Признаться, тут было на что посмотреть. Во всей империи не было персоны более загадочной, чем Ганирус Броненосец. Являясь одним из воинов, чей род вел свое начало от первых истинных арлингов, он с самого начала мог рассчитывать на высшие должности при дворе императора. Однако из всех возможных привилегий эльф реализовал только право на поход к чертогам Ланы. Вернувшись оттуда со знаком броненосца на левом плече, он вскоре покинул столицу, исчезнув задолго до того, как проявился дар богини. Возвратясь спустя четыре долгих года, он не только снискал ратную славу и привез с собой несколько доверху набитых золотом кораблей. Изменения коснулись прежде всего его собственной внешности. Глаза постепенно окрасились в черный цвет, а кожа покрылась гладкими серебристыми чешуйками, идущими от линии волос до самых пяток. Учитывая, что этот крепкий панцирь отлично держал большинство скользящих ударов, облаченный даже в самые легкие доспехи арлинг теперь представлял собой настоящую машину для убийства. Несколько случайных поединков с заносчивыми соседями только укрепили за ним славу непревзойденного бойца. Все это было давно известно Миланике, как и то, что из-за такой необычной внешности Ганирус до сих пор оставался холостым. Нет, конечно, многие эльфийки с радостью пошли бы за столь могущественного и богатого воина. Только вот любовью там даже не пахло, и сам Броненосец прекрасно это понимал. Не желая становиться мишенью для сотен желающих затащить его под венец придворных дам, Ганирус почти никогда не покидал пределов своих владений, постепенно превратившись в этакого добровольного затворника. Сама Миланика видела его всего три раза, будучи еще восьмилетней малышкой. Воин запомнился ей открытой, лучезарной улыбкой да, пожалуй, блеском некогда синих глаз. "Нового" Ганируса она еще не видела. Только существующие правила приличия не позволяли ей открыто пялиться на собеседника, лишь изредка встречаясь с ним мимолетным взглядом.
Ловко орудуя тонкими деревянными палочками, Броненосец вел неторопливую беседу с самим Иваром и двумя громко чавкающими гномами.
– Позволено ли будет мне поинтересоваться, что привело прославленного сына Арувала в мое скромное жилище? – спросил наконец хозяин замка.
– Ничего себе скромное! – Осоловевший после выпитого на голодный желудок саке Орли тут же схлопотал подзатыльник от возмущенного таким грубым нарушением этикета Ошгана. Поняв, что сболтнул лишнее, гном побагровел и немедленно уткнулся в свою тарелку. Сделав вид, что не расслышал последней фразы, Ганирус даже ухом не повел.
– Я рад, друг мой, – принц тепло улыбнулся, – что ты не изменил своей давней привычке сразу же брать быка за рога. Действительно, меня привело к тебе не только желание повидаться и вспомнить наши совместные приключения. Будь этот визит официальным, мое сопровождение, – Ивар кивнул в сторону хрустящих куриными косточками гномов, – было бы несколько иным. Тем не менее позволь представить тебе моих спутников. Честь твоему дому оказали Ошган Полбочки, являющийся главой клана Алмазных Секир, и Орли Беспощадный, один из самых прославленных гномов.
Не меняя строгого выражения лица, Броненосец чопорно поклонился.
– А эта юная особа, – Ивар положил ладонь на плечо дочери, – думаю, в представлении не нуждается. Ведь ты лично имел удовольствие качать ее на коленях лет этак восемь назад.
– Не может быть. – Нотки удивления впервые прорезались в ровном голосе арлинга. – Это действительно ты, Миланика?
– Я, – робко пискнула эльфийка.
– Воистину, Ивар, ты рожден под счастливой звездой. Я думал, что с красотой твоей супруги никто и никогда не сможет сравниться, но, видимо, ошибся. Осмелюсь предположить, – он снова перевел взгляд на Миланику, – что от ухажеров у вас просто отбоя нет?
Вконец смущенная девушка поспешила укрыть свои пылающие щеки за тонким складным веером, украшенным рисунком цветущего лотоса.
