- Сильна, - восхитился мужчина моей мечты и покачал головой, пряча довольный блеск глаз за густыми ресницами. - Давай знакомиться. Я Соловьев Александр Александрович, внук того Соловьева Александра Александровича, с которым ты уже знакома. Просьба не задавать идиотских вопросов насчет имени отчества. Традиция у нас в роду такая, давать имя Александр или Александра всем первенцам. Так что девочки наследницы у нас Александры Александровны, а мальчики Александры Александровичи.
- И как? Не путаетесь? - спросила, осмелевшая после спиртного, я.
- Приставка младший или старший спасает, - фыркнул мужчина и внимательно оглядел меня с ног до головы. - Как ты успела заметить, дед у меня любит дурацкие шутки. То мертвым прикинется, то кнопку на стул подложит. Что я могу сказать, девушки чтицы, которых я по его просьбе нанимаю, долго в этом доме не задерживаются. Не выдерживают. У меня будет к тебе убедительная просьба, если надумаешь уходить, сначала звякни мне, предупреди. Возможно я найду убедительные аргументы, которые помогут тебе остаться, - он жестом фокусника достал из внутреннего кармана расстегнутого пиджака визитку и протянул мне.
Подошла к мечте всей моей жизни поближе, внутренне тая от одного взгляда в его невероятные глаза, взяла визитку и вздрогнула - наши пальцы снова случайно соприкоснулись. Жаркая волна накрыла меня и с трудом удержалась на ногах. Кресло, где-то тут рядом имеется кресло. Оно мне нужно, срочно, прямо здесь и сейчас. Плюхнулась в объятия кожаного друга и попыталась вздохнуть. От желания упасть на колени перед божеством и лобызать его ступни, сперло в зобу. Только осознание собственного убожества и неподходящести, удержало меня на месте. Стиснула в руке визитку и опустила взгляд на нее, чтобы не пялиться слишком восторженно на объект обожания. Но текста не разобрала, слишком меня распирало от яростного желания любить и быть любимой данным конкретным мужчиной.
- Я могу надеяться, что ты мне позвонишь? - мягко и вкрадчиво спросил меня Соловьев младший.
- Да, - промямлила я и с замиранием сердца подняла глаза на красавца мужчину.
- Вот и чудно, - заявил мой визави. - У меня завтра будет свободное время в обед. Составишь мне компанию? Не люблю обедать один. Я заеду за тобой.
Поднялся, одернул пиджак, застегнул его, окинул придирчивым взглядом идеальные стрелки на брюках и прошествовал мимо меня к двери.
- Если что, звони. Телефон у тебя есть, - вместо прощания сказал Александр Александрович и был таков.
И что это было такое? Очередная шутка дедули-шалуна? Божество снизошло до меня смертной? Где и в каком гробу только что что-то перевернулось? Я еще минут пятнадцать сидела в кресле, тупо пялясь на пустые бокалы из-под пойла на столе и бутылку. Все пыталась сообразить что в моей жизни происходит и готова ли я бежать прямо сейчас куда-нибудь в неизвестность и начинать жить с нуля, точнее с помойки. Денег нема, жилья тоже нету. И уезжать далеко от мужчины моей мечты… Нет, не смотря на дожидающийся меня за дверью скелет, змею в кровати и разговаривающий кактус, я пока не способна на такое волевое решение. Ведь меня завтра пригласили пообедать… Меня пригласили на свидание? Меня пригласили на свидание!
Чуть на месте от радости не запрыгала, осознав новость и тут же стала прикидывать, что бы такого этакого надеть. Такого этакого только одно платье и то вечерний вариант. Это поостудило пыл и из кабинета вышла уже не в таком приподнятом настроении. Иван-царевич топтался у двери, меня ожидаючи и выглядел очень мрачным. И снова не смогла ответить на вопрос, почему так решила. Вот мрачный и все! Моей левой пятке так захотелось!
До вечера осталось времени немало и я решила провести его с пользой, проглядеть по диагонали "Камасутру", чтобы знать в каком месте начинать смущаться и отвлекать старичка другими книжками. В комнате шикнула на змею, оглянулась на маячащий в дверях скелет и милостиво разрешила:
- Заходи.
