Пока Ульфтаг разглядывал лесной туман и майские яблони за ним, Зорко запустил руку в короб и похолодел: картины с черным воинством на месте не было!
Кунс еще долго перебирал холсты, спрашивал что-то, Зорко ему отвечал, но одна мысль не покидала его, стуча беспрерывно, будто дятел: сейчас за ним явятся! Вот и расплата за собственную гордыню: кто мешал тогда сжечь злополучный холст?
И тут и впрямь раздался громкий стук в ворота. Стучали рукой в кольчужной рукавице - такой уж звук был.
- Здесь сиди, Зорко Зоревич, ничего не страшись, - молвил, нимало не удивившись, Ульфтаг и вышел в соседний чертог.
Но усидеть на месте Зорко не мог. Знал он, что кнесовы дружинники, когда на двор войдут, каждую щелочку заметят, но все ж отворил волоковое оконце и сел прямо под ним на лавку. Выглядывать венн даже не пытался: наоборот, замер и съежился, весь обратившись в слух.
Ульфтаг сам вопросил, кто это в такую рань пожаловал. Ответил ему глуховатый, но мощный голос:
- Дружина кнеса. Открывай, Ульфтаг-кунс. Вреда тебе чинить не станем. Дело от кнеса есть.
- Коли с миром, входи, - разрешил Ульфтаг.
Лязгнул засов, - должно быть, тот огромного роста воин, что отворял им ночью, или такой же, сменивший его, впустил ранних - едва рассвело - гостей.
- Какое дело до меня от светлого кнеса, Тишак?
"Стало быть, немалый человек пришел, когда Ульфтаг его по имени знает", - подумал Зорко.
- Кнес человека ищет. Есть у кнеса в нем надобность. Коли поможешь нам того человека найти, кнес в долгу не останется. Укрывать того человека помыслишь - положена за то кара.
- Ты, Тишак-комес, на этом дворе не в первый раз, - ровно и даже надменно отвечал кунс сегванский. - У меня немало такого здесь, чего и у кнеса нет. Милостей мне не надо. И кары я не страшусь: все по воле Храмна. Что за великий муж такой, когда сам кнес его обыскался? Важный ли человек в Галираде?
- Не шибко важный, да и не из Галирада он, - пояснил Тишак, отступая немного перед заносчивостью Ульфтага. - Так, венн из Дикоземья.
- С каких это пор венны из Дикоземья на сегванском конце разгуливают? - вопросил Ульфтаг.
- И еще дело, - не внял ему Тишак. - Ночью нынешней человека убили в соседнем проулке. И сеча была. И убитый - из манов. Маны под защиту кнеса взяты, и ты о том ведаешь. Не знаешь ли чего об этом деле?
- Говоришь, маны с оружием по сегванскому концу ночами разгуливают? - переспросил кунс.
- Значит, не ведаешь, - заключил Тишак. - А еще скажи, почему второго дня Хальфдира-кунса с такими почестями хоронили, будто он в сражении пал?
- На то решение тинга было, - объяснил Ульфтаг.
- А коли так, - продолжил Тишак, - какая такая битва в погосте, что в Лесном Углу стоит, приключилась? И кто тингу о той битве донес?
- Да те же люди, что и вам, - невозмутимо отвечал Ульфтаг, скрывая насмешку.
Думал Тишак, что подловил старого кунса, да сам в дураках и оказался!
- А те люди вам не доложили, куда боярин Прастен подевался, что в тот же день в Лесном Углу был? А поведали они вам, как так произошло, что ныне поутру гонец из дальних земель поведал, будто в Степи зуд поднимается походом на Галирад идти? И кто те люди были, что узнали так много? И где они?
- Ты не сразу про все спрашивай, не то запамятуешь, с чего начал, - окоротил Тишака кунс. - Куда Прастен-кунс направляется, про то он никогда не говорит, даже кнесу, а мне и подавно. О том, что в Степи делается, лучше на торге узнай: мои корабли посуху не ходят покуда. А люди те из сольвеннов: с Хаскульвом-кунсом нынче в море ушли, говорят.
- Где Хаскульвов двор? - тут же крикнул Тишак, не то к людям своим, не то непонятно к кому обращаясь.
Повисло молчание ненадолго.
- На корабле, - спокойно отвечал ему Ульфтаг. - Хаскульв - морской кунс.