– Ухажеры, – принц вздохнул, – это отдельная тема. Сейчас я хотел бы поговорить с тобой о делах, касающихся непосредственно всей империи. Тебе, наверное, уже доложили, что я приказал Ираусу выставить двойную охрану?
– Твоя воля, – Ганирус снова поклонился, – закон для этого дома.
– Тем не менее ты вправе знать мотивы данного приказа. Сам по себе этот филин является спутником меченого, о котором я тебе недавно рассказывал, – Ивар выдержал паузу, – но не это главное. Главное то, что в данный момент он высиживает настоящие, живые драконьи яйца. Не спрашивай, откуда они взялись, это слишком долгая история. Так получилось, что я вынужден скрывать сам факт их присутствия в Арлинге. По крайней мере до тех пор, пока из них не вылупятся молодые драконы. Вот тут-то мне и потребуется твоя помощь.
– Я понимаю, ваше высочество, и горжусь тем, что смогу быть для вас хоть чем-то полезен. За стенами этого замка вы и ваши драконы будете в безопасности.
– Тут есть еще один момент. – Охраняющий покосился на внимательно прислушивающихся к разговору гномов. – Всего один из этих драконов будет впоследствии принадлежать эльфам. Второго после рождения заберет с собой Ошган.
– Нет! – Взволнованная реплика Ганируса заставила принца удивленно приподнять густые пепельные брови. – Нельзя этого делать, ваше высочество! Проклятые рудокопы не должны завладеть подобным сокровищем.
– Что ты сказал, ушастый? – Мгновенно протрезвевший Орли цапнул рукоятку лежащего рядом оружия. Вот только вытащить из ножен начищенный до блеска клинок он не успел. Катана Броненосца молнией вспорола всхлипнувший от напряжения воздух, остановившись в миллиметре от горла возмущенного гнома.
– Ну, давай же. – Черные глаза арлинга излучали такую бездну ненависти, что не знавший доселе страха Беспощадный почувствовал, как зашевелились волосы у него на затылке. В наступившей тишине было слышно, как за окном ритмично стрекочет одинокий кузнечик. Соленая капля, сорвавшись с виска замершего, подобно каменному изваянию иберийца, бесшумно упала на жаждущее крови лезвие.
– Ганирус, – голос принца был сух и негромок, – эти гномы – мои друзья и твои гости.
Ни он, ни Ошган не сделали ни единого жеста, оставаясь абсолютно неподвижными. Броненосец ничего не ответил. Лишь слегка вздувшиеся на его мощных предплечьях и чешуйчатых висках вены выдавали сковавшее воина напряжение. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы в этот момент прохладная ладошка не коснулась его теплой гладкой щеки.
– Недавно я сделала роковую ошибку, – Миланика коснулась губами уха Ганируса, – которая чуть не стоила жизни мне и моему родному отцу. Тогда поблизости не оказалось никого, кто попытался бы наставить глупышку на путь истинный. Так пусть же сейчас голосом вашего разума хоть на минутку станет мой голос. Не знаю, чем вызвана такая ненависть к жителям Иберии, но поверьте, Ганирус, так действительно будет лучше. Посмотрите на меня.
Воин усилием воли перевел на девушку свой бездонный взгляд.
– Я запомнила вас, будучи еще восьмилетним ребенком. Запомнила ваши тогда еще голубые глаза, ваш тонкий юмор, ваш заразительный переливчатый смех. Вы казались мне одним из тех прекрасных принцев, сказаниями о которых была полна отцовская библиотека. С тех пор многое изменилось. Я немного повзрослела и наконец-то поняла, что абсолютно не разбираюсь в людях, а еще что за ярким фасадом гордого арлинга порой скрывается отвратительное болото. Однако я все еще верю в то, что прославленный Ганирус Броненосец не способен коварно нарушить священные законы гостеприимства.