Змея, немного поразмышляв над моей наглостью, сползла с кровати на пол, а там добралась до скелета и обмоталась вокруг его ноги. Кактус сказала Иван-царевичу:
- Привет. Как дела?
Скелет важно кивнул и задумчиво оглядел комнату.
- У меня тоже хорошо, - ответил кактус. - Меня хозяйка полила, мне так вкусноооо… Только света мало. Солнышко хочу.
- А ключ от квартиры, где деньги лежат, не нужен? - буркнула я, пристраиваясь на кровати и тихонько офигевая от этого диалога.
Скелет осуждающе покачал головой и провыл:
- Простииии.
- Ничего, ты не виноват, - с сочувствием вздохнул кактус.
А я, мысленно крутя пальцем у собственного виска, спросила у кактуса.
- Ты его понимаешь?
- Ну да, - изумился кактус и захлопал игольчатыми ресничками. - Чего его не понимать, он все понятно говорит. Сейчас сожалеет, что не может помочь мне с солнышком. Окно открывать нельзя.
- А почему нельзя? - заинтересовалась я и отложила книжку в сторону.
- Сейчас спрошу, - охотно ответил кактус.
Но вопрос переадресовывать не пришлось. Скелет качнул головой, развел руками и кактус перевел мне:
- Охранная магия, может навредить.
- Понятно, что ничего не понятно, - передернула плечами и окинула растерянным взглядом комнату и своих собеседников.
Та еще компания. Кактус, скелет со змеей, перебравшейся ему на шею, и сошедшая с ума я. Потрясающий зоопарк, прямая дорога в Кащенко, нас там ждут с распростертыми объятиями. Жаль, что в психушке нет таких санитаров, как Соловьев младший. Губы сами собой расплылись в мечтательной улыбке, стоило только вспомнить синеглазую грезу.
Иван-царевич подергал за хвост змею, жестом человека в деловом костюме, поправляющего галстук, простучал костяшками до угла, где и застыл памятником самому себе. И почему я больше его не боюсь? Отвлеклась от воспоминаний о том, что меня пригласили на свидание и принялась разглядывать моего сегодняшнего проводника. Скелет как скелет, еще и при цветном, модном шарфике-змее. Глазницы фосфорическим светом не горят, кандалы не звенят, кости белые, натертые до блеска. Прямо загляденье, а не скелет. И что я от него шарахалась как ошпаренная? Просьбы выполняет, цветы подарил. Жалко, что глюк. Не могу я никак поверить в его реальность. Не могут в нормальном подлунном мире скелеты ходить и говорить. Вот не могут и все. Как и коты, как и кактусы. Может быть меня наркотиком каким опоили? Поэтому мне все это и мерещится? А завтра возьмет и пройдет. Буду на это надеяться, а то уже побаиваюсь того, что могут готовить мне день завтрашний и вечер сегодняшний.
Стук в дверь отвлек меня от мыслей о жизни моей нелегкой. Иван-царевич, не спросившись, потопал к двери, решив поработать мои личным швейцаром. Открыл ее и вышел, плотно прикрыв за собой. Это что, к нему пришли? Навещает кто-то или по делу? Какой деловой скелет. Любопытство обуяло меня сильней размышлений за жизнь и мечтаний о синеглазом красавчике. Подкралась к двери, открыла ее рывком и огляделась. В коридоре стоял только мой скелетик и более никого. И что это за таинственный посетитель был, который так и не показался на глаза?
Иван-царевич держал в руке мой тапок и задумчиво качал головой. Опустила взгляд вниз, на пол и приподняла брови. На полу валялись цветы, помятые и поломанные. Розы, красные, в каком количестве, не сосчитать, так как разбросаны в хаотичном беспорядке.
- И что это было? - строго спросила у скелетика. - Ты зачем моих поклонников гоняешь?
Логично было предположить, что розы предназначались мне, а не кактусу и не шарфику-змее и уж тем более не Иван-царевичу.
- Простиии, - взвыл скелет и протянул мне тапок.
- Перевожу как я не хотел, оно само получилось. Кто приходил хоть? Соловьев младший? - с замиранием сердца спросила я.
