Африэль спрятал деньги за пазуху и принялся грязными пальцами крутить хохолок спутанных желтых волос на лбу. Вонял этот бродяга, как заплесневелый бутерброд с сыром. Из его дырявой тапочки торчал большой палец, красновато-коричневый, похожий на скукоженный грецкий орех. Филиппе при каждом взгляде на него хотелось вынуть носовой платок и закрыть им нос и рот.
-Премного вам обязан, - произнес Африэль глухо, точно из глубокой просмоленной бочки.
-Совершенно не за что, - сказала Филиппа, борясь с приступом тошноты, вызванным смрадным дыханием Африэля.
-Скажите-ка, - спросил вдруг Африэль. - Это все ваши деньги?
Филиппа опешила от такой неблагодарности.
-Гм... да... - сказала она. - А что? Этого мало?
-У меня тоже немного имеется, - вставил Джон. - Вот, возьмите еще.
Африэль взял деньги Джона и тоже сунул за пазуху. Потом он оскалился:
-За вашу доброту, за помощь мне и Уме я тоже вам помогу.
-Что же вы можете для нас сделать? - Филиппа недоуменно улыбнулась.
-Обычно я не помогаю джинн, - сказал Африэль, не обращая на нее внимания. - Я должен помогать исключительно людям. Но поскольку вы оба наполовину люди, думаю, помочь вам не возбраняется.
-Откуда вы знаете, что мы - джинн? - спросила Филиппа. - Вы тоже отшельник?
-Нет. - Африэль улыбнулся - Я не отшельник.
-Африэль - ангел, - сказала Ума. - Он ангел молодости.
Джон с сомнением оглядел оборванца, стоявшего рядом с Умой: засаленный, как коробка из-под пиццы, и, судя по виду, намного старше их собственного отца.
-Это шутка? - сказал он. - Смешно. Так значит, вы помогаете мундусянам, которые делают вам добро?
Африэль кивнул и вновь улыбнулся, обнажив зубы, на чистку которых наверняка ушло бы несколько часов.
-Страннолюбия не забывайте, - произнесла Филиппа, неожиданно вспомнив мамины слова, - ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам.
Она говорила и думала, что страннолюбие в отношении Африэля требует немалой отваги, уж очень он вонюч. Но в то же время в его пронзительно-синих глазах было что-то необычное, выделявшее его из толпы.
-Верно, - сказал Африэль. - Хотя это не мой случай. В наши дни люди стали чересчур самонадеянны. Слишком верят в себя и считают, что наука даст ответ на любой вопрос. Моя работа состоит в создании всякого рода случайностей, странностей, чтобы люди удивлялись и понимали, что ученые знают далеко не все. Я создаю ситуации, позволяющие людям верить во что-то - помимо самих себя.
-То есть вы творите чудеса? - уточнил Джон.
-Не только, - ответил Африэль. - Я также ведаю предзнаменованиями, знаками свыше, приметами, знамениями, откровениями, сверхъестественными явлениями и загадками природы. Работаю все дни, кроме воскресении. По воскресеньям отдыхаю.
-Ангелы намного могущественнее, чем джинн, - с намеком вставила Ума. - Если Африэль сосредоточится, ему подвластно практически все.
-Меня тронула ваша доброта, ваше желание помочь нам с Умой и вашему другу Дыббаксу, - сказал Африэль. - Ведь вы именно Дыббаксу решили помочь, верно?
-Э... а... ну да, - пробормотал Джон. Похоже, ангелам ничего не нужно объяснять, они и так все знают.
-Ваша помощь ему потребуется не единожды, причем самая разнообразная, - сказал Африэль. - Больше открыть вам я не вправе. Это означало бы попытаться изменить судьбу. Но беспрепятственно выбраться из дома я вам помогу. У вас обоих будет алиби. Или, точнее, дома останется ваше "второе я". Два "вторых я", поскольку вас все-таки двое. А вот насчет джинн-силы я вам не помощник. Боюсь, придется дожидаться более теплой погоды. Я творю чудеса только из области возможного. А невозможное - вне моей компетенции.
Филиппа кивнула.
-Что значит "второе я"? - спросила она Африэля.
