это такой вампирский рай, а я трачу столько сил на то, чтобы клиентки ловили полный кайф от каждого укуса, что иногда даже поесть толком не успеваю и к утру все равно голодный!
- Нечего на меня так пялиться, - проговорила я: мне стало его жалко, но при этом я опасалась, что все эти разговоры - повод пригласить меня на ужин а-ля вампир.
- Мне нельзя, ты же знаешь! - Бобби с обиженной миной шагнул ко мне. - Этот подонок мне не разрешает!
Ах да, даже у Деклана есть свои достоинства. Одно из них - то, что он запретил всем своим подчиненным вампирам вонзать клыки в меня. При этом, конечно, остается и лично Деклан, и куча других кровососов, на которых запрет не распространяется.
- Вот и хорошо, - произнесла я; голос звучал спокойнее, чем я опасалась.
- Я вот что хотел у тебя спросить. - Теперь Бобби глядел на меня с надеждой. - Я вот думал, может, ты замолвишь за меня словечко перед своей Госпожой: вдруг она согласится меня принять?
- У меня нет Госпожи! - удивилась я.
- Все говорят, что ты и Роза…
Ах, Роза - вампирша, чье тело я раньше заимствовала, когда пользовалась маскировочным заклятием. Дьявол.
Малик что-то об этом говорил: все вампиры теперь считают, будто я ее собственность.
- Роза мне не Госпожа. - Я тщательно подбирала слова. - Это другое, и не проси меня объяснять, все очень запутанно.
- Ладно, - кивнул он: объяснения его, как видно, не интересовали. - Ты ей только скажи - я сделаю все, что угодно, я слышал, что она любит, и на все согласен. - Он прижал к груди скованные руки и улыбнулся, подавшись ко мне, на клыках блеснул отсвет флуоресцентных ламп. - Я теперь все умею, каждый день тренируюсь! Серьезно, я что угодно сделаю, лишь бы оказаться подальше от этой суки Фионы.
Я предостерегающе подняла ладонь - пусть он отойдет!
- Бобби, я не могу…
- Нет! - Он схватил меня за руки, прижался к ним губами. - Прошу тебя! Я знаю, что наслать на тебя морок не получится, но - все, что захочешь… все, что захочет Роза… я все сделаю!
Холодные губы целовали мне пальцы, серебряная цепочка грохотала в ушах, словно кандалы. Я зачарованно смотрела туда, где соприкасались наши руки. Персиковые стены исчезли, приемная превратилась в громадную квадратную комнату, освещенную сотнями кремовых церковных свечей и увешанную тяжелыми багровыми драпировками, в угол выстланного каменными плитами наклонного пола вделана решетка, и реки крови…
На миг я замерла, не понимая, где нахожусь, и тут на меня обрушились воспоминания.
…Я покрепче ухватилась за цепь, соединявшую его скованные запястья, и рванула на себя. Он потерял равновесие, рухнул с коленей, спиной прямо на твердый пол. Я снова дернула за цепь, и он, визжа и отплевываясь, поехал по скользким от крови плитам и замер, содрогаясь, у моих ног. Я улыбнулась, глядя на него, - я видела лишь свежую красоту его тела, застывшую на грани между юностью и мужественностью, и не замечала столетий, таившихся во мраке его глаз.
- Как ты назвал меня, мио каро? - спросила я голосом, шелковым от соблазна.
- Ты сука, стерва и садистка! - оскалился он, между изогнутых губ показались клыки, красные от моей крови.
Я откинула голову и восторженно захохотала.
- Какие сладкие слова, любимый! - Я крутанула запястьем, мой смех прервал щелчок, похожий на выстрел, и хлыст с металлическим наконечником прочертил по голому животу очередную тонкую кровавую линию.
Он снова завизжал, пискляво, пронзительно, выгнув спину от наслаждения, пробужденного болью. Потом ухватился за соединявшую нас цепь, притянул меня к себе, заставил рухнуть на колени рядом с ним.