Скелет отрицательно помотал черепушкой, поправил свое цветное кашне и постучал костяшками ко мне в комнату. И ведь я его не приглашала, во второй-то раз. А он не спросившись, как будто так и надо. В комнате меня поджидал наглый котяра. Поглядывая на меня хитрым, зеленым глазом, спросил:
- Хороуш наш Саун Сануыч, ау?
- Хорош, - вздохнула я и повернулась к кактусу. - Спроси этого вредителя, пожалуйста, аленький ты мой цветочек, зачем он поклонника прогнал. Мне он не отвечает внятно.
- Это гонец был, - охотно пояснил кактус, умильно смутившись от того, что повысила его в звании до цветочка. - Это Соловьев старший извиняется так.
- Если извиняется, то почему вы все еще здесь? - спросила у аленького цветочка строго.
- А мы от него не зависим. У тебя хорошо здесь, тепло. Ты светишься, - охотно пояснил кактус. - Мы сами по себе, где хочется там и появляемся.
- В пределуах этуого дуома, - буркнул котяра и отвернулся. - И чегоу треупется, неу поунимаю? Всеу раувно ничегоу неу измеунится, - и принялся за вылизывание лапы. - Неу слушай ееу, онау болтушка та ещеу. И полуовины неу знаует, а всеу тудау же, выуводы деулать и инфоурмацией деулиться.
- Если у тебя ее больше, почему сам не поделишься? - спросил уязвленный кактус.
- А кто вы вообще такие? - догадалась спросить у глюков, откуда они взялись, совсем плохо у меня с головушкой дело.
- Мы… Ой, - котяра громко мявкнул, слетел с кровати, вскочил на подоконник и со всего размаху заехал лапой по кактусу.
- Моулчи, - спрыгнул на три лапы кот с окошка. - Нельзяу наум об эутом говорить. А онау всегдау треупется, треупется, треупется, дауже себеу воу вреуд.
Бауюн захромал к кровати, а я, оторопев, смотрела на то, как кактус катится по полу, закрыв глаза.
- Ты зачем дерешься? - праведно возмутилась и обиженно посмотрела на котяру. - И зачем мой кактус обижаешь?
- Быул твоуй, теуперь ниучейный, - ответил вредина и демонстративно принялся вытаскивать колючки из лапы. Получалось у него не очень, не приспособлены для того кошачьи зубы. - Нуельзяу наум говоурить об эутом. Поучему, неу скаужу. Доугадаешьсяу саума, отлиучно. Неу догаудаешься, и лаудно. Неу тыу пеурвая, неу тыу послеудняя.
- Какой ты нелюбезный, однако, - подняла кактус с пола, стараясь держать его так, чтобы не пораниться об колючки. - Сломал цветок, он теперь может и завянуть, да еще и грубишь.
- Тыу с колюучками в лаупе посидиу и яу посмотрюу, каук тыу раузговаривать будешь, - котяра демонстративно повернулся ко мне спиной и продолжил попытки с вытаскиванием колючек. - Ау цвеуток твоуй никудау неу денеутся. Кауктусы ониу живучие.
- Как и кошки, - не осталась в долгу. - Давай мы тебя швырять по поводу и без повода будем. Тебе понравится?
- Спасибо, Аня, - ожил кактус в моих руках. - Но он прав. Все мой язык длинный виноват. Прости, кошачий, за колючки, - обратился он к Баюну.
- Проущаю, - недовольно отозвался кот, держа лапу на весу и разглядывая ее.
- Неужели сказать нельзя было, вместо того, чтобы драться? - не сдавалась я, пристраивая кактус в горшочек.
- Еусли онау неу понимаует слоув, рауботает тоулькоу подзаутыльник, - категорично отозвался кот, не собираясь признавать себя неправым.
- И что мне с вами такими делать? - задалась насущным вопросом. - За что весь этот зверинец свалился мне на голову?
- Ты добрая, - сказал кактус. - И теплая. Живая, хорошая… Красивая.
- Я, красивая? Не льсти так безбожно, я могу обидеться, - тут же отреагировала и повернулась к коту. - Давай свою лапу, помогу, драчун.