По мере того как смысл сказанного дошел до напоминающего сжатую пружину эльфа, его лицо постепенно расслабилось, вены опали. Наконец с протяжным вздохом Ганирус отвел клинок от потной шеи замершего Орли. Одним движением вернув катану в ножны, воин коротко поклонился и, не сказав больше ни единого слова, вышел во внутренний двор.
– Идиот, – тут же набросился на облегченно вздохнувшего соратника Ошган. – Ты хоть представляешь себе, что только что натворил? Он ведь намеренно пытался нас спровоцировать, ведя себя подобным образом. А в случае нашей с тобой гибели оба драконьих яйца, естественно, отправились бы прямиком в Альвгард. Что морщишься? Не думаешь же ты, что смог бы противостоять Ганирусу, не имея на себе никаких доспехов? Его чешуя подобна звеньям стальной кольчуги, и в отличие от некоторых, – гном презрительно усмехнулся, – он не имеет привычки пьянствовать на голодный желудок.
– Да зачем ему лично нас убивать-то? – упрямо выпятил нижнюю челюсть Орли. – Если я не ошибаюсь, то, по законам Арлинга, нападение на гостя карается как минимум ритуальным самоубийством. Причем это единственный способ, позволяющий в итоге сохранить замаранную проступком честь. Уверен, что паршивец всего лишь брал нас на испуг.
– Ну ты точно дурной. – Полбочки злобно выругался. – А куда он сейчас отправился, как ты думаешь?
– Я думаю…
– Индюк тоже думал, пока вода в супе не закипела, – не дал развить толстяку мысль Ошган. – Даже просто обнажив меч за общим столом, он уже нарушил священный для эльфов закон гостеприимства, и только своевременное вмешательство Миланики спасло твою жирную тушку от неминуемого расчленения. Я вот только не пойму, зачем ему понадобилось добровольно приносить себя в жертву? – Ошган бросил вопросительный взгляд на Ивара. – Неужели все дело в том, что мы – гномы?
– Чтобы понять это, – принц вздохнул, – нужно родиться арлингом.
– А ты все же объясни нам, – не сдавался Ошган. – Мы, конечно, по сравнению с вами неотесанные мужланы, но умения делать правильные выводы у нас никто еще не отнимал.
– Видишь ли, друг мой, приведя вас сюда, я отлично понимал, что сделаю Ганирусу неприятно. Он не раз при мне презрительно высказывался о жителях Иберии, скрывая при этом истинные причины своего к вам отношения. Однако я и предположить не мог, что все это настолько серьезно. Броненосец категорически против моего решения и выбрал единственный способ, дающий мне право, не теряя лица, оставить в Арлинге весь выводок драконов.
– Хорошенький способ, – не выдержал Орли, – вот оно, хваленое гостеприимство эльфов.
– Заткнись. – Полбочки отвесил соплеменнику еще одну затрещину. – Ваше высочество, если все так серьезно, то почему Ганирус не довел дело до конца? Тем более терять ему было уже нечего.
– Не знаю. – Охраняющий потер виски. – Осмелюсь только предположить. Мне кажется, как бы странно это ни звучало, что моя дочь имеет на Ганируса влияние, о котором сама еще не подозревает. Что конкретно в ее словах заставило этого упрямца изменить свое решение, мне пока непонятно. Да и, скорее всего, это уже не важно. После его смерти нам придется срочно покинуть замок. Боюсь, другого выхода у нас нет. В преданности Ганируса я абсолютно уверен, а вот большинство из его воинов внушают мне опасение. Риск слишком велик. Пока император ничего не знает о драконах, мои приказы не подлежат никакому обсуждению. Узнай Арувал хоть что-нибудь о нашем ценном грузе, и я больше ничего не смогу предпринять. – Принц до боли сжал кулаки. – Броненосец был одним из немногих эльфов, в котором я никогда не сомневался. Мой друг с детства всегда готов был прикрыть меня как от вспышек родительского гнева, так и от разящего клинка. Ну почему, почему я не принял твою ненависть к моим спутникам всерьез? Ганирус… Погибнуть так глупо. Я никогда себе этого не прощу.