- Честью моей клянусь, - простонал он, - я переломаю все твои косточки, паскуда. А потом трахну тебя, пока ты будешь в отключке.
Я вся напряглась от голода и вожделения, жидкий жар пылал между ног, и я облизала клыки, чувствуя сладкий лакричный привкус собственного яда.
- Конечно, мио каро, все, что захочешь, - выдохнула я, не в силах совладать с возбуждением, и нагнулась, чтобы поцеловать его. - Но сначала моя очередь пить кровь.
- Черт побери!!! Что это за дьявольщина?! - Крик Бобби вернул меня к действительности.
Я глядела в его потрясенные серые глаза, не в силах вымолвить ни слова.
- Это какое-то воспоминание, да? - Теперь его серые глаза были уже не потрясенными, а изумленными, это большая разница. - Я поймал какое-то твое воспоминание - твое и Розы!
Зараза! Я все это чувствовала, прожила, словно свое! И я знала этого мальчишку, точнее, этого кровососа, я знала, как его зовут - Бастьен, - и знала, что он получил от этих игрищ столько же удовольствия, сколько и Роза. И еще я знала, что обещание он дал всерьез. Бастьен был Автарх - мало того, он был мой суженый…
Меня бросило в пот, к горлу подступила тошнота, и я сжала губы, чтобы сдержать рвоту. Бастьена здесь нет. Он мне ничего не сделает. И вообще это не мое воспоминание, это случилось не со мной! Во рту стало кисло и мерзко. Это Розино воспоминание. Тогда какого лешего оно делает у меня в голове?!
- Послушай, - перебил мои размышления Бобби, - то, что я видел, меня совсем не напугало, понимаешь? Я все равно хочу, чтобы ты спросила Розу…
- Я же тебе сказала, я не могу ни о чем спрашивать Розу, - рассердилась я.
Как мне, интересно, с ней разговаривать, если я даже не знаю, где она и жива ли - в противоположность ее телу? За последний месяц я ни разу не пользовалась маскировочным заклятием… Стоп, а вдруг именно поэтому у меня появились чужие воспоминания? Вдруг чары испортились?!
- Прошу тебя! - чуть не плакал он, стиснув мне пальцы. - Я прямо не знаю, как быть! Если ты чего-то хочешь… кусать тебя мне нельзя, но я красивый, говорят, очень хорош в постели, в сексе умею делать все на свете, а если тебе нужно что-нибудь другое…
Я покачала головой - он был такой несчастный, что и раздражал, и умилял одновременно.
- Бобби!..
Он затараторил:
- Мне надо уходить от "Того", но, если я просто уйду, а другие Господа меня не примут, "Тот" имеет право отнять у меня Дар, а тогда я погиб, в самом деле погиб, и за папой будет некому ухаживать! Прошу тебя! Умоляю! - Он снова прижал мои руки к губам…
…И его клыки оцарапали мне костяшку, рассекли кожу, от острой боли - сразу после полномасштабного чувственного воспоминания - все мое тело скрутила паника и страсть. Я изо всех сил дернула руками, пытаясь высвободиться.
Бобби застонал, зрачки у него расширились от жажды, он судорожно стиснул мои пальцы. Губы раздвинулись, блеснули все четыре острых клыка, он принялся слизывать капли крови, набухавшие в царапине. Меня обволакивал лакричный запах яда, кожу обдало жаром, я замерла. Бобби прижал меня к стене, откинул голову, готовясь впиться мне в горло…
Самоцветы в серебряном обруче вспыхнули желтым, словно кошачьи глаза в темноте, и вампира перекосило от боли. Крупинки яшмы, вделанные в наручники, засверкали ярко-зеленым, пальцы Бобби сами собой разжались, и я оказалась на свободе. Бобби всхлипнул, рухнул на пол и сжался в комочек, по его щекам текли розовые слезы.
