* * *
Авденаго никогда не подозревал, что боль может терзать сразу отовсюду. Незримые зубы впивались в его тело, грызли его кости, мусолили мясо, острые иглы впивались в глаза, в уши. Волосы слиплись на голове, их как будто пытались вырвать из скальпа. Он даже не мог кричать: тугие кольца перехватили горло, тысячи крохотных иголок вошли в кожу.
Хрипя, Авденаго повалился на колени. Превращенная в оружие, субстанция утратила свою вязкость и позволила человеку упасть. Она тотчас навалилась сверху, давя на грудь и живот.
Щекой Авденаго ощутил вдруг угол какого-то сундука или стола. Этот предмет отличался от всего, что находилось в гробнице. Он был сделан из чего-то более определенного, нежели тьма. Скорее всего, из камня. Сейчас Авденаго ни в чем не был уверен: единственное, что он в состоянии был ощутить по-настоящему, была боль. Из последних сил он протянул вперед руку и ухватился за камень. Гроб. Это был гроб.
Авденаго раскрыл рот и заорал, выталкивая из глотки крик и вместе с ним черные плевки. Тьма на миг раздалась, в единственной краткой серой вспышке Авденаго разглядел каменный стол и на нем - тело человека с деревянной ногой. Потом все исчезло, и тьма набросилась на свою жертву с удвоенной яростью.
Но Авденаго уже успел увидеть все, что ему требовалось.
Он сделал еще одно усилие и сомкнул пальцы на деревяшке.
* * *
- Гробница Кохаги - святыня, - сказала Деянира, беспокойно поглядывая на здание. - Нельзя допустить, чтобы он просто вошел туда и осквернил ее. Это - оскорбление для города…
Внешне оно выглядело совершенно так же, как и обычно: затемненные окна, красивый резной фасад - и никого поблизости. Пару раз мимо парочки прошли городские стражники, но Деянира и Евтихий совершенно не привлекли их внимания.
Когда стражники скрылись, Евтихий обратился к своей спутнице:
- Почему мы не попросили их о помощи?
- Потому что они не войдут в гробницу, - ответила Деянира. - Потому что не поверят нам, будто кто-то оказался настолько дерзким, что нарушил запрет. И наконец потому, что гробница сама уничтожит святотатца.
- А если нет? - тихо спросил Евтихий.
* * *
Деревянная дубинка на диво легко оказалась в руках Авденаго. Впрочем, чему тут поражаться: плоть, к которой она крепилась, давным-давно истлела. Тьма не смогла сберечь тело умершего героя в сохранности, она лишь пыталась сохранить для него покой.
Тысячи гневных голосов заскрежетали в ушах у Авденаго, когда он с силой оттолкнул от себя тьму дубинкой. Комки слизи лежали на его отяжелевших веках, и только поэтому он не ослеп, когда яростная вспышка света вырвалась из гробницы. Свет этот был таким ядовитым и мощным, что, казалось, грозил уничтожить все живое.
Авденаго почувствовал, как проваливается пол у него под ногами. Одной рукой держа дубинку, другой он ухватился за край окна и повис над пропастью. Крики становились все громче, хотя это было, вроде бы, совершенно немыслимо. Несколько раз Авденаго казалось, что он различает звон мечей, но такого, конечно, быть не могло.
Он бросил дубинку в окно, уцепился за подоконник обеими руками и выпрыгнул из окна.
И очутился на улице.
Здесь все осталось по-прежнему, только немного сгустились сумерки. Тихий прощальный свет заливал дома и площадь, угасающие лучи скользили по безмолвному резному фасаду гробницы. Кругом царило безмолвие.
Забрызганный липкой черной жижей, Авденаго был оглушен этой тишиной. Он даже не сразу увидел, что Евтихий идет к нему навстречу, на ходу вытаскивая из ножен кинжал.
Бывший раб безмолвно набросился на бывшего хозяина.
