- Ага, с ним и с сыновьями Дубыни Остромиром и Путиславом, они знаешь какие боевые ребята. Ух…,- довольно глянув на Керка, заметил Тур, - Мы, если на горке все вместе катаемся, к нам никто не подойдет, потому что хоть Ратиша и самый младший, но как надает, мало не покажется, и знаешь…
Но Керк так и не узнал, что хотел сказать брат так, как в гридницу уже входил правитель с прави-тельницей и не только Керк, но и все кто был в зале, поднялись, приветствовать их. Отец, как и Тур в белом ферязи, широко улыбаясь, шел сквозь строй поднявшихся, изредка останавливаясь и по свойски обнимая другов, да похлопывая их по спине. А следом за ним шла, словно плыла мать, молча и почти не улыбаясь, высоко она несла свою прекрасную голову, с туго плетеной косой, в длинном, без рукавов ярко-голубом сарафане, в который были вшиты тонкие нежно-зеленые рубашечные рукава и опаясанная золотым, с каменьями, пояском.
Проходя мимо сыновей, отец задержался возле Тура, шепнул тому, что-то на ухо и Керк увидел, как брат покрылся пунцовыми пятнами, а затем правитель подошел к наследнику, и, улыбнувшись ему, потрепал того по волосам. Мать прошла, мимо сыновей также молча, лишь кинула на Керка, как ему показалось какой-то тревожный взгляд и села по левую руку от правителя. И как только правители опустились, люди в зале пришли в движение, и, громыхая табуретами, да сиденьями со спинками расселись по своим местам.
Правитель великой Восурии Ярил, по реклу Щедрый, поднял чашу полную сверкающей медо-вухи, а когда в гриднице наступила тишина, громко возгласил: " За нашего светлого и чистого Бога Коляду, который принес нам нашу веру, и за достойных наших предков поднимем други чашу прекрасной медовухи и выпьем ее до дна!", в тот же миг все други повторили брошенный отцом клич и пригубили свои чаши. Керк глотнул немного медовухи. Крепкий, ядреный напиток ударил в голову, и та немного закружилась. Керк протянул руку, положил себе в чашу запеченного зайца, принялся есть. Стол сегодня просто ломился от явств, очень много было блюд из мяса и рыбы, на середине стола высились жареные глухари, жареные молочные поросята, обложенные запечеными яблоками, жареные гуси, разнообразные студни и заливные из дичи и рыбы, громадное количество блинов, пирогов, расстегаев. Как всегда быстро поел, Керк стал оглядывать присутствующих на пиру, останавливая взгляд на знакомых ему дру-жинниках и разглядывая их жен.
Спустя какое-то время на середину зала вышел старец с длинной, седой бородой, в белых одея-ниях и с гуслями в руках. Сел на поставленное для него сиденье устланное легким ковром и запел сказанье, славя рождение Бога Коляды"…. Великий ДажьБог прародитель восурского народа и прекрасная Майя Златогорка родили Бога Коляду, который сошел с небосвода, держа в руках книгу Вед, чтобы дать людям веру и ведические знания. И приветствовали его рождение все небесные Боги, и сам Бог Сварог, и приветствовали Коляду все люди и народы. И пришел, посланный Богом Сварогом, сам Огнебог Семаргл, чтобы поклониться прекрасному младенцу. И увидел Семаргл в пещере Майю Златогорку с младенцом Колядой, который, держал в руках великую книгу Вед. И ударил Семаргл по горе золотым бичом и разломилась гора и из нее потекла вода и пили ту воду Златогорка, и Коляда, и сама книга Вед, и пили ту воду восурские люди. И славили Коляду, потому что он принес в Белый Свет Ведические знания, и он карал и изгонял демонов и всю нечесть и все зло!"
Лишь допел последние слова старец, как Керку приблизился Борщ, и, смущаясь возложенным на него поручением, заговорил шепотом:
- Ваша милость, там сын Дубыни, Молчун прибыл и просится вас увидеть. Верно, они собрались нечесть из города, да деревень выгонять.
Керк кивнул головой, и немного робея, обратился к правителю, повысив голос потому, как грид-ница была наполнена голосами, смехом и звяканьем посуды:
- Отец, я могу покинуть пир.
- А, что так, Святозар, - переспросил, удивленно глянув на сына, правитель.
