Глава 15
- Я решил поехать вместе с вами в город не в субботу, а завтра, - сказал Егор ребятам за ужином. - Завтра у меня почти свободный день, а в субботу намечается сразу две охоты. Заодно забегу в контору. А дом оставим на Хитреца. Только его надо научить отличать своих от чужих, а то ему сейчас все равно, лишь бы чесали и давали пожрать. Надо, чтобы отгонял чужих от дома, но никого не покалечил. Сможешь объяснить?
- Сделаю, - пообещала Ольга. - Он не глупее человека. Когда в воскресенье все съедутся, я ему покажу, кто свой. Слушай, папа, если он будет сторожить двор, нужно пошить ошейник. Сразу будет видно, что он домашний, а то приедет кто‑нибудь без нас и пальнет сдуру.
- Не возражаю, - сказал отец. - Возьми сантиметр и измерь его шею. Я с утра закажу, а пока буду мотаться по магазинам, все сделают. Захочет ли только носить? Ольга, твой Уголек.
Кот вошел в столовую на задних лапах, задрал голову на хозяйку, вздохнул и улыбнулся. Улыбка вышла немного кривоватой, но это была точно она, а не те гримасы, которыми он до сих пор огорчал Ольгу. Держал он ее недолго, после чего его мордочка приняла вопросительное выражение.
- Ах ты, мое золото! - вскочила радостная Ольга. - Нет, вы видели? Кто мне говорил, что ничего не выйдет?
Она подхватила с пола довольного Уголька, прижала его к груди и начала чесать ему горло.
- Урчит как трактор, - сказал отец. - Ты ему сколько раз подталкивала мозги?
- Уже семь, - ответила Ольга, - и больше не буду. Умнее от магии он уже не будет, разве что когда мозги вырастут вместе с телом. Ему еще расти и расти. Пап, я ему открою какие‑нибудь рыбные консервы не из дорогих.
- Открывай, - согласился отец. - Только объясни, что его не будут кормить рыбой за каждую улыбку.
- В средние века тебя сожгли бы на костре вместе с котом, - засмеялся Нор. - Одной такой улыбки вполне хватило бы.
- У нас, по–моему, не сжигали, - неуверенно сказал отец. - Я читал, что заключали в монастырские тюрьмы.
- Сжигали, - сказала Ольга. - Такого, как в Западной Европе, и близко не было, но все равно жгли. Нор, почему я не помню, как у вас наказывали за веру?
- Потому и не помнишь, что у нас наказывали только за оскорбление святынь. Это если кто‑то попытается обокрасть какой‑нибудь храм или разбить изображение бога. Таких просто отдают жрецам, а уже они решают, как именно казнить. На моей памяти в нашей провинции ничего такого не было. А вера… Богов много, верь в кого хочешь, но не возноси хулу на других. Ладно, спасибо за ужин. У меня еще на завтра осталась история.
- Неужели не запомнил на уроке? - удивилась Ольга.
- Запомнил, - ответил Нор, - но все равно прочитаю. Не всем преподавателям понравился наш наезд на Таганцеву. Все понимают, что мы правы, да и не любят ее в школе, но все равно. Устроить учителю ловушку и все записать, с их точки зрения, для учеников непозволительная наглость. И историчка одна из таких. Вряд ли она будет нас топить, но лучше не давать поводов.
Утром заперли дом и втроем пошли встречать Фроловых.
- У вас сегодня три пассажира, - сказал Виктору отец. - Вместимся?
- Если уплотниться, сюда можно посадить еще четверых, - ответил тот. - Садитесь ко мне, а у детей свои места. В город по работе?
- По работе и за продуктами, - ответил отец. - Нет, спасибо, помощь мне не нужна. Когда управлюсь, Сергей отвезет.
В автобусе отец поздоровался с водителем и пошел на оставшиеся свободными задние места. Там при езде сильней трясло, поэтому никто из ребят их не занимал. Вера, с которой обычно болтали, отсутствовала, а у Сергея для разговоров не было настроения, поэтому всю дорогу до школы просидели молча. Первым уроком в пятницу была информатика. Это был единственный предмет, не считая физкультуры, который у них вел мужчина.