Первый удар пришелся Авденаго на правую сторону груди: кинжал вошел в плоть, и на плаще появилось еще одно бурое пятно. Евтихий выдернул нож и снова занес руку. Теперь Авденаго увернулся и упал на колени. Евтихий накинулся на него сверху, как коршун. Авденаго успел перекатиться набок. Кинжал, с силой ударившись о камни мостовой, высек искры.
Рыча от боли, Авденаго поднял дубинку, намереваясь отбить очередную атаку. Евтихий неловко махнул кинжалом и промахнулся, зато не промахнулся Авденаго: дубина, взятая в гробнице Кохаги, попала прямо по голове Евтихия.
И случилось то, чего не ожидали ни Евтихий, ни наблюдавшая за поединком Деянира, ни сам Авденаго.
Евтихий исчез.
* * *
Деянира подбежала к раненому и принялась бить его кулачками, не разбирая - по лицу, по голове, по раненой груди.
- Где он? Где он? - повторяла девушка.
Авденаго не шевелился, не делал ни малейшей попытки увернуться или хотя бы закрыть лицо. Он лежал под градом ударов и собирался с силами, а их становилось все меньше.
- Где он? - кричала вне себя Деянира.
Наконец Авденаго рывком сел и тут же рухнул обратно на мостовую.
Деянира наступила на дубинку:
- Не прикасайся! Не прикасайся к ней!
- Дура, - прошептал Авденаго.
Деянира плюхнулась рядом с ним и разрыдалась. Авденаго равнодушно смотрел, как слезы стекают по ее бледным щекам, капают с кончика востренького носа.
- Что с ним? - пробормотала она, глядя прямо перед собой, как будто в надежде услышать от пустоты какой-то внятный ответ. - Что с ним случилось? Куда он пропал?
- Какая тебе разница, красавица, - шептал рядом с ней Авденаго. - Он ведь все равно собирался уйти от тебя.
- Откуда ты знаешь? - Она яростно накинулась на него и снова занесла кулак, но теперь Авденаго перехватил ее руку. - Откуда тебе знать, животное!
- Я не животное.
- Ты тролль! Он сказал мне, кто ты. Ты тролль!
- Я его господин, - сказал Авденаго. - Я волен был сделать с ним что угодно.
- Ты отпустил его.
- Это не имеет значения.
- Животное.
- Дура.
Она вырвалась из его хватки, передернула плечами.
- Что ты себе позволяешь?
- Я позволяю себе ровно то, что позволила мне ты, Деянира, - сказал Авденаго. - И… перевяжи меня какой-нибудь тряпкой, а? По-моему, твой приятель пырнул меня слишком сильно.
- По-твоему, я сейчас буду возиться с твоими ранами? Пачкать руки твоей кровью и этой дрянью, которой ты вымазался?
- Это священная тьма из священной гробницы, - возразил Авденаго. - Помоги мне, Деянира, и я уберусь из города. Ты больше никогда обо мне не услышишь.
- Ну вот еще! - рассердилась она. - Что ты сделал с Евтихием?
- Клянусь - понятия не имею, - Авденаго вздохнул. - Слушай, я сейчас сознание потеряю, сделай что-нибудь… - предупредил он.
Она выпрямилась, стоя рядом с ним на коленях, и громко закричала:
- Стража!
* * *
Когда Авденаго открыл глаза, он обнаружил, что находится в очень светлом, выбеленном помещении с низким потолком. На стенах висело оружие, по большей части очень ржавое или сломанное.
Очевидно, это были трофеи, взятые в каких-то давних сражениях. Горожане, сами по себе люди не воинственные, обладали поразительной мстительностью по отношению к тем, с кем приходилось сходиться на поле брани. Частично эта мстительность проявлялась в том, как они относились к "пленному оружию". Наверняка сохранились и другие свидетельства, вроде хвастливых и нудных "героических хроник".
Авденаго очень внимательно оглядывал комнату, в которой проснулся. Любая мелочь могла помочь ему выбраться или погубить. Он еще не знал, как ему быть. Следовало собрать информацию. Одинокий шпион-засланец всегда с этого начинает, особенно после очередного провала.