Я глядела на него не мигая, мне хотелось ему помочь, но я понимала, что ничего не могу поделать. Прислонясь к стене, я перевела дух, - из-за Боббиной просьбы мне было и тошно, и противно, и совестно. На самом деле вампиришка не смог бы укусить меня даже без серебряных оков, так что мне ничего не грозило. Я посмотрела на кровавую полосу на пальцах и прикрыла глаза - не надо было от него отбиваться. Меня же учили. Моя мачеха Матильда постоянно твердила, что, если от вампира убегать или отбиваться, это его только раззадорит. Естественно, если замереть на месте, это не помешает вампиру тебя укусить, когда он одержим жаждой крови, однако покорное согласие, возможно, сохранит тебе жизнь. Бобби даже не был одержим жаждой крови, он просто был молод, голоден и перепуган - еще до того, как в дело вступило "воспоминание". Меня передернуло, и я пинком отправила эту мысль в темный угол сознания. Поделом мне, надо было помнить, что следует сохранять спокойствие и поменьше шевелиться.
- Мисс Тейлор, как вы себя чувствуете? - спросил мягкий, заботливый мужской голос.
Я открыла глаза и заморгала - неподалеку от меня стоял молодой человек лет двадцати с небольшим, в шикарном сером костюме, и встревоженно смотрел на меня. Ухоженная эспаньолка и мелированная стрижка, уложенная гелем, показались мне смутно знакомыми. Потом я заметила у него на лацкане красный душеспасительский крест, и в памяти всплыло имя: Нил Баннер.
Рядом с ним стоял гоблин-колотун - исполин почти пяти футов ростом.
- Не желаете ли, чтобы наш Таддеуш помог вам разобраться с вампиром, мисс Тейлор? - спросил Нил Баннер.
Гоблин Таддеуш поиграл бейсбольной битой, обернутой блестящей фольгой, и предупреждающе оскалил черные зазубренные резцы - сверкнули алым инкрустированные в эмаль крошечные крестообразные рубины. Длинные волосы гоблина с серыми и красными прядями были стянуты на макушке в "пальму" и торчали вверх дюймов на восемь, а затем падали на могучие плечи. Его собственный значок-крест красовался на почетном месте рядом с десятком других - в самом центре груди. А поверх обычной формы Гоблинской Службы Охраны - сине-зеленого комбинезона - он носил серый душеспасительский балахон, тоже изукрашенный большими тамплиерскими крестами.
- Только скажите, мисс, - прорычал Таддеуш голосом, низким даже для тролля, - и я из этого кровососа фарш сделаю.
Я с сочувствием поглядела на Бобби, который все еще корчился на полу.
- Мне кажется, джентльмены, он будет нам благодарен, если мы не станем его трогать и подождем, пока он придет в себя.
Я провела пальцем по носу и улыбнулась Таддеушу, не разжимая губ, - традиционное приветствие: я совсем не хотела, чтобы он решил, будто я ему возражаю.
- Тем не менее спасибо, - вежливо добавила я. - Если мне когда-нибудь надо будет сделать из вампира фарш, я буду знать, к кому обратиться.
Я не шутила, и не потому, что Таддеуш был, без преувеличения, на голову выше всех остальных гоблинов. Гоблины обычных размеров тоже отличались беспощадностью - просто мне подумалось, что расправиться сорвавшимся вампиром для Таддеуша будет все равно что прихлопнуть назойливую муху.
- Как скажете, мисс.
Таддеуш опустил биту, и его серая морщинистая кожа собралась в угрюмые складки. Он тоже провел пальце м по носу, приветствуя меня в ответ. Нил Баннер бодро улыбнулся:
- Мисс Тейлор, нельзя ли с вами поговорить?
Я развела руками, показывая, что ношу заклятие Очарования.
- Только если вы будете называть меня Дебби, - сказала я сухо. - Дебби-через-две-"б".
- Конечно-конечно. - Он улыбнулся еще шире. - Я забыл, что вы здесь инкогнито. - Он выудил из кармана пиджака идеально сложенный носовой платок и протянул его мне: - Мм, у вас кровь…
Я взяла платок:
- Спасибо.