Керк посмотрел прямо в зеленые искрящиеся счастьем глаза отца и ответил:
- Просто меня, дружина моя заждалась.
Отец громко засмеялся, и легонько стукнув сына по спине, добавил:
- Ну, что ж, сын, тогда иди, не хорошо когда други тебя на морозе ждут.
Керк благодарно посмотрел на отца, радостно в ответ улыбнулся и поспешил из гридницы. В коридоре Борщ подал наследнику короткополый кафтан и теплую одежу: кунтыш на меху, со шнурами и откидными рукавами и соболью шапку. Наспех переодевшись, Керк выскочил из дворца, и увидел Молчуна, который держал под уздцу двух лошадей, он приветливо помахал рукой наследнику.
- О, да, ты уже взял мне лошадь, - улыбнувшись, заговорил Керк.
- Ага, это твой слуга привел. Расторопный такой. Ну, что мы едим? - радостно приветствуя Керка, спросил Молчун.
- А, то, как же, вперед, - и Керк взял своего коня, быстро и легко вскочил в седло.
Около дверей дворца ярко полыхали костры, и было видно словно днем. Молчун и Керк понудили лошадей и направили их к крепостным воротам. Выехав за пределы, города Керк и Молчун подъехали к поджидавшим их ребятам. Как только они поравнялись с парнями, Стоян протянул наследнику длинную метлу со словами:
- А, теперь пора всю нечесть выгнать с улиц нашего города и из деревень. И начнем мы с нашей деревни, - да поскакал вперед, улюлюкая и махая точно такой же длинной метлой.
Всю ночь ватага парней носилась по деревням, и улицам города, стуча палками по воротам и дверям домов и изб. Они били метлами и кнутами, по углам и заборам выгоняя всю нечесть затаившуюся там от Велесовых праздников. И попеременно возвещали громкими голосами, что настал праздник Бога Коляды, а значит, всем нечистым духам положено отправляться в подземный мир - Пекло.
Керк прибыл домой уже под утро, он так устал от ночной поездки, что еле слез с коня, расстегнул кунтыш и передав коня Борщу, узнал от него, что пир еще не окончен, и что если его милость хочет… Но Керк отрицательно покачал головой, взял у Борща факел и пошел к своим покоям, пройдя мимо все еще пирующей гридницы. Керк уже подошел к лестнице, на второй этаж, уже сделал первый шаг на ступеньку, когда вдруг почувствовал движение сзади. Он обернулся и в свете горящего факела увидел Эриха, тот стоял совсем близко и смотрел на него невидящим, туманным взглядом. Керк захотел его окликнуть, и уже было открыл рот, но не успел. Он только вдруг заметил, как правая рука Эриха дернулась вперед и в ней, что-то блеснуло. Затем Керк ощутил, как в грудь воткнулось лезвие кинжала, сильная боль сдавила сердце и оно два раза стукнув, остановилось. Керк потерял равновесие, выронил факел и тихо опустился на лестницу. Уже плохо видя, он кинул последний, угасающий взгляд в прояснившиеся глаза Эриха и еле слышно прошептал:
- О, брат, что ты натворил, - он уронил голову на ступеньку, закрыл глаза и умер…
Глава двадцатая
Когда Керк открыл глаза, он увидел высокое золотое небо с белыми пушистыми облаками, плывущими по нему. Он лежал на спине в высокой зелени травы, вдыхая аромат цветов и не чувствуя боли. Сначало Керк удивился, не поняв, что с ним произошло и где он находится, но когда он поднял руку и разглядел на ее месте лишь легкое очертание в прозрачной лазури, догадался, что он умер. И так стало вдруг ему грустно и обидно, и если бы могла душа его заплакать, потекли бы по лицу Керка горючие слезы. Керк посмотрел на небо и подивился ведь в отличие от белого света - от Яви, на небесном своде не было солнца, да и сам небосвод был не голубым, а каким-то желто-оранжевым, наверно поэтому кругом было так светло и тепло. Высокие травы, в которых лежал Керк едва колыхались, теплый ветерок доносил до Керка нижнейшие запахи цветов и тончайший аромат земли. Керк приподнялся на локтях, а потом сел, и увидел впереди зеленые луга, да высокие деревья, а еще дальше в далекой дали лежали скошенные пшеничные поля и стоги сена на них. Видел Керк на тех дальних полях работающих людей, и долетела вдруг до Керка песня, которую они пели:
" Вы же все не такие…, вы имели славу иную,
И дошли до нашего Ирия, здесь цветы увидели чудные,
И деревья, а также луга.