В том, что имеет место именно провал, Авденаго не сомневался: он ранен и в плену, а добытый с такими трудами и опасностями артефакт исчез.
Комната, где находился Авденаго, была довольно просторной и, несмотря на низкие потолки, воздуха в ней хватало. Когда-то Миха Балашов (еще бы вспомнить, кто это!) слышал от своего школьного учителя презрительное упоминание о низких потолках. "Потолки высотой меньше четырех с половиной метров, - морщился Николай Иванович, - воспринимаются жителями "старого фонда" как гроб. Я говорю вам это для того, чтобы вы имели представление о том, что такое низкий потолок и высокий. Не только в плане жилья, но и касательно всех прочих требований к жизни. В первую очередь - к интеллектуальным… Боже, для чего я сотрясаю воздух! Всех вас вскормила помойная труба Купчино и расплющила Ульянка. В самом лучшем случае ваша духовная родина - бывшая Уткина Заводь, с чем всех вас и поздравляю".
Это было, кажется, не вполне справедливо… Восстанавливая сейчас в памяти тот странный монолог Николая Ивановича (а все монологи учителя были в той или иной мере весьма странными), Авденаго приходил к пониманию одной исключительно простой вещи. Николай Иванович рассуждал как тролль, и логика у него была троллиная. Конечно, если сопоставлять, то Николай Иванович - скорее, тролль из высших. Из самых высших. Но к людям он совершенно очевидно относился как к представителям чуждой ему расы.
Размышления Авденаго были прерваны появлением капитана городской стражи. Авденаго едва было не сказал ему:
- Голубчик, поспешили. Я еще не завершил осмотр помещения и не закончил анализ ситуации в целом. Не могли бы вы быть так любезны - не оставили бы вы меня в покое еще на полчасика?
Черт. Слишком рано.
Капитана сопровождали двое стражников. Один посматривал на Авденаго угрюмо, другой вообще на пленника не смотрел - таращился в окно на яркий день, скучал. Его, небось, ждет-поджидает подруга. Какая-нибудь дочка булочника с глазами, как чернослив, и сиськами, как булочки. Уж конечно, с такой тискаться куда веселее, чем торчать в казарме.
"Ничего, сукин сын, поторчишь в казарме", - злорадно подумал Авденаго. Настроение у него улучшилось.
Капитан остановился в пяти шагах от широкой лавки, на которой лежал пленник, и сказал:
- Так. Определимся. Ранение верхней части груди. Дыхание без всхлипов. Городская казна заплатила доктору за ночной вызов восемь голов. Следовательно, твой долг городской казне - десять голов.
- Два вопроса, - откликнулся Авденаго и растопырил два пальца. - Почему десять голов следуют из восьми? Это первый вопрос. И второй: чьи головы я должен добыть и с какой скоростью?
- Два ответа, - в тон ему сказал капитан. К счастью, типично троллиная манера выражаться была в Гоэбихоне пока что неизвестна. - Десять следуют из восьми вследствие процентов. Процентная ставка для пришельцев и чужаков в Гоэбихоне высока. Это понятно? Второй вопрос лично я склонен расценивать как шутку дурного пошиба. Она не смешная! - заорал капитан в лицо Авденаго. - Ты нарушил общественный порядок, напугал члена гильдии гобеленщиков.
- Угу, члена я напугал, - сказал Авденаго. - Очень она напугалась, сдала меня ментам, маленькая сучка.
- Поскольку твое состояние позволяет вести допрос, - продолжал капитан, - вставай.
- А лежа никак? - осведомился Авденаго.
Капитан едва заметно двинул бровью, указывая солдатам на Авденаго. Те мгновенно бросились к раненому, вздернули его на ноги и подтащили к стене. Авденаго висел у них на руках, ступни его болтались, как будто ему перебили щиколотки. Только сейчас Авденаго заметил расчудесные ржавые цепи, болтающиеся под низким потолком.
"Прелестно, - подумал он. - Они намерены меня пытать".