Промокнула царапину, задумчиво пожевав губами. Очевидно, Баннеровы крестоносцы со своими ручными гоблинами-собирателями следили за мной по его приказу - доказательством тому служила кудрявая душеспасительница, которая сфотографировала меня на свой телефон в подземке, - но на всякий случай я решила прямо спросить:
- Позвольте полюбопытствовать, как вы меня узнали?
Баннер вытащил телефон, постучал по клавиатуре и протянул его мне. На экране был мой портрет со всем его Очарованием.
- Мне помогли. - Он обезоруживающе улыбнулся. - Извините, что пришлось прибегнуть к методам плаща и кинжала, но мне было необходимо поговорить с вами, и я заключил, что в сложившемся положении вы рано или поздно спуститесь в метро или окажетесь здесь И весьма вероятно, в маскировке. Разумеется, далеко не всякие чары способны укрыться от гоблинского чутья.
Вот болтун!
- Надо полагать, вы не собираетесь сообщать в полицию о моем местонахождении?
- Э-э-э… в данный момент - нет. - Улыбка стала чуть-чуть вяловатой.
Мне стало ясно, что он хочет от меня чего-то малоприятного.
- Почему для вас так важно поговорить со мной, мистер Баннер? - холодно спросила я.
- Вопрос достаточно деликатный, мисс… - Он нервно потер руки. - Гм… Полагаю, вы получили в собственность некий предмет, принадлежащий нашему ордену. Поскольку мы с вами уже встречались, вышестоящие инстанции сочли, что будет проще, если к вам обращусь именно я, а не кто-то незнакомый.
- Какой предмет?
- К сожалению, я не уполномочен вам объяснить… - Он снова улыбнулся - на сей раз извиняясь. - Могу лишь отметить, что этот предмет завещала ордену одна недавно ушедшая от нас персона. Юрист, ведущий дело о наследстве, полагает, что предмет находится на хранении у вас.
Я прищурилась:
- К чему все эти тайны, мистер Баннер?
- Очевидно, это очень важный предмет, поэтому вам наверняка известно, есть он у вас или нет. - Он уже не просто потирал, а прямо-таки заламывал руки. - Однако вышестоящие инстанции не желают, чтобы какая бы то ни было информация об этом предмете стала достоянием гласности.
- Иначе говоря, они мне не доверяют.
- Извините! - Он заговорил быстрее. - Я ратовал то, чтобы быть с вами откровенным, я говорил, что вы спасли мне жизнь, рискуя собственной, когда на меня напал вампир, что вы заслуживаете того, чтобы рассказать вам все как есть, однако…
- Ничего-ничего, я понимаю. Меня подозревают в убийстве, и я в бегах. Едва ли это делает меня достойной доверия, правда?
Щеки у него запылали от смущения.
- Так я и думала.
Я покосилась на ранку на руке. Она уже подсохла. Потом я оценивающе оглядела Таддеуша. Обычно гоблинов-колотунов нанимают в СОС-тауне - своего рода частная полиция, которой вампиры платят из собственного кармана ради того, чтобы их гости-люди не боялись появляться на ночных улицах. Никакого противоречия в этом нет: гоблины очень трудолюбивы и исполняют условия договора до последней буковки. Тем не менее никто, кроме душеспасителей, не прибегает к помощи колотунов: во всех делах, связанных с вампирами или магией, принято обращаться к менее внушительным и более дешевым гоблинам-охранникам, поскольку появление в свете в компании телохранителя с бейсбольной битой наготове - плохой способ установить теплые дружеские отношения. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Нил Баннер отправился меня искать под охраной великана-колотуна, однако он упоминал о нашей первой встрече. Тогда он пригласил в качестве поручителя неопытного гоблина-чужеземца, хотя ему предстояло иметь дело с самим Графом и его кровными дружками. Либо за последний месяц он получил в своем ордене солидное повышение, либо явился ко мне с делом необычайной важности. А как только я вспомнила о Графе, осталось лишь сложить два и два. Из всех моих знакомых только он недавно "ушел от нас" - и только от него я получила нечто ценное.