-"Второе я" пребывает в том месте, где вы по какой-то причине находиться не можете, - сказал Африэль. - Ваше алиби - это вы сами.
Африэль ткнул грязным пальцем на кого-то, кто внезапно оказался прямо позади близнецов. Они обернулись.
-Джон и Филиппа, разрешите представить вам Джона и Филиппу.
Джон почувствовал, что челюсть у него буквально отвисла от изумления. Перед ним стоял... он сам.
-Это же я, - ошеломленно произнес он. - Как вы это сделали, Африэль?
-Чудо, - коротко пояснил ангел. - Научных объяснений нет. - Он пожал плечами и поскреб засаленную макушку. - Я же рассказывал, на что способен. Кстати, замечу - точности ради, - что само явление квалифицируется не как чудо, а как диво.
-И в самом деле диво, - прошептала Филиппа, которая была изумлена не меньше брата. Ведь перед ней стояла ее точная копия. Она обошла вокруг Филиппы-2 и посмотрела сзади на свое "второе я", ведь ей никогда не доводилось делать этого прежде. - Я действительно так выгляжу?
-Джон - просто твой биологический близнец, - сказал Африэль Филиппе. - А это - идентичная копия. Она будет думать, говорить и вести себя в точности как ты. Никто, кроме тебя самой, вас не различит. Ни мать. Ни даже Джон.
-Но она все время молчит, - заметил Джон. - Если бы она действительно была точной копией Филиппы, она давно бы встряла и задала вам какой-нибудь каверзный вопрос.
-Спасибо на добром слове, Джон, - сказала Филиппа. - Но он прав, Африэль. Она все время молчит.
-Они не начнут вести себя подобно вам, пока вы не пошлете их вместо себя домой, - сказал Африэль. - Как видите, они - ваше непосредственное продолжение. На самом деле это простейшая квантовая механика. Пусть Эйнштейн в это не верил, но одна и та же вещь вполне может существовать в двух местах сразу. Явление называется "суперпозиция". И никакого логического объяснения не имеет. Ни один ученый не сможет объяснить суперпозицию еще по меньшей мере сто лет. Именно поэтому это явление находится в моем ведении.
-Значит, как только мы пошлем их домой, - начала Филиппа, - эти двое станут нами?
-Да, за исключением всего двух, но очень важных моментов, - ответил Африэль. - Во-первых, они не имеют душ. Наделить их душами не по силам даже мне. Так что не позволяйте им даже близко подходить к зеркалам ваших душ, иначе мама в два счета все раскусит. Во-вторых, они не могут заменить вас на неограниченный срок. Их существование имеет свой конец, это связано с субатомным распадом, и объяснять весь механизм - дело слишком долгое. Просто помните: ваши "вторые я" просуществуют одну вечность. Да-да, не удивляйтесь, вечность - это единица времени в эфирной вселенной, а вовсе не бесконечная ось, на которую нанизано время.
-А как долго длится одна вечность? - спросил Джон. - В земных единицах?
-Ровно один миллион секунд. Или, если взять более понятные единицы, одиннадцать дней тринадцать часов сорок шесть минут сорок секунд и кое-что в периоде. - Африэль захихикал. - Теперь понимаете, почему проще сказать "вечность".
-Вовсе не так долго, - заметила Филиппа. - Я думала, вечность куда длиннее. Думала, она длится тысячу лет или около того...
-Любое время относительно, - сказал Африэль. - Здесь вечность означает одно, а там, выше совсем другое. В этом и состоит парадокс времени. Но это совершенно иная история. Суть в том, что вечность - это отрезок времени, который требуется мысли, чтобы пройти через разум Бога, то есть для Него это мгновение, а для вас - вполне ощутимый кусок жизни. И это - еще один парадокс.
Джон шутливо взъерошил шевелюру Джона-2.
-Так что случится с этим парнем, когда истечет вечность? - спросил он.
-Он исчезнет. Они оба исчезнут. Пройдет девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять секунд, а потом бац - и нету. - Африэль щелкнул пальцами. - Исчезнут в мгновение ока. Как карета и лошади Золушки в полночь. Коль скоро мы заговорили о времени, не пора ли вам в путь? Если поспешить, вы можете успеть на последний поезд, который уходит вверх вдоль Гудзона с Пенсильванского вокзала. - Он пожал плечами. - Ну что, мне ведь можно доверять?