Вы должны тут свивать снопы, на полях сих трудиться в жатву,
И ячмень полоть, и пшено собирать в закрома Сварога небесного.
Ибо то богатство иное!
На земле вы были во прахе и в болезнях все, и в страданиях,
Ныне ж будут мирные дни"***
Сначало песню было еле слышно, но постепенно слова стали яснее и громче, торжественная му-зыка уже наполнила весь небесный свод, слушая ее, Керк понимал, что эта песня звучит для него, что этой песней предки встречают и зовут его к себе. И сразу вся грусть, и обида вдруг пропала, душа наполнилась радостью и благодатью, и засветилась золотисто-лазурным светом. Керк поднялся на ноги, собираясь идти к людям, зовущим его, но внезапно ощутил сзади чье-то присутствие и оглянулся. Позади него стояла высокая, неземной красоты женщина и нежно, с любовью глядела на Керка. Женщина была белолица, с небесно-голубыми глазами, длинными до земли светлыми волосами, красиво заплетенными в нетугую косу, и в бело-золотом одеянии. Керку показалось знакомым и лицо женщины, и ее красота, а мгновение спустя пришло понимание, что пред ним сама Богиня Смерти Буря Яга Усоньша Виевна проводник усопших душ и мать Бабы Яги.
Керк низко до земли поклонился Богине, а та засветилась еще ярче и сказала:
- Здравствуй, милый отрок, Святозар. Вот ты и прибыл на границу двух миров.
- Разве - это не загробный мир, в народе прозванный Ирий-сад, - переспроси Керк.
- Он, он, Святозарушка. Только он дальше, там вот где начинаются поля. А здесь, где ты сейчас стоишь, проходит граница между Явью- белым светом, в котором живут люди и Ирий-садом, где живут души мертвых.
- Значит - это граница, - протянул Керк, - И мне надо туда, - и он махнул в сторону полей, откуда все еще звучала призывная песня.
- Все, кто приходит сюда, - продолжала Буря Яга, - Идут туда, вперед, там ждут их предки. Отцы, матери, деды и бабки. Они встречают своих потомков этой песнью, лобызают и обнимают их. Но ты… - Богиня Смерти замолчала, не договорив, и, с такой нежностью посмотрела на Керка, что душа его затрепетала, - Ты, можешь выбрать, куда тебе идти. Туда вперед к своим предкам, или назад.
И она повернулась и показала Керку то, что находилось позади нее. Вначале Керк увидел лишь темно-черную стену, затем по ней побежали небольшие волны, стена пришла в движение, по-крылась рябью и показала Керку Явь: темную заснеженную землю, огромный утопающий в огнях дворец, гридницу наполненную теплом, смехом и весельем, в которой все еще пировал отец со своей верной дружиной.
Керк перевел взгляд на Бурю Ягу и спросил:
- Значит выбор за мной?
- Да, Святозар, выбор за тобой, - не громко ответила Богиня и бросила на него пронзительный взгляд, своих, небесно-голубых глаз.
- Но, почему, ты даешь мне право сделать выбор? - удивленно переспросил Керк.
- Почему, даю тебе право выбора? Что, ж - очень тихо сказала Буря Яга и посмотрела на него с какой-то нежностью и даже любовью, а затем чуть громче добавила, - На, это есть несколько причин. Во-первых, потому, что за тебя попросила, моя дочь Дарена, а она никогда ничего не просила у меня и я не могу отказать ей в ее просьбе. Во-вторых, - и Богиня Смерти вновь замолчала, она повернула голову к далеким и скошенным полям и уже более громко сказала, - Потому, что совсем недавно на испытании ты подвергал опасности свою жизнь, чтобы вывести брата, и, увидев это ДажьБог, просил меня за тебя. И, в- третьих, - и тогда Буря Яга вновь посмотрела на Керка, словно пытаясь этим взглядом что-то ему напомнить, и почти шепотом заметила, - А, в-третьих, ты и сам все скоро поймешь.