"Ты не заметила, что Бортников себя плохо чувствует?" - мысленно сказал Нор.
"Заметила, - мрачно ответила Ольга. - Сейчас вылечу".
"Пожалела?"
"Ну пожалела, дальше‑то что? Они меня просто слишком взбесили, вот и я решила не церемониться, а сейчас передумала. По–настоящему виноваты только отцы, им и воздастся на всю катушку. И этих они же разбаловали, внушив, что все в этом мире должно вращаться вокруг них. Владимир виноват в том, что побежал жаловаться папочке, за это он свое получит. Был у меня один подопытный, теперь их будет двое. Но я его, как и кабана, буду лечить. Для него и в этом мало приятного, но не потеряет здоровье и не останется на второй год. Убивать я его и раньше не собиралась".
"А Валерка?"
"Что Валерка? Этот передо мной вообще ни в чем не виноват, а наказывать только потому, что мне кто‑то не нравится… Так можно далеко зайти. Если опять начнут делать гадости, решение можно и пересмотреть. Сейчас они на нас демонстративно не обращают внимания, и меня это полностью устраивает".
Закончился первый урок, и Ольга с Нором отправилась гулять в коридор. Они настолько привыкли к мысленному общению на уроках, что и сейчас переговаривались так же. Такое молчаливое хождение поначалу бросалось в глаза, но скоро все привыкли и перестали обращать на них внимание. Следующим уроком была история, и вторым Клавдия Николаевна вызвала Нора. Понравилась историчке их выходка или нет, но специально она оценки не занижала. Нор ответил на отлично, пятерку она ему и поставила. Третьим уроком был ОБЖ. Так получилось, что на прошлой неделе его не было, поэтому Нор еще не сталкивался с учительницей, которая вела этот предмет.
- У вас двое новеньких, - сказала она, поздоровавшись с классом. - Для них скажу, что меня зовут Галина Дмитриевна Вагина. Теперь познакомимся с вами. Начнем с тебя.
Олег, на которого указала учительница, встал и назвал себя. Потом то же сделал Нор.
- Садись, - сказала она. - У нас с вами в этом году первый урок. Начнем мы с…
"Нор! - мысленно окликнула друга Ольга. - Я, кажется, нашла! Снятие усиленной чувствительности не должно быть чем‑то запредельно сложным. Возьмем обоняние. Я возбуждаю одну из двух магических зон носа и повышаю его чувствительность. Но вернуть все обратно, затормозив какую‑нибудь из носовых зон, не получается. Не удается это сделать и торможением центра обоняния в мозгу. Знаешь, почему?"
"Если бы знал я, давно знала бы и ты. Рассказывай, до чего додумалась".
"Все дело в том, что на них нужно действовать одновременно! Возбуждение зоны носа сразу же возбуждает и центр обоняния! Причем они возбуждаются как‑то не так, как это могу делать я. Теперь, если я давлю носовую зону, то при снятии магического воздействия мозговой центр ее опять возбуждает! А если задавлю его, то он возбудится от зоны носа! А на себе самой это сложно заметить. Так же, наверное, и с остальными чувствами. Приедем домой, обязательно проверю".
"Может, отложишь все эксперименты на следующую неделю? - предложил Нор. - Испортишь себе праздник…"
"Ничего, - мысленно отмахнулась Ольга. - Я попробую только с обонянием. Если не получится, просто его отключу. У меня слюна выделяется не только от запахов".
Сразу после окончания урока позвонила Вера.
- Был врач, - сказала она Ольге. - Ты была права: мама застудила почки. Сможешь купить лекарства?
- Конечно, купим, - ответила Ольга. - Хотела попросить это сделать нашего друга, но сейчас в Алейске отец, он и купит. Диктуй, что нужно.
Она записала название лекарств и перезвонила отцу. Погода была солнечной и теплой, поэтому большую перемену провели во дворе школы, не поленившись переобуться.
После литературы и основ проектирования шестым уроком была физкультура.