Филиппа покачала головой.
-Сначала мы должны сходить домой, - сказала она. - У нас нет денег на билеты на поезд.
-Вам никуда не нужно, - возразил Африэль. - У вас есть и деньги и билеты.
Джон сунул руку в карман. Африэль был прав: там лежал билет на поезд, а в кошельке было больше денег, чем когда Джон вышел из дома.
-Ишь ты! - восторженно воскликнул он. - В самом деле!
-В гребном клубе Ньюберга вас ожидает лодка, - добавил Африэль. - Так что не вижу никаких причин для задержки.
-Спасибо, Африэль, - сказала Филиппа и, на мгновение забыв, как ужасно воняет от ангела, поцеловала его в щетинистую щеку. - Спасибо за все.
-И тебе спасибо, Ума, - сказал Джон и поцеловал девочку, против чего она совершенно не возражала.
Они поймали такси и залезли туда вместе со своими "вторыми я".
-Помните, - сказал на прощанье Африэль - Через одну вечность они исчезнут, и прикрывать вас дома будет некому.
-Нам не нужны их услуги так надолго, - сказала Филиппа.
-В таком случае, как только вернетесь, просто велите им исчезнуть. - Африэль щелкнул пальцами. - Вот и все.
Джон и Филиппа велели водителю такси, красивому индийцу в большом оранжевом тюрбане, ехать на Восточную Семьдесят седьмую улицу через Пенсильванский вокзал. Когда они выходили у вокзала несколько минут спустя, Джон протянул водителю деньги, но тот суеверно замотал головой.
-Совершенно ни к чему, - сказал он.
-Как это? - не понял Джон.
-Одна пара близнецов - уже удача, пояснил водитель. - А четверо близнецов - это настоящее счастье.
Глава 5
Остров Баннерманна
Джон и Филиппа добрались до гребного клуба в Ньюберге глубоко за полночь, но, как и обещал Африэль, их ждала лодка, точнее, пирога, полностью оборудованная для ночной прогулки: с яркими фонарями-прожекторами и туристическим снаряжением. Пожилой лодочник был, казалось, нисколько не удивлен, что два ребенка берут у него лодку посреди ночи. Он их не отговаривал, хотя большинство взрослых на его месте прочитали бы им лекцию о вреде глупости и безрассудства, которые заставляют их плыть по Гудзону в темноте. У близнецов быстро создалось впечатление, что здесь тоже не обошлось без Африэля, чья земная миссия состояла в том, чтобы внушать людям веру в разные чудесные вещи.
-То, что вы так к нам добры, - это не загадка природы, - сказала Филиппа лодочнику, когда он придерживал пирогу, чтобы девочка взошла на борт. - Это даже не чудо. Больше похоже на откровение. Просто мы к этому не привыкли.
-Мы всегда рады клиентам, - ответил лодочник. - А куда вы, ребятки, направляетесь? Уж расскажите старику, если это не тайна.
-На остров Баннерманна, - сказал Джон, пробираясь на нос с веслом.
-Когда-то, году примерно в тысяча девятьсот двадцатом, на острове был взрыв и пожар, - сказал лодочник. - Несколько зданий лежат в руинах под водой на подходе к острову. Как доберетесь до старой гавани, сбавьте ход и прощупывайте веслом, куда плывете, чтобы не пропороть дно. Ваша пирога сделана из березовой коры, это традиционная лодка индейцев-ирокезов, так что пропороть ее - дело нехитрое.
-Спасибо за совет. - Джон уселся и поднял весло. Филиппа села на корму и включила большой фонарь, чтобы освещать дорогу.
-Раз вы готовы слушать советы, вот вам еще один, - сказал лодочник. - На острове Баннерманна водятся привидения. Меня туда не то что ночью, среди бела дня не затащишь. Но я вижу, что вы, детки, твердо решили ехать. Значит, у вас есть для этого серьезные причины. Тем не менее, если вы решите вернуться сюда сегодня же - я вас вполне пойму и ворчать не стану, - просто постучите в дверь сарая. С тех пор, как умер мой кот Магнус, мне тут очень одиноко, и я рад любой компании. В любое время дня и ночи.
