Успокоившись насчет тыла, Стрегон с готовностью обернулся к мамаше, ожидая от нее самых крупных неприятностей, однако та, что удивительно, не спешила нападать. Отчего-то замерла в нескольких шагах от центра паутины, чуть раздвинула устрашающих размеров жвалы, но помогать своим деткам не стремилась. Просто внимательно следила за тем, как остроухие стремительно сокращают количество ее отпрысков, позабывших об осторожности. И не вмешивалась все то время, пока эльфы щедро усеивали землю визжащими, бьющимися в судорогах телами, отшвыривали прочь шевелящиеся обрубки и попутно изящно материли ее голодное, нетерпеливое и ОЧЕНЬ многочисленное потомство. А пошевелилась ненадолго лишь тогда, когда на кронах соседних деревьев с тихим шелестом раздвинулась густая листва и оттуда, взамен уже спустившихся с деревьев и, по большей части, погибших пауков, начали выглядывать целые сотни и тысячи новых любопытных мордочек.
- Матерь божья... да сколько же их тут?! - приглушенно ахнул Лакр, поняв, что на ветвях, искусно скрываясь в листве, притаилась целая армия восьминогих тварей.
Стрегон беззвучно ругнулся, с тоской понимая, что они, пытаясь избежать одной вероятной опасности, очень крупно вляпались в другую. И что выбраться без потерь с этой проклятой поляны, которая кишмя кишела голодными тварями, им вряд ли удастся. А может, не удастся вообще, несмотря на все их таланты, эльфийские руны, способности бессмертных спутников и их чудные клинки, с помощью которых они без особого труда разрубали хитиновые доспехи и с огромной скоростью сокращали число нападающих. Торково копыто... кажется, Белик привел их прямиком в ловушку, тогда как сам ловко ушел из-под удара, оставив их разбираться с этой напастью один на один.
Интересно, он знал, куда их завел?! Или это была всего лишь чудовищная ошибка?!
Лакр только сплюнул, когда громадная масса проснувшихся пауков нетерпеливо сдвинулась с места. Машинально рассек какую-то особо прыткую тварь, вздумавшую отведать его кровушки. Выразительно поморщился от истошного визга. Брезгливо отбросил вяло трепыхающуюся падаль подальше, а потом расслышал повелительный рык паучихи и понял, что она не вмешивается лишь потому, что просто дает деткам (и откуда их взялось СТОЛЬКО?!) возможность поохотиться самим. На беспомощную, глупую, но очень удачно зашедшую в гости добычу, которой даже с учетом возможностей эльфов хватит далеко не всем.
Он так увлекся завораживающим зрелищем приближающейся паучьей лавины, до того проникся ужасающей красотой этой диковатой картины, так ярко представил себе, как эта шевелящаяся масса сейчас накроет их с головой, вонзая тысячи жвал и раздирая их тела на миллионы кусочков... что не сразу обратил внимание на то, как в какой-то момент вдруг странно дернулась и завертелась на своей паутине чудовищная мамаша. Как сухо щелкнули ее жвалы, беспокойно шелохнулась передняя пара лапок, задергались тонкие усики и тревожно выскочило из брюшка ядовитое жало. Но потом откуда-то услышал еще один, гораздо более громкий, чем в первый раз, рев, и неожиданно осознал, что серьезно ошибся в выводах, считая главной в этой большой семье громадную мамашу. А когда жуткий звук, в котором смешался волчий вой, птичий клекот и издевательский хохот гиены, раздался в третий раз, со всей ясностью понял, что самка не только давала деткам славно отобедать, а просто-напросто ждала к накрытому столу своего чудовищного супруга.
- Нам хана, - деревянным голосом сообщил Терг, первым подметив, как выразительно заколыхались кроны дальних деревьев. - Теперь, когда сюда спешит папаша, нам точно хана.
- Не хочу, чтобы меня жрал и мазал соплями какой-то здоровый восьмирукий мужик, - тихо согласился Лакр, краем глаза отметив, что у эльфов слегка поубавилось работы, а пауки, словно по сигналу, отпрянули в разные стороны. Кажется, мелкота решила не мешаться под ногами у родителей? - Торос, самец твой, а я возьму на себя "девушку". Все-таки женский пол в моей компании - гораздо более естественное зрелище, нежели что-то другое.