- В первую неделю у вас не было некоторых уроков, - сказал классу Болдин. - Мы подработали расписание и приняли меры, чтобы вы не сачковали. Поэтому теперь я буду вас гонять три раза в неделю и надеюсь, что к концу учебного года приведу большинство в достойный вид. Да, Надежда Игоревна просила передать, что решен вопрос с вашим УПК. В перечне несколько специальностей, и каждому из вас нужно выбрать свою. На это вам дается время до среды. А сейчас начнем урок с разминки.
После разминки прыгали через коня, а когда закончили, Болдин дал им пять минут на отдых.
- Илья Владимирович! - обратился к учителю Игорь Олейников. - Давайте Матвеев с Ковалевой покажут, как они занимаются борьбой? Это же тоже спорт, а нам интересно. Где еще посмотрим?
- Да, - поддержала его Лена Ольховская. - Может, я тоже буду заниматься. Если у Ковалевой получается, почему нельзя нам?
"Оля, ты опять?" - мысленно попытался одернуть подругу Нор.
"А что такого? - отмахнулась она. - Я не устала. Потанцуем немного на радость классу. Заодно потренируемся, а то уже три дня сачковали".
Было видно, что Болдин заколебался, но потом махнул рукой.
- Вы не против продемонстрировать борьбу? Хорошо, разрешаю, только недолго. Несите маты.
- Не нужно матов, - остановила ребят Ольга. - Мы и так…
Они встали друг напротив друга, после чего Ольга внезапно атаковала, обрушив на Нора град ударов руками и ногами. Он их отбивал, сделав несколько шагов назад, но потом увеличил скорость и перешел в наступление. Теперь обороняться пришлось Ольге. Она вертелась волчком, действуя на предельной для себя скорости, но не могла зацепить друга. Удары, финты и блоки выполнялись так быстро, что многие просто не успевали за ними следить. Учебную схватку закончил Нор, поймав Ольгу за ногу. Она упала на руки, а потом легла на пол и постучала по нему ладонью, признавая поражение.
- Примерно так мы тренируемся, - сказал замершему классу Нор. - Понравилось?
- Вам, ребята, нужно сниматься в кино, - сказал Болдин. - Деретесь не хуже Джеки Чана. Только стиль какой‑то непонятный. Похоже на ушу, но много такого, что я в этой борьбе не видел.
- Тот, кто меня учил борьбе, не давал ей названия, - сказал ему Нор. - А спросить не получится, потому что он уже мертв. Ну что, все уже отдохнули?
- Да, продолжим занятия, - спохватился Болдин. - Сейчас до конца урока будем заниматься брусьями. Показываю упражнение…
К тому времени, как зазвенел звонок, все успели сделать по одному заходу на брусья. В раздевалке к Ольге подошла Ольховская:
- Оля, не можешь научить вашей борьбе? Хочу быть сильной, а где заниматься, не знаю. Есть клуб, но там девушек не берут, я узнавала.
- И как ты себе представляешь такую учебу? - спросила Ольга. - Где нам учиться и когда? Ты живешь в городе, а я повязана автобусом. Не уеду, потом хоть добирайся на своих двоих.
- Я попрошу отца, и он меня будет отвозить к вам, - предложила девушка. - Хотя бы только в воскресенье. А потом я буду сама разучивать дома то, что ты дашь. Я настойчивая, ты же знаешь.
- Мне нужно подумать и посоветоваться с отцом, - ответила Ольга. - Потом скажу.
- А мне можно? - спросила Наташа Федорова. - Я бы упала на хвост Ленке. Ее отцу все равно, одну везти или двух. А если будет мало места, можно смотаться к Олегу. У них дом большой, и он приглашал.
- Еще не знаю, девочки, - повторила Ольга. - У меня много дел, а воскресенье - это единственный свободный день. Но я постараюсь.
"И зачем тебе этот геморрой с учебой? - мысленно спросил Нор, когда на автобусе возвращались домой".