Яйцо Фаберже.
Тревожная сирена у меня в мозгу так и взвыла - я всегда чувствую, когда вот-вот влипну в крупные неприятности, только сделать ничего не могу. Зачем вампир оставил подобное наследство религиозной организации, особенно если учесть, что эта организация считала вампиризм мировым злом, а всех, кто принял дар, погибшими душами, обреченными гореть в Аду? Кроме того, Графу было от роду восемьсот лет с лишним, так что смерть, наверное, не входила в его планы.
Но не успела я задать этот вопрос, как у входа в клинику раздался истошный вопль:
- Где тут сида?!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
- Где тут сида?! - снова закричала девица.
Одета она была скудновато - в линялые серые кружева и бархат; выбеленные волосы неряшливо свисали до тощих бедер. Одежда выдавала в ней "ночную бабочку" из СОС-тауна: так называли несчастных, которые жили - и умирали - в нелицензированных вампирских притонах. На тощем теле, проглядывавшем между полосками кружев и бархата, виднелось столько припухших красных следов от укусов, что выглядела она как главное блюдо на кровавой пирушке для вампирской банды, к тому же в крови у нее так много яда и адреналина, что она была словно обкуренная по самое не могу, и очень некстати: она бессмысленно размахивала туда-сюда длиннющим мясным ножом, как будто какая-нибудь призрачная принцесса-воительница из компьютерной игры.
Какого лешего она здесь делает? Зачем я ей сдалась?!
- Давайте сюда сиду! - разорялась девица. - Сиду, говорю!
Ничего более внятного она сказать не смогла и замолотила ножом по стойке регистратуры.
Появился Хари - он примирительно держал руки перед собой, в глубоких трещинах на желтом лице читалось беспокойство и участие.
- Пожалуйста, мисс, положите нож, вы пораните себя! - Он медленно двигался на девицу, почти целиком заслонив ее от меня крупным могучим торсом.
- Отойди-и-и! - Девица раззявила рот в лиловой помаде и завизжала во всю мочь прямо ему в лицо.
Хари отпрянул к стене, и она по инерции пролетела мимо него вперед, прямо в приемную. Затормозила у лифтов и остановилась - ребра ходят ходуном, вся шатается, словно деревце на штормовом ветру.
Таддеуш, стоявший рядом со мной, притопнул ногой - на кроссовках вспыхнули алые огоньки - и занес блестящую биту.
Нил Баннер придержал его за плечо:
- Нет-нет, друг мой, эта девушка больна и нуждается в нашей помощи, а не в наказании.
Бабочка крутанула головой в сторону нашей маленькой компании, потом снова оглянулась на Хари - густо начерненные, как у Пьеро, глаза моргали, будто у клоуна, ударенного пыльным мешком, а мозг никак не мог совладать с кризом в разгаре.
Подобные наркоманы последнего разбора - в "Надежде" частые гости. С ними обращались по отлаженному плану: дежурный отвлекал беднягу, в нашем случае Бабочку, пока не подоспеет охрана, после чего наркомана обезоруживали и лечили, как могли. Хари знал порядок действий не хуже моего, но тут я сообразила, что на нем нет бронежилета, - вдруг он испугался? Горные тролли созданы из камня, они очень крепкие, живут лет на пятьсот дольше людей, но их плоть - все равно плоть, и, если их поранить, потечет кровь, пусть и силикатная.
Я машинально шагнула вперед, двигаясь так же медленно и осторожно, как и Хари.
- Эй, - позвала я громко, чтобы она меня услышала.
Голова мотнулась в мою сторону - от резкого движения девица едва не потеряла равновесие. Она с подозрением посмотрела на меня, по-прежнему моргая.
- Зачем тебе понадобилась сида? - мягко спросила я. - Чем тебе помочь?