-Спасибо, мы будем иметь это в виду, - сказал Джон. Он оттолкнулся от причала веслом и погрузил его в черные речные воды. Вскоре лодочный сарай почти исчез в темноте, и пирога заскользила по холодной полуночной глади широкой и мощной реки Гудзон.
Они держались западного берега. Жутковатые крики птиц доносились от залитых лунным светом деревьев и раскатывались эхом по недвижной поверхности воды, точно воинственный клич индейцев, так что Джон немедленно вообразил себя персонажем из какого-нибудь романа Джеймса Фенимора Купера, вроде "Последнего из могикан". Книгу он на самом деле не читал, зато видел кино. Крутой такой фильмец. В отличие от брата, любителя приключений и дикой природы, Филиппа была девочка истинно городская и более начитанная. Она опасливо поеживалась на корме и думала о гоблинах, об учителе Икабоде Крэйне из новеллы Вашингтона Ирвинга и об ужасном безголовом всаднике, который его преследовал.
-Самая неприятная переделка в моей жизни, - пробормотала Филиппа и испуганно задрала голову, поскольку по нависшему над водой дереву мелькнула огромная тень. Девочка затаила дыхание, смутно ожидая, что с ветки в пирогу того гляди спрыгнет кровожадный индеец Джо.
-Держи себя в руках, - велел Джон.
-Руки коротки, - мрачно пошутила Филиппа. Она и без того обняла себя обеими руками, потому что ее колотила дрожь. - Ну и холодрыга.
Джон стал грести быстрее. Сестра права. Жуть как холодно. Он был рад, что должен грести. Работая физически, ни за что не замерзнешь.
Прошел целый час. Наконец, прямо по курсу фонарь высветил поросший густым кустарником холм высотой метров тридцать. Джон направил пирогу через некое подобие крепостных ворот и затем подплыл к берегу. Выскочив на мелководье, близнецы бережно вытянули лодку на берег и спрятали между кустами. Тут же - словно вместо приветствия - заухала сова. Когда их глаза привыкли к темноте, дети начали различать на холме силуэт замка, настоящего шотландского замка. В окне самой высокой угловой башни мерцал свет.
Прихватив второй фонарь, Джон пробрался через кусты и, выйдя на тропинку, двинулся вверх по крутому склону. Филиппа послушно шла следом за братом, но возле разводного моста, недовольно фыркнув, остановилась.
-Без зубчика чеснока и серебряного распятия я дальше не пойду, - прошипела она в спину брату. - Хорошо бы, конечно, еще иметь молоток и несколько острых кольев. Лодочник был прав.
Привидения отсюда не вылезают - это написано по всему острову огромными неоновыми буквами, вместо рекламы. Откуда вообще посреди Гудзона взялся этот жуткий шотландский замок? Бред какой-то.
-А где еще прикажешь искать Дыббакса? - сердито спросил Джон. - Если Дыббакс действительно находится на этом острове, он наверняка в замке. Здесь, кроме замка, и нет ничего...
-А если его здесь нет? Тогда что? Я совсем не мечтаю познакомиться с местными жителями. Да на любом кладбище приятнее, чем на острове Баннерманна!
-Успокойся, - сказал Джон, который был перепуган не меньше, чем его сестра, но лучше это скрывал. - Давай сделаем так: ты останешься здесь, я схожу посмотрю, здесь ли Дыббакс, а потом мы сразу поедем домой. Хорошо?
-Хочешь бросить меня здесь одну? - Филиппа посветила на стену замка прямо перед собой. - Ни за что. Я иду с тобой.
-Отлично, - обрадовался Джон, не имевший большого желания идти в замок в одиночку.
Они миновали разводной мост и прошли под гербом и опускающейся решеткой. Оказавшись перед деревянной дверью, такой огромной, словно за ней начинался туннель подземки, Джон занес было кулак, чтобы постучать, но тут же одумался.
-В чем дело? - спросила Филиппа.
-Дело в том, что тут открыто, - сказал Джон, толкая дверь. Она открылась с оглушительным, скрипом.