"Подумаешь! - ответила подруга. - Не так уж много от меня потребуется. Покажу, что и как делать, и пусть занимаются, а потом потренируем их в спаррингах. Если Олег пробьет у Виктора комнату для занятий, заодно побываем в "Фазенде". Мне к ним почему‑то не хочется идти просто так, а за компанию можно. И потом, если будет заниматься Федорова, займется и Олег. Они сейчас пара не разлей вода. Может, и Люда подключится. Я хочу ближе сойтись с семьей Фроловых, а это дополнительный повод. Кроме того, отец Ольховской - это прокурорская шишка. Я не разбираюсь в их званиях, но он зам Чубенко и второй человек в их конторе. Такое знакомство лишним не будет. Я вот думаю…"
"Когда ты говоришь, мне уже заранее страшно".
"А ты не смейся! Когда произошло слияние, мы дали друг другу знания, для получения которых самому нужны годы. Раз магия дает такую возможность, может быть, можно еще как‑то получать или отдавать знания, но не все, а выборочно? Только я ничего такого не помню".
"Полные слияния очень редки, - задумался Нор. - И прибегают к такому нечасто. Кому интересно пускать кого‑то в свою голову и делиться знаниями? Вот передавать воинские навыки было бы полезно. Но я о таком никогда не слышал и нигде не читал. А зачем тебе? Хочешь магией научить девчонок борьбе?"
"Как вариант, - согласилась Ольга. - Но это и во многих других случаях могло бы пригодиться. Заняться?"
"Займись. А пока пусть все разучивают самостоятельно. Все равно такие подарки можно делать только тем, кому полностью доверяешь, а вы еще даже не подруги. Я вижу, ты уже все решила".
"Посоветуюсь с отцом. Если он не будет против, я им уделю два часа в воскресенье".
У Николая Хохлова не было ни малейшего желания заниматься поручением Васильева, но и отвечать отказом тоже не хотелось. Их многое связывало, и хоть сейчас Николай не зависел от Павла Максимовича, для него было важно сохранить его расположение. Что‑то узнать о пропавших можно было в трех местах. Первым из них была деревня Матвеевка, в нее он и поехал на своем "джипе". Легенду себе выбрал без затей, представившись отпускником, желающим пожить в деревне, подышать свежим воздухом и пострелять зайцев. Уже во втором дворе ему сказали, у кого можно устроиться. Советчик не подвел, и Николай недорого сговорился на неделю проживания с питанием с семьей стариков. В деревне народ любопытный, а Николай легко сходился с людьми, поэтому уже на следующий день почти со всеми перезнакомился. Ковалевых знали все, но никто не сказал ничего интересного. Единственное, что заинтересовало, это слова местного авторитета по части охоты Фрола Мотылева о том, что инспектор притащил из леса огромного дикого кабана, и тот у него сейчас шляется по двору и пугает порядочных людей.
- Не знаю, как он ухитрился это проделать, - говорил Фрол, - но кабана хрен приручишь. Злые и опасные твари, хотя с человеком стараются не связываться. У нас их вообще мало. А этот какой‑то чокнутый под стать своему хозяину. Для него самая радость - это подкрасться сзади и толкнуть кого‑нибудь рылом. А сам стоит и смеется, падла! И их почему‑то не трогает. Наверное, потому, что Егор его закармливает морковкой. Купил ее у наших целую телегу для этого проглота. Вот скажите, кто будет кормить свинью морковкой? Мясо выйдет золотым!
Николай знал о повадках диких свиней, поэтому не поверил в прирученного кабана. Воспитать поросенка - еще куда ни шло, но привести из леса взрослого самца и заставить служить - это надо быть колдуном, а Хохлов никогда не верил ни в бога, ни в черта. Деревня не оправдала его надежд, поэтому надо было ехать или сразу в лесничество, или в расположенный неподалеку от него дом, куда недавно вселился какой‑то придурок. У него не было ни малейших сомнений в глупости нового хозяина особняка. Разве можно назвать нормальным человека, который завозит семью в такую глушь? Подумав, он решил первым делом заехать к Ковалевым. Его дочь и воспитанник должны быть в школе, а сам Егор, наверное, на выезде, так что можно будет посмотреть на их хозяйство, а потом навестить соседей. Он не стал откладывать поездку. За два часа можно переделать все дела и, если не будет никаких зацепок, с легким сердцем уехать. А можно задержаться и действительно поохотиться. Деньги назад все равно никто не отдаст.
