- Этот сон так серьезен? - удивилась Беретка, - это так серьезно?
- Да. Мне определенно нужно купить красный пеньюар. Там, в сне, он расстегивался спереди? Нет, ты знаешь, ты определенно должна помочь мне его выбрать!
---
- Ты готова к священному действию? – строго спросила Келли.
- К какому? – удивилась Беретка, - ты ничего не говорила.
- Я говорю сейчас, сосредоточься. Смотри на эту секретную дверь.
- Это дверь? Не заметно. Но она может вести только на улицу…
- Она может вести куда угодно.
Беретка сосредоточенно посмотрела на место, где была заявлена дверь. Келли взяла маленький жезл со стола и торжественным движением его направила. Стена дрогнула и бесшумно разошлась в разные стороны. Ряды бутылок, самых разных форм, цветов и размеров засияли в лучах невидимых лампочек.
- Выбирай, - сказала довольная эффектом Келли.
Беретка сидела на диване, а Келли – напротив нее в кресле.
- Ну что… первый тост, – Келли подняла бокал, - за любовь.
- За любовь, которой не было, но которая будет.
Девушки выпили. Поставили бокалы на стол. Вздохнули.
- А как ты представляешь любовь? - спросила Келли.
- А я ее… как образ, я ее не представляю. У меня она всегда присутствовала в каком‑то будущем времени.
- А то ведь встретишь, не узнаешь, - Келли слегка улыбнулась.
- Я знаю про любовь какие‑то отрывочные вещи. Я знаю, что она бывает любовью равных. А еще бывает неравная любовь. Но люди не равны, а обычно хочется равной любви.
- Любовь может быть равной. Когда люди равны, - Келли изобразила озабоченность, - а это почти невозможно. Это возможно для совсем молодых влюбленных, которые как котята–щенята. И потому обычно любовь состоит из божественного поклонения и божественной власти. По природе женщина больше склонна к поклонению, а мужчина больше склонен к власти. А почему нужно выбирать или божественное поклонение или божественную власть? Это нужно, чтобы не искать идеал. Потому что найти его невозможно.
- Совершенно верно. В образах любви, которые мне известны, все именно так. Но кем же должен быть человек, которому можно поклоняться с моими данными? Принцем? Героем? Мне во сне бог понравился. Да.
- Ты выкручиваешься, - Келли улыбнулась, - нечестно.
- Я не представляю себе образа того, кто мне нужен. Просто не представляю.
- Ты настроена на божественную власть… Я к этому подводила. И это очень плохо для девушки быть настроенной на божественную власть. Тебе нужны поклоняющиеся герои. А таких очень мало – герои не любят поклоняться.
- Но нужен‑то всего один.
- Не забывай про меня, красавица, Келли легко засмеялась.
- Я с тобой поделюсь, - на лице Беретки была абсолютная уверенность, переходящая в равнодушие.
---
- А как же ревность?
- Ревность женщины должна подчиняться смыслам женщины. Есть основной смысл – продолжение жизни. Для того, чтобы следовать этому смыслу, женщина должна иметь свободу выбора. Женщина, располагающая свободой выбора, выбирает лучшего мужчину. Но лучших мужчин мало по определению "лучший". И потому допускать, чтобы мужчина имел дело только с одной женщиной, это нарушать право многих, - Беретка сделала ударение, - женщин на свободу выбора. Тем более что лучшие мужчины не против иметь дело с несколькими женщинами.
- Получается, что женская ревность – это проявление невежества… А мужская?
- Я сомневаюсь, что божественные мужчины могут делиться или меняться женщинами. Потому что и делиться, и меняться – это не божественно…
- Еще скажи, что мужчина должен быть таким, чтобы им было не стыдно поделиться с подругой, - Келли засмеялась, - ты вообще на чьей стороне?
- Это не твой вопрос, ты слишком аристократична для него. – Беретка довольно улыбнулась. - Я на стороне божественности, значит, на стороне природы, на стороне жизни, на стороне красоты.
- Слишком далеко в сторону. Так можно долго говорить. Ходить… Говорить по кругу. Нужно определиться - что главное?
- Главное – это любовь. Главное для женщины – это любовь к себе. Если женщина любит себя, она будет избирательна, она не будет размениваться на недостойных мужчин. Она не будет разменивать любовь к себе на поблажки самой себе.
- И если это главное… Получается, что женщина в принципе может иметь двух мужчин сразу… Да сколько угодно. Но что это будут за мужчины, если на такое согласятся? Мужчина не должен делиться. Мужчина настроен на захват, герой всегда что‑то захватывает. Потому он не делится захваченным. Как герой может делиться? Причем как правило самым дорогим – женщиной? – Келли посмотрела, ожидая ответа.
- Представь картины, в стилистике древней Европы: мужчина и несколько женщин, и женщина и несколько мужчин. Да… Но все равно, решать, сколько женщин нужно мужчине, должны только женщины.