В просторном зале стояли латы, к ним был прислонен огромный топор. За латами виднелся старинный церковный орган, который без всякого постороннего вмешательства издавал высокий протяжный звук. У Джона перехватило дух.
-Тут есть кто-нибудь? - спросил он, обращаясь к скамье, где должен был сидеть органист.
Филиппа подошла поближе к органу и немедленно поняла, откуда исходит звук.
-В одной из труб воет ветер, - объяснила она. - Вот и все.
Она обернулась, но Джона позади нее уже не было. Он стоял на пороге большой гостиной, и что-то в этой гостиной привело его в такой ужас, что кровь застыла в жилах у Филиппы от одного взгляда на лицо брата.
-Смотри, - прошептал он.
Смотреть было страшно, но любопытство тянуло и тянуло ее вперед, пока она не очутилась рядом с Джоном и не заглянула в гостиную. На кушетке перед огромным пустым камином сидел старик или кто-то очень похожий на старика, некое существо во фраке, полосатых штанах, жилете, коротких гетрах, рубашке и галстуке. Спит или умер? Но больше всего близнецов пугала непомерная волосатость старика, и лишь через несколько секунд Филиппа сообразила, что это все-таки не человек, а большая обезьяна.
-Он правда мертвый? - шепотом спросила девочка.
-Хотелось бы надеяться, - ответил Джон. - Уж больно неохота объяснять горилле, зачем мы приперлись к ней в дом глухой ночью без приглашения. - Он вопросительно взглянул на сестру. - Ведь это горилла, да?
-Не знаю. Я никогда не видела горилл так близко. Да еще во фраке.
Тут они оба вздрогнули и ойкнули, поскольку за их спинами раздался громкий хлопок. Вернувшись к входной двери, близнецы обнаружили, что она закрылась.
-Думаешь, это тоже наделал ветер? И дверь захлопнул, и на органе играет? - спросил Джон, едва дыша, и кивнул на орган, который по-прежнему свистел, как чайник, выводя высокую дрожащую трель.
-Искренне на это рассчитываю, - ответила Филиппа и вздрогнула, потому что отчетливо почувствовала, как мимо нее пронеслось нечто легкое, вроде паутинки или прозрачной ткани, и она услышала голос невидимой девочки, который нашептывал ей в самое ухо плохо различимые слова.
Тут зазвучала настоящая музыка, и близнецы поняли, что захлопнувшуюся дверь и одну бесконечную ноту, конечно, можно списать на ветер, но вряд ли ветер способен сыграть целиком Токкату и фугу ре минор Иоганна Себастьяна Баха.
-Пошли отсюда, - сказала Филиппа и схватилась за ручку двери. - Пошли, пока не проснулась эта странная обезьяна.
Но дверь была крепко заперта.
Не на шутку перепуганные близнецы тянули ручку изо всех сил. Вдруг старинный орган замолчал - так же внезапно, как заиграл, - и в тишине они услышали издевательский мальчишеский хохот. Мгновение спустя занавес позади органа отъехал в сторону, и появился Дыббакс. Он все еще хихикал - без всякого сочувствия к Джону и Филиппе, лишь радуясь собственной злой шутке.
-Вы бы на себя посмотрели! Жаль, у меня нет фотоаппарата. Клянусь, у вас был такой вид, словно вы оборотня увидели! Вот умора! - Он опять расхохотался.
-Я рада, что ты находишь это забавным, - холодно произнесла Филиппа, сжимая кулаки. Стой Дыббакс поближе, она, вероятно, ударила бы его со всего размаху. - К сожалению, мы не знали, какую встречу ты нам готовишь, а то остались бы дома и не потащились в такую даль, да еще с такими сложностями.
-Ребята, простите, я просто не смог удержаться. В том смысле, что это место... оно такое... здорово располагает к розыгрышам. Разве не так?
-Мы считали, что твоя жизнь и вправду в опасности, - сказал Джон. - Так ты, во всяком случае, написал в письме.
-Это правда. Каждое слово - правда. Честно!
-Оно и видно, - с горечью произнес Джон. - Вся правда написана у тебя на лице, болван.