- А на постое он у кого был? - не унимался Тишак, хотя уж ясно было, что ничего путного здесь он не выведал.
- У Ранкварта-кунса, - не соврал Ульфтаг. - К нему теперь пойдете?
- Пойдем, коли надо будет, - огрызнулся Тишак. - А здесь, Ульфтаг, я двоих людей своих оставлю: Хлуса и Притыку.
- Оставляй. У меня они пива доброго выпьют, - легко согласился Ульфтаг.
- Сидите здесь, глаз со двора не спускайте! - приказал кому-то Тишак.
Лязгнул доспех, звякнула кольчужная бронь. После дверь в воротах хлопнула.
"Ушли, - подумал Зорко. - Быстро ушли. Поспешают, видать".
- Эйнар, пива гостям вынеси. И кушанье подай, - крикнул кому-то Ульфтаг, а сам вернулся в дом.
- Понял теперь, зачем кнес тебя ищет? Знать желает толком, что в Лесном Углу было. Хочешь с кнесом галирадским свидеться?
- Правда всегда наружу выйдет, - пожал плечами Зорко.
- Это ты верно сказал, Зорко Зоревич, - кивнул сегван. - Она уже вышла. Хальфдир-кунс своего добился: гореть степняцким кострам под этими стенами. А кнес молод пока, горяч. Когда узнает доподлинно, как дело было, пойдет в Галираде усобица. Не будет ее - устоит Галирад, может статься; а быть розни - то же выйдет, что и в Саккареме. А начнешь про черную грозу говорить, кто тебе поверит?
- Съездят в Лесной Угол, на ямину глянут - поверят, - не слишком убежденно возразил Зорко.
- На тинге многие ли тебе поверили? - усмехнулся Ульфтаг. - Бояре же галирадские и вовсе верить не станут, считаю. И когда такое чародейство свершилось, не сомневаешься ли, что дыра эта в земле назавтра не закроется? А? - Кунс опять воззрился на венна звериными своими глазами.
- А ты сам, Ульфтаг-кунс, веришь ли, что все так и было, как я сказал? - тихо спросил Зорко.
- Не считаю, что нужно не верить, - извернулся кунс. - Хаскульв и люди его ямину видели. Гроза была, и другая гроза ее прогнала. И дочь Хальфдира, Иттрун, одно с тобой говорит. Только всего ничего в мире чудес осталось. Я ни единого за всю жизнь не узрел, хоть слышал немало. На каждое чудо простое объяснение находилось.
- Что ж теперь? Нельзя мне в Галираде оставаться? - спросил Зорко, хоть и знал ответ.
- Нельзя, - согласился Ульфтаг. - Тишак должностью своей знатен, да не умом. Он если что и может, так это потерять, а не сыскать. Думаю, сегодня же другие гости пожалуют, поумнее. Тогда так просто не отделаешься. Хаскульву на корабль тебя не отправили, а теперь поздно. Да и не все ясно было, когда кунс Хаскульв ветрило поднял. Если хочешь, пойдешь вместе с Геллахом на Кайлисбрекку. Не хочешь - у кнеса окажешься. Ни я, ни Ранкварт тогда не выручим. Как считаешь?
Зорко раздумывал недолго: единожды встав на дорогу, с нее уже не сойти. Потому и стояли печища веннов от дороги в стороне. Галирад не принял его, и был ли тому виною Гурцат, чьи люди вдруг оказались в Лесном Углу в неурочное для Зорко время, но уворачиваться от выпавшей доли толку не было. К тому же Зорко, кажется, нашел то, к чему стремился: тисненный на коже узор ждал его в краю морских вельхов, но уже вырубленный в камне, если Турлох не врал. Не столь уж неблагосклонна оказывалась к нему судьба!
- С Геллахом пойду, коли возьмет, - в третий раз за последние сутки сказал венн.
- Возьмет. Вельхи просто так в ученики не зовут, - ободрил его Ульфтаг.
И тут в ворота постучали вдругорядь.
- Кто еще пришел? - проворчал Ульфтаг. - Этих молодцев, что на дворе пиво пьют, не опасайся: ничего они не приметят. А если и приметят, то быстро о том забудут.
И Ульфтаг вышел встречать новых гостей.
На сей раз это были сегваны.
- Здравствуй, Ульфтаг. - Зорко узнал голос Вольфарта. Правда, был лагман, по всему, суров сегодня. - Это чьи люди на дворе у тебя?