- Но мужчину тоже неплохо бы спросить.
- Это вопрос десятый. Обычно им чем больше, тем лучше. Что может быть лучше двенадцати девственниц? Думай как мужчина… Естественно, тринадцать девственниц! Хотя ладно, нужно же им хоть какие‑то права оставить? Оставим право отказаться. – Беретка сделала паузу, - Ладно, будем соблюдать равноправие: мужчинам женщин даем параллельно, а женщинам мужчин – последовательно. Идет?
- Идет. Кто бы нас спросил. А ты заметила, что ты все время путаешься? Так тебе принца хочется или героя…
- Э–э-э… – на этот раз Беретка явно задумалась, - мне всё хочется. Сначала героя, а потом принца, например. Последовательно. Женщины ведь тоже со временем меняются. Но в любви к себе им лучше оставаться последовательными.
- А как ты представляешь себе героев?
- Они как боги… только люди. Они божественны и достойны божественного поклонения.
- А внешне?
- Я тебе рассказывала про Варуну… но я думаю, есть и другие.
- И откуда они возьмутся в нашем материальном мире?
- Но мы же есть!
- Мы есть, но мы не обычны. Ты не общительна. Ты любишь общаться, но твое общение весьма одностороннее – оно всегда должно быть направлено на тебя. У тебя до меня не было подруг. Во–первых, потому, что ты прекрасна, а еще одна темная сторона красоты – красивых подруг избегают, как конкуренток. Второе – основная тема в разговорах девушек – это технологии захвата и удержания молодых людей. Тебе достаточно просто сказать "Эй, парень!" - и все, обсуждать что‑то и готовиться к чему‑то просто незачем. Но есть такое правило – чем больше ты можешь получить, тем меньше тебе хочется это получать…
- Чем более девушка совершенна, тем более она избирательна. А по поводу получать и искать… В этом мире потерялось все, даже общение. Люди ограниченны, люди не знают, что люди разные. Куда пойти, чтобы встретить принца? Не так, чтобы точно, а чтобы хоть шанс был? Представь Золушку. У нее и карета есть, и кони есть, и наряды самые лучшие. А ехать ей некуда. Просто некуда. Думай.
- Что‑то не думается, - Келли изобразила обеспокоенность.
- И как этот мир после этого может существовать? Какое он вообще имеет право на существование? Наливай.
- А я никогда не говорила, что этот мир правильный.
- Девушки обычно не интересуются ни самолетами, ни империями, ни историей… Но девушки интересуются такой вещью, как любовь. И чтобы понимать, нужно очень–очень много разных вещей. Чтобы понимать людей, нужно понимать, что они любят и почему. Те же самолеты… те же империи… Может, все это нужно, чтобы у девушек были герои?
---
- Может быть, - Келли подняла бокал, выпила, подумала, - а как ты думаешь, почему любовь всегда связана со страданьем?
- Я не думаю, что всегда. Возможно, просто образ любви без страданий трудно показать. В кино, в литературе. Любовь… что ее показывать. Вот и показывают сопутствующие ей страданья. Которые в массе – результат иллюзий. О… А может, это от ограниченности человека? Человек не может описать просто любовь. Чистую любовь. И потому добавляет к любви страдание. Это про авторов, кто про любовь пишет.
- И что интересно: нет любви – страданье, есть любовь – страдание…
- Для нас естественно выбрать любовь и страдания, с ней связанные. Но для некоторых религий этот выбор не столь очевиден. Они говорят: нет любви – нет страданий.
- Но без любви рушится вся картина мира! – Беретка села ровно на краю дивана, как она обычно делала, когда входила в азарт, - Без нее мир становится мировоззренчески негативным! Если в человеке присутствует только пустота, то кроме пустоты в окружающем мире он мало что увидит. Если в человеке присутствует только страдание, естественно, он будет воспринимать окружающий мир как мир страдания. Только если в человеке присутствует все, он может воспринимать мир как целостную картину. Любовь связана со страданием. И без любви нельзя увидеть истинную картину мира.
- Как интересно выходит, - улыбнулась Келли, - выходит, страдания добавлены в любовь, чтобы увидеть истинную картину мира?
- Ты меня не путай, - теперь улыбнулась Беретка, - страдания, скорее всего, служат для проверки чувств. И для проверки стрессоустойчивости. А то, что при этом истинная картина мира проявляется – так она при любой деятельности проявляется.
- Да, есть страдания неизбежные. Но на самом деле их так мало. Большинство ненужных страданий возникает в результате человеческого невежества. Мы сейчас говорим про любовь… А ты когда‑нибудь думала про такие вещи, как мораль и нравственность? Ты не думала, что большая часть страданий появляется в результате того, что невежественные люди когда‑то придумали невежественные правила и им следуют.