Капитан уселся за стол, приставленный к окну. Авденаго, цепляясь за солдат, стоял перед ним.
Капитан кивнул на цепи:
- Подпорки нужны?
- Обойдусь, - ответил Авденаго.
Солдаты отошли от него. Он качнулся и чуть не упал, но удержался, схватившись за край стола.
Капитан ударил его по пальцам, чтобы выпустил столешницу.
- Не смей трогать!
- Угу.
- Я же тебя спрашивал, нужны подпорки или нет?
- Нет.
Капитан помолчал, рассматривая пленника. Авденаго являл собою неприятное зрелище. Он не имел пока что возможности полюбоваться на себя в зеркало, но не без оснований подозревал, что ничего вдохновляющего там бы не увидел. Веки по-прежнему горели, хотя склизких комков на них больше не было, - очевидно, доктор смыл, когда занимался раной. Исцарапанный, чумазый, красноглазый, светлые волосы слиплись и торчат дыбом.
Капитан вытащил из кошелька монету с изображением чьего-то профиля и показал Авденаго:
- Голова. Видишь? Это называется голова. Десять таких штук ты должен городскому магистрату. Никакие другие головы не приноси.
- А, - сказал Авденаго. - Ну тогда понятно.
- Не притворяйся, будто никогда в жизни не видел денег! - взорвался капитан.
- Ну да, - сказал Авденаго. - Я не притворяюсь.
Капитан подвигал скулами, сражаясь с желанием избить пленника и бросить его подыхать. Авденаго почему-то забавляла эта внутренняя борьба. Дела обстояли хуже некуда, а ему было весело. Не исключено, что подобные вещи как раз и начинаются, когда терять тебе уже абсолютно нечего.
- Ты чужак, - выговорил наконец капитан.
- Это кому как, - отозвался Авденаго. - Есть в мире существа, для которых я свой. Хоть в это и трудно поверить.
- Цель приезда в Гоэбихон?
- Знакомство с достопримечательностями - подходит?
- Еще раз спрашиваю: цель приезда в Гоэбихон?
- Искал работу. Это тоже не подходит?
- Здесь нет работы для чужаков. Назови цель своего приезда в Гоэбихон?
- Хотел поживиться кое-чем.
- Ты вор?
- Зачем так грубо? - возмутился Авденаго.
- Еще раз спрашиваю: ты вор?
- Вовсе нет!
- Не вижу доказательств того, что ты не вор.
- Я убивал, а воры не убивают.
- Нет никакой связи, - покачал головой капитан.
- Связь такая же безупречная, как между восемью и десятью головами, - заверил Авденаго. - Одно вытекает из другого.
Капитан не знал, как возражать, поэтому принял наилучшее решение: он вернулся к изначальной теме допроса.
- В Гоэбихоне нет никакой поживы для чужаков. Как ты оказался в городе?
- Случайно, - сказал Авденаго. - Я сбился с дороги. Искал путь в какой-нибудь замок, где нужны воины. После того, как Серая Граница сдвинулась…
Капитан помрачнел, посерьезнел.
- Ты был там, когда это произошло? - спросил он совершенно другим тоном.
Авденаго кивнул.
Капитан подался вперед:
- И как это… как это произошло?
- Ужасно, - сказал Авденаго. - Она накрыла все серым покрывалом. Но замок Гонэл держится, хотя сама защитница мертва.
- Это ненадолго, - произнес капитан серьезным тоном.
Авденаго насторожился:
- Что ненадолго? По-твоему, она мертва ненадолго и скоро воскреснет и займет прежнее место в строю?
Капитан побледнел.
- Не смей издеваться… над священными понятиями! - процедил он сквозь зубы. - В замке появится новая защитница, вот что я хотел сказать. Не притворяйся, будто этого не знаешь… И не… не… Ты, наверное, думаешь, что я - тыловая крыса? Засел в благополучном и безопасном местечке, пока другие проливают кровь? Ну так вот, командовать городским гарнизоном и охранять порядок… - Горло у него перехватило, и он замолчал, сверля Авденаго глазами.