– Отец, – девушка испытующе посмотрела на расстроенного принца, – я думаю, у нас есть в запасе еще одно средство. Только чтобы провести фамильный ритуал, мне потребуется твое разрешение.
– Ты уверена, дочь моя? – Ивар округлил глаза и заметно напрягся. – Обратного пути уже не будет.
Хлоя
– Собирайся, я все устроил. – Дрофан потряс крепко спящую девушку за выглядывающее из-под пухового одеяла плечо. Покинув Хлою этой же ночью, гном определенно не терял времени даром. – У тебя полчаса на сборы, потом за нами должны прислать крытую повозку, показываться на улицах Аркоса тебе в ближайшее время не стоит. Норик, слава богам, принял меня без каких-либо проволочек. Похоже, Трай был прав, когда советовал мне в случае своей гибели обратиться именно к нему. Узнав, в чем дело, Строгий был буквально потрясен, что, впрочем, не помешало ему довольно быстро прийти в себя. Он пообещал в течение недели тайно собрать у себя в замке глав всех пятнадцати кланов, чтобы ты лично могла раскрыть им глаза на предательство Кормака. Успокойся, – буркнул Неспящий, – твоему отцу ничего серьезного не грозит. Он будет всего лишь выслан за пределы королевства, но при этом останется жив и невредим, как я тебе и обещал. Хороший лекарь, – Дрофан слегка поморщился, – легко найдет себе работу в любом другом месте. К тому же любой член вашей семьи при желании сможет как последовать за ним, так и остаться здесь, в Аркосе, абсолютно без ущемления в правах и привилегиях. Короче, давай, – воин бросил в рот пару лежащих на медной тарелке виноградин, – одевайся, я буду ждать тебя снаружи.
Когда Дрофан вышел, Хлоя поежилась, на мгновение прикрыла припухшие от вчерашних рыданий глаза, а потом решительно скинула с себя теплое одеяло. Светало. Несмотря на то что уснуть ей удалось лишь под утро, юному организму вполне хватило и этого короткого периода отдыха, чтобы более-менее прийти в себя. Накинув на плечи висящий на спинке дивана шелковый халат, девушка поспешила к наполненному свежей колодезной водой серебряному тазику. Погрузив лицо в прохладную влагу, она усердно заработала ладошками, торопливо смывая с себя остатки былого напряжения. Решив не испытывать терпения пусть и бывшего, но все же начальника королевской стражи, Хлоя почти не завтракала, наскоро выпив лишь стакан парного молока.
На улице их уже ожидали шестеро воинов из клана Черного Ястреба. Среди них выделялся закованный в железо гном, лицо которого представляло собой один сплошной уродливый рубец. В руках он крепко сжимал древко редкого среди гномов оружия, именуемого глефой. Хищное лезвие временами поблескивало, отражая яркие солнечные лучи. Увидев Дрофана и сопровождающую его девушку, гном коротко кивнул и одним движением распахнул перед ними дверцу небольшой повозки, в которую были запряжены парочка рослых гнедых жеребцов. Опустившись рядом с Хлоей на обитую войлоком деревянную скамейку, Неспящий вздохнул с явным облегчением:
– Вижу, Норик отнесся к моему рассказу достаточно серьезно, раз выделил в сопровождение этого гнома. Эрик – его племянник и по праву считается одним из лучших бойцов клана. Преданный Ястребам до мозга костей, он один стоит не менее десяти вооруженных до зубов иберийцев.
– А что с ним случилось? – Хлоя невольно поежилась, вспомнив грубые черты обезображенного шрамами лица. – Такое ощущение, что его однажды скомкали, забыв потом до конца расправить.