- Жаль, что этим зрелищем ты уже не успеешь насладиться, - огрызнулся южанин, пытаясь стряхнуть с сабель густую паучью кровь.
- Да и ты, как мне кажется, уже не сумеешь позлорадничать...
Тем временем, рев самца неожиданно взвился до небес, отчего самка нервно заозиралась, а ее "детки" совершенно отчетливо и поразительно дружно попятились, стремясь как можно скорее взобраться обратно на деревья. Мгновением спустя подозрительно громко хрустнула подломившаяся под огромным весом сосна, негодующе заскрипели столетние палисандры, застонала от натуги потревоженная паутина. Наконец, откуда-то сверху с поразительной скоростью и просто фантастическим проворством спрыгнула гигантская, совершенно невероятная по своим размерам туша, рядом с которой мощная самка смотрелась как-то мелко. А потом огромный самец заметался среди натянутых по низу нитей, беспрестанно вопя и безжалостно обрывая концы любовно сплетенной сети, словно обезумев от ярости. Или же... от боли?
Терг звучно сглотнул, абсолютно не представляя, что они смогут сделать с подобной тварью, но паук, не обратив никакого внимания ни на людей, ни на подругу, ураганом пронесся по всей поляне. Кажется, не видя никого и ничего. Не слыша предупреждающего ворчания самки. И даже не замечая, что испуганно разбегающиеся во все стороны детеныши гибнут под его лапами целыми десятками. Паутина в тех местах, где он умудрялся ее задеть, опасно натягивалась и ощутимо трещала, грозя вот-вот порваться. Верхушки соседних деревьев склонились чуть ли не до земли, до последнего сопротивляясь тяжелому весу. При виде неистовства супруга даже воинственно настроенная самка прекратила ворчать и тревожно попятилась. Однако это ее не спасло: в какой-то момент он все-таки не сумел вовремя свернуть, неловко зацепил одну из нитей, едва не прилипнув к клейкой поверхности, и лишь в самый последний момент успел этого избежать. Но при этом не удержался на повороте и, задев подругу плечом, едва не сшиб ее на землю. После чего получил молниеносный ответный удар жвалами в грудь и заметался по поляне с удвоенной силой, оглашая ее невнятным рычанием и подозрительными хрипами.
Лакр сперва подивился этим странностям, потому что такое поведение, по его мнению, было совсем нетипично для хищников, но потом ему стало резко не до размышлений, потому он, наконец, понял причину беспокойного поведения самца. Вернее, увидел крохотную, почти незаметную фигурку, сидящую на его волосатой спине и остервенело вонзающую в узкую щель между хитиновыми пластинами странный, иссиня черный клинок, по которому то и дело пробегали зеленоватые искры.
- Белик! - дружно ахнули воины, а Тирриниэль ошеломленно поднял голову. - Ты что делаешь?!
Но Белка даже не обернулась: вцепившись в паучий загривок чуть ли не зубами, она с силой ударила снова и зло искривила губы, когда самец вздрогнул всем телом и хрипло заорал. Затем ловко нагнулась, выхватила откуда-то из-за спины еще один меч, на котором ядовитым пламенем горели древние эльфийские руны, и, уцепившись за какой-то нарост, соскользнула вниз. Но не упала. Отнюдь. Несмотря на то, что гигантский паук, обезумев от боли, начал сшибать собой вековые сосны. Она просто повисла на одной руке, уподобившись дерзкой пиявке. Наконец, перехватила родовой клинок поудобнее и, улучив момент, с размаху вогнала в единственную, по-настоящему уязвимую точку - прямо у основания головы, слева. Как всегда делала с тварями Проклятого Леса.
Паук хрипло вскрикнул, опасно споткнулся, жутковато захрипел. Лапы его подогнулись, заставив толстое брюхо вспахать рыхлую землю. Почти в тот же миг он начал странно заваливаться, неуклюже пошел боком, выворотив с мясом какой-то пень. Едва не затоптал ошеломленно замерших Братьев, а потом... развернулся и вдруг буквально прыгнул к растерявшейся от неожиданности подруге. То ли за помощью, то ли от отчаяния, а то ли ища спасения в липкой, потревоженной, но все еще опасной для чужаков паутине.