- Не, особо не думала. Лучше говорить просто мораль, нравственность в нее как бы входит… втискивается. Когда я думаю, я думаю в основном о себе. А то, что кто‑то придумал клетку для страданий и в ней сидит – так то его дело. Мораль… хотя иногда кажется, что она придумана, чтобы было что нарушать. Моральные правила нарушают и люди невежественные, и люди божественные. Ха, а возможно, люди посередине как раз их и не нарушают… как правило.
- Все опять сводится к тому, что люди разные. А невежественное желание свести все к простым одинаковым правилам для всех и увеличивает число страданий в этом мире. Равенство – оно просто как структура. А иерархия сложнее равенства. Иерархические структуры, сложные структуры лучше противостоят хаосу. Движение к иерархии получается движением к божественному. Движение к равенству получается движением к хаосу. И лишним страданиям, само собой. Строить иерархии – это бросать хаосу вызов, это соблюдать божественные правила.
- Есть божественные правила – за их нарушение карают боги. Есть договора между людьми – за их нарушение карают люди. Всякие мораль, нравственность… для чего это придумано? Разве божественных законов не достаточно? На них строятся общественные или государственные законы. Что еще нужно? Моральные законы – это законы, за которые никто не несет ответственности?
- Теоретически, сообщество может наказать за нарушение моральных законов. Например, бойкотом. Женщина, например, за измену может послать мужчину – это тоже делается согласно моральному закону.
- А если сообщества нет? – Беретка хлопнула глазами.
- А если сообщества нет, то и морального закона нет. Но где есть два человека, там появляется сообщество.
- Все эти морали, нравственности – все они придуманы для кого‑то и когда‑то. И все эти морали и нравственности универсальны. То есть они предполагают, что люди одинаковы. Но божественное – иерархично.
- Но как обеспечить возможности для множества моралей и нравственностей?
- Да просто больше свободы, и все.
- Есть человеческие законы. Просто не нужно человеческие законы допускать на божественную территорию, - Келли снова разлила вино.
- Да, так. Одна из главных ошибок людей – путать государственные законы и моральные.
- Да. И таким образом именно подрывать моральные законы.
- Именно придав моральным законам статус религиозных, они подорвали свои религии. Придав моральным законам статус государственных, они подорвали свои государства. Они заменили церковь в своей постели на государство в своей постели. Та же мораль. По сути мораль есть собрание норм поведения. Поведение для лиц божественных – одно. Поведение для стремящихся к божественному – другое. Поведение для невежественных – третье. Поведения для стремящихся к саморазрушению – четвертое. Мораль определяет варианты поведения. Чем больше вариантов допускает мораль – тем более гибким и сложным становится общество. А гибкие и сложные общества обычно эффективнее, чем негибкие и простые. Тот, кто предлагает народу одну мораль и нравственность для всех, предлагает нарушить божественные законы – а наказание за их нарушение есть истребление.
- А мы не слишком заморализа… – Келли встряхнулась, - Это, ты поняла.
- Слишком. Главное – чтобы была любовь. Божественная и свободная. А с моралью как‑нибудь разберемся.
---
- Да уже разобрались. А такие вещи, как страсть, ревность… Тебе они что говорят?
- Про ревность мы уже болтали. Ревность существует, но она не нужна женщинам. Она нужна мужчинам, чтобы женщины к ним лучше относились. А страсть? Просто сильное чувство. Страсть – она ведь не только в любви может быть… Да, и ревность тоже может быть не только в любви. Тоже сильное чувство. Но насколько сильным оно может быть? Наверно, я слишком холодна, чтобы это понять.
- Да, есть такое человеческое свойство. Слабость может делать человека сильнее. Впадание в страсть – это ведь одержимость. Но как это может усилить человека!
- Как и лишить его самоконтроля.
- Фи, какие слова ты подбираешь. – Келли выразила показное неудовольствие, криво улыбнувшись.
- Да, в слабости человека есть сила. Слабому человеку себя бывает не так жалко, как сильному. Конечно, это касается именно что отчаянных ситуаций. Когда ставка больше чем жизнь.
- Слабый человек ставит на кон меньше, чем сильный. Ставка меньше.
- Однако, - Беретка встрепенулась и выпрямилась, - я вспомнила о никаком человеке. О том человеке, который ничего из себя не представляет. И я поняла, как эти люди получают контроль над народами… Их много, и им себя не приходится жалеть… Значит, чтобы удержать над ними контроль, нужно, чтобы эти люди себя жалели, чтобы им было что жалеть, чтобы у них было какое‑то чувство к себе!
- А если у них появляются подобные чувства, они создают общества, подобные нашему. Проходили.
- Да, - Беретка снова расслабилась, - пожалуй, так. Сила может быть слабостью, слабость – силой. Но чтобы слабость людей стала силой, этих людей должно быть очень много.