Баюн не стал отказываться от помощи, хоть я и ожидала, что гордо задерет нос. Кактус вполне комфортно чувствовал себя в горшке, кот, избавленный от колючек, пристроился рядом со мной, я удобно устроилась на кровати и взяла "Камасутру" в руки. Потоптавшийся в углу скелет, приблизился, еще немного помялся и сел рядом. Мир был восстановлен, даже змея-кашне, не думала показывать свой зловредный характер. Остался только один нерешенный вопрос. Кто приходил? И как расколоть Иван-царевича. Кроме "прости" и фразы про розы, он, на моей памяти, больше и не распинался. Неужели проблемы со словарным запасом?
- Иван-царевич, - обратилась я к скелету. - А ты еще какие-нибудь слова кроме "прости" говорить можешь?
- Люблюююю, - ответил скелет. - Я в следующий раз принесу тебе розы, любимая.
- И это все? - немного пораскинув мозгом решила, что это он не в любви мне признается, а своим словарным запасом делится.
- Простиии, - взвыл скелет жалобно.
- Не густо, - сокрушенно окинула взглядом своего собеседника. - Хотелось бы мне знать, как ты дошел до жизни такой.
- Нельзяу, самау догадауешься, хорошоу, неу догадауешься, и лаудно, - снова влез кот, решив следовать моему совету, сначала говорить, потом драться.
Да и что бы он сделать со скелетом смог? Иван-царевичу кошачьи когти урона точно не нанесут.
- И что мне с вами, глюками, теперь делать? - еще раз задала риторический вопрос и закручинилась.
- Люубить, - просто ответил Баюн и подлез под ладонь, напрашиваясь на ласку. - Мыу хороушие, и тебяу в обиуду неу даудим.
- А кто меня обижает? - спросила у него. - Вроде кроме вас никто и не трогает, если хорошенько приглядеться. Я есть хочу. Со всеми этими происшествиями и вами, белыми и пушистыми, я пропустила время обеда.
- Сейчаус, организую, - оживился кот и соскочил на пол. - Тыу курицуу люубишь?
- Жареную, да, - решила обозначить границы заказа почетче, а то мало ли, придется отплевываться потом от перьев и грызть сырое мясо.
- Подождиу неумного, - кот выскользнул из комнаты.
- Иван-царевич, - обратилась к скелету. - Тебе не скучно таким неразговорчивым быть?
- Скучно, как не скучно, - влез словоохотливый кактус. - Никто его не понимает. Все боятся, шарахаются. А он тоже хочет, чтобы его любили.
- Чтобы любили, хотят все, - вернулась мыслями к своей зазнобе и вздохнула.
Как понравится тому мужчине, вокруг которого девушки много лучше меня крутятся. Худенькие красотки, не то что я, пампушка. Ремень джинс нещадно впивался в животик, напоминая о том, что следовало бы сесть на диету. Тогда у меня точно был бы шанс. Решила, что все, с завтрашнего дня и начну. Прямо с утра. Никаких булок, печенья, тортиков и бутербродов. Буду питаться только овощами и фруктами. Ради таких широких плеч и невероятных синих глаз можно и не на такие подвиги пойти.
Я все сидела и мечтала, не в силах отвлечься. Синие глаза мерещились везде, как и картинка того, как мужчина мечты склоняется надо мной, улыбается мне, целует и говорит, что любит… Моя фантазия разыгралась, и появление котяры, волочащего запеченную целиком курицу по полу, прошло мимо моего внимания. Только когда, при помощи, скелета, Баюн водрузил истекающую соком и жиром, горячую, с пылу с жару, с поджаристой корочкой, тушку прямо на покрывало.
- А столовых приборов там не было? - с трудом оторвалась от мысленного созерцания Сан Саныча-младшего, целующего мне ручки, и вернулась в реальность.
- Сходиу и принисиу, - заявил нахальный кот и довольно обозрел великолепие курицы, лежащей на кровати. - У меняу, тоулько, одиун роут и рук неуту.
- Спасибо, добытчик, - решила похвалить глюк за заботу и с подозрением окинула тушку взглядом.
После того как котяра протащил ее через пол квартиры по полу, желания попробовать мяска не появилось. Даже как-то аппетит поубавился, пусть и пахла курочка умопомрачительно вкусно.
- Оторвиу ноужку, - жалобно попросил котик, поглядывая на меня хитрым глазом.
- Держи, - в материальности принесенной еды я убедилась, когда прикоснулась к тушке и разломила ее на кусочки, на радость коту. - И что мне теперь делать с жирным покрывалом и грязной постелью? - спросила с укором Баюна.