Самка не успела отреагировать на этот странный маневр и не смогла увернуться, когда разогнавшийся самец ударился об нее всем телом. Мощным ударом ее буквально вынесло на край поляны, опрокинув навзничь и отбросив довольно далеко от ошеломленно застывших Братьев. Однако от этого рывка и Гончая не удержалась - изрыгнув целый рой страшных проклятий, все-таки сорвалась со скользкой спины издыхающего паука, и, сочно выругавшись во второй раз, невесомой ласточкой улетела вперед.
Прямо на звучно щелкнувшую жвалами самку.
- Бел!!! - тихо ахнули эльфы и, позабыв обо всем на свете, в едином порыве бросились к Белке. Стрегон, к своему немалому удивлению, тоже от них не отстал. А вместе с ним слаженно рванули и остальные, не успев даже подумать, зачем и почему это сделали.
Белка же, успев в последний момент поджать под себя ноги и диковато извернуться, перехватила бешено щелкающие жвалы одной рукой, с силой оттолкнулась от обманчиво тонкого усика второй. Взлетела в воздух повторно и вполне удачно приземлилась. Правда, не в жадно распахнутой пасти, как подумали всполошившиеся эльфы, а почти на загривке неловко упавшей самки.
Рухнув на нее плашмя, Гончая намертво вцепилась в хитиновые наросты, незаметно перевела дух, торопливо нащупывая ногами опору. Затем коротко оглянулась, ища растерявшихся спутников (не задело ли, пока она тут объезжала паучка?), но вдруг обнаружила всех девятерых бегущими навстречу и глухо застонала:
- Дураки... назад! Назад, кому сказано!
Да только они, к несчастью, не услышали. И, кажется, даже не заметили, что с Гончей все в полном порядке. А если и заметили, то не остановились, явно вознамерившись во что бы то ни стало отвлечь на себя внимание твари.
Что уж заставило их забыть о привычной осторожности - непонятно. Почему даже рассудительный Тиль вдруг отбросил в сторону свойственную ему разумность - непонятно вдвойне. Но факт в том, что они в тот момент как с цепи сорвались и, вопреки всем разумным доводам, дружно накинулись на пришедшую в себя паучиху.
Причем, поначалу им даже везло: пока она поднималась, Тиль и Лан, проскользнув под самыми жвалами, смогли подрубить одну многосуставчатую ногу, заставив самку пошатнуться и, разумеется, взъяриться еще больше. Стрегон и Лакр в это же самое время с непонятным ожесточением взялись за другую ногу. Брон, Терг и Ивер нацелились на третью, а Картис попытался достать до относительно мягкого брюха, где хитин с виду был тоньше и уязвимее, чем, скажем, на боках.
Однако, как оказалось, он жестоко ошибся, потому что, как выяснилось, громадная самка везде была защищена одинаково хорошо, за исключением всего нескольких точек, так что даже эльфийские клинки не причинили ей особого вреда. Но зато она, обезумев от ярости, ответила на атаку настолько стремительно и точно, что замешкавшегося эльфа буквально вышвырнуло с поляны. А стоявшему рядом с ним Брону досталось так, что от сочного хруста, с которым ее жвалы распороли ему бедро, казалось, заложило уши. После чего его еще и с силой толкнули в грудь, заставив пролететь добрые два десятка шагов, проломить собой густой куст храмовника и со всего маха удариться о сосновый ствол, по которому потерявший сознание наемник беззвучно сполз на землю и уже там подозрительно быстро затих.
Секунду спустя от неистово мечущейся самки отпрыгнул, тряся окровавленной рукой, Лакр. Затем выпал из схватки Терг, получив скользящий удар по голове и едва с ней не расставшись. Потом чуть не попался Лан. Следом за ним некстати оступился Ивер, но Стрегон вовремя выдернул побратима из-под удара ядовитого жала, так что он почти не пострадал.