Через пятнадцать минут он свернул с проселочной дороги на съезд и остановил машину возле ворот лесничества. Чтобы не стучать в калитку, несколько раз нажал на клаксон, но из дома никто не вышел. Кабана, которым его пугал Фрол, тоже не наблюдалось. Выйдя из машины, Николай подергал калитку и убедился в том, что она заперта. Он двинулся вдоль забора и, обойдя несколько хозяйственных построек, увидел, что позади дома в ограде не хватает трех секций. Решив все‑таки осмотреть двор изнутри, он сделал несколько шагов по направлению к дому и полетел на землю, сбитый сильным ударом в зад. Перевернувшись с живота на спину, Николай увидел стоявшего над ним вепря. Никаких сомнений в том, что это дикий зверь, у него не было. Подлая тварь насмешливо щурила глаза и демонстрировала клыки размером с хороший охотничий нож. Первая же попытка Николая отползти от этого волосатого кошмара вызвала недовольное хрюканье, и он вынужден был застыть. Лежать пришлось долго, а земля была холодной, поэтому он замерз, и тело начал бить озноб. Наконец послышался шум подъехавшего автомобиля. В замке калитки провернулся ключ, и к лежавшему Николаю подошли двое.
- Ба, да это господин Хохлов! - сказал тот, который был в форме капитана полиции. - И что же это вы здесь делаете в отсутствие хозяев?
- Кто этот тип? - спросил его второй мужчина, который, видимо, и был инспектором.
- Известная личность, - пояснил капитан, в котором Николай узнал Замятина. - Хитрец, отойди, ты уже сделал свое дело, а то наш пленник сейчас окочурится от холода. Хохлов, можете встать и отряхнуться. Ничего не хотите сказать? Тогда уматывайте, и чтобы духу вашего здесь не было! И передайте тем, кто вас послал, что для их здоровья будет полезнее держаться подальше от этого дома и его обитателей. Я ясно выразился? Тогда больше не смею вас задерживать. А вот кабанчика бояться не надо: он никого не трогает, пока здесь его хозяева.
Он трясущимися от холода руками включил зажигание и погнал "джип" подальше от лесничества. В деревню не поехал. Ничего, кроме куртки, там не осталось. Плевать на куртку, плевать на Васильева, на все плевать, лишь бы быстрее отсюда убраться! Проехав половину пути до Алейска и немного согревшись, Николай пришел в себя, отъехал на обочину и, остановив машину, вынул сотовый телефон.
- Павел Максимович? Это Хохлов говорит. Хотел сказать, что не буду больше заниматься вашим делом. По вашим людям ничего разузнать не удалось. По другим… Мне только что посоветовали вам передать, что проявлять к ним интерес будет вредно для вашего здоровья. Кто посоветовал? Знаете капитана полиции Замятина? И я вам посоветую то же самое. Почему? Да потому, что глупо связываться с колдовством! Нет, я пока не свихнулся, но был к этому близок. Знаете, ничего я вам больше не скажу, все равно не поверите. Если сейчас же не займусь собой, я из‑за ваших дел схвачу воспаление легких. Все, что мог, я для вас сделал, прощайте.
Васильев положил телефон и задумался. Дело, в которое он влез из желания помочь Бортникову, не просто очень дурно пахло, оно уже просто смердело. Сегодня утром ему позвонил из полиции человек, которого он с небольшой натяжкой мог считать своим. Все пятеро посланных к Ковалевым оказались на дне реки Алей в районе моста. Судя по следам, они просто поехали туда топиться. Алкоголя или наркоты в телах не обнаружили, следов борьбы не нашли, а все взятое оружие осталось в машине. Полицейские были в недоумении, он - тоже. А теперь что‑то напугало Хохлова, причем так сильно, что он наплевал на неудовольствие человека, чьим доверием раньше дорожил. И этим напугавшим не мог быть какой‑то полицейский капитан. Если еще вспомнить директора лесхоза… И что делать? Уйти в сторону и обо всем забыть?