- А тебе не кажется, что мы как‑то странно говорим?
- А что тебе показалось странным?
- Мы вообще‑то… тоже люди.
- А… действительно. Но не просто люди. Нечего нас сравнивать.
---
В галлонной бутылке красного оставалось совсем чуть–чуть.
- Люди могут быть интересными! В древние времена были певицы, послушать которых слетались боги. Были цари, фантазии и созидательная сила которых восхищали богов. Были воины, увлекшись мастерством которых боги выпадали из колесниц; и даже после они не отвлекались, а продолжали смотреть. Были инженеры, которые построили корабли, высадившие людей на Луну, а боги…
- На Луну? – Беретка улыбнулась.
- На Луну. – сказала Келли и тоже улыбнулась.
- На Луну? – Беретка подняла палец вверх и рассмеялась.
- На Луну. – Келли удивленно сосредоточилась, насколько могла.
- Да, на Луну! – Беретка уже тряслась от смеха, - на Луну, и по ней ходили!
- Да, ходили! – Келли тоже смеялась, - По Луне.
Келли и Беретка хохотали уже вместе, заражаясь приступами смеха друг от друга.
- Я больше не могу, - сказала Беретка, вытирая слезы и еще продолжая смеяться, - нет, я понимаю, что теоретически можно построить корабль, который сможет высадить людей на Луну… – Беретка глубоко вздохнула, - но люди не смогут построить такой корабль, потому что на Луне ничего нет! Туда незачем лететь.
- Убедительно, - тоже подавляя остатки смеха, сказала Келли, - но чего только не найдешь в древних книгах. Я никогда не перестаю удивляться - насколько божественны могут быть человеческие фантазии.
---
- Беретка, вставай! Я уже поставила кофе, - раздался голос Келли.
- Ах, - Беретка потянулась, - как я люблю просыпаться, как я люблю поваляться перед тем, как встать…
- И еще любишь голой крутиться перед зеркалом…
- Нет.. – Беретка широко открыла глаза и окончательно проснулась, - откуда ты знаешь?
- Наука есть такая. Этология.
- Ты знаешь эту науку?
- Я знаю название и несколько примеров оттуда. И тоже люблю голой крутиться перед зеркалом. Все девушки любят. Только кому‑то это очень нравится, а кому‑то – не очень. Тебе – очень. Потому что ты себя жутко любишь. Вставай, давай.
Беретка потянулась за одеждой.
- Пить кофе лучше в комбинашках. Сполосни мордашку, потом садись пить. Умоешься по–настоящему после, - серьезно сказала Келли.
- А почему в комбинашках, а не в пеньюарах?
- У тебя же нет пеньюара. А мы подруги.
- А почему такой порядок?
- Умыться сначала – чтобы проснуться. Это нужно, чтобы ощутить удовольствие от кофе. Кофе – чтобы окончательно проснуться. Потом – умыться. Потом, в пробужденном виде – уже одеться.
- А зачем именно так?
- Чтобы получить удовольствия от процесса одевания в полной мере.
- Ты великолепна, - улыбнулась Беретка, и, чуть подумав, добавила, - а ведь это ритуал.
- Ритуал? Пусть будет ритуал.
- А ритуалы имеют свойство превращаться в религии.
- Скорее встраиваться. Мистерии, ритуалы – они как правило существуют раньше религий. А когда возникает новая религия, накопленные ритуалы и мистерии в нее встраиваются.
Беретка засмеялась.
- Что смешного? – спросила Келли.
- Я представила, какая религия возникнет из твоего ритуала, - Беретка засмеялась громче, - религия Келли…
- Какая? – Келли улыбнулась вопросительно.
- Представь… Начинается с легкого омовения… Потом ритуал с кофе. В комбинации. Потом снова омовение…
- А что такого смешного?
- А я представила адептов – таких свирепых одержимых мужчин, серьезных… в комбинациях, - Беретка захохотала, - со всклоченными бородами, бегающих вокруг столика Келли… между омовениями…
- Ну ты придумаешь, - Келли тоже засмеялась.
- Нет, - хохотала Беретка, - лет через триста так и будет…
- Да ну тебя, глупости. Я за кофе. Я принесу, садись.
- А потом появится фракция пеньюаров… и у них будет война с комбинашками… Лет на 300 еще…
Келли вышла, вошла, поставила поднос с чашками на стол, взяла пульт телевизора и нажала кнопку.
- Но ведь телевизор ничего не показывает? – улыбнулась Беретка.
- Не, не совсем так… помнишь, ты говорила о духе времени… так вот, телевизор показывает дух времени… Разумеется, тем, кто ищет в нем информацию, он ничего не показывает. Надо просто приноровиться видеть – не информацию, а дух.
- Да, действительно это так… Но какой смысл смотреть в него больше одного раза?