А вот Белка, отчаянно пытающаяся удержаться на неудобной паучьей спине, благодаря их вмешательству чуть не свалилась на землю. С чувством поминая про себя самоуверенных болванов, не дающих ей закончить грязную работу, она с трудом дождалась, пока самка ненадолго остановится. Выхватила из-за пояса подарок Крикуна и, мысленно возблагодарив старого друга за заботу, с силой всадила вороненый клинок в узкую щель между хитиновыми пластинами по самую рукоятку.
От резкой боли самка пронзительно взвизгнула, но почти сразу неловко споткнулась и буквально рухнула на неподвижное тело мертвого супруга. Белка, хищно сверкнув глазами, тут же перелетела через ее голову, умудрившись прямо на ходу высвободить из убитого паука свои парные клинки. Ловко перекувырнулась, вскочила, намереваясь добить живучую гадину. Но увидела, что та уже проворно развернулась, готовая к новой атаке, и зло оскалилась в ответ.
Она не учла только одного. И лишь об одном не успела подумать, когда пристально следила за грозной противницей. Одного не предусмотрела, когда буквально по секундам вымеряла скорость своего последнего рывка, потому что слишком привыкла к тому, чтобы ее приказы исполнялись безукоризненно точно. И не сразу увидела, как под ноги раненой твари в самый последний момент метнулось чье-то гибкое и ловкое тело. Которое обозленная до предела, смертельно раненая, но еще не потерявшая сноровки паучиха с легкостью перехватила прямо в полете, играючи подбросила передними лапами, а потом раздраженно щелкнула челюстями, намереваясь перекусить пополам.
Тиль... эх, Тиль... ну, куда ты полез, ненормальный, упрямый до безумия эльф?!
Белке потребовалась лишь доля секунды, чтобы осознать свой нелепый промах и тихо застонать от отчаяния, а затем сигануть с места в гигантском, просто невозможном прыжке, чтобы успеть выбить из паучьих лап упрямого остроухого дурака, а потом самой взвыть от ощущения сомкнувшихся на талии челюстей.
- Белик! - горестно ахнул Стрегон, когда она в последнем усилии замахнулась мечами, которые так и не пожелала выпустить из рук. - Зачем?!
Вместо ответа Гончая упрямо вонзила родовое оружие в неподатливое паучье тело и что-то сдавленно прошептала. Эльфийские клинки тонко вскрикнули, засветились, а затем, распоров потемневшее небо двумя серебристыми молниями, буквально взорвали массивное тело твари изнутри. Забрызгав поляну едкой слизью, яростно полыхнув зелеными огнями, едва не ослепив поспешно отвернувшихся Братьев и напоследок щедро окатив их жгучими искрами исконно эльфийской магии. Которая, впрочем, очень быстро угасла, оставив после себя лишь витающие повсюду клочья жирного пепла, стойкий запах гари и мерзкий привкус на губах, от которого хотелось поскорее избавиться.
От удара паучью голову с зажатой в жвалах Белкой отбросило далеко в сторону. Несколько раз ее перекувырнуло в воздухе, затем протащило по земле, покрыв устрашающей маской из крови, обрывков ткани, иголок и прилипших листьев. Наконец, зацепило о какой-то ствол, с гулким стуком перевернуло, и только тогда мертвая башка, наконец, соизволила остановиться. В этот же момент обезглавленное тело окончательно осело на горящую землю. Затем благородная эльфийская сталь медленно погасла, погрузив поляну в оглушающую, какую-то мертвую тишину. А в этой тишине, словно нелепый дождь, с деревьев плавно, как в дурном сне, посыпались моментально издохшие пауки.
На какое-то время лес пугливо притих, словно страшась нарушить воцарившееся молчание. Птицы разом замолчали. Звери, если кто и был поблизости, тоже предпочти затаиться. Чудом уцелевшие люди растерянно опустили руки, молча глядя на неподвижное тело под ногами, а Лан и Картис оказались ошеломлены настолько сильно, что лишь через несколько секунд смогли издать какой-то жалкий стон и, в ужасе переглянувшись, беззвучно прошептать:
- Seille...