Тот пожал плечами.
- Тебе будет легче, если я признаюсь, что вовсе о тебе ничего не думал?
Капитан тяжело перевел дыхание.
- Итак, ты очутился в Гоэбихоне случайно, - произнес он ровным тоном. - Что произошло на площади?
- А разве мамзель член гильдии ничего не рассказала? - удивился Авденаго. - Мне почему-то думалось, что у ней язык без костей и все такое. Небось, такого наболтала…
- Мы не подвергали допросу члена гильдии гобеленщиков, - ответил капитан. - Отвечай на вопрос.
По тому, как он моргнул, Авденаго вдруг догадался: девушку, конечно же, расспрашивали о происшествии, но она ни словом не обмолвилась об ограблении гробницы Кохаги. Авденаго едва мог поверить в свою удачу. Что ж, если он все-таки ошибается, то чертов капитан успеет вытрясти из него правду. Для правды время всегда найдется - не то что для лжи. Хотя ложь, несомненно, предпочтительней и удобнее.
- Я уже понял, что никакой работы и никакой поживы для чужаков в Гоэбихоне быть не может, - сказал Авденаго. - И бесцельно гулял по городу, чтобы дождаться рассвета и уйти.
- Где ты ночевал? - перебил капитан.
- Нигде, - ответил Авденаго. - В Гоэбихоне нет постоялых дворов, а никаких знакомств здесь я завести не успел.
- Что ты ел?
- Ничего я не ел! - рассердился Авденаго. От голода у него кружилась голова, и он старался забыть об этом, а капитан опять напомнил. - Вы тут все помешались на жратве! Человек может дня три ничего не есть - и ничего ему не делается. Никогда не пробовали? Попробуйте. Помогает от ожирения мозгов… - Он помолчал, чтобы успокоиться, и добавил: - Ну так мне продолжать?
Капитан кивнул. Лицо у него было очень злое.
- Я гулял себе и никого не трогал, и вдруг на меня набрасывается какой-то злоумышленник. Только не удивляй меня уверениями в том, что в Гоэбихоне не водятся злоумышленники.
- Не водятся, - сказал капитан. - По крайней мере, их нет там, где есть я.
- Ну так тебя не было там, где был я, когда на меня напали! - отрезал Авденаго. - И будь Гоэбихон таким чистеньким, как при коммунизме, здесь не потребовалось бы содержать городскую стражу. Меня ударили ножом. Да я сам на ваш магистрат в суд подам! Мирных прохожих с ножом атакуют, а потом еще десять голов требуют!
Капитан щелкнул пальцами:
- Не отвлекайся.
- Ну, пырнули меня, чего тут отвлекаться… Я и упал. Тот скрылся, а девочка эта, член гильдии, мимо шла и позвала на помощь. Вот и вся история.
- Угу, - сказал капитан. - Что ж, не смею задерживать. Ты волен уйти отсюда.
- Отлично! - обрадовался Авденаго.
- Содержать тебя под стражей и кормить смысла нет, - прибавил капитан. - Ты оправдан. Ты не преступник.
- То есть, мне разрешается покинуть вас? Слишком хорошо, даже не верится!
- Разумеется. Иди.
Капитан сделал небрежное движение кистью руки.
Авденаго, пошатываясь и хватаясь за стену, двинулся к выходу.
- До выплаты десяти голов ты не имеешь права уходить из Гоэбихона, - прибавил капитан, глядя ему в спину.
Авденаго замер на месте. Потом медленно, стараясь не упасть, обернулся.
- Мне негде жить, нечего есть… Из тюрьмы меня выставляют, не накормив. И при этом я должен околачиваться в Гоэбихоне, пока не выплачу долг?
- Ты очень точно обрисовал ситуацию. Если ты умрешь, твое тело будет отдано доктору для препарирования. Он согласен взять трупом.
- Логично, - буркнул Авденаго. - Нет голов, давайте тело. А тело появится здесь самое позднее через неделю.
- Приблизительно так, - подтвердил капитан и улыбнулся.