- Тыу еушь, я потоум вылиужу, - заявил котик и вгрызся в ароматное мясо куриного бедра, которое ему досталось.
Песец подкрался незаметно, в лице кухарки Татьяны. Она резко рванула дверь, влетела в мою комнату, обозрела картину и с осуждением глянула на меня. Мои глюки куда-то тут же испарились, и сидела я, такая вся разэтакая, с жирными руками, курицей на покрывале и обгрызенной ножкой рядом. Когда я мысленно взглянула на эту картину со стороны, тут же почувствовала, как краска приливает к щекам и в голове становится пусто. Сначала я сперла у поварихи сковороду с луком, теперь вот курица… Долго же Татьяна до меня шла. Хорошо, хоть сковородку оставила у Соловьева-старшего. Одной уликой меньше.
- Если вы так голодны, госпожа чтица, - язвительно и надменно обратилась ко мне уязвленная кухарка. - Будьте так любезны прийти на кухню и сказать мне об этом. Я никогда вам не откажу в том, чтобы накормить. А таскать у меня продукты… Окажите мне одолжение, перестаньте это делать.
И вышла, хлопнув дверью. Таааак! И где это мой миленький такой глючок бегает? Черный и зеленоглазый? Мне есть что ему сказать, прямо сейчас и здесь! Лишенный начисто инстинкта самосохранения кот появился на моей кровати как ни в чем не бывало и снова принялся обгрызать куриную ножку. Вот только не успела я с ним потолковать по душам. В мою комнату снова ворвались. В этот раз Алевтина Павловна, с брезгливой миной на лице она оглядела меня с ног до головы и спросила:
- Анна, зачем вам мой тапок? И что вы себе позволяете? Это приличный дом! Здесь не принято есть с кровати. Обычно гости Александра Александровича едят столовыми приборами, за столом и из тарелок. И уж брать без спроса чужие вещи… Я считаю, что это неприлично. Если это будет продолжаться, я буду вынуждена пожаловаться Александру Александровичу.
Экономка кривила губы, морщила нос, выражая этим всю меру своего неодобрения. А я сидела, и не знала куда деваться от стыда и невозможности оправдаться. Опустила взгляд на тапки у кровати. Действительно, один точно не мой. Но ведь когда скелет мне его передавал, он был один в один похож на мою обувку. Перевела взгляд на ноги экономки. И где она носит свои тапочки, если сейчас в туфлях на невысоком каблуке?
Что мне оставалось делать? Только подняться, извиниться, отдать тапок и в очередной раз возжаждать мщения. Только теперь уже моим глюкам достанется. Так просто я этого не оставлю. Жалко - сковороду оставила в спальне дедули. Сейчас бы она мне пригодилась.
- Так, дамы и господа, - окинула взглядом вновь появившиеся после ухода Алевтины Павловны глюки. - Подойдите поближе, дорогие. Чем ближе, тем лучше, - я крепко сжимала летавшую этой ночью "Камасутру", снова собираясь организовать ей ощущение временной невесомости.
Кот, опасливо отодвинулся, перестав хрустеть хрящиком. Но это ему не помогло. Уж слишком я зла была. Замахнулась книгой и со всего размаху грохнула… По пустой постели. Этот паршивец успел сбежать и сейчас смотрел на меня удивленными глазами из позиции "еще чуть-чуть и я за дверью".
- Иванушка, - обратилась я к скелету и недобро улыбнулась. - Дорогой. Объясни мне, зачем ты мне притащил чужой тапок? - и запустила в скелет тяжелым томом.
Скелет попытался увернуться, но, так как в отличие от кота, явно не обладал его предусмотрительностью и умением спасать свою шкуру, все-таки повстречался с "Камасутрой", в самой банальнейшей позе. Стоя и беспомощно прикрыв голову руками. С хрустом кость предплечья, в которую я попала книгой, вывалилась и покатилась по полу. Муки совести тут же принялись за свое черное дело и стали поедом есть меня.
- Иван-царевич! - воскликнула я и вскочила с кровати. - Тебе больно?
- Нет, - перевел молчание скелета кактус. - Но очень обидно. Ни за что пострадал.