Владыка Л'аэртэ не двигался и, кажется, почти не дышал. Лежал ничком, уронив гордую голову и зарывшись лицом во влажную землю. К несчастью, мощный удар пришелся по нему дважды: сначала паучиха зацепила когтем, играючи распоров куртку, рубаху, прочную кольчугу и половину груди вместе с ней. А потом отбросила из-под смыкающихся челюстей Белка, благодаря чему царственный эльф, хоть и потерял сознание, но все же был жив.
- Темная Бездна... - Ланниэль только горестно застонал, когда упал возле повелителя на колени и с ужасом увидел на его груди глубокую, безобразную, обильно кровоточащую рану. Картис побелел, как полотно, и пошатнулся от ужасной мысли, с тревогой следя за повелителем, пока молодой маг торопливо отдавал ему свои силы. А затем подошел, со стыдом опустив голову, и обреченно протянул руку:
- Возьми мою.
- Нет. Ты еще можешь понадобиться, - мотнул головой Ланниэль. - Если я не справлюсь, ты его защитишь и поможешь. Твоя жизнь ничего не исправит: наши силы слишком малы для него. Но я постараюсь... я сделаю все, что смогу... посмотри, как там Бел, хорошо?
Стрегон стремительно повернулся в сторону паучьей головы, под которой почти не виднелась хрупкая фигурка Гончей. Только испачканные и порванные сапожки выглядывали из-под тяжелой туши, да неимоверно бледное, совсем нетронутое смертью лицо: красивое, утонченное, изящное. Он уже видел: Белик не дышал. Вернее, вообще не шевелился, но не оттого, что мешала дикая тяжесть на животе, а потому, что острые жвалы несколько раз подряд прошили его тело насквозь, после чего чудовищная голова еще и вдавила в землю так, что легкий мальчишка буквально утонул в недорытой могиле.
- Гляньте, что там с Броном, - внезапно севшим голосом велел вожак, с трудом заставив себя отвести взгляд.
Терг поспешно кивнул и бегом кинулся к раненому. По пути сперва осторожничал, не до конца веря, что со смертью "родителей", остальные пауки разом испустили дух, однако неподвижные твари никак не отреагировали на его тяжелую поступь - не пошевелились, не пискнули и даже не огрызнулись. Просто с отвратительным хрустом проминались под сапогами, оставляя после себя мерзкие пятна какой-то вонючей слизи. Но не больше.
Добравшись до неподвижного побратима, Терг почти сразу нахмурился: у того оказалась скверная рана. Паучиха разодрала ему бедро почти до кости, от мышц остались лишь жалкие обрывки, так что вряд ли Брон когда-либо сможет нормально ходить. К тому же, Брон при всех своих способностях до сих пор не пришел в себя и был едва ли не бледнее Белика.
Терг сжал челюсти, привычно стянув изувеченную ногу побратима собственным ремнем. Затем отыскал в карманах и разжевал несколько полезных травок, которые могли бы ему помочь. Аккуратно, но быстро перевязал. Наконец, осторожно поднял бесчувственного напарника с земли и бережно перенес на поляну, где уложил под относительно целым деревом, заботливо закрыл плащом и только после этого сухо отчитался Стрегону.
Полуэльф, едва взглянув на раненого и убедившись, что Терг действительно сделал все, что мог, лишь молча кивнул. Одновременно с этим пристально проследил за тем, как Лакр торопливо перевязывает себе руку, а Ивер, болезненно морщась, осторожно вытирает окровавленный висок. При виде настороженно озирающегося и практически невредимого Тороса удовлетворенно отвернулся. Затем убедился, что наниматель тоже жив и окружен заботой сородичей, на лицах которых отчаяние уже сменилось неимоверным облегчением. Потом тяжело вздохнул и, скрепя сердце, подошел к неподвижно лежащей Белке.
Какое-то время он пристально всматривался в безусое лицо, с затаенной надеждой выискивая там признаки жизни. Со странным чувством смотрел на плотно закрытые веки, за которыми не угадывалось никакого движения. Следил за упавшей на губы травинкой, стараясь уловить хоть малейшее шевеление, которое подсказало бы, что мальчишка еще дышит. Несколько ударов сердца напряженно ждал, но потом с новым вздохом опустился на корточки и протянул руку.
- Эх, Бел...