Буря Яга замолчала, и отвела взгляд от Керка, устремив его на золотой небосвод, красота ее словно озаряемая изнутри вдруг заполыхала золотистой лазурью. А Керк посмотрел на ее прекрасные волосы, чистое белое лицо с нежно очерченными алыми губами и вновь затрепетал весь, как будто видел, что-то давно забытое, но дорогое, он перевел взгляд на великолепные поля, откуда все еще вытекала, словно долгая река, музыка и ответил:
- Я хочу вернуться обратно, в Явь.
- Что ж, - встрепенулась от долгого затишья Богиня Смерти, - Твой выбор, но я должна прежде тебя предупредить. Так как на кинжал твоего брата был наложен черный заговор, то зло до конца не сможет выйти из твоего раненого сердца.
- И, что… - дрожащим от волнения голосом спросил Керк.
- А, то, что ты не выздоровишь до конца.
- Я, что буду больным? И нет никакой надежды на выздоровление?
- Надежда всегда есть. Но, чтобы ты выздоровел, тебе прийдется применить все свои знания и силы, чтобы найти лекарство, - очень мягко ответила Буря Яга.
- А, до тех пор… - понизив голос, почти прошептал Керк.
- До тех пор, ты будешь слаб и болен. Ни отец, ни другие ведуны не смогут тебе помочь. Ты дол-жен сам себя вылечить, такова воля Богов.
Керк тяжело вздохнул, и вдруг вспомнил зеленые искрящиеся счастьем глаза отца, и уже более громче сказал:
- Хорошо.
- Да, и главное…,- Буря Яга как-то по озорному глянула на Керка, и вновь озарилась золотисто-лазурным сиянием.
Она протянула ему руку, и когда он вложил свою ладонь в ее и ощутил тепло и свет, исходящий от Богини, крепко ее сжала и добавила:
- Помни, Керк - сегодня умер, а к жизни я возвращаю тебя, Святозар, - и повела его к черной сте-не.
Они подошли вплотную к стене и остановились, Керк в последний раз оглянулся назад и заметил, что музыка уже затихла, а потом посмотрел на Бурю Ягу Усоньшу Виевну и спросил:
- Скажи, Богиня Смерти, почему в народе говорят, что ты приходишь в образе страшной, черной старухи с косой в руке, а я тебя вижу красивой, молодой женщиной.
Буря Яга усмехнувшись, ответила:
- Ты видишь меня красавицей потому, что у тебя доброе и чистое сердце, потому что в Яви ты не кому не делал зла. Если бы твое сердце было полно зла, порочности и нечистот ты бы меня уви-дел уродливой старухой в черном длинном плаще с косой в руках, которой я бы гнала тебя прямо в подземный мир, в само Пекло. Ну, а теперь, если ты готов? - добавила Богиня и бросила на него пронзительный взгляд. А когда Керк утвердительно кивнул головой, выпустил ее руку, да сделал робкий шаг в черноту. Буря Яга легонько подтолкнула Керка в спину, и он полетел вниз в черную пропасть. Керк летел, как ему показалось очень долго, нечувствуя своего тела, но ощущая ускоряющуюся быстроту полета, а когда вдруг приземлился, то почувствовал сильный удар, словно он плашмя всем телом упал на что-то твердое, и, ощутив страшную боль в груди, глубоко вздохнул и потерял сознание.
Глава двадцать первая
Святозар очнулся от глубокого обморока и почувствовал сильную боль в сердце, он с трудом от-крыл глаза и первое, что увидел - это потемневшее от страданий и горя лицо отца. Святозар ле-жал на своем ложе, а рядом сидел правитель и держал его за руку.
- Отец, - еле слышно прошептал Святозар.
- Молчи, молчи, сын, тебе нельзя говорить, - с тревогой в голосе сказал правитель, и поправил холодную тряпицу, которая лежала на лбу сына.
Святозар посмотрел на отца и вдруг заметил, что виски его темных волос побелели, ему так захотелось поддержать его, рассказать ему о встрече с Богиней Смерти, и, конечно же, успокоить. Святозар было, опять попробовал, что-то сказать, но лишь невнятно простонал. Правитель приложил свои пальцы к губам сына, и, замотав головой, добавил:
- Святозар, не говори ничего, тебе нельзя. Ты лучше поспи, поспи сынок, - и тогда Святозар вы-тянул губы, поцеловал пальцы отца, и закрыв глаза, забылся тяжелым сном.