- Старшины дружинного, Тишака, люди, - объяснил Ульфтаг.
- Ладно, - отвечал Вольфарт. - Не пустишь ли в дом?
- Заходи, лагман. И ты заходи, Турлаф.
"Годи пожаловал", - понял Зорко. "Не за мной ли?" - всколыхнуло душу сомнение.
Открылась дверь дома, и Зорко услышал, что вошли вместе с Ульфтагом не двое, но пятеро! На всякий случай Зорко отошел от окошка и отступил в глубь чертога, к задней двери.
Передняя дверь отворилась, и вошел Ульфтаг, а за ним Вольфарт и Турлаф, весь в одежде из лисьих и волчьих хвостов, а еще трое воинов.
- Вот он, - удовлетворенно выдохнул годи. - И колдовство его с ним, - кивнул он на разложенные на полу холсты.
Зорко в который раз с неприязнью, а теперь уже и с дурным предчувствием взглянул на старика. Лик у того был точно у оборотня, словно порознь жили на лице губы, нос, брови и глаза - левый и правый по отдельности. Узкое лицо и впрямь походило чем-то на волчью морду. Особенно же отвращал злой колючий взор годи.
- Турлаф-годи, чем тебя гость наш прогневил, Зорко Зоревич? - Грузный на первый взгляд Ульфтаг мигом очутился меж пришедшими и Зорко.
- А вот погляди, Ульфтаг-кунс. - И годи, выхватив из-за пазухи некий сверток, дал ему самому развернуться на весу.
Зорко посмотрел и ахнул: это была та самая картина, где войско неведомого черного бога выходило из трещин мира неисчислимым потоком. Ульфтаг же, знакомый с нарлакскими, и с аррантскими, и с шо-ситайнскими даже работами, и ухом не повел.
- И что же? - грозно спросил он.
- То, Ульфтаг-кунс, - отвечал зло Вольфарт-лагман. - Вот кости гадальные, что Турлаф представил. Варгр-оборотень гость твой, получается. - Из кармана Вольфарт извлек пару плоских костей, треснувших крест-накрест и испещренных какими-то угловатыми знаками. Это были сегванские буквицы, по которым, как объяснял Андвар, еще и гадали. - По закону нашему оборотня под запором держать следует, если не сразу убить.
- Он Хёггом послан, - глухо, как из-под земли, сказал годи - кричать нельзя было: на дворе сидели сольвеннские дружинники, Хлус и Притыка, и пили пиво. - Хальфдира извел и людей его, каких смог. На Иттрун черную немочь навел. И сюда явился теперь. Но Храмн нас не оставил и упредил. Не упорствуй, Ульфтаг-кунс. Наш закон сильнее тебя.
- Отойди, Ульфтаг, - кивнул Вольфарт. - Тому, кто на тинге лгал, уже кара определена. А варгру - и смерть недостаточное наказание.
- Видишь, как мечется волк, западню почуяв, - опять выдохнул годи, указуя на Зорко. - Схватите его!
- Выведете сквозь заднюю дверь, - приказал Вольфарт, - чтобы сольвенны не слыхали. Отойди, Ульфтаг!
- Нет, Вольфарт, не отойду, - отвечал Ульфтаг. - Ты, Турлаф-годи, мнишь о себе много, считаю, - обратился он к жрецу. - Пока я и Ранкварт на то согласия не дадим, ни единый волос с его головы не упадет, - властно рек Ульфтаг. - А когда Хаскульв вернется, тебе и вовсе худо станет, если он что прознает о таких делах твоих, - предупредил он годи.
- Схватить его! - мрачно повторил старик воинам. - Не то тень Хёгга Прежнего падет на вас!
И воины послушались. Но и Зорко был готов уже к этому. Едва сверкнули клинки, как венн юркнул в следующее помещение и захлопнул дверь.
"Лишь бы Ульфтага не тронули!" - подумал венн. Его собственный меч был как раз здесь.
- Бьертхельм! Алмунд! Сторвалл! Труде! - как разъяренный медведь, зарычал Ульфтаг.
Удары кулаков и мечей обрушились на дверь, в чертоге же, где остались Ульфтаг, годи и лагман, послышался шум борьбы и что-то рухнуло на пол. В ответ на призыв кунса тут же загремело железо, дверь позади Зорко открылась, и в чертог выскочил огромный Бьертхельм с обнаженным клинком.