– Скомкали, говоришь? – Дрофан усмехнулся. – Скорее не скомкали, а изрядно погрызли. Эти отметины имеют прямое отношение к его прозвищу. Когда Эрику было около десяти лет, он наткнулся в лесу на самку росомахи с двумя почти взрослыми детенышами. Как он справился с ними, имея при себе лишь засапожный нож, и как потом выжил, никто не знает. Когда паренька нашли, он лежал на вершине большого сугроба, погребенный под телами трех вцепившихся в него с разных сторон мертвых хищников. Их кровь смешалась, образовав одну застывшую от мороза алую лужицу. Казалось, Эрика уже ничто не могло спасти, но там был один гном, который считал иначе. – Неспящий ласково положил теплую мозолистую ладонь на колено девушки. – Этим гномом был твой отец. Молодой, но уже тогда подающий большие надежды травник. Именно он не дал погаснуть огоньку, который едва теплился в израненной детской груди. Пятнадцать дней он самоотверженно боролся за жизнь Эрика и наконец убедил богов не забирать раньше времени мальчишку в свои чертоги. А то, что у Ирвина под рукой не было бальзама Аркоса, делало его работу особенно сложной. Конечно, бальзам в конце концов доставили, и процесс дальнейшего выздоровления пошел гораздо быстрее. Только время было безвозвратно упущено и даже умений твоего отца не хватило на то, чтобы полностью скрыть последствия глубоких ран. Тем не менее когда Эрик поправился, он согласно обычаю принес богатые дары Трае, покровительнице знахарей и травников, а потом пожелал встретиться с самим Ирвином. Глядя снизу вверх на травника, мальчик надрезал кинжалом тыльную сторону своей детской ручонки и, призвав в свидетели самого Вардана, поклялся когда-нибудь сторицей воздать твоему отцу за спасение. С тех пор прошло немало лет, но Эрик Три Росомахи так и не смог выполнить свое обещание. Боги пока не дали ему такой возможности, но я уверен, что при случае он своего не упустит. Поэтому я так сильно обрадовался, обнаружив его среди прочих воинов. Эрик из кожи будет лезть, стараясь уберечь любого родича Ирвина Кленового Листа, а это значит, что ты можешь быть абсолютно спокойна.
Слушая неспешный рассказ Дрофана, Хлоя постепенно расслабилась и даже прикрыла глаза. Напоминание, что у Ирвина в жизни хватало достойных поступков, пришлось как нельзя кстати. Мечтая о том, как счастливо они заживут после грядущего низложения и казни Кормака, девушка сама не заметила, как задремала.
Покачиваясь в такт движению повозки, Неспящий с улыбкой наблюдал за безмятежно посапывающей спутницей. Ему всегда нравился как сам Ирвин, так и все его шумное семейство. Интуитивно угадывая незримую связь между верховным жрецом и прославленным травником, он ощущал почти физическую боль, понимая, на какое страшное преступление решился Кленовый. То, с какой страстью Хлоя пыталась оправдать и защитить родного отца, делало окружающий мир, ставший совершенно тусклым и бесцветным после смерти Ругара с Траем, чуточку светлее.
Когда покачивание прекратилось, Дрофан бережно коснулся покрытой детским пушком щеки гномы:
– Проснись, Хлоя. Мы приехали.
Распахнув заспанные бирюзовые глазки, девушка пару раз растерянно моргнула, прежде чем сфокусировать взгляд на попутчике.
– Ничего не бойся. Просто следуй за мной и выполняй все мои указания. Норика не зря прозвали Строгим. В вопросах этикета он особенно щепетилен.
Выйдя из повозки, они оказались посреди двора, на треть заполненного вооруженными гномами, на щитах которых выпустил острые когти черный ястреб. Перед увешанным позвякивающим железом строем стояли две положившие ладони на рукоятки своих мечей фигуры. Если первая была Хлое незнакома, то при виде второй из ее горла вырвался сдавленный вскрик. С иронией покачивая ярко-рыжей головой, на нее пристально смотрел Кормак Убийца.
– Вот так встреча, – протянул он, притворно изогнув кустистые брови. – Не ожидал увидеть дочь одного из моих лучших друзей в компании мятежника, посягнувшего на священную королевскую особу.
Позади Хлои раздался лязг железа и сдавленные ругательства. Оглянувшись, она увидела стоящего на коленях Дрофана, заломленные руки которого с большим трудом удерживали четверо стражников.