Каждое последующее пробуждение Святозара было очень тяжелым и болезненным. Вся грудь и левая рука не просто болели, они пылали, словно Святозар очень сильно обжог их, но только боль была не снаружи, а шла изнутри. Но горела не только рука и грудь, жар не спадал со всего тела, временами Святозара лихорадило, а впадая в забытье, он бредил. Сколько это, длилось времени, Святозар не мог, понять, изредка приходя в себя, он видел лишь встревоженное лицо отца, да слышал жалостливое всхлипывание доброжила.
Наконец Святозару стало легче, это случилось ранним утром. Как и раньше до этого Святозар открыл глаза и заметил, что солнечный свет заливает его опочивальню, грудь и рука все еще бо-лели, но жар уже пошел на убыль. Святозар осмотрелся и увидел, что рядом находится отец, он сидел на сиденье, положив голову на ложе сына. Правитель, видимо утомленный бессонной ночью, крепко спал. Святозар аккуратно, так чтобы не потревожить отца, приподнялся на правой руке и оперевшись на подушку оглядел опочивальню. В покоях еще находилась няня Бажена, которая сидела в уголке, и что-то перебирала в руках. Как только Святозар зашевилился, она подскочила со своего места и бросилась к нему:
- Что, ты, Святозарушка, что? - и тихонько погладила правителя по волосам, отец резко поднял голову и испуганно посмотрел на сына, а увидев, что тот жив, тяжело вздохнул, протянул руку и потрогал ему лоб.
- Прости, отец, я не хотел разбудить тебя, - больным голосом проговорил Святозар и с укоризной посмотрел на няню Бажену.
- Зачем ты поднялся, Святозар. Сейчас же ляжь, - беспокойно сказал отец и помог сыну лечь, - Не подымайся, пока. Тебе нужен покой.
- Отец, мне кажется, что тебе надо отдохнуть. Ты плохо выглядишь, очень уставшим. А, за меня не тревожься, со мной все будет в порядке, - негромко заметил Святозар.
- О, сын, пусть твои слова исполняться. Но сейчас для меня важно одно, чтобы ты поправился, - добавил правитель и вновь потрогал лоб сыну.
- Отец, - продолжил Святозар, - Я хочу с тобой поговорить.
- Нет, нет, сын, оставим все разговоры на потом. Тебе нельзя волноваться. Ты должен отдыхать.,- поспешил сказать правитель.
- Я, чувствую себя намного лучше, отец. А мой разговор не может ждать.
Правитель посмотрел в лицо сына и явно терзаемый сомнениями, по поводу его состояния добавил:
- И этот разговор не может подождать?
- Нет, отец, не может, - негромким, но твердым голосом сказал Святозар.
- Что ж, хорошо. Бажена, - и он повернул голову в сторону няни, - Будь добра, сходи и принеси для наследника теплого молока, нам надо поговорить.
Бажена молча, кивнула головой и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.
- Отец, скажи мне, что с Эрихом, - спросил Святозар.
Лицо правителя потемнело, уголки рта дрогнули, он тяжело вздохнул, а потом тихо ответил:
- Он в темнице.
- Отец, - сказал, дрогнувшим голосом Святозар. - В том, что случилось, виноват я, - и когда отец не-доуменно посмотрел на сына, то продолжил. - Да, виноват, я. Если бы я рассказал тебе то, что знал. Может быть, я сейчас не лежал на этом ложе. Тогда в лесу после испытания, когда я отпра-вился на выручку к Эриху, я видел около костра, за которым сидел слуга Эриха - Нук. Видел очер-тания и глаза волка, а позже когда я дотронулся до него, спящего, я почувствовал словно не жи-вую плоть, а каменное, бездыханное тело. Отец я уверен, что Нук не просто вурколак, человек - волк, он злой ведун. Именно он натравил Эриха на меня, именно он заговорил кинжал, именно его злобный взгляд и дух я видел в глазах брата перед нападением. Ты должен отправить его в темницу, это все он, поверь, я знаю, - Святозар замолчал и от долгой речи тяжело задышал.