- Где кунс! - рявкнул он, увидев Зорко.
- Там! - Венн продолжал держать дверь, хотя с той стороны и напирали трое.
- В сторону! - Бьертхельм бесцеремонно дернул Зорко за плечо, и тот отлетел к противоположной стене. Дверь распахнулась, и в проеме выросла фигура воина из тех, что привели годи и Вольфарт. Зорко увидел, что мощный Ульфтаг сбил годи с ног и теперь схватился с Вольфартом-лагманом. Бьертхельм сунулся в дверь, но вдруг отпрянул, и клинок противника, направленный в него, ударил по косяку. В ответ Бьертхельм, забывший уже о ночных ранах, метнулся вперед и череном меча с силой двинул в подбородок обидчику. Тот, не охнув даже, повалился навзничь. Ловко уйдя от двух сразу клинков, Бьертхельм одним махом меча загнал обоих воинов в угол. В то же время распахнулась дверь, ведшая ко входу, и трое воинов, призванных Ульфтагом, ворвались в чертог. Едва не споткнувшись о лежащего прямо перед проходом годи, первый воин так хватил Вольфарта кулачищем в висок, что тот обмяк, а двое его товарищей вместе с Бьертхельмом скоро прижали супротивников к стене и разоружили.
- Вяжите всех, - распорядился Ульфтаг. - Труде, у тебя язык, что змея на муравейнике. Иди развлеки дружинников, чтобы сюда не сунулись.
Один из троих, черноволосый и усатый, с выражением лица таким, точно знал некий секрет, от которого все со смеху покатятся, кивнул и вышел.
Зорко первым делом посмотрел на холсты: они были в целости.
- Видишь, Зорко Зоревич, - молвил Ульфтаг, - еще одна напасть. До времени я их здесь подержу. Но если Оле-кунс обо всем узнает, он Ранкварта слушать не станет. Будут тинг созывать, и там тебе худо придется. Видел, как Турлаф ножом бьет?
Зорко стало зябко при этих словах.
- Сегодня Геллах вернуться должен. Скоро он уходит на Кайлисбрекку, если Турлох верно тебе все сказал. Ты пойдешь с ним. И холсты сверни. Если в Аррантиаде кто-нибудь умеет такое делать, то я уподоблюсь киту и достану со дна горсть песка, - заявил Ульфтаг.
Немногословный Бьертхельм меж тем разглядывал холст, украденный годи.
- Это не Хёгг. Это тьма, откуда он пришел.
Глава 13
Холодное железо
Целый день должен был провести Зорко в длинном доме на дворе у кунса Ульфтага. Годи Турлафа и Вольфарта с воинами пришлось отпустить, не то их хватились бы. Что мог натворить разозленный и обиженный годи за это время, даже мудрый Ульфтаг представить не мог.
Зорко, как кунс и велел, опять туго свернул холсты и спрятал в короб поглубже. И снова хотел он сжечь проклятый холст, да теперь Ульфтаг его удержал. Ожидание тянулось и тянулось: на дворе шла обыденная работа, то и дело хлопала дверь в воротах, а Зорко всякий раз прислушивался, не пришла ли какая новая напасть. Кунс ушел куда-то по своим делам, и только молчаливый Бьертхельм, сидя на лавке в соседнем чертоге, вырезывал из дерева дудку, покрывая ее незатейливым рисунком, и насвистывал при этом заунывную корабельную песню сегванов.
Колокол спустя после полудня прибежала вдруг Фрейдис. Ее Бьертхельм в дом пустил.
- Пошли, Зорко, - сказала девица. - Хаскульв весть прислал. К нему поплывешь.
- Это как же? - не понял Зорко.
- Сольгейр-кунс из похода возвращался. Корабль Хаскульва с ним встретился. Сольгейр - тоже морской кунс и друг Хаскульва. Он тебя отвезет к Хаскульву на корабль. А Хаскульв в море дождется Геллаха.
- А почем ты знаешь, что Геллах меня возьмет и гнева кнесова не побоится? - усомнился Зорко.
- Ранкварт-кунс сказал, что в море свой кнес - Хаскульв, - изрекла Фрейдис.
Против этого Зорко доводов не нашел.
- Скорее, - торопила Фрейдис. - Ранкварт сказал: кнес может приказать ни один корабль из Галирада не пускать.
- А Ульфтаг где? - полюбопытствовал Зорко, уже забрасывая короб на спину.
- Сказали, к вельхам поехал. С Геллахом говорить.
Бьертхельм нехотя отложил в сторону незаконченную работу - дудка была готова только наполовину - и стал облачаться в кольчугу.
- И ты, Бьертхельм, с нами? - спросил Зорко.
- Ранкварт велел, - ответил сегван. - Труде! - позвал он, выглянув в окошко. - Иди сюда, ты мне нужен!
Красный от свежего пива, вошел Труде. Был он уже без кольчуги и меча, но на ногах держался твердо и смотрел ясно.
- Сольвенны на скамье спят, прямо во дворе! - громко сообщил он. - Считаю, старшина дружинный не будет слишком доволен ими!
- Скажи, Труде, как можно незаметно выйти со двора, чтобы дойти до причала? - прямо спросил его Бьертхельм.
Труде непонимающе уставился на товарища:
- Как выйти, знаю. Зачем?
- Гостя нужно проводить на причал. Сольгейр вернулся. Он отвезет его к Хаскульву, - внятно объяснил все Бьертхельм.
- Сейчас, - кивнул Труде.
Через некоторое время он появился, уже в кольчуге и рубахе поверх нее.
- Идем, - сказал Труде и повел всех сквозь длинный дом.
В задней стене оказалась еще одна дверь, выведшая в узкую щель меж домом и каким-то сараем, откуда явственно пахло вяленой рыбой. Свернув налево, они оказались в тупике: путь закрывал высокий тын, которым были обнесены все сегванские дворы. На всякий случай Труде обернулся назад: там никого не было. Этот проход меж домом и сараем справа был наглухо перегорожен забором.
Труде наклонился, нашарил что-то в росшем у тына густом бурьяне, потянул с силой… и, к удивлению всех, вырвал вместе с травой и неглубоким слоем земли толстый дубовый щит с прикрепленным к нему мощным железным кольцом. В земле открылся лаз, уходящий сажени на три вглубь.
- Пройдем здесь, - объяснил Труде. - Здесь лаз. Он выводит в канаву в соседнем проулке. Проулок ведет к боковой улице, а она спускается на пристань. Там меньше всего людей, потому что она узкая и повозка пройти не может.
- Узкую нору легче засыпать! - проворчал Бьертхельм. - Веди ты, Труде. Я пойду сзади и закрою лаз.
Труде кивнул и стал спускаться по выщербленным каменным ступеням.
В проходе было сыровато, с выложенных гранитом стен сочилась вода, стекая в желобок, бежавший внизу. Высотой чуть меньше сажени, лаз мог пропустить даже Бьертхельма и Труде, а ширина его составляла два локтя, так что двигаться вперед было нетрудно. Ровный пол, тоже выложенный камнем, обещал, что по дороге в темноте никто не упадет и не расшибется. Едва Бьертхельм позади закрыл за собой щитом отверстие в земле, непроглядная темнота плотно окутала их. Зорко расставил руки и коснулся влажных шероховатых стен. Мелкими шажками, чтобы не наткнуться на шлепающего впереди по лужицам сегвана, он двинулся за ним.
Лазом, должно быть, пользовались редко: стены были покрыты плесенью и толстым мхом. Пахло затхлостью и гнилью. Ни единого звука с поверхности сюда не доносилось, хотя повозки проезжали по улицам сегванского конца довольно часто. Только падающие капли и шарканье и шлепанье обуви нарушали безмолвие потайной норы.
Наконец Труде, а вслед за ним и все остальные миновали поворот, и впереди замаячил серым пятном свет осеннего галирадского дня. Жестом показав Зорко, чтобы тот остановился, Труде направился к выходу наружу. По пути сегван запнулся о корень и ухнул сапогом чуть не по колено в глубокую рытвину с водой. Сверху с шорохом и всплеском осыпались комья сырой земли.
Труде, раздвинув корни и траву, потянулся вверх и вперед и тут же выругался тихо по-сегвански, едва не свалившись ничком куда-то дальше, но уцепившись за торчащий из стены прохода корень, оказавшийся надежным.
- Пошли. На улице нет никого. В канаве вода после дождей. Не сорвитесь, - предупредил он и двинулся обратно.